На заре человечества

            
    История – наверное, самая загадочная наука, покрытая тайной времени. Изобретение письменности позволило донести до нашего времени небольшие картинки из образа жизни наших предков. Сохранившиеся постройки могут рассказать, как жил человек 5 – 6 тысяч лет назад. А что было раньше – 10, 20 тысяч лет назад?  Неужели 50 тыс. лет человек жил в первобытно - общинном строе и только 5 тысяч лет организовывает государства?
    Последние ледниковые периоды, прошедшие за 20 т. л. (последний -  7,6 т. л. назад), стёрли с лица Земли следы жизнедеятельности человека на территории Евразии.
    Так что, пока достопочтенные историки, археологи и палеонтологи разбираются, как жил человек 15 – 20 т. л. до нашей эры, я надеюсь, они позволят мне немного пофантазировать и помечтать.

                ***

   -Наша прародина далеко на Юге – там, за огромной пустыней, которая простирается на месяцы пути во все стороны.
   Жюль сидел на камне, на своём рабочем месте – небольшой площадке на вершине Высокой Горы. Вокруг него собрались человек десять подростков лет 10-13.
   - Среди нас были бесстрашные Искатели, которые хотели вернуться на нашу родину. Они не возвратились – пески поглотили их. Эту пустыню мы называем – Сахара.
    Ребята и девчонки вели себя соответственно своему возрасту. Переросток Кент двенадцати годов под 80 кг весом всё время тыркал Акила – 60-тикилограмового пацана.  Девчонки спорили:  какая часть овцебыка вкуснее – окорочок или грудинка, как лучше есть мясо – сырым или прожарить его на костре. Эврик, хулиганистый мальчишка, описывал Хенрику прелести Манилы, тринадцатилетней девочки, уже девушки, развитой для своего возраста:
    -Её сиськами можно орехи колоть и даже точить камень под нож.
    Манила одним ударом отбросила  Эврика метров на пять:
    -Ты не спотыкаешься третьей ногой, когда бегаешь за зайцами?
    Конечно же, ребята пришли к Жюлю из любопытства – посмотреть его смотровую площадку и послушать интересные рассказы, которых в памяти престарелого сорокалетнего Жюля было бесчисленное множество. Но терпёжка у юных бесшабашных авантюристов кончилась. Однако Жюль не обращал внимания на шалости непосед: что-нибудь да осядет в их озорных головах. Главное – возбудить интерес, а потом они сами побегут к нужному им учителю.
    «Вместе с нами жили несколько видов человека. Мы не понимали друг друга, общались жестами, но и не враждовали из-за куска мяса, как это делают хищники, пока не пришёл Сапиенс.
    Грызуны были самые большие, но и самые безобидные и ленивые. Они питались тростником, который в изобилии рос повсюду. На них охотились почти все хищники: их легко было убить, а мясо было мягкое и сладкое. Грызуны выживали за счёт большой рождаемости. Им нечего было делать, они ничего не хотели узнать, ничему не учились, только ели свой тростник и спаривались.
    Хобиты были маленькими – чуть больше метра. Рыжие, проворные, вездесущие малыши постоянно выискивали, где бы что-нибудь стырить. Ели всё подряд. Были чрезвычайно любознательны и сообразительны. Это они научили нас тесать камни для ножей и топоров.
    А потом появились Сапиенсы. Они были немного меньше нас, чёрные, стройные и почти без волос на  теле. Те были чрезвычайно умны. Они подарили нам Огонь. Сапиенсы были чрезвычайно заносчивы –  хотели, что бы мы за них охотились, а они бы нас учили, как это лучше делать, как жарить мясо, как разделывать шкуры. В конце, перед полной Засухой, были случаи, когда они нападали на Грызунов и съедали их.
    Грызуны не дожили до Исхода – все тростники выгорели, и они поумирали от голода.
    Хобиты пошли с нами к Ледникам. Они не могли переносить холода, и ушли туда, где восходит Солнце. Наши Искатели видели их в той стране. Это очень далеко. Великий путешественник Скотт вернулся через пятнадцать лет своих странствий и рассказывал нам о Хобитах.
    Сапиенсы решили, что они смогут перенести любые каверзы Природы, что-нибудь придумают. Однако они разделились: часть из них пошла с нами. Но они тоже очень плохо переносили холод. Их осталось очень мало – несколько десятков особей выживают в пещере недалеко отсюда, на Юге, в неделе пути. Они уже больше ничего не изобретают. Только рисуют, как Мики, и греются у костра. Остальные, наверно, вымерли. Ведь даже мы не можем выжить в этих песках, где нет ни воды,  ни мяса, ни растений.  Очень жаль, что Сапиенсы не выжили. Мы смогли бы их научить правильно общаться с нами и с другими, живущими на Земле. Ведь это же наши меньшие братья. Они были очень красивы и умны. Погубила их гордыня. А оставшиеся Сапиенсы деградировали. У них нет будущего. Из всех их качеств осталась только лень.
    В наших землях не всегда был ледник. Вот уже три раза он наступал и отступал. Первый, когда мы пришли,  был самым мощным. Он был везде.  А трещины, в которые мы спускались, доходили до ста метров. Когда он уходил, погибло почти всё живое под его напором. Мы тоже не были готовы к таким катаклизмам, и нас осталась едва ли тысяча. Зато потом Природа расцвела, летом стало тепло, зазеленели леса и заполнились разнообразной живностью. И это продолжалось долгие века. Мы прошли далеко на Север и на Восток. На Севере было теплее, но зато на Востоке было больше территорий, где можно было жить и развиваться.
   Потом пришёл новый Ледниковый период. У нас уже были накоплены знания, как можно выжить в этих суровых условиях. Мы знали, когда он должен закончиться, и начнётся исход льда.  Люди с севера вернулись к нам в это время, а вот с Востока остались и сполна прочувствовали всю жестокость Природы. Восточные Неандеры – суровый народ. Они своими жизнями добывают знания о причудах Природы, давая нам неоценимый опыт.
    Вы, наверное, обратили внимание, что лёд сейчас лежит не повсеместно. Ледниковые периоды становятся мягче, они менее продолжительны. Но сила  исхода льда будет опасна и сейчас. Скоро это произойдёт. Вы счастливцы  - вы это увидите. А я подготовлю вас, что бы вы могли выжить в этом страшном катаклизме. Зато потом вы будете жить в райских зелёных лесах, и никогда не будете чувствовать голод».
    Жюль смотрел на  детей и видел будущее своего народа. Волны доброты и благоговения расплылись у него в груди. Борода расширилась в улыбке. Широкие скулы стали ещё шире и ушли под выступающие надбровные дуги, полностью закрыв глубоко сидящие глаза. Жюль превратился в излучатель света и добра. Добро рассеялось в воздухе и своей свежестью заставило детей замолчать.
    -Приходите, ребята – голос Жюля добавил порцию благости в эту божественную смесь. – Я научу вас наблюдать за звёздами.

***

    Леон был  слишком мал и старшие ребята не брали его с собой. Ему было пять лет. Он пока сидел в пещере вместе с женщинами и детьми его возраста и младше, и редко выходил на смотровую площадку возле пещеры. Его основным учителем был Мики – заштатный искусствовед, художник, поэт, рассказчик, хранитель огня и истории.
    Мики повредил ногу во время охоты на мамонта (упал со скалы) и теперь ходил с палкой, а нога болталась как ненужный придаток.
    Мики не хотел умирать, и Гера – главная Мать племени – разрешила его оставить при себе за его сообразительность, острый ум и ловкие руки. А кроме всех перечисленных добродетелей, Мики сохранил здоровье самца-воспроизводителя. Мудрость в племени не помешала бы,  а вот женщины, благоволившей Мики не находилось.
   На Мики лежала обязанность в эстетическом образовании детей. Он пыжился в углу пещеры и выдавливал из себя приветствия уже собравшимся своим ученикам. Специально для этой лекции он опился молока накануне, надоенного женщинами у диких коз, которые во множестве водились на окрестных скалах.  Мики вытащил из-под себя горшок:
   -Прекрасный цвет! Правильная подборка палитры, ребята – залог удачи художника. Теперь зальём всё это кровью молодухи Манилы, что бы придать цвету насыщенность. Ну а теперь – жуйте, ребята, смолу. Не ленитесь. Слюны потребуется много. Жуйте, жуйте! И плюйте! – Мики обходил ребят с заветным горшком, подсовывая его каждому под нос.
   -Прекрасно! Ну а теперь мешаем. – Мики пришла на ум шутка, которая прошла сквозь века и дошла до наших дней. – Художник должен быть не брезгливым…
   -Я! Я хочу быть художником! – Выделился из толпы учеников нетерпеливый Хенрик.
   -Ну на, мешай. – Мики подал ему горшочек с адской смесью, будущей краской. Хенрик засунул в горшок палец и начал интенсивно мешать, сосредоточенно прикусив язык.
   - Так вот. – Продолжил свою лекцию по изобразительному искусству Мики. – Художник должен быть не брезглив, терпелив и внимателен. – Мики подал Хенрику палочку, которой он мешал краску, прикрывая палочку пальцем.
   Хенрик смотрел на испачканную палочку широко раскрытыми глазами, постепенно осознавая, как его только что безжалостно обманули. Он сунул горшок Эврику и запрыгнул на спину своего обидчика.
   -Всё! Всё! Сдаюсь! – Мики крутился, прижимал Хенрика к камням, пытаясь скинуть с себя непосильную  для искалеченного тела ношу. Сорванный непоседливым учителем урок пришлось прервать на перемену, после которой Мики приступил  к основной теме занятий – рисованию.

   Часом позже  Мики разложил каменные инструменты перед Леоном (нож, резак, топор) и несколько камней, показывая, какие надо выбирать камни для обработки, а какими нужно обрабатывать.
    Их занятия прервали возвратившиеся охотники. Они принесли куски мяса зубра и Олафа, тяжело пострадавшего на охоте. Его положили в нишу, выдолбленную в скале для отдыха, и разрезали на нём шкуры, оставив голым для осмотра. Гера осмотрела бодрящегося, улыбающегося больного и продиагностировала:
    -Ты не жилец, Олаф. Твоё будущее – на этой лежанке. Обдумывай своё последнее слово.
    -Что здесь думать. – Голос Олафа звучал бодро, хотя чувствовалась некая бравада, - Я всё понял, пока меня несли, и решил. Я боюсь умирать, и пускай меня убьют во сне. Сердце моё отдайте Лоле – матери моего последнего ребёнка. А мозги – Леону. Его отец – мой друг. Я верю – он возвратится с Поиска.
    -Ты был хорошим воином, Олаф, и достойным сыном Племени. – Гера поставила перед Олафом крышу черепа, заполненную жидкостью, - Выпей, когда сочтёшь нужным. Тебя убьют, как ты того пожелал. Ты уснёшь и не почувствуешь,  как это сделают.

  ***

    У Леона будут впереди великие свершения в жизни, и нам надо бы знать о его небольшой, только начавшейся жизни. Отец его – Грин, Искатель. Он был в Сахаре и, один из немногих, вернулся оттуда. Через неделю бесплодного бродяжничества по пескам, на грани полного  обезвоживания, он случайно набрёл на оазис и смог выбраться обратно с этого гиблого места.
    Поход в Англию был менее рискованным. Правда, его несколько раз хотели съесть хищники, но Грин всегда оказывался проворнее и оставлял своих соперников на завтрак падальщикам. Однако шкура барса ему приглянулась, и он оставил её себе. А раны, переломы и вывихи он научился залечивать себе сам ещё с детства. С Англии Грин принёс новости о жизни тамошних общин Неандеров, скопившиеся за пару сотен лет. А главной новостью было то, что Англия постепенно становится островом: ледник постепенно прорезает Ла-Манш. Из технических новинок появился катамаран: они сбивали два бревна поперечными реями, и конструкция не переворачивалась, когда её пытались оседлать.
    По возвращении Грина с Англии, он был атакован стайкой женщин. Гера выбрала из них Неолу – будущую мать Леона – и не ошиблась. Грин был счастлив целый год.
    Но великий путешественник не мог бороться со своей страстью к странствиям и вскоре ушёл на Восток. А Неола отдала свою жизнь за жизнь Леона.

    До восемнадцатого века женщина оплачивала Природе долг за прямохождение рискованными, тяжёлыми родами, зачастую заканчивающимися смертью. А мужчины корректировали свою численность по отношению к женщинам сначала на охоте, а затем на войнах. Высокая детская смертность покрывалась большим количеством детей у здоровых женщин, что вполне устраивало жестокую, циничную Природу с её суровыми законами. Современная медицина попыталась обмануть Природу и снизила детскую смертность до минимума. Как мы наивны! Увеличилось количество женщин и мужчин, не способных к деторождению. А количество детей у каждой матери сократилось в среднем до одного – двух. Правда, это уже социальный вопрос. А, может, и нет?
    И так, Леон родился сиротой при живом отце, который не знал о его существовании. Леона вскормила Кара – мать семерых детей, из которых трое умерли при родах, а двое – в раннем возрасте. Двое оставшихся были самыми здоровыми в племени – Кент и Манила – погодки, отцом которых  был десятитипудовый здоровяк Тео – герой последней охоты.
   Леон заменил Каре мертворождённую девочку, умершую в один день с его появлением на свет.  Так что  Леону на роду было прописано вырасти здоровым авантюристом, как его отец.

  ***

     На следующий день племя собралось в пещере проводить в последний путь Олафа.
     Пончик Ахил с мослом зубра подкатывал к отцу:
    -Пап, можно поджарить мясо на костре?
    -Ты хочешь вырасти больным и умереть, не изведав женщины? Мужчина должен есть сырое мясо.
     Леон с гордостью держал скальп Олафа за волосы, из черепной коробки рукой черпал мозги и ел. Не всем детям досталось мясо Олафа: кости должны быть сохранены для последнего погребения и не повреждены.
    Патологоанатомом в разделке трупа Олафа подрядилась быть сама атаманша племени – Гера. У неё был опыт, а потом это дело было хорошей практикой для будущих медицинских опытов над ранами охотников.
    Трир – посаженый шут – рассказывал о прошедшей охоте, размахивая голенью Олафа. Он профессионально пародировал охотников, зубра и саблезуба, случайно вклинившегося в действо охоты. Народ надрывался со смеху.
    -Наша засада была у Синей скалы. Из стада зубров мы выбрали годовалую тёлку, которую вы сейчас едите. Я раздразнил быка. – Трир размахивал руками, не выпуская кости Олафа, и смешно подпрыгивал. – Если бы вы видели, как он смешно косил, когда я бросал в него камни. Наконец он не выдержал и кинулся на меня. Я только успел запрыгнуть на камень, который приглядел заранее. Ногами чувствовал холодок от его рогов. А он тупо побежал дальше, и всё стадо за ним.
    Трое, во главе с Олафом отсекали тёлку. Они закинули верёвку ей на рога и развернули в сторону Синей скалы, сами побежали за ней, подгоняя. Тео поднялся из-за скалы и бросил навстречу тёлке камень пудов в шесть. Та встала, как вкопанная, зрачки закрутились в разные стороны. Тео подошёл и врезал её в висок кулаком. Корова дёрнулась и села на задницу. А в это время на тройку Олафа нападал тигр, выскочивший из-за Серого камня. Кто знал, что на стадо есть ещё один охотник? Что оно не только наше. За тёлкой последним бежал Курт. На него и напал саблезуб. Тигр прокусил ему горло и рвал лапами. Олаф прыгнул на тигра сверху и вцепился в гриву. Тот сбросил Олафа и врезал ему лапой. Олаф отлетел. Ему тоже пришёл бы конец: тигр приготовился прыгнуть на него, но тут выскочил волк и залаял. Тигр отвлёкся и кинулся на волка. Тео встал между ними и поймал тигра за клыки, развернул его в воздухе и шваркнул о камни. Как вам шкура на Тео, друзья? Всякий хочет такую же?
    Из всех охотников, корчившихся на камнях от смеха, молчал только Тео. Он молча жевал мясо, аккуратно отрывая его от тазобедренного сустава: самой вкусной части, доставшейся ему по праву. Говорят, что, если Бог наделил человека силой, он обделил его умом. К Тео это предположение не относилось: мысли его текли не спеша, сосредоточенно, к цели и приводили к единственно верному результату.
    -Ну и что вы уржались, горе–охотнички? – приструнила их Гера, - Потеряли двух самых лучших мужчин, а мясо принесли на один раз. Даже про запас нечего оставить. Завтра опять на охоту? А кто здесь будет работать? Опять дети? Вам лишь бы шляться во льдах, оболтусы.
    -Эй, шантрапа, - прикрикнул на подростков Тео, - давай, поднимай свои задницы! Знаете, где Синяя скала? Там волки мясо охраняют. Бегом туда и обратно!
    -И я тоже с вами. – Леон почувствовал свою значимость и решил использовать шанс стать взрослым. – Подождите меня, я уже почти доел.
    - Сиди, карапуз! – приструнил его Тео, - Рано тебе ещё шляться по территориям хищников. Лучше поможешь Мики – подготовите склеп для Олафа.
    Леон только вздохнул тяжело: опять ему достаётся только ждать и расти…

***

   Годы обучения приблизили первую охоту Леона. Но в голове у него гулял ветер странствий: сыграли гены отца. Появился у него новый друг – волчонок прибился к охотникам, возвращавшимся с добычей. Леон назвал его Джеком. Они вдвоём часто посещали мини-обсерваторию Жюля. Леона волновал сход льда: если лёд пойдёт, отца можно будет уже не ждать.
    Жюль постарел – столько люди не живут. Бывали случаи, что человек доживал до 60-ти, но есть без зубов, кем-то уже пережёванное мясо? Вставать с лёжки при помощи женщин? На это не пойдёт ни один уважающий себя Неандер. Вот и Мики не выдержал. Он так и не захотел, что бы его убивали. Он ушёл, его нашли замёрзшим в пяти километрах от пещеры на склоне горы под деревом. Он смотрел на свой последний в жизни прекрасный ландшафт из гор и льда. Мики оставили там, где он хотел закончить свой жизненный путь. Неандер свободен и волен делать всё, что он сочтёт важным, что позволит ему совесть.
    -Вон Полярная звезда. – Рассказывал Жюль Леону. - Она всегда стоит в одном месте. А теперь, смотри на этот пик. Соедини взглядом его, и вон тот, ледяной. Где Полярная? В стороне. Я сам ставил эти пики и поливал их водой, что бы они отсвечивали и были лучше видны. Они всегда показывали мне на Полярную.  А теперь она смещена. Охотники рассказывали, что во льду появляются новые трещины. Я ходил туда. Под лёд поступает вода, а это самый верный признак исхода.

                ***

    Вряд ли на Земле отыщется более нестабильное явление, чем климат: любой небольшой катаклизм может привести к его изменению - будь то извержение вулкана или падение метеорита. Движение материковых плит предсказуемо, а вот какой климат несёт с собой примерка нового фасона одёжки Земли – это ещё надо погадать на кофейной гуще.
    Ось Земли, к сожалению, ничем не закреплена, Природа как-то упустила это из вида, просчиталась малёхо. И поэтому Землю  болтает из стороны в сторону, как останавливающийся волчок, а это влечёт за собой изменение обогрева Солнцем разных секторов поверхности Земли, изменение океанских течений – распределителей тепла. Любое климатическое изменение ведёт к гибели фауны и флоры. Для всего живого нет ничего важнее стабильности, что отмечается и в современном мире людей.
    Природа подарила нам 7 тысяч лет стабильности. Раньше она так не баловала. После последнего Ледникового Периода она каждые 1,5 – 2 тысячи лет шесть раз преподносила свои сюрпризы.
    Обыватель считает, наверное, что потепление – это хорошо – весна всегда лучше осени: весной всё оживает, а осенью засыпает или умирает. Но это далеко не так: к холоду можно приспособиться, вырыть себе берлогу поглубже и потеплее, найти пещеру со стабильным микроклиматом, закупить в бутике у Природы шубку потеплее, наконец, просто выехать на Таити.
     Потепление ведёт за собой, во-первых, подвижки льда – а это снятие плодородного слоя почвы, массовое убийство флоры. Во-вторых – сели, наводнения, изменения ландшафта, а самое страшное – в новом тёплом, влажном климате прогрессируют микроорганизмы, к которым иммунитет ещё не приспособлен. Если в холоде выживают сильнейшие, при потеплениях погибают почти все.

  ***
    Неандеры прекрасно знали о грядущих неприятностях. У животных есть какое-то шестое чувство, предостерегающее их об опасности, да и человека что-то щекочет ниже поясницы. Кто занимается этим мелким хулиганством, выяснять, почему-то никто не хочет. К этому чувству у людей прибавлялось умение наблюдать и просчитывать последствия.
    Племя Геры готовилось к переходу, выше в горы. Они делали запасы пищи, спичек (трут и огниво), шкур. Всё это не за один заход надо было перенести на новое место стоянки. Каждая такая переноска мебели занимала до недели времени. У охотников прибавилось работы, они появлялись в племени только для того, что бы принести добычу. Леон тоже был в их команде. Его первая охота прошла, как первый блин, не без эксцессов.
    Историками воспроизведена классическая охота на мамонта. Если бы мне на скалу притащили камешек на полтонны и привели слона за хобот, я бы тоже удачно поохотился. Теория вероятности даёт мало шансов в сложении этих жизненных обстоятельств.
    Неправильно думать, что человек десятки тысячелетий довольствовался каменным топором и ничего не изобретал, а только за пять тысяч лет освоил металлургию, механику, химию. Древний человек, безусловно, думал, как облегчить свою жизнь, улучшить быт, сделать охоту более результативной.
    Мамонты давали большие запасы мяса. Неандеры следили за своим питанием, старались его разнообразить. Они были чистыми хищниками, не употребляли растительной пищи, не ели старых, больных животных, мертвечину. С этой стороны их можно определить, как гурманов – мясоедов.
    Большие хищники пытались охотиться на мамонтов, но это было рисковым делом и практиковалось не часто. Мамонты хорошо защищали своё потомство, и саблезубым доводилось пробовать только мертвечину из эксклюзивного  мяса. Единственными хозяевами стад мамонтов являлся человек. Племя следило за пастбищами, где паслись мамонты, и знало, когда начнётся переход на новое, каким путём мамонты будут следовать. Неандеры тщательно готовились к этой охоте, от этого зависело их безбедное существование.
    Путь мамонтов на новое пастбище проходил по ущелью, на склонах которого и расположились охотники. Через тропинку они протянули две верёвки метрах в десяти друг от друга, закреплённые с одной стороны. С другой стороны верёвки держали по три охотника по разные стороны от тропинки.
    В ущелье стаду пришлось выстроиться в ряд по одному. Первой шла самка старшая в стаде. Замыкал шествие крупный самец, впереди которого шла молодая самочка – прекрасная добыча. Начало охоты складывалось как нельзя лучше.
    Первая верёвка натянулась под брюхом самки. Она зацепилась за неё задними ногами и завалилась на бок. Вторую верёвку натянули впереди самца. Он смог сдёрнуть её – трое охотников вылетели из-за камня и пролетели метров пять. Самец потерял равновесие и завалился вперёд, уперевшись клыками в самку. Он взбесился и рванул вперёд по мамонтихе.
    Охотники перехлестнули заднюю ногу самки и хобот обеими верёвками и стали растягивать их в разные стороны. Самка дёрнула хоботом. Эврик, державший верёвку сзади, выпустил её из рук. Леону и Хенрику повезло меньше – они познали радость полёта. Леон упал на тушу самки, смягчившую удар, и ловко соскочил на камни, подальше от опасности. Хенрику досталась неподготовленная посадочная полоса – он сломал руку, а раны и ссадины подсчитать поленился, и эта информация для нас пропала безвозвратно.
   К мамонтихе подбежал Кент и вонзил в хобот топор. Камень топора разлетелся, ручка треснула. Тео вонзил заострённую палку в тело мамонта, точно пронзив сердце, и отскочил.
    Охотники, державшие верёвку стягивающую ногу жертвы, успели перехлестнуть её через камень. На мамонта посыпались камни. Всё было кончено.
    -Ты должен мне топор -  подошёл после охоты Кент к Леону и похлопал его по плечу. Это было несправедливо: если бы Эврик не отпустил верёвку… Но он не стал возражать – в словах Кента чувствовалось приглашение к дружбе.
    Удачная охота подняла дух охотников, располагала к общению. Разделывая тушу, они громко смеялись, подкалывая неудачников. Трир передразнивал молодых охотников, вовремя не зафиксировавших верёвку, их неудавшийся опыт полёта. Леону было немного стыдно, но смех разбавлял его унижение. Даже Хенрик, накладывая шину на сломанную руку, морщась, посмеивался.
    Слаженность действий охотников, руководство опытных специалистов, подобных Тео, приводили к большому проценту удач в охоте. Неандертальцы вряд ли часто голодали.

***

   Грин успел вернуться до схода ледников, но заплатил за это высокую цену: ему пришлось отказаться от охоты и растягивать запасы. А последние несколько дней он перешёл на ягоды и грибы,  что несвойственно Неандерам. Кроме того, он чувствовал, что принёс с собой болезнь и устроился невдалеке от племени, оградив себя от  прямых контактов.
    Неандеры знали, чем грозят дальние путешествия. Даже если иммунитет справлялся с заразой, принесённой искателем с дальних странствий, до половины племени после общения с ним заболевали, а некоторые умирали.
    Грин отгородился от хищников и посетителей частоколом. Он мало двигался и за пару недель располнел.
     -Неандеры освоили огромные территории Причерноморья, Прикаспия и прошли в Сибирь, до Байкала. – Рассказывал Леону отец о своих приключениях. – Жизнь их намного тяжелее нашей: морозы там бывают покрепче, чем здесь. Они мало заботятся о своём быте, делают ставку на свою выносливость, а погибших считают хлюпиками, не способными побороться за свою жизнь. Они не занимаются прогнозированием катаклизмов, как мы, встречают все «подарки» Природы лицом к лицу, как должное. Их численность во время потепления резко возрастает, и они расселяются по всей огромной территории Сибири. В период оледенения там редко кого встретишь. Я не был на Севере, но мне говорили, что там как-то выживают какие-то племена. Мне трудно представить, что человек может выжить в более тяжёлых условиях,  чем те, где я был.
   Их женщины необычайно плодовиты, а мужчины неутомимы. Я видел, как охотник, месяц бродивший во льдах, за ночь истомил четырёх женщин.
   Они рассказывают, что во время потепления, к ним забредают Хобиты. Они вороватые и доставляют много хлопот. Хобиты не переносят холодов и предпочитают селиться южнее, в Центральной Азии и Индокитае, где климат более мягкий, чем в Сибири. 
   Неандеры не хотят менять свою суровую Родину на условия, пригодные девчонкам.
    -Куда бы ты посоветовал мне идти в поиск? – спросил отца Леон.
    -Я видел там вот такую штуку. – Грин показал Леону палку, обвязанную жилой, отдалённо похожую на лук. – Их Хобиты меняют на мясо. Я пробовал сделать несколько образцов, но у меня почему-то плохо получается. Отдай его ребятишкам. – Грин вставил стрелу, и она улетела метров на пять.
    -Отец, я задал тебе жизненно важный вопрос. А ты мне суёшь какие-то игрушки.
    -Ты обратил внимание, Леон, какие стали тёплые и сильные ветры? Я думаю, что ветер сродни волнам. Птицы держаться в этой среде, как рыбы на воде. При сильном ветре кажется, что ещё чуть-чуть, и он сможет оторвать тебя от земли. Я думаю, что если найти шкуру полегче и сшить специальную одежду, можно будет парить как птица.
    -Перестань кормить меня сказками. Я просил у тебя совета, как у отца.
    -Я хочу, что б ты жил в племени и отдал ему свои навыки, знания и опыт. А повторять  ошибки отцов – глупо и нецелесообразно.
    Грин решил не следовать за племенем в бегстве от схода ледников. Жить рядом со своим народом и в то же время быть от него в изоляции – это его не привлекало. Он не видел, чем смог бы помогать племени, а для нового путешествия он был уже стар и авантюризм в нём уже умер.

***

    Леон почувствовал спиной взгляд, обернулся… По телу прошли тёплые, томные волны. Он знал невзрачную  Эжен. Но что же случилось с ними сейчас? Как действуют эти прекрасные законы Природы под названием Любовь?
    Эта адская смесь запахов пробуждающейся от зимней спячки Природы, делающей свои делишки втихаря от нас, катализирует все наши секреты размножения, и они взрываются, заставляя нас совершать дикие поступки, на которые мы ранее не были способны.
    Но это случается не только весной, значит, у Природы есть другие инструменты воздействия на нас?
    Мы долго ждём и ищем везде ту, единственную. А встречается другая, и она оказывается лучше той, которую ты представлял в своих мечтах.
     Эжен никак не вписывалась в каноны красоты Неандеров. Её волос ниспадал выше поясницы, был короток, и начинал расти выше положенного, от бровей. Он не зачёсывался полностью назад, а непослушная чёлка постоянно спадала на глаза, и её постоянно надо было отбивать между двух камней. Брови не были столь густы и не надвигались далеко над глазами, так что глаза можно было видеть и угадывать их выражение. А главное – они были странного голубого цвета, что раньше не наблюдалось в племени.
    На спине не было  такого волосяного покрова, что бы в него можно было погрузить руку, а грудь вообще была чиста от волос. Грудь не спускалась до живота огромными дынями, как у лучших женщин племени, а стояла горизонтально двумя небольшими сферами. У всех красавиц ягодицы спадали на ляжки, образуя складку, волнующую мужчин. У Эжен не было жировых накоплений, гарантирующих нормальное развитие плода в суровых климатических условиях ледниковой Европы.
    Непонятно, как такая замухрышка, могла охмурить лучшего жениха племени. Но это случилось, и Леону не оставалось ничего делать, кроме как несмышлёным бычком следовать вслед  за  Эжен.
    Лучшей женщиной племени, бесспорно, являлась Манила – сестра здоровячка Кента и дочь гиганта Тео. Её 110 килограмм радости мужчин были всегда здоровы и готовы к воспроизводству потомства – будущего племени.
    Манила знала законы племени, и обратилась к Гере со своей неясной тягой к Леону. Гера одобрила выбор Манилы – такое потомство было необходимо племени. Гера вызвала Леона…
    Отказ женщине является одним из самых злостных проступков в племени, хуже, чем трусость на охоте, хуже лени. Женщина теряла веру в себя на несколько лет, а племя – своё будущее. Большая смертность требовала большой рождаемости. А потомство Манилы с большой вероятностью выживания и ожидаемыми хорошими физическими данными, приветствовалось племенем.
    Леон поговорил с Эжен, и она обещала ждать его пару лет.
    Браки были недолговечными. Неандеры старались разнообразить свои связи, что увеличивало вероятность здорового потомства. Но многожёнство не практиковалось – они знали, что это ведёт к болезням, и пары после разлуки некоторое время находились в карантине.
    Связь Леона с Манилой закончилась фиаско. У Леона постоянно перед глазами стояла Эжен. Манила не казалась ему женщиной, никакие прикосновения не помогали.
    Это стало для Леона полным провалом. Он не справился с основной своей обязанностью мужчины. Ему хотелось уйти и никого не видеть. Решение напрашивалось само – идти в поиск.
    -Ты почему не сказала о вас с Леоном? – высказывала Гера Эжен, - Я первый раз в жизни ошиблась. У мальчиков это бывает. Иди, разговаривай с ним. Нам сейчас, как никогда, нужны мужчины.
    Эжен не смогла повлиять на решение Леона:
    -Ты найдёшь себе хорошего мужчину. –Ответил он на её уговоры. -  А я не могу. Не знаю почему, но не могу. Ты должна стать матерью. Я тебя буду помнить всегда. И не терзай меня больше.
   Однако уход Леона отложился. Необходимы были мужчины для перехода на новую стоянку. Леон пришёл прощаться с отцом:
   -Не переживай, Леон, это пройдёт. Так бывает. Твои переживания – вот причина твоей неспособности. Нужно время, оно вылечит. А насчёт твоего решения: я не хотел бы, что б ты пошёл по моим стопам. Это годы лишений. Я за свою жизнь приобрёл только тебя. А смотри, сколько последователей у моих однолеток. Но я не могу тебе запрещать. Мы свободны, и вправе следовать своим решениям. Я был и на Севере и на Востоке, и принёс оттуда знания, которых пока хватает об этих местах. Сейчас главная задача для поиска – Юг. Оттуда ещё никто не возвращался. Но грядёт потепление, изменения в климате, и стоит попробовать пробиться через эти чёртовы пески.
***

   Всё живое вслед за людьми перешло на северные склоны Альп. Каким чутьём чувствуют животные катаклизмы? Это неизвестно до сих пор. Мы утеряли это чувство. Во время последнего цунами в Индонезии погибло много туристов… Ни одно животное, ни один слон не пострадали.
   Всё племя собралось на безопасной вершине, чтобы увидеть это буйство Природы – исход ледников. Огромные глыбы льда срывались с вершин, цепляли за собой нижние, и эти массы, увеличиваясь до колоссальных размеров, двигались к Средиземному морю. По всему огромному пространству Средиземноморья стоял неимоверный грохот. При ударах ледяных масс происходили невиданные в наше время сухие ледяные взрывы – испарения льда. Лёд срезал всю плодородную почву, обрекая цветущий когда-то район на долгое бесплодие. Ворочал огромные камни, сбивал скалы, изменяя ландшафт по своим законам красоты.
   Уровень Средиземного моря поднялся на 50 метров, а в Гибралтарском проливе образовался огромный водопад, увеличенный ледяным затором.
   Путешествие Леона в таких условиях было немыслимо, и он был вынужден задержаться на всё лето, которое продолжалось более месяца. В начале потепления Природа ещё не успела разделить погоду по весенним и осенним сезонам. Была только зима и пару месяцев лета.
   Леон уединился с Жюлем. Они присматривали место для новой обсерватории и налаживали приборы: устанавливали пики, скрепляя их льдом. А долгими вечерами обсуждали возможные курсы будущего путешествия Леона.
   Леон вспоминал отца и представлял себе, какой страшной смертью он погиб. Отец не ушёл от ледопада со своими соплепенниками, и остался в своём заточении в ожидании смерти. Лёд и камни на своём пути растирали в пыль всё живое, не оставляя будущим археологам никаких подсказок, никаких раритетов для восстановления истории давно минувших лет…

***

   Средиземное море можно было перейти по льду за неделю, таща за собой нарты с припасами, и всю неделю рисковать провалиться в пропасть. А можно было без припасов, за один день перейти Гибралтар и целый день рисковать провалиться в ледяную пропасть поглубже.
   Леон выбрал Гибралтар. Поход к нему занял дней десять. Зато он шёл налегке, постоянно охотясь, и в питании недостатка не было.
   Льды в проливе нагромоздились выше Геркулесовых столбов, и предполагаемый дневной переход растянулся на три дня. Не будем оценивать альпинистские навыки Леона, с которыми не стоит сравнивать ни одного современного жителя высокогорья, ни одного полярника. Но вышел Леон на север Африки до предела измождённым и голодным. Он даже рискнул питаться растительным кормом, как научил его отец, что поддержало его до первой удачной охоты.
   Сход льда на южных берегах Средиземного моря произошёл два года назад. Узкая прибрежная зона до Атласких гор уже успела покрыться небольшой растительностью. А живность не замедлила появиться в этой благоприятной зоне. Резкая смена климата спровоцировала дождь даже в Сахаре, а на побережье влажности было предостаточно. Лето здесь продолжалось до трёх месяцев, и Леон застал последние летние денёчки. По совету Жюля он не рискнул в зиму углубляться в Сахару, а решил за 9 месяцев обследовать побережье.

   Сапиенсы дорого заплатили Природе за свою жизнь во время последнего Ледникового Периода. В Африке их осталось несколько сот особей. В Европе – меньше сотни. И неизвестно, кто был прав тогда – ушедшие за Неандертальцами на север кочевники-охотники, или гордые упрямые собиратели, не захотевшие покидать свою Родину.
    Европейцы-Сапиенсы не были так приспособлены к холодам ледниковой Европы, как суровые Неандертальцы. Они прозябали в пещерах, по крохам деля случайно добытое мясо, постоянно следили за своей численностью, испрашивали разрешения на любовь у вождей, а не у Природы, как принято это у всех животных организмов Земли. В общем, пришли не в то место и невовремя.
   Аборигены Африки, не захотевшие покинуть свою Родину, вымерли за тысячелетнюю засуху Ледникового Периода, за исключением самых настырных и сообразительных особей, жаждущих жизни. Эти герои вышли победителями Природы в послеледниковую эру потепления, научившись добывать и хранить воду,  охотиться в труднейших пустынных условиях на редко встречающихся в то время животных. А когда Африка зацвела, покрылась саванами, расцвела и размножилась цивилизация человека, более сильного, умелого и ищущего. В кратчайшие сроки он стал царём Африки. Никто не смел охотиться на слонов, кроме него, никто не смел перечить льву, кроме него. Он мог убить крокодила – властителя рек, бегемота – владельца болот, отогнать гиен, которые могли забирать добычу у львицы.
   Человек возгордился и возомнил себя властелином Природы. Он расселился по всей территории Африки и задался целью освоить всю территорию Земли.
   Племя Джая научилось выживать в Сахаре. Они потеряли много своих людей, отыскивая оазисы и прокладывая путь через гибельные пески на север. Им это удалось сделать, и они обосновались на южном берегу Средиземного моря.
   По исторически сложившемуся характеру, племя вело полукочевой образ жизни. Женщины с детьми селились на берегу, сами вели хозяйство, обустраивали быт, охотились, а мужчины постоянно кочевали по пустыне, приручив верблюдов. Периодически они отбирали с собой в поход молодых, здоровых женщин, а беременных оставляли в становищах.
   Основной великой целью племени  было освоение всего мира, но путь им преградило замёрзшее море. Они никогда не сталкивались со льдом и не рисковали делать больших переходов по нему. А одиночные смельчаки, посланные в поиск пути, не возвращались…

   Леон подумал, что он всё ещё спит и снова закрыл глаза, но чья-то нежная рука продолжала его теребить за плечо. Леон снова с удивлением открыл глаза – с десяток женщин странного вида окружили его. Они были иссиня-чёрные, все в татуировках, тощие, намного стройнее Эжен, под кожей обозначивались рёбра. Все были мелкие – самая крупная едва ли достигала шестидесяти килограмм. Лица были неприятные – узкие, мясистые губы, большие чёрные глаза. Волос начинал расти высоко над бровями, открывая высокий лоб, который не выпирал над глазами. Они были голые, без волосяного покрова на теле. Все какие-то подбитые, как мужчины, ничего у них не свисало, не было никаких жировых запасов.
   Вооружены они были палками разной длины с каменными наконечниками. У некоторых за спиной таких палок разных размеров было с десяток штук. Леон впервые видел стольких женщин с оружием, но они ему приятно улыбались и руками зазывали его идти за собой. Леон успокоился и подчинился.
   После часового перехода чёрные амазонки привели Леона к деревне, в которой насчитывалось с десяток шалашей. Леон впервые видел самодельные жилища. Его подвели к чану, заполненном водой с цветами. Он опустил в него голову и стал жадно пить. Женщины засмеялись. Их тонкий голос неприятно резал слух. Женщины-неандеры разговаривали приятным грудным тенором, приглашающим к умиротворению. Этот же дискант дёргал за нервы и вызывал мурашки на коже. Женщины стали обливать себя водой и смывать пот и грязь, показывая Леону делать то же самое. Леон никогда не умывался, но эта процедура ему понравилась: свежий воздух приятно обдувал тело.
   Его подвели к столу, заполненному фруктами. Посредине стояла чашка с жареным мясом, просыпанным зеленью. Леон поморщился, но он был голоден и стал таскать мясо. Запах трав отбивал вкус, и блюдо ему вначале не понравилось, но потом его изрядный аппетит превратился в зверский, и он повытаскивал всё мясо, приготовленное на всё застолье. Женщины смеялись и что-то щебетали. Леон прислушался и по их жестам понял, что они хотят. Он ткнул пальцем в каждую из них и повторил:
   -Айна, Афия, Зери, Ния, Экин, - А потом в себя – Леон.
   Женщины засмеялись и подали ему чашу с жёлтой жидкостью. Леон сначала отказался, показав на воду, но они были настойчивы и, отпив сами, показали, как это вкусно. Леон первый раз  пробовал сок: нежная амброзия полилась ему в глотку, и он не смог оторваться. Тогда ему предложили вино. Леон подряд выпил несколько порций божественного напитка. Его развезло и потянуло в сон. Женщины отвели его в прохладный шалаш и уложили на мягкую постель, устланную пальмовыми листьями.
   Очнулся Леон от того, что чьи-то нежные шаловливые ручки лезли к нему в запрещённые места. Он открыл глаза и отпрянул: ему неприятно было видеть тощее женское тело с толстыми губами и выпуклыми глазами.
   Зери засмеялась и юркнула к выходу. Тут же впорхнула Экин, стала кружиться и плавно размахивать руками, медленно продвигаясь к Леону. Леон зажался в угол и стал искать пути к выходу. Экин выпорхнула из шалаша, и снаружи послышался смех.
   Неандерталки не нуждались в доказательствах своей значимости в племени. Они были достаточно свободными и уважаемы мужчинами. Зачастую некоторые из них приобретали статус старейшин и мудрецов. Вождей в их племенах не было, но были особи, к советам которых прислушивались, пользуясь их жизненным опытом и знаниями, накопленными предками. Поэтому Неандерталки были более естественны, чем женщины-Сапиенсы, такими, какими задумала их Природа.
   Сапиенки, в отличие от Неандерталок, занимали низшие ступени в обществе. Они считались более слабыми, менее находчивыми, чем мужчины, и поэтому – менее значимыми для племени. К тому же их можно было принизить, доказывая своё превосходство и занять более высокое положение в племени со всеми вытекающими из этого последствиями.
   Приниженным Сапиенкам пришлось придумывать свой стиль в поведении. Появились зачатки искусств, пластики, моды, этики.
   Для Леона такое поведение женщин было необычным, поэтому он и был так обескуражен и до конца не понимал действий Экин.
   «Это будет продолжаться до тех пор, пока они не добьются своего – подумал Леон. – Ничего со мной не будет, а они ничего не смогут сделать с моей импотенцией».
   Как был наивен Леон! Африканские женщины мертвеца из могилы подымут, если им вожжа под хвост попадёт.
   Неандеры в этом деле действовали последовательно, размеренно и целенаправленно - на рождение ребёнка. Сапиенсы превратили секс в искусство, изощряясь в выдумках, усиливая блаженство.
   Этот разврат продолжался больше месяца. Леон поверил в себя и даже возгордился своей мужской силой. Он позволял женщинам проделывать над собой всё: его купали в тёплой воде с цветами, мазали маслом, обрили все волосы. Леон дивился своей лощёной, изнеженной коже, появившемуся брюшку. Мысль о его цели в жизни отходила на второй план.
   Адвер (охотница) созвала совет: Леон уже оплодотворил несколько десятков женщин, и его уже пора есть. Они ждали только соизволения Джая – вождя. Джай был наслышан о Неандере и явил своё святейшество в стан амазонок.
   Язык Сапиенсов едва ли насчитывал 600 слов. Словосочетания были просты, не было никаких словообразований, синтаксиса, в отличие от более древнего и развитого языка Неандеров. Так что Леон за два месяца вполне мог общаться с Сапиенсами и был готов к встрече с Джаем, которая прошла в тёплой и дружеской обстановке, и имела конструктивный характер.
   -Преклони колени перед Великим Джаем – вождём всех племён Матери-Африки! – изрёк близкоприближённый всея и окрестностей, всезнающий Камай.
   -Вы так здороваетесь? – ответил Леон и встал на четвереньки – Мне так неудобно, я ничего не вижу. И почему Джай не здоровается? Я, пожалуй, встану.
   Джай посмотрел на Леона снизу вверх. Это показалось ему недостойным его величества:
   -Взять его!
   Джай развернулся и удалился прочь. Зуберг, самый здоровый сапиенс,а с ним два качка, подскочили к Леону и стали его скручивать. Леона ещё никогда не лишали свободы, и это ему не понравилось: ребята разлетелись в разные стороны.
   Джай повернулся к Леону, поза которого источала спокойствие и приглашение к сотрудничеству и общению.
   -Оставьте его! – Джай развернулся и продолжил свой путь.
   В ставке он обдумал происшествие и отдал приказ:
   «Леон не представляет опасности. Он нам необходим живым, так как может указать путь на Север и рассказать о тамошних жителях. Его необходимо  забрать у женщин: он растеряет там все свои мужские достоинства и будет нам менее ценен. Девичник – это всё равно, что гадюшник. (Это великое изречение пройдёт сквозь века и оправдает своё значение.) Общаться с ним будет позволено только Салеху, моему визирю. Все беседы будут обсуждаться со мной, и разбираться на совете. Я всё сказал. Я Джай – великий и справедливый».
   Леон рассказывал Салеху, какая замечательная страна – Европа. А какие необъятные просторы в Азии! Он рассказывал, как живут Неандеры, чем занимаются, и как хорошо им будет жить бок о бок со своими братьями – Сапиенсами. Леон не подозревал, какую здоровую могилу он копает своему народу. А в следующую зиму перевёл их через Гибралтар.
   Сапиенсы не кинулись сломя голову на Неандертальцев, как это делали их потомки – полководцы, объявляя войны, придумывая законы чести и правила пленения и убийства. Они селились рядом с племенем Неандеров, крали их женщин, а когда те выкармливали их детей, попросту убивали матерей и съедали их. А женщины сапиенсы просто убивали мужчин после зачатия. Когда племя истощалось, сапиенсы вырезали всех поголовно.
   Всего этого Леон не видел. У сапиенсов было много времени, и они втихаря занимались этим беспределом сотни лет.
    А Леон встретил Эжен. Она дождалась его. У Эжен была здоровая девочка от Эврика, и после небольшого карантина она зачала от Леона.
   А потом Леон ушёл на Север. Там он рассказывал, какие замечательные младшие братья появились у Неандеров - Сапиенсы, какие они смышлёные и какие великие дела можно свершать вместе с ними.
   А Гидра под именем Сапиенс разрасталась. Они крепли физически, вбирая гены Неандертальцев, изменялись внешне: потеряли пигментацию, стали белыми. Изменили цвет глаз на голубой и пошли на Север, уже не таясь, чувствуя свою силу, отбирали самых здоровых и сильных Неандеров и растворяли в себе, а остальных убивали сразу.
   В Сибири настали благодатные времена. Люди зачинали новую цивилизацию, не похожую на другие, соединялись с Природой, с её суровой правдой и вырабатывали свою концепцию справедливости, сообразуясь с тяжёлыми условиями обитания их необъятного ареала.
   Гидра-Сапиенс не заставила себя долго ждать – она поглотила все их благородные начинания.
   В Индокитае Хобиты изобрели колесо. Они шныряли повсюду со своими тележками и искали, где чего можно стырить. Сапиенсы просто истребили этих никчемных людишек…
   Страшные мечты Джая воплотились в жизнь: Сапиенсы расселились по всей Земле и истребили своих братьев, остались одни – Великие и Всемогущие.
   Ещё долго чёрное нутро Джая то там, то здесь проявлялось в душах его потомков. Но никому из них не удалось создать подобных империй. Развалилась Римская, уничтоженная Галлами. Александр Македонский не завоевал весь мир. Потомков Чингисхана попёрли Русичи, так же как Наполеона и Гитлера. А империям Трумэна и Хрущёва не дала столкнуться между собой мировая общественность. Так может, Добро снова обретает свою силу и объединит мир людей, разбитый на страны умалишёнными властолюбцами?