Ну и дура

Слышал где-то, что есть такая теория, по которой мотылёк взмахнёт крыльями, а потом из этого целый ураган.
Вот сейчас во мне целый ураган, а ведь было время мотыльковое.
Тебе тринадцать, ты в школу ездила в трамвае, в котором я с отцом уже на завод ездил. Мне  семнадцать. Мы с отцом похожи как две капли, только отец мельче в кости и меньше ростом, да откуда расти-то было, - время военное, а он всю войну почти ребёнком на заводе. Там и мать встретил. В конце войны поженились, а потом я родился. Родители у меня святые, правильные, всю жизнь на заводе. И меня приучили быть честным, умелым и от своих принципов никогда не отказываться.
Что-то я отвлёкся. Ты худая была, как зимняя мелкая ветка. Помню, однажды, когда ты в трамвай в огромной толпе пыталась забраться, я тебя сразу в вагон поставил. Пальто на тебе болталось серо-голубого цвета, так я думал, ты из него выпадешь. Я смотрел на тебя, и непонятно мне было, зачем ты в такую даль ездишь в школу, у тебя перед самым твоим домом школа новая. Ну и дура.
Однажды, ближе к весне, мы с друзьями убирали снег вокруг наших домов. Ты шла к себе, а я завернул льдышку в свежий липкий снег и легонько швырнул вслед тебе снежком. Потом ребята подхватили, и мы тебя так снежками отделали, что ты заревела и убежала. Ну и дура ты была.
Потом я в армию пошёл, как положено, в морфлот. Четыре года. Замечательное было время. Меня наши заводские провожали. Потом мне писали девчонки.
А на побывке я встретил тебя с каким-то гражданским. Красивый я был, в клёшах, в бескозырке, бушлате и тельняшка видна. Ты зыркнула в мою сторону, а этот что-то сказал про матросика. Ну и дурак.
Потом отслужил я, вернулся, как положено. На вечеринке сразу Валька в меня вцепилась. Она ждала меня. И дождалась. Мне чужого не надо. Женились. Ты учиться продолжала, - недоучилась всё. А мне и на заводе было хорошо и спокойно. Я жил по совести. Жена, дети, дом построил, сад вырастил. Всё, как должно быть.
С двумя младшими своими я тебя однажды в автобусе встретил. Ты с дочерью маленькой была. Везла её от оперного театра. Она на тебя совсем не похожа. А мои на меня, - как две капли воды. Близнецы они, я души в них не чаю, горжусь ими.  Оба красавцы, как я. Только теперь высшее образование у них. А ты состарилась, ну и дура.
Помню отца твоего, да его весь микрорайон знал, как он кувыркался в снегу на своём протезе, особенно, когда пьяный напьётся. Ну и дурак. Царствие ему небесное. Старый он был по сравнению с моим. Хотя мой тоже выпить был не дурак, да на двух ногах крепко стоял.
Ну, а как переехали мы все в другую страну, завод наш закрыли, пошёл я в охрану. Так здесь и работаю. Крепко стою.
Так опять тебя встретил. Нестоящая ты баба вышла. Опять улыбка на лице, глаза сияют, как в детстве. То ли, моя Валька, - серьёзная, настоящая, взгляд суровый: муж, дети, внуки.
Так захотелось вспомнить молодость и швырнуть вслед тебе снежком, поглядеть, как ты реветь станешь.
Чёрт, что это у меня сегодня нога левая как не своя, снова зацепился за снег, чуть не упал. Сесть бы надо, отдышаться. Скамейки нигде нет. Сяду вот здесь, в сугроб. До дома сто шагов осталось. Отсижусь, потом пойду. Сегодня не холодно, не замёрзну. Что-то заваливает меня на сторону…. А ты меня не узнала. Ну и д-у-у-у-р-р-а.