До последнего шага

"Я есмь Альфа и Омега, начало и конец".
Откровение Иоанна Богослова, 21:6.

"Корень учения горек, плоды его – огонь".
Афро-Аместигон.

"Видим убо ныне якоже зерцалом в гадании".
Первое послание Коринфянам, 13:12.



– Как-то зимой на высокое одиноко стоящее дерево взобрались трое, сушёных яблочек покушать: Девушка под сенью собственных цветов, ТеррАрист-змееложец и Дворник на лобовом стекле И. Тудой (Сюдой).

"Религия закрывает от нас зло, которое есть. Ну, оно же есть. Это правда. А там у них много придумано, но это так нужно. Это необходимо. Потому что религия переори… переориентирует людей. Не смотрите туда, а смотрите сюда: видите – Бог, Иисус Христос? Неправда, по большому счёту. Такая… святая ложь. Вот, это правильное слово. Святая. Ложь во благо".

Так говорила Девушка под сенью собственных цветов.

"Познавший истину оставляется с чувством непреходящего страха и ужаса. Его чувство имеет двоякую природу: cтрах, что всё не так на самом деле… и что на самом деле всё именно так. "И был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете" (1 Кор. 2:3).

Есть знание человека, и есть знание змия. Змий – познавший разум, отождествляющий зло со знанием. Мудрость змия – видеть все вещи такими, какими они являются, а не их символы. Мудрость человека – жизнь его, процесс познания человека – жизнь его. Но сам человек не тождествен своей жизни. Тем более – своему знанию о ней. Он – тот, кто идёт, не зная.

Знание скрыто от человека одним последним шагом. Пройди этот шаг – и жизнь аннулируется открывшимся знанием. Как новая церковь покрывает старое зло, так и новое знание скрывает прежнее. И это не дано явно, но тайно: "Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём?" (1 Кор. 2:11). Действительно, а что ещё? Всё в человеке, всё в нём, покуда не сделан последний шаг, и чего он не знает, и до тех пор, пока не знает.

В процессе познания самое важное – вовремя остановиться. Мудрый не делает последнего шага, что перечеркнёт всю его мудрость и поменяет знак на противоположный. "Во многой мудрости много печали; и кто умножает познание, умножает скорбь" (Екклезиаст, 1:18).

Есть отвлекающие ошибки, несуразицы, нестыковки. Они уводят внимание познающего от истинного значения текстов, концентрируют его внимание на содержании и форме. Если бы этого не было, то мало кто дочитал бы тексты до конца. Это – знание спасающее.

Знание не в форме, но знание и не в содержании. "Я есть путь и истина и жизнь" (Ин. 14:6). Истина есть то, что покрывает другое, не подлежащее оглашению. Кто знает это, тот получает другие глаза.

"Мудрость мира сего есть безумие пред Богом" (1 Кор. 3:19). Это сказано о мудрости змия. "Премудрость тайная, сокровенная" (1 Кор. 2:7), как называет это Павел, покров, покрывающий, но не имеющий сковать то, чего нельзя касаться человеку в жизни. Это спасение, но не знание, а спасение от знания. Знание змия даёт награду человеку: "огонь поядающий" (Исх. 24:17, Втор. 4:24, Евр. 12:29).

Когда падут идолы и ризы их, тогда лицом к лицу человек останется с огнём и ужасом. Поэтому лучше оставаться с идолом, чем лицом к лицу с тем, что покрывает и подавляет идол. Также лучше быть с данным знанием, остаться между Альфой и Омегой, чем выйти за пределы известного, туда, где знание говорит на языке, которого мы не постигаем, и говорит не с нами.

Блажен "пастырь добрый" (Ин. 10:11)! Он уводит овец в овчарню и запирает их в стенах. Что овцам положено, он даёт им. Добрый пастырь, посланник знания с той, с другой стороны стены…".

Так говорил ТеррАрист-змееложец.

"Носители знания "из-за стены" представляются в отпугивающем, чудовищном, нечеловеческом облике. Любые контакты с ними объявляются (во спасение овец) вредоносными, даже смертельно опасными. "А от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь" (Быт. 2:17). Трудно не разглядеть в этих словах и во всём эпизоде "грехопадения" первочеловеков недвусмысленно выраженного запрета на знание (под страхом смерти!).

Что ж, как известно, змей, этот "зверь полевой" (?!), обольстил, сперва Еву, а через неё и Адама. В результате "открылись глаза у них обоих" (Быт. 3:7), а в мир вошла смерть. Вошла, правда, не в тот день, когда они "вкусили", а много позже (в каком возрасте умер Адам? 930 лет?), но это несущественно для понимания самого факта наказания смерти за обретение знания.

Везде, во всех известных нам ранних системах религиозных представлений, зло выступает в териоморфных и зооморфных обличьях. Так в древнеегипетской религии, так и в шумеро-аккадской традиции. И та, и другая оказали влияние на формирование религии "праотца Авраама" и его нисходящих. И более поздняя ветвь яхвизма, христианство продолжает эту давнюю традицию – пугать: в приведённой выше метафоре "доброго пастыря" злое знание – неназванные прямо, но подразумеваемые волки (природные враги овец).

В чём задача пастыря? Открыть глаза, научить? Нет. В том, чтобы увести паству, как можно дальше, от опасности, от смерти… желательно – в противоположном направлении… чтобы, как говорится, и соблазна не было! Речь всегда идёт только о спасении, а отнюдь не просвещении, приобщении к знанию. Суть спасения заключается в формировании спасительно ложных ориентиров пути. Вера не открывает глаза. Она подменяет знание иллюзией. Так повязка на глазах спасёт от слишком яркого света. Особенно, если свет появится внезапно. Как вспышка. Тогда это – смерть, или по меньшей мере – слепота, полная или частичная. "Бога не видел никто никогда" (Ин. 1:18). В этом и объяснение частого, настойчивого (слишком), многократно повторённого: Я, только Я; только у Меня, и только через Меня… "Не ходите, дети, в Африку гулять".

Знание трактуется как искушение. Прямым текстом: "…И не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого" (Мф. 6:13). Автор "Пространного катихизиса…" (1827), митрополит Филарет следующим образом разъясняет шестое и седьмое прошение "Господней молитвы": просим о том, чтобы Бог не допустил нас до искушения, а если "нужно нам быть испытанными и очищенными посредством искушения, не предал нас искушению совершенно и не допустил нас до падения"; также "просим  избавления от всякого зла, какое может нас постигнуть в мире… в особенности же от зла греха и от лукавых внушений и наветов духа злобы – диавола" (Часть вторая. "О надежде"). А этот диавол, напомним, и есть тот самый "змей", или пославший его, что намекнул первым людям на существование ещё другого, запрещённого знания…

А сам "пастырь добрый"? Он имеет представление о характере знания: "Всё предано мне Отцом моим" (Лк. 10:22). Но это представление носит не всеобщий, а ограниченный характер, это не есть собственно знание. Вся полнота – у Отца, а Отец открывает Сыну, и тому, кто заслуживает. "И кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть" (Лк. 10:22).

Так ли это? "Всезнающий" и "всемогущий" Отец не сумел предвидеть и предугадать возможность контакта перволюдей с хтоническим носителем знания. Создаётся впечатление, что и все прерогативы "Всевышнего", или одного из… (элоха – элохим), тоже носят ограниченный характер. Они ограничены именно знанием, которое есть разум более древний и более могущественный, чем тот, которым обладают все известные нам "сверхъестественные" сущности.

Знает ли Он (знают ли Они?). Ведические мудрецы в известном "космогоническом" гимне Ригведы (X, 129) на этот вопрос отвечали уклончиво:

"6. Кто поистине знает, кто теперь бы поведал,
Откуда возникло это мирозданье?
Боги [появились] после сотворения его.
[Но] кто же знает, из чего оно возникло?
7. Из чего возникло это мирозданье, создал ли
[Кто его] или нет?
Кто видел это на высшем небе,
Тот поистине знает. [А] если не знает?".

Много было попыток примирить в сердце существование и не-существование, причём, с логической стороны, это равносущности. И то, что есть, однажды не существует, и то, чего нет однажды, существует.

"Связку сущего и не-сущего
Отыскали, восприемля в сердце, прозорливые мудрецы" (там же).

Вот – одна из таких "связок". Греческие альфа и омега обладают числовыми значениями, это 1 и 800, соответственно. Сумма цифр – 9 (1 + 8). Интересно, что куда более известное "число зверя" 666 в сумме цифр даёт тот же результат (6 + 6 + 6 = 18 = 1 + 8 = 9). А ещё интересно, что омега – не последняя буква алфавита. Последняя, впоследствии ушедшая "сампи", как раз имела числовое значение 900. "Здесь мудрость" (Откр. 13:18)? Вряд ли. Скорее, здесь ещё одна уловка, охотничья яма, для тех, кто слишком увлёкся мудростью и позабыл мудрые слова: "Мудрость мира сего есть безумие…" (1 Кор. 3:19). Конец фразы – "…пред Богом" – после всего сказанного, я думаю, можно опустить.
Всего лишь – "связка сущего и не-сущего", не то и не другое, к тому же субъективно – "в сердце" – обнаруженная…

Знание – и есть безумие. Мягкая форма его, организованная надлежащим образом, как стена овчарни, бережёт овец от волков. Функция служителей и подателей этого "знания" сродни заботам учителя начальной школы: он должен уверить детей в том, что игра со спичками непременно приводит к пожару. Полуправда и полуложь. Cравнительно безопасная охотничья яма – во спасение от "огня поядающего".

Так говорил Дворник на лобовом стекле И. Сюдой (Тудой).

"Одно – существует, другое – не существует. Одно и другое – объективная реальность. Разница в том лишь, что одно может быть объектом для наших чувств, а другое – не может.
Восприятие и познание другого принимает вид и форму безумия.
Этот процесс сопровождается такими явлениями, как дезориентация аналитической функции сознания и полная, или частичная, перестройка функции синтеза.
Наглядным образом результат получает выражение в некоторых работах современного искусства, например, у Сальвадора Дали. Обычные знакомые вещи выступают в необычных формах или непривычных сочетаниях. Дали не сумасшедший: это искусство, игра.
Нарушения причинно-следственных связей и законов логики присущи той сфере, которую мы именуем духовной, и которой принадлежат религия, вера. Здесь это нормально. Безумие = мудрость. Как в обычном мире, наоборот: мудрость = безумие.
Это и есть "зерцало" Павла, "тусклое стекло" русского перевода.

Так говорил Четвёртый.

– Покушали – и ушли. А куда ушли, никому неизвестно. Вниз не спускались, и на дереве их нет. Взошли трое, оказалось – четверо…
Да кто же четвёртый? Уж не ты ли?


2014.