Точка возврата. 61

Мэри Джейн прокрутила заново все события за последние дни.

Началось с того, что когда рухнули эти чертовы спутники, агент "Мормон" получил приказ срочно прибыть в Саратов. И тут началась вся эта свистопляска (опять такое дурацкое русское слово!) и тотальное изменение планов. 

Агентесса проследила за Гаврилюком, тот тоже поехал в сторону Саратова! Мэри Джейн бросилась за ним. Зло и сосредоточенно она вела свой «Форд» за Гаврилюком, время от времени, не забывая звонить Мормону. Все телефоны Мормона молчали. А потом машина Гаврилюка исчезла. Просто исчезла из виду.

Ночь и усталость нагнали ее в степи под Энгельсом внезапно и мощно, как дикий зверь из засады. Сказалось нервное напряжение последних суток, и Одинокая Тропинка решила не рисковать.

Она свернула с трассы к желтым мигающим огонькам какого-то поселения, зарулила на грунтовку, ведущую к живописному холмику с тремя соснами на вершине, заглушила мотор, откинула водительское сиденье и мгновенно уснула.


Ей снились каменотесы и вагонетки, заброшенные штольни и капающая в кромешной тьме вода, освещаемая лишь бликами угасающего фонаря. Ей снилось, что нет выхода, что в ледяной воде шахты замерзают ее босые ноги. Ей снился дикий страх, что она так и не сможет выбраться.

Ей снились гигантские пауки, они бродили вокруг нее, издавая тихое шуршание своими мохнатыми конечностями. Из глаз пауков, закрытых молочно-восковыми бельмами, капали смрадные слезы. Из смрадных слез рождались белые мокрицы с крысиными хвостами.

Мокрицы разбегались с тихим стоном, но одна вдруг остановилась и посмотрела на Мэри Джейн своими внимательными голубыми глазами. Стало просто нестерпимо жутко и холодно. Мэри Джейн проснулась.


Крик ужаса едва не вырвался у нее из горла, но она настолько замерзла, что получился лишь слабый стон. Ее бежевый «Форд-Мондео» стоял тремя колесами на скалистом уступе огромной  горы, вершина которой скрывалась за мутной пеленой облаков. Четвертое колесо свисало над пропастью.


За лобовым стеклом, насколько хватало взгляда, простиралась зловещая горная панорама, как на картине русского шпиона Рериха. Несколько секунд она ошарашено осматривала окрестности сквозь подернутые инеем стекла, внезапно поднявшийся ветер швырнул на замерзшее лобовое стекло пригоршню серых снежинок, и это вывело ее из ступора.

Она огляделась, заметила, что уступ представляет собой обрушенный выезд из тоннеля. Свод тоннеля поддерживала черная балка деревянного крепежа. Мери Джейн осторожно переместила негнущиеся конечности и деревянное туловище на пассажирское сиденье.

Но предосторожности оказались излишними – машина стояла твердо, как вкопанная. Мэри Джейн попыталась отворить дверцу – тщетно. После утомительных попыток она успокоилась, потом трясущимися руками нащупала знакомое тельце ключа в замке зажигания, и с третьей попытки повернула его по часовой стрелке.

Ключ пошел неожиданно легко, будто в рулевой колонке не было никакого замка. Лампочки на приборной панели несколько раз мигнули багровым, и погасли. Мэри Джейн довернула ключ, стартер неожиданно мощно загудел, потом двигатель с чиханием подхватил инициативу, и взвыл на высоких оборотах, время от времени добавляя в надсадный рев скрипучие нотки.

Мэрии Джейн обхватила себя синеющими на глазах руками, подобрала под себя ноги и сосредоточенно осмотрелась. Впереди, в пугающей глубине штольни, вначале казавшейся безжизненной, шевелились красные сполохи от невидимого источника, видимо костра, что скрывался за покрытой инеем стеной.

Постепенно температура в салоне начала подниматься, а стекла закрылись испариной. Мери Джейн трясло, желания выходить из машины не возникало. Легкий свист вмешался в гул мотора, внезапно машина начала крениться, не помня себя, девушка выскочила из нее, по пути оцарапав плечо, на синюшной коже отчетливо проступил темно-малиновый рубец.

Одинокой Тропинке было не до царапин, перекатившись через левое плечо, она вскочила на ноги и в два гигантских прыжка очутилась внутри бывшего тоннеля. Уступ рухнул в пропасть торжественно и плавно, не оставив даже пыли. Лишь спустя несколько невообразимо долгих, мучительных секунд, или даже минут, среди безжизненных вершин заметалось раскатистое горное эхо.

Мери Джейн пятилась до тех пор, пока ее спина не ощутила прикосновение чего-то шершавого и холодного. Это была та самая свая крепежа, которая одиноким постовым загораживала проход внутрь грота. Девушка осмотрела ладони – ладони были черны. Она безуспешно постучала ими друг о друга, стараясь стряхнуть сажу.

Из грота тянуло тяжким духом смерти, словно горела большая куча мусора на свалке. Преодолевая отвращение, агентесса подошла ближе к костру. В костре большой кучей горели белесые корявые дрова, источая отвратительную вонь и немного тепла.

Рядом с костром сидело существо, закутанное в тряпье, столь же отвратительное, как и исходивший от костра смрад. Одинокая Тропинка, на всякий случай, нащупала в кармане раскладной нож – какое-никакое, а оружие, и замерла, прочесывая взглядом окрестность.

На закопченных стенах плясали отблески пламени, те же кровавые отблески отражались в глазах существа. Больших голубых глазах агента Мормона.

- Я ждал тебя, Тропинка. – Скрипучим басом заявило существо и отправило с ножа в рот небольшой кусочек пищи, по виду – вяленое мясо.

- Что здесь происходит? – Выдавила из себя Мэри Джейн, глядя, как тот, что был ее коллегой, морщась, пережевывает черными пеньками зубов шмоток какой-то снеди.

- Я ждал тебя восемь лет, - сказало существо и рассмеялось, – восемь долгих лет.

- Ты уехал меньше суток назад. – Выдавила из себя Тропинка.

- Это у вас, Снаружи, а здесь может пройти тысяча лет, но завтра не наступит никогда, – проскрипело Существо.

- Вы неадекватны, агент Мормон. – Одними синеющими губами произнесла Тропинка,

- Согласно параграфу 78, части третьей, я беру руководство миссией на себя. Доложите обстановку, немедленно.

- Оденься, Тропинка, в углу мундиры еще целые! – опять заскрипело Существо, - Замерзнешь, - существо помолчало, и добавило по-русски, - NAKHREN!

Мэри Джейн снова затрясло от холода, и она, с отвращением натянула солдатский ватник, штаны и берцы. Как ни странно, они были почти чистыми, и следов наличия вредоносных насекомых не наблюдалось.

Впрочем, завшивленную одежду Тропинке пришлось наблюдать только один раз, на выездном задании в Монголии. Наличие на теле одежды странным образом успокоило Тропинку, ее перестало трясти и она твердо решила выпытать всю информацию из этого грязного урода, что продолжал жевать желто-белое подобие  строганины.


Существо улыбнулось во весь свой щербатый рот, поковырялось в костре, смердящий запах усилился, но стало заметно теплее. Существо скрутило диких размеров самокрутку из какого-то серо-голубого растения, подожгло ее и с наслаждением затянулось. Запахло полынью и почему-то ванилином.

- Тут растет только Синий Корень, от него крошатся зубы, но его можно курить, - назидательно покачав перед темным лицом своим дымящимся косяком, Тот, Кто раньше был агентом Мормоном начал свое безумное повествование:

- Получив приказ о передислокации в Саратов, я выдвинулся туда по трассе М-40, и в квадрате девяносто пять въехал в тоннель. Показания навигатора говорили о том, что въезд в тоннель в ста пятидесяти метрах, но я спешил, и не придал этому значения.

Я заехал внутрь, и сразу попал в темноту, просто Тьму Египетскую. Даже свет фар не рассеивал ее густой черноты. Я решил вернуться. Но все мои попытки возвратиться не возымели успеха. Я ехал на машине до тех пор, пока не кончился бензин.

Потом я шел пешком. Я очень хотел возвратиться назад.  Я съел аварийный рацион, потом шел на инъекциях стимуляторов. В этом тоннеле я познал Истинный Страх и Истинное Отчаяние. Я воззвал Отца Небесного, и Он не ответил мне. Тогда я отринул Его и воззвал к Диаволу, Истинному Господу Мира Сего. Я поклялся отречься от образа Божия, от милосердия, покаяния и сострадания. И только тогда, впервые за долгие дни, я уснул глубоким, благодарным сном.

Когда я проснулся, я понял, что не умру, что Мой Господин не допустит меня к Богу. Через время я вышел из тоннеля, но с другой стороны, сюда, в Серые Горы.

Я не знаю, как на самом деле называется эта местность, но я назвал ее Серыми Горами. Ничего похожего на это место я не знаю, и информации о таких местах не слышал ни в базовом, ни в дополнительном курсах. Я последнее время часто думаю, что это место не на планете Земля…

- Когда-а-а-а-а-а  лака-а-ают святые свой нектар и шерри бренди. И валятся на травку и под стол. Тогда игра-а-а-ют никем непобедимые медведи. В кровавый, дикий,  подлинный футбол!

Запах ванилина усилился… это Синий Корень? И… привязалась… и что за дурацкая русская песня. Ах, да, её часто слушал отец, еще в СССР. Ее пел этот культовый певец, или поэт… Черт разберет этих дурацких русских! Песоцкий, так кажется. Нет, Высоцкий, так правильно. И это даже не ванилин, дьявольщина!

Одинокая Тропинка скривила нос, сильно нахмурилась, но не стала отдаляться от агента Мормона, точнее того, что от него осталось. Она лишь начала дышать неполной грудью, да отмахиваться от дыма самодельной папиросы.

- Я четыре раза падал в пропасть – почва здесь неустойчива крайне. Но каждый раз очухивался, а горы, а горы будто вырастали заново, а может, здесь у пропастей нет дна. А потом я повстречал роту капитана Незлобина, точнее то, что от нее осталось.

- В тиски-и-и-и-и   медвежие попасть вам не-е-е-е  резон. Но те же наши лапы нежные для наших милых девочек и жен!

- Незлобин был еще жив. Были живы еще четверо, те, кого не убил Черный Закат, но в сознании был только Незлобин. Они храбрые люди, эти русские. Храбрые до безрассудства. Но только тогда, когда перед ними есть выбор – победить, или погибнуть. В этот момент они становятся почти святыми.

А в обычной жизни они ленивы, ленивы до безобразия, они ленивы даже в собственной лености, жадности и зависти. Эта леность никогда не позволит им основать прогресс на частной инициативе и внутринациональной конкурентности, как на Западе.

Эта их леность никогда не позволит им основать свой прогресс на скрупулезности, тщательности и спаянности нации, как на Востоке. Лишь великая общая цель может объединить их, слава Творцу и Властелину Мира, ненадолго. Эти пятеро, обессиленные, лежали в пещере, и кэп Незлобин, спешил мне всё рассказать. У него были отморожены ноги. Он взял с меня слово, что, если я выберусь отсюда, то обязательно передам его рассказ его командованию. Разумеется, я дал ему это слово, и, разумеется, я не собирался его сдержать. Русские удивительно доверчивы к людям, хорошо владеющим русским языком.

Етить-колотить! – ввернул он по-русски и оскаблился, показывая черные пеньки вместо зубов и ярко-желтый язык между ними.

- Но ты, Тропинка, не генерал Храпов, поэтому я расскажу эту историю. Командир третьей роты воинской части ***8445 получил приказ выдвинуться к городу Саратов…

- Нам выпадает карта, от травмы до инфаркта! Мы ожидаем фарта! Мы дь-ъ-ъ-яволы азар-р-р-рта!

- Получил… - агент Мормон снова смачно затянулся, - получил приказ занять позицию на окраине города Саратов. Им дали восемь единиц аутентичного средневекового огнестрельного оружия. Для проверки сведений. Их командование уже знало, что в Саратове проблемы со всеми типами современного оружия.

Но занять плацдарм, роте не было суждено. На подходе к городу рота попала в густой туман, и в тумане вышла к Пепельному морю, прямо к Проливу Снов. Я был там один раз, но моя теперешняя кожа покрывается там пузырями. Я больше туда не хожу.

Там, на берегу, они вступили в бой с Белой Саранчой. Они бились одними прикладами и штык-ножами. Потеряв больше половины, рота отошла сначала к подножию Гор, а потом забралась в Горы.

- О, Иисус! До чего же воняет этот Синий Корень, - подумала Тропинка, и жестом показала Мормону прекратить. Агент Мормон гнусаво рассмеялся, закивал в знак согласия и показал два пальца, обнародовав желание покурить еще совсем немного. Он выпустил дым вверх, и даже замахал обеими руками, разгоняя сизое облачко.

Руки его двигались неестественно, ломано и нервно.

- Когда-а-а-а-а  святые, пр-р-р-ресытившись вином и женским полом, на настоящих идолов глядят. Медве-е-е-еди злые невероятным, бешеным футболом, божественные взоры ус-с-с-сладят!

Туманное марево тяжко качалось перед глазами, отрывая бесплотное тело от изумрудных камней, сплошь усеянных росянками и маками. Одинокая Тропинка опустила вниз взгляд, полный скрытого знания, руки удлинились, ломкими пальцами она провела по хищным цветкам. Цветы отозвались беззвучной лаской, обжигая пальцы прикосновениями.

Аромат Синего Корня уже не казался отвратительным – что-то в мире поменялось, запах обволакивал, как патока, стал похож на ароматную пастилу. Полупрозрачная пастила не давала оглядеться.

Тяжко-тяжко, словно мельничный жернов, Одинокая Тропинка повернула голову в сторону агента Мормона. Внезапно Одинокую Тропинку посетило озарение: Агент Мормон, точнее то, кем он стал, жевал не что иное, как мясо, срезанное с трупов!

Девушка бросила взгляд на своего визави. Тот уже не казался состарившимся добродушным растафари с улыбкой до ушей. Лицо агента Мормона утратило насмешливую расслабленность. Оно прямо на глазах удлинилось, приобретя каменную неподвижность.

В следующее мгновение агент Мормон припал к земле, выставив к каменному небу сгибы локтей, покрытых узлами мышц. Это произошло как-то сразу, одновременно: зверь, что минуту назад был агентом Мормоном, обнажил в страшном оскале огромные желтые зубы и прыгнул.

Тропинка хлестнула по этой морде ладонью, как кнутом. Крепкие  полупрозрачные когти на секунду выскочили из природных ножен, цапнули по глазам Существа. Существо увернулось, клацнуло зубами – мизинец исчез с правой руки, будто его и не было. Несколько секунд борьбы лишило бойцов последних остатков одежды.

Зверь был явно сильнее, но, почему-то, не спешил убивать Одинокую Тропинку. Чудовище перевернуло ее на живот и деловито вознамерилось совершить насилие. От боли и обиды Тропинка взвыла по-волчьи, извернулась, и что есть сил приложилась затылком туда, где мгновение назад была морда и уязвимый влажный нос. Пару раз ей это явно удалось – зверь взвыл. Третий удар пришелся как по бронированной плите. Сознание померкло.

- Вперё-ё-ё-ё-д! К победе-е-е-е! Соперники растоптаны и жалки! Мы проучили, воспитали их! Но во-о-от медве-е-е-еди приобретают свежие фиалки, и навещают в госпитале их!

***