Римская история

                (По  рассказу  Плутарха)
        Пьеса  с  прологом,  эпилогом  и  элементами  иллюзиона.


Действующие  лица:
Г а й   Г р а к х,  лидер  партии  популяров,  33  года.
К о р н е л и я,  его  мать.
Л и ц и н и я,  его  жена.
Э в п о р,  его  раб.
М а р к   Ф у л ь в и й  Ф л а к к,  секретарь  аграрной  комиссии.
С ц е п и о н  Э м и л и а н,  генерал  в  отставке,  56  лет.
М а р к  П о м п о н и й,  бывший  центурион,  25  лет.
О к т а в и я,  его  жена.
Г а й   Ф а н н и й,  юрист.
Л у ц и й   О п и м и й,  претор.
К в и н т   А н т у л и й,  комедиант.
С е п т у м е л и й,  лавочник.
К л а в д и я  П о р ц и я,  жрица  свободной  любви.
П р о с т а к,  прохожий.
Призрак  Тиберия  Гракха,  спикер,  толпа  римских  граждан.

Действие  происходит  в  Риме  за  сто  двадцать  лет  до  нашей  эры.



                Эпиграф

                «Нет ничего нового под солнцем. Что было с ними -  будет с вами»
                Экклезиаст.

                «Ох, тяжко жить в эпоху перемен!»
                Конфуций.







                Предисловие автора.
Занавес опущен, слышится грустная мелодия трубы, стихает.
В е д у щ и й.
Серебряной трубы мелодия печали
затихла за стеной и в зале гаснет свет.
Вот вы пришли сюда, и мы стоим вначале
истории, что скрыта толщей лет.
История трагична, но обычна,
в ее основе, как всегда, конфликт
меж ложью, нам она привычна
и честью, что теперь почти реликт.
Над вечным Римом ласковое небо,
там жизнь течет легко и без забот,
народ требует зрелищ и хлеба,
“хозяин мира” он и его оплот.
Слава и знАчимость Рима
зависят от граждан его.
“Хозяин он мира” – то мнимо,
конкретно, владелец чего?
Владелец осла и повозки
костюмчика секонд-хенд
(костюм то не новый, но броский
известный германский бренд).
Еще есть жена и квартира,
куры, нехитрый обед,
но, главное, у “хозяина мира”
земли во владении нет.
В том то и скрыто коварство,
это козни юристов-рвачей,
владелец земли государство
и сотня лихих богачей.
То ослабляет армию, законы,
которые отцы еще ввели,
разрешают носить погоны
только владельцам земли.
Казалось, выход здесь один
создать владельцев слой,
чтоб каждый римский гражданин
был наделен землей.
Приватизировал ее,
пахал и строил дом, причем
и эту пашню и жилье
мог защитить мечом.
Но . . . узнаем мы по ходу пьесы
чьи здесь столкнулись интересы.

Пролог.
Занавес  опущен.  Сумерки.  Сбоку,  из - за  кулис  выходит  Корнелия,  опираясь  на  руку  Гая  Гракха,  сзади  идет  раб  и  несет  маленькую  скамейку.
Г а й  Г р а к х (заботливо).  Осторожно,  осторожно.  Здесь  скользко.  Эвпор! (раб  ставит  скамейку).  Садись,  мама.
Корнелия  садится  на  скамейку,  прижимает  платок  к  глазам.  Рядом  стоит  Гай  Гракх.  Раб  поотдаль  тихо  наигрывает  на  флейте  грустную  мелодию.
К о р н е л и я.  Вот  так  каждый  год,  в  это  время  я  прихожу  сюда,  на  берег  Тибра,  ступая  по  мерзкой  глине  гемонийского  спуска.  Здесь  оптиматы  волокли  за  ноги  тело  моего  мальчика.  Его  голова  билась  о  придорожные  камни....   О,  боги!  Враги  не  позволили  предать  мертвого  Тиберия  Гракха  погребальному  костру,  как  того  требуют  обычаи  предков.  Они  бросили  тело  в  воду,  и  Тибр  понес  его  в  море  навстречу  хищным  муренам.
Г а й   Г р а к х (кладет  руку  на  плечо  Корнелии). Не  надо,  мама.  Брата  не  вернуть,  но  он  будет  отомщен.  Страшно  отомщен.  Я  уничтожу  оптиматов. (Вдохновляясь.)  Я  сделаю  их  потомков  нищими,  потерявшими  человеческое  достоинство.  Они  будут  клянчить  хлеба  и  зрелищ  и  всегда  довольствоваться  малым,  а  затем  превратятся  в  каннибалов.
К о р н е л и я. Тиберий  уже  выступил  против  них  и....  Будь  осторожен,  Гай,  оптиматы  коварны.
Г а й  Г р а к х.  Знаю,  мама. (Твердо.) Я  продолжу  дело  Тиберия  Гракха,  но  мы  пойдем  другим  путем.  Мы  создали  партию  популяров,  которая,  опираясь  на  диктатуру  пролетариата,  изменит  существующий  порядок  в  стране.  Мы....
К о р н е л и я (тревожно).  Существующий  порядок - это  наше  отечество.  Нет  ничего  более  сладкого,  сын,  как  отомстить  врагу,  но  если  месть  несет  гибель  отечеству,  то  пусть  наши  враги  живут.  Это  в  тысячу  раз  лучше,  чем  погубить  отечество.  Гай,  Гай,  ты  слышишь  меня?
Г а й  Г р а к х.  Нет,  мама. (Трясет  головой,  давит  ладонью  на  ухо.)  Мне  заложило  уши,  видимо  меняется  атмосферное  давление.
К о р н е л и я (прислушиваясь).  Тихо.  Сюда  идут.  Я  не  хочу,  чтобы  посторонние  видели  мою  скорбь.  Идем,  сын.  Эвпор,  возьми  скамейку.

                Уходят.  Занавес  поднимается.



Улочка  выходящая  на  форум.  Видны  фасады  двух  домов,  к  которым,  по  итальянской  традиции,  примыкают  портики.  Видна  также  часть  дома  на  противоположной  стороне  улицы.  В  портике  первого  дома  стоят  стол,  кресло, тахта,  трюмо.  В  портике  второго  дома  находятся  два  кресла,  стол  и  рукомойник.  В  углу  накрытая  накидкой  стоит  птичья  клетка.  Между  домами  на  веревке  сушится  белье.  Форум  представляет  собой  площадь  с  небольшим  возвышением - трибуной  и  столиком  на  ней.  Столик  накрыт  длинной  скатертью.

1.
    На  диване  сидит  Марк  Помпоний,  бренчит  на  гитаре  и  в  полголоса  поет:
                За  регионом  регион
                проходит  римский  легион.
                Туземцы,  что  признали  власть,
                к  его  стопам  спешат  припасть.
                У  тех  из  них,  кто  поднял  меч,
                альтернатива - мертвым  лечь.
                В  бою  незыблемый  закон -
                я  жизнь  свою  кладу  на  кон.
                Но  если  вдруг  останусь  жив,
                поверю,  что  момент  не  лжив,
                когда  увижу  вдалеке
                свой  дом  и  лодку  на  реке.
                К  коленям  той  спешу  припасть,
                что  продолжает  тихо  прясть,
                тянуть  и  пальчиками  вить,
                моей  ничтожной  жизни  нить.

2.
Во  время  пения  на  сцене  появляется  Квинт  Антулий,  на  груди  и  на  спине  у  него  висят  щиты,  в  руке  амбарная  книга.  На  переднем  щите  изображен  график,  идущий  по  нарастающей  и  надпись: “Рост  моих  доходов”,  на  заднем  щите  надпись: “Марк  Бестия  сделает  ваш  ваучер  золотым”.
К в и н т   А н т у л и й (кричит). Вкладывайте  ваучеры!  Вкладывайте  ваучеры!  Марк  Бестия  сделает  ваш  ваучер  золотым!  Получайте  дивиденды!  Шейте  мешки  для  сестерций!
   Появляется  Простак,  на  его  плече  корзина.  Из  дома  Гая  Гракха  выходит  любопытный  Эвпор.  Квинт  Антулий,  продолжая  кричать,  уходит  за  кулисы.
П р о с т а к (смотря  вслед  Квинту  Антулию). Кто  такой  этот  Марк  Бестия?
Э в п о р. Бестия?  Мавр  вроде.  Бизнесмен.
П р о с т а к. А - а.
Э в п о р (указывая  на  Квинта  Антулия). Этот  человек  повесил  свои  пороки  спереди,  а  чужие  сзади.
П р о с т а к. Метко  сказано.
Э в п о р. Это  слова  Эзопа.
П р о с т а к. Кто  такой  Эзоп.
Э в п о р. Баснописец.
П р о с т а к. А -а.






 3.
   Снова  появляется  Квинт  Антулий.
К в и н т  А н т у л и й (кричит). Вкладывайте  ваучеры!  Вкладывайте  ваучеры!
    Появляется  Клавдия  Порция.
К л а в д и я  П о р ц и я. Куда  вкладывать  ваучеры?
К в и н т  А н т у л и й. Объясняю  для  тех,  кто  подошел  только  что.  По  закону  Тиберия  Гракха  о  приватизации  каждый  из  вас  получил  ваучер  а  с  ним  право  владеть  наделом  земли  площадью  в  четыре  югера.
П р о с т а к.  Да,  так  оно  и  есть.
К в и н т  А н т у л и й. Но  почему  вы  фланируете  по  улицам  Рима,  а  не  копошитесь  на  своих  участках?  Я  спрашиваю  и  сам  отвечаю,  потому  что  знаю  ответ.  Все  участки  вблизи  Рима  давно  приватизированы,  а  ваши  участки  далеко.  Хорошо  еще,  если  они  лежат  в  Умбрии  или  Кампанье.  А  если  вам  их  нарезали  в  Лигурии?  Кто  променяет  хлебосольный  Рим  на  сонную  и  нищую  Лигурию?
Э в п о р. Только  псих  или  философ.
К в и н т  А н т у л и й.  Правильно,  раб.  К  тому  же  не  посеяв,  вы  уже  пожинаете  фискальные  списки  налогового  инспектора.  Какой  земельный  налог  ты  платишь,  пролетарий?
П р о с т а к. Двадцать  горшков.
К л а в д и я  П о р ц и я. С  чем?
П р о с т а к. Двадцать  горшков  я  должен  слепить,  обжечь  и  продать,  чтобы  заплатить  земельный  налог.  Я  гончар. (Вынимает  из  корзины  горшок.)
К в и н т  А н т у л и й. Продай  свой  надел, получишь  деньги,  да  еще
освободишься  от  обузы.
Э в п о р. Приватизированная  земля  не  продается.
К в и н т  А н т у л и й. Так,  что  же  делать?  И  дальше  платить  впустую?
П р о с т а к. Даже  не  знаю.
К л а в д и я  П о р ц и я. Что, взять  веревку  и  повеситься?  Положение  безвыходное.
К в и н т  А н т у л и й. Пожалуйста,  желающие  могут  это  сделать,  но  зачем  торопиться  в  Аид.  Выход  есть,  его  нашел  Марк  Бестия.  Он  создал  фонд,  куда  каждый  может  поместить  свой  ваучер,  а  землю  этого  фонда  Марк  Бестия  сдает  в  аренду  колонам.  Они выращивают  злаки,  продают  урожай  и  делятся  выручкой  с  вкладчиком.  Таким  образом,  последний  получает  деньги  не  работая,  возлегая  на  обеденном  ложе  в  триклинии.  Это  называется получать  дивиденды.
Э в п о р. Сладкая  сказочка. Пропаганда.
К л а в д и я  П о р ц и я. Я  одинокая  женщина,  я  никому  не  верю.  Все  мужчины  обманщики.  Поклянись,  что  вкладчики  получат  дивиденды.
К в и н т  А н т у л и й.  Я,  Квинт  Антулий,  клянусь  Юпитером  Статором,  останавливающем  бегущих,  что  не  сойти  мне  с места,  если  это  не  так.  Взгляните  сюда,  господа, (показывает  на  график)  в  прошлом  году  я  получил  дивиденды.  Сколько  вы  думаете?
П р о с т а к. Много.... Двести  сестерций.
К в и н т  А н т у л и й. Полторы  тысячи  сестерций,  пролетарий.  Купил  себе  рабыню - гречанку,  красавицу.  В  этом  году  надеюсь  получить  больше,  куплю  нумидийского  иноходца....
К л а в д и я  П о р ц и я. Возьми  мой  ваучер,  златоуст,  и  запиши  меня  в  свою  ведомость.  Я  тоже  хочу  получать  сестерции.
К в и н т  А н т у л и й (готовясь  записывать). Как  твое  имя,  уважаемая  женщина?
К л а в д и я  П о р ц и я. Меня  зовут  Клавдия  Порция,  я  содержу  дом  свиданий  близ  храма  Януса  Двуликого  и  каждого  входящего  награждаю  любовью.
Э в п о р (тихо). ...и  пороком.
П р о с т а к. Запиши  и  меня,  вот  мой  ваучер.  Я,  Публий  Скавр.  Мой  дом  стоит  на  улице  Горшечников,  где  и  живу  с  женой  среди  ребятишек  и  горшков.

4.
    Марк  Помпоний  откладывает  гитару,  исчезает  в  глубине  дома  и  через  минуту  появляется  с  ваучером  в  руке.  Квинт  Антулий  продолжает  писать  в  амбарной  книге.
М а р к  П о м п о н и й. Эй,  уважаемый  возьми-ка  мой  ваучер.
К л а в д и я  П о р ц и я (локтем  толкает  Квинта  Антулия,  тихо). Еще  одна  груша  созрела.
К в и н т  А н т у л и й. Да.  Где?  А...(поворачивается  к  Марку  Помпонию)  Как  тебя  зовут,  римлянин?
М а р к  П о м п о н и й (щелкая  каблуками  калиг). Марк  Помпоний,  ветеран  легионов  Сцепиона  Эмилиана,  центурион... бывший.
К в и н т  А н т у л и й (пытаясь  щелкнуть  каблуками  сандалий). Квинт  Антулий,  ветеран  сцены,  актер... настоящий.
М а р к  П о м п о н и й. Ответь  нам,  Квинт  Антулий,  где  и  когда  будет  струиться  этот  благостный  источник,  утоляющий  жажду  наживы?
К в и н т  А н т у л и й. Хороший  вопрос,  храбрый  солдат.  Ты  сдал  ваучер - получай  акцию.  Видишь  на  ней  портрет  честнейшего  Марка  Бестии,  там  же  адрес  его  офиса.  Сестерции  ты  получишь  по  этому  адресу  после  следующего  урожая,  а  точнее   после  следующих  Сатурналий.
Э в п о р (сам  себе). То  есть  ровно  через  год,  когда  рак  свистнет.  Утопия.
П р о с т а к  и  К л а в д и я  П о р ц и я.  И  мне  акцию,  и  мне....
Э в п о р (втягивая  ноздрями  воздух). Здесь  скверно  пахнет  прокисшей  похлебкой. (Уходит.)
К в и н т  А н т у л и й. Конечно,  конечно (раздает  акции).  Каждый  вкладчик  является  акционером.  Мне  приятно  сознавать,  что  наши  акционеры  такие  благородные  люди.  Есть  еще  вопросы?
П р о с т а к. Вроде  нет.  Все  ясно.
К в и н т  А н т у л и й. Тогда  ауфвидерзеен  геноссен,  как  говорят  германцы  погружаясь  в  Вальгаллу.
П р о с т а к. Салют,  Антулий.  Да  хранит  тебя  и  наши  денежки  Юпитер.
     Простак  уходит.  Марк  Помпоний,  рассматривая  акцию,  направляется  в  портик  своего  дома.

5.
К в и н т  А н т у л и й (обращаясь  к  Клавдии  Порции,  тихо). Ну,  что,  красавица,  пойдем  дальше  агитировать,  отрабатывать  денежки  Марка  Бестии.
К л а в д и я  П о р ц и я. Пойдем,  Квинт  Антулий,  пойдем  мой,  убедительный.
К в и н т  А н т у л и й (кричит). Вкладывайте  ваучеры! Вкладывайте  ваучеры!  (Удаляются.)

6.
    С  рынка  возвращается  Октавия.  В  одной  руке  у  нее  полная  корзина  в  другой  связанные  за  лапки  куры.  Марк  Помпоний  возлежит  на  тахте,  предаваясь  размышлениям.
О к т а в и я (выкладывая  продукты). Ох,  устала.  Рынок  богатый,  но  цены - кусаются.  Однако,  на  этот  раз  мне  улыбнулась  Фортуна,  купила  куры  дешево  у  одного  старика  сабинянина.  Сделаю  тебе  сациви,  пальчики  оближешь,  Марк  Помпоний!  Сегодня  на  рынке  был  весь  бомонд.  Наша-то  соседка  Лутация  в  новой  столе  из  египетского  хлопка  переваливалась,  как  утка....  За  ней  раб  нес  покупки.  А  я  сама,  как  вол...  Ма-арк!  Ау!
М а р к  П о м п о н и й.Что?
О к т а в и я. Ты  спишь,  что  ли?
М а р к  П о м п о н и й. Не  мешай,  женщина,  я  размышляю.
О к т а в и я. О  чем,  позвольте  узнать,  размышляет  наш  Эпикур?
М а р к  П о м п о н и й. О  том,  как  лучше  потратить  дивиденды.
О к т а в и я. Это  какие  же  дивиденды?
М а р к  П о м п о н и й. Те,  которые  мы  получим  после  следующих  Сатурналий,  потому  что  я  сдал  ваучер  в  фонд  Марка  Бестии.  Вот  тогда  куплю  тебе  новую  столу  и  рабыню - гречанку.
О к т а в и я. Раба.
М а р к  П о м п о н и й. И  раба,  но  сомневаюсь  хватит  ли  на  него  денег....
О к т а в и я. Нет,  только  раба  повара  и  все.  Пусть  ходит  на  рынок  за  продуктами  и  готовит.

7.
   Появляется  Септумелий,  в  руке  у  него  баул,  в  котором  лежат  сложенные  женские  шали.
С е п т у м е л и й. Соседи,  привет  и  пусть  боги  постоянно  покровительствуют  этому  дому.  Божественная  Октавия  не  желаешь  ли  ты  посмотреть  замечательные  паллы,  последний  крик  греческой  моды.  Только  что  доставил  из  Афин,  как  челнок,  туда - сюда  обернулся  в  три  дня.  Паллы - они  так  украшают  красивых  женщин.
М а р к  П о м п о н и й. Опять  тряпки.  О,  Юпитер! (Демонстративно  отворачивается  и  с  напускным  равнодушием  бренчит  на  гитаре.  Октавия  накидывает  на  плечи  паллу  и  вертится  перед  зеркалом.)
С е п т у м е л и й. Ну - ка  примерь  эту  с  цветами. (Октавия  примеряет  следующую  паллу.  Септумелий  закатывает  глаза,  показывая  знаками,  что  восхищен.)
О к т а в и я. Сколько  ты  просишь  за  паллу,  Септумелий?
С е п т у м е л и й (Марку  Помпонию). Пятьдесят  сестерций, но  для  ветеранов  Сцепиона  Эмилиана  скидка  двадцать  процентов,  итого  сорок  сестерций.
М а р к  П о м п о н и й. Двадцать  сестерций  и  ни  асса  больше.
О к т а в и я. У  меня  от  рынка  осталось  десять....
С е п т у м е л и й. Ну,  хорошо,  по - соседски  отдаю  за  тридцать,  можно  сказать,  что  дарю.  Носи  и  радуйся. (Получает  деньги.  Произносит  в  восхищении.)  Венера.  Просто  Венера....  Ослеплен. (пятясь  задом  скрывается  в  своем  доме  на  противоположной  стороне  улицы.)
О к т а в и я (кричит  в  догонку). Привет  Лутации,  она  такая  милочка.
(Марку  Помпонию) Вот  видишь,  Септумелий  крутится,  поэтому  у  них  водятся  деньжата  и  его  Лутация  может  себе  позволить  купить  новую  столу,  хотя  она  ее  нисколечко  не  украшает.
М а р к  П о м п о н и й. О,  женщины,  вы  думаете  только  о  тряпках.
О к т а в и я. А  ты  о  рабыне - гречанке.
М а р к  П о м п о н и й. Ладно,  ладно.  Римлянин  не  должен  работать,  работают  рабы,  а  мы  захватываем  территории  и  доставляем  в  республику  тех  же  рабов  и  богатства.
О к т а в и я. Много  богатства  ты  доставил  из  Испании.
М а р к  П о м п о н и й. Если  бы  меня  перед  боем  не  лягнула  лошадь  Сцепиона  и  если  бы  я  не  попал  в  лазарет....
О к т а в и я. Знаю,  знаю,  ты  бы  первым  взобрался  на  стены  Нуманции  и  получил  бы  за  это  лавровый  венок  и  звание  героя  республики. (Подходит  к  Марку  Помпонию,  целует  его  и  ерошит  ему  волосы.)  В  самом  деле  мне  эта  палла  идет,  Марк?
М а р к  П о м п о н и й. В  ней  ты  самая  красивая  женщина  Рима.
(Пылко.)  Ты  мое  богатство!
О к т а в и я. О,  Марк! (Обнимает  его.)
   Марк  Помпоний  поднимает  Октавию  на  руки  и  они  скрываются  в  глубине  дома.

8.
    Появляется  Септумелий,  пересекает  портик  и  возникает  на  пороге  дома  Марка  Помпония  со  словами: “Сосед!  Помпоний,  ты  случайно  не  знаешь  курс  греческой  драхмы  стоит  или  падает?”
М а р к  П о м п о н и й (из  глубины  дома,  хрипло). Стоит....
С е п т у м е л и й (вглядываясь  в  глубину  дома). Ах!  Тысяча  извинений.  Пардон,  пардон. (Прикрывает  глаза  краем  тоги,  разворачивается  и  быстро  исчезает  в  своем  доме.  Оттуда  слышен  его  голос: “Лутация!  Курочка!  Где  ты?”

9.
Гай  Гракх  появляется  в  портике  своего  дома,  садится  за  столик  в  кресло.  Перед  ним  рукопись,  читает,  пишет.  Выходит  Эвпор, он  в  переднике,  снимает  белье  с  веревки  и  складывает  его  в  таз.
Г а й  Г р а к х (не  переставая  писать). Эвпор!
Э в п о р. Вот  я,  хозяин.
Г а й  Г р а к х. Ты,  кажется,  преподавал  латинскую  грамматику.
Э в п о р. Да,  девочкам  в  афинской  гимназии.
Г а й  Г р а к х. Но,  как  ты,  плут,  переписал  мою  статью. (читает)
Нет,  не  это....  А,  вот.
“....отмечается  упадок  нравственности,  ибо  постоянно  именитые  партийцы  в  общественных  банях  развлекаются  с  гетерами.”  Каково!?
Э в п о р (сокрушаясь). Ох,  упадок,  упадок.
Г а й  Г р а к х. Что  за  партийцы,  я  тебя  спрашиваю?  У  меня  написано  “патриции”.  “...именитые  патриции  в  общественных  банях  развлекаются  с  гетерами.”  Понятно?
Э в п о р. Понятно.  Разврат.
Г а й  Г р а к х (вздыхая). Ладно,  иди.
Э в п о р. Позволю  себе  заметить,  хозяин,  что  мне можно  иногда  совершать  небольшие  ошибки,  поскольку  я  секретарь - референт,  прачка  и  мажордом  в  одном  лице.
Г а й  Г р а к х. Иди,  иди...  многорукий  Шива. (Эвпор,  нагруженный  бельем  уходит.)

10.
  Быстрой  походкой  входит  Марк  Фульвий  Флакк.  Он  взволнован,  нервничает,  не  находит  место  рукам.  Заметно  шепелявит.  На  его  боку  в  ножнах  короткий  меч - акинак.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. (саркастически). Идиллия!  Сиеста!  Поют  птички (показывает  на  клетку)  и  Гай  Семпроний  Гракх  пишет  очередную  книгу.  О  чем?
Г а й  Г р а к х. О  нашей  партии  популяров  “Кто  такие  друзья  народа  и  как  они  воюют  против  оптиматов.”  Заголовок  несколько  длинноват,  однако....
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Хорошо.
Г а й  Г р а к х (заинтересованно).  Что  хорошо?  Ты  читал?
Ф у л ь в и й  Ф л а к к.  Хорошо,  говорю,  писать  книги,  когда  в  наших  рядах  назревает  раскол.  Генерал  Сципион  Эмилиан  собирается  выступить  в  Сенате  против  нас.  Хочет  остановить  работу  аграрной  комиссии.
Г а й  Г р а к х. Успокойся,  Марк  Фульвий  Флакк,  сядь,  не  уподобляйся  лошади  мельника,  ходящей  по  кругу.
    Фульвий  Флакк  садится,  но  тут  же  вскакивает.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к.  Латины,  жители  Лациума,  пожаловались  генералу,  что  мы  намериваемся  приватизировать  государственные  земли,  переданные  им  по  союзному  договору  сто  лет  назад.
Г а й  Г р а к х. Ну  и  как....
Ф у л ь в и й  Ф л а к к.  Что  как?  Это  единственная  государственная  земля  в  окрестностях  Рима,  которая  еще  не  приватизирована.
Г а й  Г р а к х. Ты  не  о  том.  Как  он  это  сделает?  Какие  у  него  аргументы?  Аннулирует  закон  Тиберия  Гракха?  До  сих  пор  приватизация  катилась  по  Италии,  как  серпоносная  колесница,  влекомая  законом  Тиберия  Гракха.  Никто  не  смог  остановить  ее,  хотя  пытались.  Вспомни,  Фульвий.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Сказано  мягко  “пытались” - убили  Тиберия  Гракха.
Г а й   Г р а к х (задумчиво). Я  не  знаю  аргументов  Сципиона  Эмилиана,  но  если  он  выступит  против  нас - это  катастрофа. Генерал  влиятелен,  в  споре  хитер,  логичен  и  неуязвим,  как  Ахиллес.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (декламирует):
         Гнев,  богиня,  воспой  Ахиллеса,  Пелеева  сына,
         грозный,  который  ахеянам  тысячи  бедствий  содеял:
         многие  души  могучие  славных  героев  низринул
         в  мрачный  Аид  и  псам  плотоядным.
         С  этого  дня,  воздвигшие  спор,  воспылали  враждою:
         пастырь  народов  Атрид  и  герой  Ахиллес  благородный.

  Во  время  декламации,  произнося слова “пастырь  народов  Атрид”,  показывает  рукой  на  Гая  Гракха,  при  этом  нечаянно  сдергивает  накидку  покрывающую  клетку  с  попугаем.  Попугай  просыпается  и  неожиданно  кричит: “Здравствуйте,  товарищи!  Процесс  пошел.  Ищите  консенсус.  Консенсус.  Консенсус.”
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (отшатываясь). Что  за  мерзкая  птица?
Г а й  Г р а к х (смеясь). Эта  птица - сборник  речей  неутомимого  оратора  Гая  Ливия. (Обращаясь  к  попугаю) Верно,  Филантроп?
  Попугай: “Империалистам  даю  асимметричный  ответ.  Ответ.  Ответ.”  Фульвий  Флакк  набрасывает  на  клетку  накидку,  однако  попугай  успевает  произнести  скороговоркой: “Гласность.  Демократия.  Гласность.  Демократия.  Зажим....”
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Какого  Гая  Ливия?  Я  знаю  двоих.  Первый  аптекарь,  вольноотпущенник,  продает  слабительные  снадобья  у  Капуанских  ворот.  Второй  бывший  консул....
Г а й  Г р а к х. Именно  второй.  Он  еще  до  Тиберия  Гракха  много  разглагольствовал  о  реформах,  но  так  и  не  решился  их  запустить,  за  что  получил  от  оптиматов  прозвище  “Разумный”.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Слышал.
Г а й  Г р а к х. Я  купил  у  него  Филантропа,  когда  Ливий,  оставив  дела,  удалился  на  свою  виллу  в  деревню.  Готовясь  к  выступлениям  в  Сенате,  он  очевидно, произносил  свои  речи  перед  зеркалом  в  присутствии  попугая.  Теперь  его  “глубокомыслие”  дойдет  до  потомков,  ведь  говорят,  что  попугаи  живут  двести  лет.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Три  человеческие  жизни  отпущено  глупой  птице! 
Г а й  Г р а к х. В то  время,  как  нам  дарована  одна  и  прожить  ее  надо  так,  чтобы  не  было  мучительно  больно  за  бесцельно  прожитые  годы  и  за  незавершенное дело  Тиберия  Гракха. Нужно  бороться....
Ф у л ь в и й  Ф л а к к.  Вот  именно:
                Если  крепость  твоя  в  осаде  врагов,
                не  уповай  лишь  на  милость  богов,
                но  бейся отважно  копьем  и  мечом,
                иль  череп  врага  сокруши  кирпичем.
Г а й  Г р а к х. В  своей  новой  теории   я....
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. К  черту  теории.  При  слове   “теория”  я  хватаюсь  за  акинак. (Полувытаскивает  меч  и  сильно  посылает  его  обратно  в  ножны.)  Я,  Марк  Фульвий  Флакк.  Я,  человек  действия. Если  этот  враг  народа  выступит  против  нас  в  Сенате,  то  я...  заставлю  его  замолчать.
Г а й  Г р а к х.  Только  без  насилия,  батенька.  Без  насилия.  Революционер  должен  иметь  холодную  голову,  горячее  сердце  и  чистые  руки.
Ф у л ь в и й   Ф л а к к (рассеяно). Да,  голову. (машинально  прикладывает  ладонь  ко  лбу,  озабоченно). Температура  нормальная.   
Чистые  руки. (Ополаскивает  их  под  рукомойником,  быстро  уходит.)
    Гай  Гракх  смотрит  ему  вслед,  укоризннено  качая  головой.  Снова  продолжает  писать.

11.
  В  портик  дома  Гая  Гракха  входит  Сцепион  Эмилиан.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Салют  тебе,  Гай  Гракх,  великий  демагог.  Надеюсь,  что  ты  еще  не  забыл  греческий.
Г а й  Г р а к х (вставая). Салют,  доблестный  Сцепион  Эмилиан.  Представь  себе,  помню - демагог  это  “вождь  народа”.  Садись.  В  этом  доме  ты  всегда  желанный  гость,  но  почему  так  официально?
С ц е п и о н  Э м и л и а н (садясь). Потому  что,  Гай,  беседа  у  нас  будет  не  праздной.  Я  пришел  тебе  сообщить,  что  завтра  выступлю  в  Сенате  против  аграрной  комиссии.
Г а й  Г р а к х. Говори,  я  хочу  знать,  что  привело  тебя  к  этому  решению.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Ко  мне  обратились  латины - союзники  римского  народа,  ты  знаешь,  что  я  не  раз  водил  в  бой  их  отважные  легионы.  Так  вот,  они  опасаются,  что  вы  приватизируете  землю,  которую  наши  предки  передали  им  при  заключении  союзного  договора.
Г а й  Г р а к х. Да,  это  единственная  площадь  вблизи  Рима  еще  не  переданная  римскому  пролетариату.  Скажу  тебе  откровенно,  комиссия  долго  не  решалась  затронуть  этот  лакомый  кусок  государственной  земли,  что,  конечно,  было  ошибкой.  Теперь  мы  ее  исправим,  ибо  наделы, расположенные  далеко  от  Рима,  проблематично  использовать  римскому  гражданину.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. До  сих  пор  аграрная  комиссия  ущемляла  только  римских  богачей - оптиматов,  когда-то  присвоивших  себе  государственные  земли.  Так?
Г а й  Г р а к х. Так.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. До  сих  пор  работа  комиссии  была  внутренним  делом  римской  республики.  Теперь,  при  соприкосновении  с  латинами,  комиссия  выходит  во  внешнюю  сферу.  Обидев  союзников,  вы  ослабите  Рим.
Г а й  Г р а к х (саркастически). Не  хочешь  ли  ты  сказать,  что  следует  аннулировать  закон  Тиберия  Гракха.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Этот  закон  действует  уже  несколько  лет.  За  это  время  количество  граждан,  обладающих  земельным  цензом,  увеличилось  на  75  тысяч  человек.  Значит  на  столько  же  возросло  число  призывников.  Прости,  я  старый  солдат,  но  так  я  оцениваю  эффективность  закона  Тиберия  Гракха.
Г а й  Г р а к х. Думаю,  ты  знаешь,  что  земля  выдается  в  неотчуждаемую  собственность,  то  есть  без  права  продажи.  Этой  тонкой  оговоркой  Тиберий  сделал  приватизацию  необратимой,  поэтому  мобилизационная  мощь  армии  со  временем  будет  только  возрастать.  Это  очень  важно  для  нашей  политики  экспансии.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Конечно.  Но  не  забывай,  что  владелец  полученного  надела  обязан  платить  государству  земельный  налог.
Г а й  Г р а к х. Очень  и  очень  умеренный.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Пусть  так,  но  даже  эта  сумма  становится  бременем,  если  человек  не  имеет  возможность  обрабатывать  землю  и  получать  выгоду  от  продажи  урожая.  Не  у  каждого  живущего  в  Риме  руки  достают  до  Лигурии.
Г а й  Г р а к х (задумчиво). Да,  мне  ясно,  что  предприятие  Тиберия  Гракха  со  временем  дало  трещину.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Это  не  трещина,  Гай,  просто  закон  исчерпал  ресурсы  имеющиеся  в  государстве.
Г а й  Г р а к х (оживляясь). Не  все,  Сцепион  Эмилиан,  не  все.  Ты  хорошо  сказал  о  длинных  руках,  достающих  до  Лигурии.  Сегодня  я  видел  человека - черепаху,  на  его  панцире  были  надписи,  призывающие  сдавать  ваучеры  в  земельный  фонд.  Некий  бизнесмен  Марк  Бестия  нашел  лазейку  в  законе  Тиберия  Гракха,  ведь  там  не  сказано  о  том,  что  приватизированную  землю  нельзя  сдавать  в  аренду.  Таким  образом,  владелец  земли  остается  в  Риме,  а  люди,  живущие  в  Лигурии,  обрабатывают  его  участок  и  делятся  с  ним  выручкой  от  продажи  урожая.  Возможно,  это  НЭП.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Что?
Г а й  Г р а к х. НЭП - новая  экономическая  политика.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. НЭП,  ЛЭП...  Я  генерал  и  слабо  разбираюсь  в  экономике,  но  понимаю,  что  доходность  фонда  выяснится  еще  не  скоро,  а  закон  Тиберия  Гракха  накатился  на  латинов  уже  сейчас.
Г а й  Г р а к х. Будь  осторожен,  выступая  против  закона  Тиберия  Гракха,  пролетарии  не  поймут  тебя.  Еще  огромное  число  обездоленных  римских  граждан  жаждут  получить  ваучеры.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Те,  кого  ты  называешь  “пролетарии”,  просто  стадо,  сброд.  В  этой  толпе,  к  которой  ты  постоянно  обращаешься  и  которая  день  деньской  толчется  на  форуме,  больше  бывших  рабов,  жителей  провинций,  союзников,  чем  собственно  римских  граждан - квиритов.  С  помощью  этих  людей  ты  оказываешь  давление  на  Сенат  и  проводишь  законы,  выгодные  им....
Г а й  Г р а к х. Это  называется  “диктатура  пролетариата”.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. ...но  в  конечном  итоге,  не  полезные  римской  республике.  Используя  “диктатуру  пролетариата”,  ты  назначаешь  на  выборные  должности  нужных  тебе  людей.  Ты  заискиваешь  перед  теми,  кого  называешь  “пролетарии”.
   Сципион  Эмилиан  встает,  он  взволнован.
Г а й  Г р а к х (сидя,  в  его  голосе  слышны  нотки  разочарования). Ну  вот,  побеседовали.  Сядь,  пожалуйста,  Сцепион  Эмилиан,  прошу  тебя. (Сцепион  садится.) (Громко)  Лициния,  дорогая,  нацеди-ка  нам  фалернского,  из  того  бочонка,  что  привезли  вчера. (Пауза.)
Погода  сухая и прохладная.  В этом  году  не  уродятся  оливки.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Что?
Г а й  Г р а к х. Будет  неурожай  оливок,  говорю.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Возможно.

12.
  Входит  Лициния,  в  ее  руках  поднос,  на  котором  стоят:  кувшин,  две  чаши  и  ваза  с  фруктами.
Л и ц и н и я. Привет  тебе,  Сцепион  Эмилиан.  Здорова  ли  твоя  супруга?
С ц е п и о н  Э м и л и а н.  Здорова.  А  ты  все  так  же  прекрасна,  Лициния.  Мне,  кажется,  что  несколько  увеличился  объем  твоего  пояса.  Не  ждете  ли  вы  маленького  Гракха?
Л и ц и н и я. Тебе  уже  нужны  очки,  Сцепион  Эмилиан.  (Вздыхает)  К  сожалению, я  ношу  все  те  же  туники,  что  и  в  прошлом  году.
С ц е п и о н  Э м и л и а н (лукаво). Понимаю,  понимаю,  Гаю  некогда,  день  и  ночь  он  заботится  о  пролетариях.
Л и ц и н и я. Что  верно,  то  верно.  Я  его  вижу  реже,  чем  ты,  но  не  буду  вам  мешать,  я  чувствую,  что  у  вас  сегодня  важный  разговор. (Уходит.)

13.
Г а й  Г р а к х. Архиважный. (Наливает  вино  в  чаши,  оба  молча  отпивают.)  Ну  как  фалернское?
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Чуть  горчит,  но  в  этом  его  прелесть.
Г а й  Г р а к х.  А  цвет?
С ц е п и о н  Э м и л и а н.  Медовый.
  Молча  допивают,  смакуя.
Г а й  Г р а к х. Ну  а  все  же,  Сцепион  Эмилиан,  как  ты  собираешься  прекратить  работу  аграрной  комиссии,  ведь  для  этого  нужно  решение  народного  собрания?
С ц е п и о н  Э м и л и а н (как  бы  не  слыша  вопроса). Вино  замечательное,  но  мы,  римляне,  пьем  его  по-варварски,  не  разбавляя  водой,  как  это  делают  просвященные  греки.  Оттягчаем  желудки,  быстро  пьянеем  и  наши  застольные  беседы  становятся  сумбурными  и  неинтересными.  Помнишь,  у  Гомера:
         “Мужу,  трудом  истомленному,  силы  вино  обновляет.
           Ты  же,  мой  сын,  истомился,  за  граждан  твоих  подвизаясь.”
Г а й  Г р а к х (продолжая). Я  вижу  только  один  путь  прекратить  работу  аграрной  комиссии,  не  вынося  вопрос  на  народное  собрание.
(Пауза.)  Это  отобрать  у  нее  право  судебного  решения  по  земельным  спорам,  что  можно  сделать  с  помощью  Сената.  Тогда  приватизация  забуксует,  как  телега  в  осенней  грязи.
С ц е п и о н  Э м и л и а н. Я  всегда  гордился  твоей  проницательностью,  мой  мальчик.  Как  считают  юристы,  в  частности  Гай  Фанний,  что  после  убийства  Тиберия  Гракха,  под  давлением  разъяренной  толпы,  Сенат  совершил  ошибку,  дав  аграрной  комиссии  чрезвычайные  полномочия.  Тем  самым  он  нарушил  наш  древний  закон  о  суде  присяжных.  Оптиматы  эту  комиссию  называют  ЧК.
Г а й  Г р а к х. Как?
С ц е п и о н  Э м и л и а н. ЧК - чрезвычайная  комиссия. (Встает.)  Ну,  мне  пора,  уже  темнеет  и  начинается  веселый  праздник  Сатурналий.
Не  провожай. (Уходит.  Гай  Гракх  стоит  в  задумчивости,  затем  скрывается  в  глубине  дома.)

14.
  На  сцену  выбегают,  взявшись  за  руки,  Эвпор,  Квинт  Антулий  и  Клавдия  Порция.
К л а в д и я  П о р ц и я (кричит). Только  раз  в  году  ночь  веселых  Сатурналий!  Волшебная  ночь!  Ночь  превращений  и  раскрепощений,  когда  каждый  может  показать  на  что  он  способен. (Хохочет.)
                Танцуют,  поют.
Э в п о р.                Есть  во  мне  секрет   один,
                загляни  и  обнаружишь,
                что  слуга  я  лишь  снаружи,
                а  внутри  я  господин.

В с е   в м е с т е.              Телом  крепок,  духом  слаб,
                пей  вино,  пустеет  чаша,
                эфемерна  радость  наша:
                ночь  прошла - опять  ты  раб.

К в и н т  А н т у л и й.     Разглядите  мою  суть,
                господа,  протрите  стекла,
                я  в  трагедиях  Софокла,
                как  звезда,  готов  блеснуть.

В с е   в м е с т е.              Брось  ты  клянчить,  не  поймут,
                пей  вино,  пустеет  чаша,
                эфемерна  радость  наша:
                ночь  прошла - ты  снова  шут.

К л а в д и я  П о р ц и я.  Недоступна  и  горда,
                и  себя  я  королевой
                неформальной,  как  бы  левой,
                ощущаю,  господа.



В с е  в м е с т е.               Запах  жизни - не  “шанель”,
                пей  вино,  пустеет  чаша,
                эфемерна  радость  наша:
                ночь  прошла - и  на  панель.

Э в п о р.                Не  схватить  нам  в  жизни  куш,
                но  забыться  способ  верный,
                там,  за  столиком  таверны,
                мы   оставим  горечь  душ.
 Взявшись  за  руки  убегают.  Затемнение.
  В  то  время,  когда  они  поют  и  пляшут,  на  заднем  плане  быстро  пересекает  сцену  мрачный  Фульвий  Флакк.  На  его  боку  неизменный  меч - акинак.

 15.
  Утро.  Гай  Гракх,  ополоснув  лицо  под  рукомойником,  вытирается  полотенцем.  На  столе  лежит  его  папка  с  деловыми  бумагами.  Гай  в  хорошем  настроении.
Г а й  Г р а к х (обращаясь  к  попугаю). Доброе  утро,  Филантроп.
В  ответ  попугай  кричит: “Моментум  мор-ре!  Моментум  мор-ре!”
Г а й  Г р а к х (усмехаясь). Постоянно,  глупая  птица.
Появляется  Лициния,  ее  туника  подвязана  передником,  в  руке  маска  Тиберия  Гракха.
Л и ц и н и я. Ужасно  маленький  дом,  Гай.  Здесь  нет  даже  атриума,  где  по  обыкновению  вешают  маски  умерших  родственников.  Смешно  сказать,  но  портик  перед  домом,  ты,  Гай  Гракх,  используешь,  как  кабинет.  С  тоской  я  вспоминаю  наш  просторный  дом  на  Палатинском  холме.  К  тому  же  здесь  печь  дымит.
Г а й  Г р а к х. Не  жалуйся,  дорогая,  лучше  вызови  печника.  Положение  народного  трибуна  обязывает  меня  жить  среди  плебса.
(Протягивает  руку,  берет  маску,  задумчиво  разглядывает  ее.)  Здравствуй,  Тиберий.
Л и ц и н и я (вздыхая). Какое  печальное  выражение  лица.
Г а й  Г р а к х. Нет,  скорее  задумчивое.  Теперь  он  далеко  от  нас,  за  рекой  Стикс.  Но  душа  его  иногда  возвращается,  беспокоясь  о  деле,  которое  он  оставил. (Возвращает  маску.)
Л и ц и н и я. Гай, (обнимает  его)  пойдем  сегодня  в  театр,  там  бестиарии  будут  сражаться  с  африканскими  львами.  Говорят,  захватывающее  зрелище,  к  тому  же  я  сшила  себе  новую  столу....
Г а й  Г р а к х. Вечером?  Нет,  дорогая,  сегодня  у  меня  заседание  аграрной  комиссии.  Иди  одна,  а  Эвпор  понесет  зонтик.
Л и ц и н и я (горько). Вот  все  мое  общество - зонтик  да  Эвпор.  А  народный  трибун  Гай  Гракх,  борясь  за  счастье  народа,  оставляет  несчастной  жену. (Закрывает  лицо  руками,  убегает  в  дом.)
 Г а й  Г р а к х (смущенно). Лициния!  Лициния!


16.
  В  портик  дома  Гая  Гракха  входит  Гай  Фанний.
Г а й  Ф а н н и й. Салют  тебе,  Гай  Гракх.  Как  здоровье?
Г а й  Г р а к х. В  порядке.
Г а й  Ф а н н и й. Ты  здоров - я  счастлив.  Собираешься  в  народное  собрание?
Г а й  Г р а к х (вздыхая). Да,  оно  скоро  начнется.  Какие  новости,  Фанний?
Г а й  Ф а н н и й. Самые  печальные.  Думаю,  что  ты  их  уже  знаешь.
Г а й  Г р а к х. Да,  слышал. (Быстро)  Убийца  известен?
Г а й  Ф а н н и й. Если  ты  задержишься,  то  я  кое-что  покажу  тебе.
Г а й  Г р а к х. Хорошо.
  Гай  Фанний  протягивает  руку  и  показывает  Гракху  что-то  лежащее  на  ладони.
Г а й  Ф а н н и й. Смотри,  что  это?
Г а й  Г р а к х. Прекрасный  козий  сыр.  Где  достал?
Г а й  Ф а н н и й. Взял  со  столика  в  кабинете  Сципиона  Эмилиана.
Г а й  Г р а к х. Нет  лучшей  закуски  к  фалернскому  вину,  поверь  мне.
Г а й  Ф а н н и й. Охотно  верю,  но  я,  как  юрист  вижу  в  этом  сыре,  прежде  всего,  вещественное  доказательство.  Уже  два  дня  я  расследую  убийство  и  вот  нашел  кое-что  существенное.  Этим  сыром  закусывал  тот,  с  кем  генерал  разделил  последнюю  в  своей  жизни  трапезу.
Г а й  Г р а к х. О,  бедный  Сцепион!  Погиб  за  народное  дело.  Проклятие  убийце!  Да  поразит  его  молнией  Юпитер,  он  то  наверняка  знает  его  имя.
Г а й  Ф а н н и й. И  я  знаю.
Г а й  Г р а к х (тревожно). Кто  же  он?
Г а й  Ф а н н и й. Генерала  убил  шепелявый.  Смотри,  на  сыре  остался  отпечаток  зубов,  на  котором  отсутствуют  два  нижних  резца.
Г а й  Г р а к х (облегченно). Ох,  разве  мало  в  Риме  шепелявых.
Г а й  Ф а н н и й. Да,  но  только  одного  из  них  генерал  мог  принять  перед  ужином  и  обсуждать  с  ним  тонкости  поэтической  речи  Гомера.  Я,  думаю,  тебе  знаком  некий  шепелявый  любитель  изящной  словесности.
Г а й  Г р а к х (в  замешательстве). Постой... кажется... знаком.
Г а й  Ф а н н и й. На  столике,  стоящем  возле  ложа,  на  котором  лежал  убитый,  среди  закусок  и  сосудов  с  вином  валялись  раскрытые  книги  Гомера.  Ты  ведь  знаешь,  что  Сцепион  Эмилиан  был  страстный  поклонник  греческой  литературы  и  окружал  себя  знатоками,  вроде....
Г а й  Г р а к х (поднося  палец  к  губам). Тс-с!  Вы,  юристы,  расследуя  преступление,  обычно  спрашиваете: “Кому  это  выгодно?”  Ответь  мне,  чем  же  выгодна  этому  любителю  изящной  словесности  смерть  Сцепиона  Эмилиана.
Г а й  Ф а н н и й. Безусловно  ему  выгодна  не  сама  смерть,  а  молчание  Сцепиона  Эмилиана.  Пока  аграрная  комиссия  имеет  право  судебного  решения  земельных  споров,  то  есть  право  по  своему  усмотрению  отбирать  землю  или  наделять  ею,  то  секретарь  этой  комиссии  является  вторым  лицом  в  государстве.  Сцепион  Эмилиан,  к  своему  несчастью,  замахнулся  на  эту  прерогативу  господина....
Г а й  Г р а к х. Молчи,  молчи.  Слуги  видели  его?
Г а й  Ф а н н и й. Полагаю,  что  нет,  ведь  была  ночь  Сатурналий.  Все  домашние  генерала  веселились   на  улицах,  включая  его  жену,  которая  редко  пропускает  веселые  праздники.
Г а й  Г р а к х. Что  ты  ищешь,  Гай  Фанний,  выгоды  или  справедливости?  Ведь  не  без  умысла  ты  открыл  мне  результаты  расследования.
Г а й  Ф а н н и й. Видишь  ли,  я  хочу  получить  должность  консула,  поэтому откровенно  стремлюсь  и  к  тому  и  к  другому.  Если  я  получу  должность  консула,  то  это  будет  справедливо.  Я  умен,  искушен,  и  следовательно  достоин  ее.  Но  отсюда  проистекают  и  выгоды,  как  для  меня,  так,  в  первую  очередь,  для  тебя.  Я  думаю,  ты  согласишься,  что  для  популяров  лучше  иметь  консулом  умеренного  оптимата,  вроде  меня,  чем  такого  экстремиста,  как  Луций  Опимий.
Г а й  Г р а к х (задумчиво). Да,  у  тебя  серьезный  соперник  Луций  Опимий,  он  срыл  до  основания  стены  мятежного  города  Фрегеллы, решительный  субъект.
Г а й  Ф а н н и й. Мне  трудно  тягаться  с  богачом  Опимием,  но  если  ты  поддержишь  мою  кандидатуру  и  будешь  ходатайствовать  перед  народом,  то  я  буду  избран.  Твой  авторитет  непоколебим.
Г а й  Г р а к х (усмехаясь).  Авторитет  дороже  денег?
Г а й  Ф а н н и й. В  данном  случае,  да.
Г а й  Г р а к х (после  паузы). Я  согласен,  но  при  условии....
Г а й  Ф а н н и й. Конечно,  конечно. (Отбрасывает  сыр.)  Скажу  по-гречески:  улики  циникам,  то  есть  собакам.  Пойдем,  тебя  жаждет  услышать  народ.
Г а й  Г р а к х. Пошли. (Проходят  на  форум,  где  уже  толпится  народ.)
   Попугай  кричит  вслед: “Судьбоносное  решение.  Судьбоносное  решение.
Процесс  пошел,  товарищи!”  Умолкает.

17.
С п и к е р. Граждане  Рима,  мы  начинаем  дисскусию,  посвященную  выборам  консула.  Сейчас  перед  вами  выступит  клиент  Луция  Опимия  энергичный  Септумелий.  Прошу  отнестись  к  его  словам  с  уважением  и  внимать  ему  в  тишине.
  На  трибуну  поднимается  Септумелий.
С е п т у м е л и й. Граждане  Рима!  Я  не  умею  говорить  красиво,  поскольку  я  не  политик,  а  лавочник.  В  моей  лавке  каждый  из  вас  может  купить  посуду,  паллы  и  туники  из  Греции.  Низкие  цены,  греческое  качество,  римская  честность....
Л у ц и й  О п и м и й (строго). Септумелий!
С е п т у м е л и й. ....римская  честность  Луция  Опимия  говорит  сама  за  себя. Мы  знаем,  что  недавно  он  твердой  рукой  раздавил  крамолу  в  городе  Фрегеллы.  Я  уверен,  что  и  впредь  Луций  Опимий  будет  подавлять  врагов  и  способствовать  величию  римской  республики. Скажу  кратко,  мой  патрон,  претор  Луций  Опимий  крут,  как  Тарпейская  скала,  но  справедлив.  Кроме  того,  Луций  Опимий  божественно  щедр.  Для  вас  уже  накрыты  столы  на  берегу  Тибра.  В  чанах  призывно  булькает  свиная  похлебка,  а  виночерпии  выкатили  двадцать  бочонков  с  вином  из  подвалов  Луция  Опимия. (Выкрикивает.)  Голосуйте  за  Луция  Опимия! (Сходит  с  трибуны  и  становится  рядом  со  своим  патроном.) 
   Рев  толпы,  слышны  крики: “Луция!  Луция  в  консулы!  Жирна  ли  похлебка?”  Свист.
С п и к е р (поднимает  руку,  ждет,  когда  стихнет  шум). Граждане  Рима,  теперь  к  вам  желает  обратиться  народный  трибун  Гай  Гракх.
   Под  приветственные  крики  толпы  Гай  Гракх  поднимается  на  трибуну.
Г а й  Г р а к х. Квириты,  римские  пролетарии!   Сегодня  я  не  буду  вас  агитировать,  а  расскажу  о  вчерашнем  заседании  Сената,  на  котором  я,  по  предложению  партии  популяров,  провел  закон  об  ужесточении  налогов  с  провинции  Азия.  Мы  наложили  на  нее  дополнительно  десятинные,  таможенные  и  пастбищные  сборы.  Налоговая  инспекция  будет  выдавливать  из  нее  деньги,  как  масло  из  оливок.  Эти  деньги  пойдут  на  покупку  хлеба  для  вас,  пролетарии  Рима!  Начиная  с  мартовских  ид,  впервые  в  истории,  каждый  из  вас  будет  получать  бесплатно  по  пять  модиев  хлеба  ежемесячно!  У  вас  не  будет  болеть  голова  о  том,  чем  накормить  детей.  Не  думайте  о  хлебе  насущном,  размышляйте  о  вечном.
   Рев  толпы,  слышны  крики: “Слава  партии  популяров!”,  “Партия  популяров  и  народ  едины!”  Гай  Гракх  выжидающе  поднимает  руку.  Постепенно  шум  стихает.
Г а й  Г р а к х. А  теперь  я  хочу  поделиться  с  вами  своими  мыслями  по  поводу  текущего  собрания,  просто  хочу  высказать  свое  частное  мнение.  Я  считаю,  что  принципиальный  Гай  Фанний,  юрист  много  сделавший  для  судопроизводства,  как  никто  другой  подходит  на  должность  консула. (Рев  толпы,  слышны  крики: “Фанния!  Фанния  в  консулы!”  Свист.)  Не  умаляя  достоинств  другого  кандидата,  скажу  откровенно, Гай  Фанний  честен,  он  безсеребрянник.  В  его  доме,  даже  со  свечой,  вы  не  найдете  серебрянной  посуды,  он  живет  по  заветам  предков.
   Луций  Опимий  толкает  локтем  Септумелия.
С е п т у м е л и й (кричит). У  тебя  тоже  нет  серебрянной  посуды,  народный  трибун,  это  известно.  А  вот  поведай  нам,  сколько  золота  ты  вывез  из  Испании?
    Толпа: “Да,  да  отчитайся.”
Г а й  Г р а к х. Из  всех  участников  той  войны,  пожалуй  только  я,  да  еще  вот  славный  Марк  Помпоний,  вернулись  с  пустыми  руками.
М а р к  П о м п о н и й (смущенно,  всем). Меня  перед  боем  лягнула  лошадь  Сцепиона  и  я  попал  в  лазарет,  а  не  то  бы  я....
   Смех  толпы  заглушает  его  слова.
Г а й  Г р а к х. А  я,  увезя  туда  полный  кошелек,  привез  его  обратно  пустым... из  принципиальных  соображений.
   Толпа (доброжелательно): “Знаем  принципиальность  Гая  Гракха,  проверено.”
С е п т у м е л и й (восхищенно). Золотая  голова!
Л у ц и й  О п и м и й. Сколько  она  стоит,  по  твоему?
С е п т у м е л и й (делает  неопределенный  жест). Не  продается.
Л у ц и й  О п и м и й. Вздор!  Плачу  по  весу,  золотом.
С е п т у м е л и й (смотрит  внимательно  в  лицо  Луция  Опимия). Патрон!?
Л у ц и й  О п и м и й (улыбаясь). Ты  ведь  сам  сказал,  что  я  божественно  щедр.
Г а й  Г р а к х (продолжая). Итак,  я  призываю  вас  голосовать  за  Гая  Фанния  и  сам  отдам  за  него  свой (хрипит)  уже  охрипший  голос.
   Народ  толкаясь  спешит  на  берег  Тибра,  где  его  ждет  угощение.
Г а й  Г р а к х (Фаннию). Сейчас  они  опустошат  чаны  с  похлебкой  Опимия,  затем  съедят  хлеб  популяров,  но,  думаю,  что  проголосуют  за  тебя,  мой  Фанний.
Г а й  Ф а н н и й. Будем  надеяться  и  уповать  на  Юпитера  Капитолийского.
Г а й  Г р а к х. Будем  ждать  выборов,  Фанний. (Расходятся.  Сцена  пустеет.)

18.
  Сбоку,  из - за  кулис  появляется  Септумелий,  подходит  к  дому  Марка  Помпония,  прислушивается.
С е п т у м е л и й. Сосед!  Помпоний!
Г о л о с   О к т а в и и. Его  нет  дома.
С е п т у м е л и й (тихо). Наконец - то. (громко)  Я,  собственно,  к  тебе,  божественная  Октавия.
Г о л о с   О к т а в и и. Кто  это?
С е п т у м е л и й. Твой  сосед,  скромный  лавочник  Септумелий.  Можно  войти?
Г о л о с   О к т а в и и. Минуточку,  я  только  оденусь.
С е п т у м е л и й (тихо). Зачем  оболочка,  скрывающая  нежную  плоть  персика. (громко)  Можно  войти?
  Выходит  Октавия.
О к т а в и я. А,  это  ты,  Септумелиий.
   Смотрится  в  зеркало,  поправляет  волосы,  потягивается.
С е п т у м е л и й (показывая  на  отражение  в  зеркале). Вот  тело  достойное  таланта  Праксителя.
О к т а в и я. Септумелий,  ты  липок  и  приторен,  как  горный  мед.
С е п т у м е л и й. Септумелий  не  липок,  он  сладок,  Октавия. (Пытается  обнять  ее,  Октавия  его  отталкивает.)
О к т а в и я. Септумелий,  ты  переходишь  границы  приличия.  Марк  Помпоний  изобьет  тебя  плоской  стороной  меча.
С е п т у м е л и й. Мечом  то  он  умеет  махать,  а  вот  подарить  красивой  женщине  такие  серьги  сможет  ли?
О к т а в и я. Какая  прелесть!
С е п т у м е л и й. Бери,  бери,  они  твои.
О к т а в и я. Нет,  нет. (Короткая  пауза.)  А,  впрочем,  если  только  померить. (Вдевает  серьги  в  уши.)
   Голос  Марка  Помпония: “Октавия,  дорогая,  готово  ли  сациви?  Мой  аппетит  превосходит  все  мыслимые  размеры.”
О к т а в и я (Септумелию). Исчезни.  Не  сюда.  В  дом,  пройдешь  через  сад. (Септумелий  скрывается  в  доме.)
О к т а в и я. Серьги,  серьги.... (пытается  вынуть  их  из  ушей.)
  Септумелий  высовывается  из-за  двери,  обозначая  вытянутой  рукой  хватательные  движения.  Входит  Марк  Помпоний.  Септумелий  исчезает.

19.
М а р к  П о м п о н и й (строго). Какого  это  Сергия  ты  звала,  милая?
О к т а в и я. Тебе  показалось.  Садись  за  стол,  Марк.  Вот  зелень,  сациви,  хлеб.  Налить  тебе  вина?
М а р к  П о м п о н и й. Конечно. (Снимает  перевязь  с  мечом,  бросает  его  небрежно  на  тахту.  Садится  за  стол,  вкушает.)  Вкусно.
О к т а в и я. Возьми  хлеб,  опять  ты  ешь  без  хлеба.
   Марк  Помпоний  с  набитым  ртом  пытается  что-то  сказать.
О к т а в и я. Что  ты  говоришь?  Прожуй  сначала.
М а р к  П о м п о н и й (прожевав). Кого  ты  все - таки  звала? Сергия  Катилину?  Этого  прыщавого  юнца?
О к т а в и я. Никого  я  не  звала,  ревнивец.
М а р к  П о м п о н и й. Я  ясно  слышал.
О к т а в и я. Я  сказала  “серьги”.  Смотри. (Откидывает  волосы.)
М а р к  П о м п о н и й. Откуда  они  у  тебя?
О к т а в и я. Септумелий  предложил.  Дал  померить  до  твоего  прихода,  чтобы  ты  посмотрел.  Нравятся?
М а р к  П о м п о н и й. Тебе  идет,  но,  наверное,  чертовски  высокая  цена.
О к т а в и я (вздыхая). Для  тебя -  да.
М а р к  П о м п о н и й (продолжая  есть). Ничего,  скоро  к  власти  придут  популяры,  тогда  не  будет  богатых.  Все  разделят  поровну.  Все  граждане  получат  землю,  хлеб  и  зрелища  в  равных  долях.
О к т а в и я. Одежду?
М а р к  П о м п о н и й. Разделят.
О к т а в и я. Любовь?
М а р к  П о м п о н и й. Нет,  это  индивидуально.
О к т а в и я. Удачу?
М а р к  П о м п о н и й. Каждому. (Жует.)
О к т а в и я. Компот?
М а р к  П о м п о н и й. Мне.
Октавия  наливает  ему  компот  и  начинает  собирать  посуду,  чтобы  отнести  ее  на  кухню.

20.
 В  портик  дома  Марка  Помпония  осторожно  заглядывает  Септумелий  и  громко  шепчет  Октавии: “Серьги,  серьги....”
М а р к  П о м п о н и й. Входи,  Септумелий,  что  ты  заглядываешь,  как  прокаженный. (Септумелий  входит.)  Садись. (Септумелий  тревожно  обегает  глазами  обстановку,  увидев  меч  лежащий  на  тахте,  удовлетворенно  кивает  и  садится  на  него.  Октавия  молча  подает  ему  серьги.)
С е п т у м е л и й. Не  понравились?
О к т а в и я (Марку). Марк  Помпоний! (Уносит  на  кухню  посуду.)
М а р к  П о м п о н и й. Видишь  ли,  Септумелий,  твои  условия мне  не  подходят, и  я  не  буду  торопиться  приобретать  серьги. (Произнося  эту  фразу,  пытается  вытащить  меч  из  под  Септумелия,  тот  сопротивляется,  происходит  короткая  молчаливая  борьба.)  Отдай  меч,  я  повешу  его  на  гвоздь.  Тебе  же  неудобно  так  сидеть.
С е п т у м е л и й. Удобно,  удобно.
М а р к  П о м п о н и й. Ну  и  сиди,  чудак.  Я  хотел  сказать,  что  мы  подождем,  когда  к  власти  придут  популяры,  они  разделят  поровну:  землю,  хлеб,  одежду,  украшения.  Например,  что  было  твоим,  то  станет  моим.  Мое  будет  твое.  Все  поделят.
С е п т у м е л и й (с  надеждой  в  голосе). И  жен?
М а р к  П о м п о н и й. Цинично,  Септумелий. Во  всяком  случае  Гай  Гракх  об  этом  ничего  не  пишет.
С е п т у м е л и й. Товар?
М а р к  П о м п о н и й. Непременно.
С е п т у м е л и й (вскакивая). Значит,  в  то  время  как  ты  лежишь  на тахте  и  бренчишь  на  гитаре,  а  я,  мучаясь  от  морской  болезни  и  рискуя  попасть  в  руки  киликийских  пиратов,  привожу  товар  из  Афин....  потом  мы  его  делим.  Так?
М а р к  П о м п о н и й. Ты  что  распалился,  старина?  Это  же  историческая  необходимость.
С е п т у м е л и й. Это  историческая  глупость. Никогда  такого  не  было  между  людей  и  не  будет. Если  популяры  пойдут  на  это,  то  мы  их  остановим. (Быстро  уходит.)
М а р к  П о м п о н и й (вслед). Ошибаешься,  Септумелий,  еще  как  будет. (Берет  меч  и  вешает  его  на  гвоздь,  затем,  взяв  в  руки  гитару,  садится  на  тахту.)

21.
   Входит  Октавия.  Смеркается.
О к т а в и я. Где  Септумелий?
М а р к  П о м п о н и й. Ушел  пересчитывать  товар.
   Октавия  садится  рядом  с  Марком  Помпонием.
О к т а в и я. Какой  тихий  и  прохладный  вечер.  Воздух  прозрачен  и  дым  от  очагов  поднимается  прямо  к  звездам.  Марк,  думаешь,  звезды  холодные?
М а р к  П о м п о н и й. Холодные,  как  ты,  когда  сердишься.
О к т а в и я. Это  случается  очень  редко. (Зябко  поводит  плечами.  Марк  встает  и  набрасывает  ей  на  плечи  паллу.) Спасибо,  мой  герой.
   Марк  снова  садится,  берет  гитару,  тихо  тренькает.
О к т а в и я. А  помнишь,  как  мы  встретились?
М а р к  П о м п о н и й (не  переставая  играть). Угу.
О к т а в и я. У  храма  Юноны  стоял  одинокий,  растерянный  центурион  в  новенькой  форме  и  неуклюже  держал  в  руках  букет  цветов,  не  зная  что  с  ним  делать.  Его  пассия,  видите  ли,  не  пришла  на  свидание.  И  тогда  этот  герой  сунул  букет  в  руки  первой  проходившей  мимо  девушки,  повернулся  и,  громко  стуча  калигами,  почти  побежал  вниз  по  Каринской  улице.
М а р к  П о м п о н и й. Фантазия. (Пауза.)  Букет  я  вручил  прицельно  тебе.  Тебя  я  поджидал  три  дня,  “неся  караул”  у  храма  Юноны.  Только  из гордости  я  разыграл  сцену  случайной  встречи.  Ты  казалась  неприступной,  как  цитадель,  а  твои  глаза  жгли  меня,  как  греческий  огонь.
О к т а в и я. Жалкий  обманщик!  Я  давно  сама  хотела  познакомиться  с  тобой. (Прижимается  к  Марку  Помпонию.)
   Марк  подыгрывает  на  гитаре,  тихо  поют  в  два  голоса:

         Дул  с  побережья  ветер,*
         качая  верхушки  ветел,
         в  час,  когда  месяц  сеет  призрачный  свет  вокруг
         бережно  словно  пламень,
         мне  незнакомый  парень
         белые  хризантемы  отдал  из  теплых  рук.
         Белые  хризантемы,
         вы  мне  даны  на  счастье,
         белыми  лепестками  будете  мне  светить,
         только  прошу  не  тайте,
         только  не  облетайте,
         белые  хризантемы,  вы  должны  вечно  жить.
         Но  опорочил  ветер
         их  лепестки  в  тот  вечер,
         белые  хризантемы  сникли  до  теплых  дней.
         Но  сквозь  года  и  беды
         белых  цветов  букеты
         вечными  лепестками  светят  в  душе  моей.

 Целуются,  обнявшись  исчезают  в  доме.  Затемнение.

22.
  Гай  Гракх  и  Фульвий  Флакк  выходят  из  дома  Гракха  в  портик  и  садятся  за  сервированный  стол,  накрытый  салфеткой.
Г а й   Г р а к х (снимая  салфетку  с  приборов). Почти  три  месяца  я  не  пробовал  хорошего  италийского  вина. (Берет  кувшин,  разливает  в  чаши.)  Ночевал  в  палатке  из  грубой  шерсти.  Пил  из  бурдюка кислятину.  Вытряхивал  из  калиг  скорпионов.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (поднимая  чашу  с  вином). За  тебя,  Гай.  За  твое  возвращение:
             Одиссей  утомленный  на  остров - отчизну  вернулся,
             но  хмуро  взирало  с  небес,  над  Итакой  поднявшись  светило.
 Командировка  была  успешной?
Г а й   Г р а к х. Как  посмотреть,  с  точки  зрения  авгуров - нет. (Иронизирует).  Дождь  залил  жертвенный  костер,  ветер  опрокинул  римские  штандарты,  гиены  омочили  межевые  столбы....

• слова  М. Фельзенштейн.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (усмехаясь). Мистика.  Ну  а  с  точки  зрения  нас,  материалистов,  как?
Г а й   Г р а к х. Все  в  порядке.  Мне  удалось  разметить  земельные  участки,  провести  межи.  Так  что  скоро  вывезем  туда  несколько  тысяч  колонистов - пролетариев  и  они  засеют  просом  и  пшеницей  территорию  бывшего  Карфагена.  Кому  не  хватит  земли  в  Италии - добро  пожаловать  в  terra  nova!
  Во  время  беседы  раздаются  крики  за  сценой.  Гай  Гракх  прислушивается,  морщится.  Фульвий  Флакк  невозмутимо  продолжает  пить  вино.
Г а й   Г р а к х. Эвпор! (Входит  раб.)
Э в п о р. Вот  я,  хозяин.
Г а й   Г р а к х. Что  это  за  дикие  крики?
Э в п о р. Это  экзекуция,  хозяин.  Марка  Бестию,  бизнесмена,  по  решению  суда  окунают  в  кипящее  масло.  Бедняга  не  выплатил  дивиденды  акционерам,  теперь  они  вместо  полных  кошельков,  унесут  с  собой  уши,  наполненные  визгом.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (равнодушно). Враг  народа.
Г а й   Г р а к х (качая  головой).  Не  думаю.  Я  надеялся,  что  он  начнет  новую  экономическую  политику.  Вольет,  как  говорится,  свежую  струю  в  предприятие  Тиберия  Гракха.  Жаль,  не  удался  эксперимент. (Крики  прекратились.)
Э в п о р (скорбно  складывая  руки  на  груди  и  закатывая  глаза).  Отправился  в  царство  тьмы.

23.
Г а й   Г р а к х (расстроенно). Иди,  Эвпор. (Раб  уходит. Пауза.)  Ты  знаешь,  Фульвий,  странно...  но  мне  сегодня  приснился  Тиберий.  На  нем  была  туника  в  кровавых  пятнах,  а  вместо  лица  серая  посмертная  маска.  Я  его  спросил.... 
 Ф у л ь в и й  Ф л а к к (равнодушно). Мистика.
   В  это  время  в  портике,  за  спиной  Фульвия  Флакка  бесшумно  появляется  Тиберий  Гракх.
Г а й   Г р а к х (продолжает,  обращаясь  к  Тиберию). Ты  откуда,  брат  мой?
Т и б е р и й  Г р а к х (замогильным  голосом).  Из  царства  тьмы.
  Фульвий  Флакк,  не  оборачиваясь,  продолжает  закусывать.
Г а й   Г р а к х.  Ты  что-то  хочешь  сообщить  мне?
Т и б е р и й  Г р а к х. Я  хочу  предостеречь  тебя.  Опасайся  юриста,  шута  и  купца.  Первый  предъявит  доказательство....
Г а й   Г р а к х (тихо). Уже  предъявил.
Т и б е р и й  Г р а к х (продолжая)....второй  покажет  фаллос,  третий  похитит  источник  твоих  социальных  теорий.
Г а й   Г р а к х (деловито). Какой  именно?
Т и б е р и й  Г р а к х. Что?  Фаллос?
Г а й   Г р а к х. Нет,  источник.  У  меня  их  три.  Три  источника,  три  составных  части,  на  которых  базируются  мои  теории. (Загибает  пальцы.)  Германская  философия,  британская  политическая  экономия,  галльская....
Т и б е р и й  Г р а к х. Вот  все  три  и  заберет.  Оптом.
Г а й   Г р а к х. Удастся  ли  мне  отомстить  оптиматам?
Т и б е р и й  Г р а к х. Не  совсем.
Г а й   Г р а к х. Кто  же  рассчитается  с  ними  сполна?
Т и б е р и й  Г р а к х. Тот,  кто  хладнокровно  будет  погружать  акинак  в  почтительно  согбенные  спины  своих  поданных.
Г а й   Г р а к х. Марк  Фульвий  Флакк?
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (встрепенулся). Я!
  Тиберий  Гракх  опускает  сзади  на  его  плечо  свою  прохладную  ладонь.  Фульвий  Флакк  цепенеет.
Т и б е р и й  Г р а к х. Заколоть  одного  захмелевшего  любителя  поэзии,  когда  он  вдохновенно  декламирует  греческие  гекзаметры,  это  не  то  же  самое,  что  уничтожить  солидную  партию  оптиматов.  Нет,  Фульвий  Флакк  не  годится  для  этой  роли,  у  него  сено  на  рогах.  Он  засветился  и,  тем  самым,  приблизил  конец  всего  предприятия.  Однако,  незадолго  до  моей  гибели  в  Риме  родился  замечательный  мальчик....
    Фульвий  Флакк  стряхивает  с  себя  оцепенение,  при  этом  Тиберий  Гракх  бесшумно  исчезает.

24.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Фу  ты,  мне  в  самом  деле  что-то  почудилось.
(Возмущенно.)  Причем  здесь  сено  и  какие  к  черту  рога (ощупывает  голову)  я  же,  слава  богу,  вдовец.  Это  все  мистика,  говорю  я  тебе.  Перестань  рассказывать  сказки,  достойные  разве,  что  деревенских  женщин.
Г а й   Г р а к х. Не хочешь  слушать,  не  надо.  А  “сено  на  рогах”  это  латинская  поговорка.  В  деревне  его  обычно  привязывают  бодливому  быку.  Ты,  Фульвий,  вспыльчив,  как  корпия,  пропитанная  селитрой.  Ладно.  Теперь  расскажи,  как  прошла  наша  идея  о  предоставлении  латинам  римского  гражданства  в  обмен  на  землю.
 Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Совсем  не  прошла.  Мы  потерпели  поражение,  хотя  вчера  на  народном  собрании  я  сражался,  как  волчица,  защищающая  свой  выводок.  Началось  все  с  того,  что  на  форум  прибыл  консул  Гай  Фанний  и  изъявил  желание  выступить.
   По  ходу  его  рассказа  на  форуме  собирается  народ.  Подходит  Гай  Фанний.
С п и к е р. Прошу  внимания!  Сегодня  народное  собрание  посвящено  вопросу  о  получении  римского  гражданства  латинами - жителями  Лациума. От  правительства  выступит  консул  Гай  Фанний.  В  отсутствии  Гая  Гракха, интересы  народа  будет  представлять  секретарь  аграрной  комиссии  Марк  Фульвий  Флакк.  (Кричит.)  Марк  Фульвий!
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Иду,  иду. (Покидает  Гая  Гракха  и  быстро  идет  на  форум.  Гай  Гракх,  сидя,  с  интересом  наблюдает  за  происходящим.  Марк  Фульвий  Флакк  поднимается  на  трибуну.)
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (читает  по  листку). Дорогие,  сограждане!  Пролетарии!  За  отчетный  период  аграрной  комиссией  оприходовано  приватизированных  участков  на  полтора  процента  больше,  чем  в  истекшем  квартале.  К  сожалению,  должен  заметить,  что  свободной  земли  вокруг  Рима  уже  нет.  Те  из  вас,  кто  получил  наделы  в  отдаленных  районах,  вкладывают  ваучеры  в  земельный  фонд  Марка  Бестии  и  получают  дивиденды.  В  этом  мы,  популяры,  видим  новую  экономическую  политику,  ведущую  к  росту  вашего  благосостояния  в  следующем  пятилетии.  Однако,  вблизи  Рима  еще  остались  резервы.  Это  земля,  переданная  когда-то  латинам  по  союзному  договору. (Поднимает  глаза  от  листка.)  Как  вы  знаете, недавно  началась  гнусная компания  несправедливого  осуждения  отчуждения  земли,  поэтому  мы  не  вправе  отчудить...  отчуждить...  отобрать  эту  землю  судебным  решением.  Но  жители  Лациума  сами  готовы  передать  ее  вам,  в  обмен  на  римское  гражданство.  Вот  этот  вопрос  выносится  сегодня  на  ваше  рассмотрение.  Партия  популяров  считает,  что  такое  условие  выгодно  славным  пролетариям  Рима.
   Голос  из  толпы: “Почему  нет  Гая  Гракха,  где  народный  трибун?”
С п и к е р. Ответь  на  вопрос,  Марк  Фульвий.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Гай  Гракх  уже  отплыл  из  Сицилии  и  завтра  будет  здесь.
   Голос  из  толпы: ”Народный  трибун  не  вправе  покидать  Рим  и  оставлять  без  защиты  римский  народ.”  Недовольные  голоса: “Верно,  верно.  Бежит  от  долга.”
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. По  решению  партии  популяров  он  отправился в  бывший  город  Карфаген,  разбивать  там  для  вас  земельные  участки.
Л у ц и й  О п и м и й (насмешливо). Написано  ли  в  твоем  листке,  что  когда  Сцепион - Эмилиан  разрушил  Карфаген,  то  римские  авгуры  прокляли  это  место.  Теперь  там  из  почвы  выделяются  миазмы  и  она  непригодна  для выращивания  злаков.  Это  подтверждают  своими  прогнозами  астрологи,  а  также  хранители  священных  кур.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. В  моем  листке  написано,  что  это  полная  чепуха.  Вокруг  Карфагена  раскинулась  самая  плодородная  земля,  когда-либо  захваченная  Римом. (Сходит  с  трибуны.)
   Голоса  в  толпе: “Докатились...  Популяры  игнорируют  мнение  прорицателей.  О,  ужас!”
С п и к е р (успокаивающе  подняв  руку). Тихо,  тихо.  По  теме  собрания  прошу  выступить  консула  Гая  Фанния. (Гай  Фанний  поднимается  на  трибуну.)
Г а й  Ф а н н и й. Хозяева  мира,  дети  Квирина!  Я  надеюсь,  что  передо  мной  только  коренные  римляне,  ибо  перед  собранием  я  приказал  вывести  за  городские  стены  всех  неполноправных  жителей  Рима,  чтобы  они  криками  не  влияли  на  решение  нашего  собрания.
Теперь  о  том,  стоит  ли  передавать  латинам  право  римского  гражданства.  Родиться  римлянином - это  родиться  в  сорочке.  Даровой  хлеб  и  бесплатные  места  на  все  зрелища  вам  гарантированны  уже  с  рождения.  Я  знаю,  что  правительство  с  трудом  находит  средства  для  закупки  хлеба  и  оплаты  зрелищ.  Сборы,  наложенные  Гаем  Гракхом  на  провинцию  Азия,  только  частично  покрывают  эти  расходы.  Так  что,  предоставляя  латинам  римское  гржданство,  трижды  в  скорбном  спокойствии  подумайте  о  своих  привилегиях.  Что  касается  новой  экономической  политики,  то  это  бычий  пузырь,  надутый  популярами,  скоро  он  с  треском  лопнет. (Залу.)  Граждане,  поднимите  руки,  кто  из  вас,  вложивших  ваучеры  в  фонд  Марка  Бестии,  получил  хотя  бы  горсть  медных  ассов. (Шум,  гневные  выкрики.)  Понятно,  Марк  Бестия  не  выплачивает  дивиденды.  Куда  проще  внести  поправку  в  закон  Тиберия  Гракха  и  разрешить  продажу  приватизированных  участков.  Тогда  каждый  нуждающийся  в  деньгах  и  тот,  кому  сложно  обрабатывать  землю,  могут  продать  ваучеры  и  сбросить  тяжесть  собственности  со  своих  плеч.
   Крики: “Правильно!  Правильно!”
   Гай  Гракх  подходит  и  становится  рядом  с  Фульвием  Флакком.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (громко). Нельзя  допустить  продажу  ваучеров.
Г а й  Ф а н н и й. Почему,  объясни  нам,  уважаемый  Фульвий.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Потому  что  через  пятьдесят  лет  наша  армия  лишится  призывников. (Голос  из  толпы: “Ну  дает!”)  Это  просто,  как  яичница.  Более  оборотистые  граждане,  умножая  свои  наделы,  скупят  ваучеры  у  бедных  и  те,  в  конце  концов,  лишаться  земли.  А  по  нашим  законам,  мужчина,  не  имеющий  недвижимости,  не  может  брать  в  руки  оружие,  ибо  ему  нечего  защищать.
Г а й  Ф а н н и й. Марк  Фульвий  Флакк,  скажи,  пожалуйста,  какая  погода  будет  завтра.
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (посмотрев  на  небо). Не  знаю.  Возможно  хорошая,  а  скорее  всего  будет  ветер  и  дождь.  Но  это  к  делу  не  относится.
Г а й  Ф а н н и й. Вот,  граждане,  он  не  знает,  что  будет  завтра,  а  пытается,  как  авгур,  предсказывать  на  пятьдесят  лет  вперед. (Смех  в  толпе.)
Ф у л ь в и й  Ф л а к к (кричит,  обращаясь  к  народу). Плотва  близорукая!  Потом  будете  смеяться  сардоническим  смехом.
Г а й  Ф а н н и й (продолжая).Этим  людям (показывает  на  толпу),  Марк
Фульвий,  нужно  жить  сегодня,  завтра  и  ближайшую  неделю.  Деньги  они  могут  получить,  только  продав  свое  право  на  земельную  собственность.  Что  им  прикажешь  делать?
Ф у л ь в и й  Ф л а к к. Оставаться  римлянами  и  думать  о  будущем  величии  римской  республики.
Г а й  Ф а н н и й. Думать  о  будущем  величии  и  обретаться  в  нищите.  Мы  тебя  правильно  поняли?
   Ропот  недовольства.  Фульвий  Флакк,  что-то  возмущенно  пытаеться  возразить,  но  тут  от  группы  граждан,  в  которой  видны  Септумелий  и  Луций  Опимий,  отделяется  Квинт  Антулий.
К в и н т  А н т у л и й. Я,  Квинт  Антулий,  жрец  бога  Мома,  покровителя  всех  комедиантов.  Я  спою  вам  песенку  из  комедии  Плавта  и  развлеку  немного  публику. (Кривляясь  произносит  речитатив.)
                Меня,  несчастного  шута
                взяла  в  объятья  маята,
                я  с  нею  ваучер  пропил,
                нетрезвым  голосом  вопил:
                “Что  дал  мне  Гракх,
                то  отнял  Вакх!”
                Я  со  щитом  иль  на  щите,
                в  любом  обличье - в  нищите.
                Не  важно,  что  я  безголос,
                что  нету  денег  и  волос,
                а  важно,  то  что  мой  фаллос,
                размеров  средних,  не  колосс,
                стоит,  как  в  поле  твердый  злак.
(короткая  пауза,  в  течение  которой  слышен  смех  в  толпе  и  одобрительные  возгласы.)
                В  тебя  он  метит,  Фульвий  Флакк!
  В  сторону  Фульвия  Флакка  делает  рукой  непристойный  жест,  обозначающий  фаллос.  Смех  в  толпе,  выкрики.
Г а й  Г р а к х (перехватывая  руку  Квинта  Антулия). Фульвий,  провокация.... революционная  выдержка....
  Но  Фульвий  Флакк  уже  выхватил  меч  и  с  криком “Пигмей!”  поражает  шута,  тот  валится  на  землю  с  мечом  в  груди.
К в и н т  А н т у л и й (хрипло). Всю  жизнь  мечтал  сыграть  трагедию.  Получилось.... (Умирает.)
  Толпа  в  ужасе  ахает.
С е п т у м е л и й (кричит). Граждане!  Популяры  убили  актера.  Вот она,  партийная  критика  театрального  репертуара.
Г а й  Ф а н н и й.  Еще  одно  убийство.  Счет  не  закрыт.
Л у ц и й  О п и м и й (кричит). Позор!  Популяры  закололи  безоружного  гражданина.  Бейте  их!
  Толпа  грозно  надвигается.  Популяры  растеряны.
Из  толпы  вырывается  Марк  Помпоний,  обнажив  меч,  он  кричит: “ Гай,  беги,  спасайся!  Я  их  задержу.”
Г а й  Г р а к х (прикладывая  ладонь  ко  лбу). Мистика.  Это  же  было  вчера.  Я  все  объясню  пролетариям....
М а р к  П о м п о н и й (махая  мечом). Отставить  разговоры.  Им  глаза  застилает  кровь.  Беги.
Гай  Гракх  и  Фульвий  Флакк  убегают.  Марк  Помпоний  какое-то  время  сдерживает  толпу,  затем  падает  под  градом  ударов.  Разгневанная толпа  убегает  вслед  за  популярами.  Сцена  пустеет,  только  остаются  лежать  Марк  Помпоний  и  Квинт  Антулий.

25.
  Из  дома  появляется  простоволосая  Октавия,  она  бежит  на  форум  и  с  плачем  припадает  к  телу  Марка  Помпония.
О к т а в и я. О, Марк!  Мой,  Марк!
М а р к  П о м п о н и й (приподнимая  голову,  морщась  от  боли). Не  плачь...  Жаль,  что  меня  тогда  перед  боем  лягнула  лошадь  Сцепиона  и  я  попал  в  лазарет,  а  не  то  бы  я....
О к т а в и я (сквозь  слезы,  привычно). ...первым  взобрался  на  стены  Нуманции....
М а р к  П о м п о н и й. Нет.
О к т а в и я (сквозь  слезы,  привычно).... доставил  бы  богатство....
М а р к  П о м п о н и й. Нет...  Привез  из  Испании  волшебные  крылья  фламинго...  и  мы  с  тобой  улетели  бы  в  страну  Офир,  которая  течет  молоком  и  медом...  а  в  ее  долинах  стоят  озера,  полные  благости  и  счастья...  Можно  черпать  горстями.  Туда...(Умирает.)
 О к т а в и я. Марк!  Не  уходи! (Рыдает.  Пауза.)
  Октавия  поднимается, стягивает  со  стола  скатерть  и  накрывает  ее  тело  Марка  Помпония.  Затемнение.

Эпилог.
  Сцена  пуста.  Появляется Луций  Опимий, шагает  туда - сюда  по  сцене,  в  нетерпении  посматривая  на  часы.  Быстрыми  шагами  входит  Септумелий,  в  руке  у  него  корзина.
С е п т у м е л и й (тяжело  дыша  от  быстрой  ходьбы). Патрон!  Тороплюсь,  спешу. (Ставит  на  стол  корзину,  вытирает  пот  со  лба.)
Л у ц и й  О п и м и й. Что  популяры,  Септумелий?
С е п т у м е л и й. Сейчас,  только  переведу  дыхание. (Снова  вытирает  пот  со  лба.)  Говорят,  что  слово  Луция  Опимия  тверже  железа.  Так  ли  это,  патрон?
Л у ц и й  О п и м и й. Стараюсь,  чтобы  было  так,  Септумелий.  Но  что  там  популяры?
С е п т у м е л и й. Я  слышал,  как  то,  что  ты  обещал  за  один  пикантный  предмет  дать  золота  равное  ему  по  весу.
Л у ц и й  О п и м и й (в  нетерпении). Обещал.
  Септумелий  подходит  к  столу  и,  как  фокусник  приподнимает  и  переворачивает  корзину.  На  поверхности  стола  появляется  забрызганная  кровью  голова  Гая  Гракха.  Септумелий  отходит.
С е п т у м е л и й. Семнадцать  с  половиной  римских  фунтов.  Взвешено.
Л у ц и й  О п и м и й. Как...  как  это  произошло?  Ты?
С е п т у м е л и й. Нет,  нет.  Я  только  аккуратно  отделил  голову.
Л у ц и й  О п и м и й (возбужденно). Конец  предприятию  Гая  Гракха.
Кто,  скажи  Септумелий,  теперь  нарушит  спокойствие  общества  и  поколеблет  власть  оптиматов?
Г о л о в а  Г р а к х а. Кхе...  кхе....  Один... один....
Л у ц и й  О п и м и й (Септумелию). Что  ты  сказал?
С е п т у м е л и й. Я  молчал,  это  она...  голова.
Г о л о в а  Г р а к х а (медленно,  через  силу). Один  замечательный  римский  мальчик,  бедный  и  рябой....
С е п т у м е л и й (машинально). Сулла - смоквы  плод  багровый  чуть  присыпанный  половой. (Смущенно.)  Так  мы  в  школе  дразнили  рябых,  патрон.
   Подходит  Эвпор,  но,  видя  голову  Гая  Гракха,  в  страхе  прячется  за  спину  Септумелия.
Г о л о в а  Г р а к х а. ...став  диктатором,  он  повелит  называть  себя 
“Феликс”,  что  значит  счастливый.  Он  сокрушит  вашу  власть.  С  его  позволения  жадная  чернь  уничтожит  богатых  оптиматов.
 Л у ц и й  О п и м и й. Когда  это  произойдет,  говорящая  голова?
Г о л о в а  Г р а к х а (с  трудом). ...через...  сорок  лет. (Замолкает.)
Л у ц и й  О п и м и й. Ну  к  этому  времени  мы  все  уйдем  в  царство  тьмы.  У  вас,  популяров,  всегда  так (передразнивает)  “благополучие  в  следующем  пятилетии...  призывники  исчезнут  через  пятьдесят  лет”.
Все  в  будущем  и  ничего  конкретного.  А  я  сейчас  созову  народ  посмотреть  на  тебя. (Кричит.)  Эй,  римляне,  только  сегодня,  на  арене  говорящая  голова!
П р о с т а к (подбегая). Кто  последний?
Э в п о р (машинально). Я.
П р о с т а к. Зрелище  бесплатное?
  Эвпор  молча  кивает.  Простак  становится  за  ним.
П р о с т а к. Кто  это?
Э в п о р. Демагог.
П р о с т а к. А -а.
  Голова  Гракха беззвучно  плачет.
Э в п о р. Хозяин  мертв,  но  тело  его  нетленно.
  Стоят  в  “очереди”,  боясь  приблизиться.  Затемнение.  Занавес.

                Конец.