Фортепьяно

Антон ТЮКИН

ФОРТЕПЬЯНО

Ученице музыкальной школы, выпускнице
муз. училища конца 1980-х - посвящается

Повзрослев, ты забросишь своё пианино.
Этот чёрный футляр ленинградских расстроенных нот.
Утонувшую в грохоте лазеров, в вое речений и дыма
И тебя, и меня та эпоха на край уведёт

Обещаниями скромной свободы и сытного рая. -
Как смотреть через годы, но не выбирая
Ничего? - Отодвинув решительно старую песню, ту
С которой “и жить, и любить - всё чудесней”,

Провалились за ту роковую черту, где
Сперва все гурьбою - “за нашу и вашу свободу”, а
Потом как-то разом всё кануло в тёмную воду.
Запропали, попав, как в капкан, в пореформенную немоту.

* * *

На стене ярко буквы - рекламой - горят,
Как мишени. Да целятся, видимо, мимо.
Никудышный парад. Пионеров вчерашний отряд. -
Хуже некуда? Только одно пианино. -

“Взвешен… Признан…” -
На тех и на этих весах.
Помнишь улицу в дальней цветении,
Исчезавший прилипчивый, будничный страх?
Прах империи сладостно - радостно пах,
Растворяясь в каждом живущем растении. -

Нет, не надо о призраках. Нету больше доверия.
Обернулась жизнь суматохою и лицемерием.
Лысоватый промедлил. Зато уж, потом замесил.
А второй - тот и вовсе, как будто по злобе и спьяну…
Все давно, понимаешь ли, будто без “этих” -
Без крыл. Хуже: что? Разве, только одно фортепьяно…

Белым ангелом - в зеркале - молью, с любовью и болью, без сил,
Неуместная, словно ошибка в строке - запятая,
Словно мысль запоздавшая: c “не был”, меняясь на “был”,
Заполняет собою, в меня и в тебя прорастая - эта музыка.
Будто, действительно Добрую Весть,
Раскрывая объятия, несут эти хрупкие руки.

Эти тонкие пальцы, в которых томление и жесть. Три минуты
Средь белых и чёрных костей наших встреч и проклятой разлуки.
За пределом проема окна, всех спасая и всё омывая, опрокинувшись,
Грохнут в случайную похоть слова. И, Марина - живая. 

13.02.14