Необычная поездка

     Мне предстояло поехать в другой город. Поездка не предвещала ничего необычного, если не считать того, что в автобусе на переднее сиденье рядом со мной сел мужчина в меховом полушубке точно такого же цвета, как и моя красивая шубка.
     «Удивительное совпадение», – подумала я.
     Но вряд ли мысль о таком случайном совпадении пришла в голову сидевшему за мной подвыпившему молодому мужчине. Действительно,  я и мой сосед производили впечатление хорошо одетой пары, ехавшей вместе. Думаю, именно эта красивая меховая одежда  и вызвала недовольство сидевшего за мной человека. Возмущённым  голосом он долго  что-то бурчал себе под нос. Сначала я не обращала на него внимания, находясь во власти мыслей о поездке и о предстоящей встрече. Но подвыпивший мужчина  говорил  всё громче и раздражённее. Это были рассуждения  общего плана – обо всём и ни о чём, но во всех бедах мужчина обвинял  «богатых, хорошо одетых» людей,  которые  «ничего не знают и не умеют делать, а живут чужим трудом», подразумевая сидящую впереди пару.
     Подвыпивший неплохо владел ораторским искусством, так что никто его не останавливал и не одёргивал. Думаю, пассажиры даже  обрадовались неожиданному развлечению и быстро превратились в благодарных слушателей. Водитель автобуса тоже, к моему удивлению, не посчитал нужным навести порядок на своей территории. Возможно, он решил, что я еду не одна, а вместе с сидящим рядом мужчиной, и предоставил возможность разбираться с пьяным нам самим. Но  сосед  в меховом полушубке внимательно смотрел в окно и за всю дорогу не проронил ни слова.
     Мужчина  же сзади старался изо всех сил. Он уже понял, что я еду одна, и что за меня никто не вступится. Не встречая отпора, он разглагольствовал всё громче и красноречивее, упиваясь своей ролью обличителя.  При этом выступающий дёргал спинку  моего кресла, произнося какие-нибудь «сильные» фразы  над ухом и обдавая  винными парами. Я понимала, что время для одёргивания упущено и что теперь связываться с пьяным уже опасно.
     Так мы проехали половину долгого пути. Я  устала от назойливого громкого голоса, настроение  было испорчено. Мне ужасно хотелось встать и отшвырнуть от своего кресла этого человека. А он уже достиг апогея в своём выступлении.  Повернувшись лицом к пассажирам, встав во весь рост и держась за спинку моего кресла и картинно поводя другой рукой  перед благодарной аудиторией, он начал декламировать стихи, не забывая поминутно обращаться ко мне. Потом перегнувшись через спинку кресла и потрясая перед моим лицом рукой, он произнёс:

Кто сказал, что у Нанетты
Грудь немножечко пышна?
Пустяки! В ладони этой
Вся поместится она!

     Ну, кто написал эти стихи? – громко вопрошал он, приглашая пассажиров посмеяться над  «глупой и богатой».
     – Ну, Беранже! Ну и что?! – с яростью произнесла я, повернувшись к нему с лицом, полным  гнева  и решимости расправиться с надоевшим «артистом».
     От неожиданности он упал в кресло, изумлённо глядя на меня. Не знаю, что поразило его больше – мой яростный голос, моё решительное лицо или знание стихов Беранже, на что выступавший явно не рассчитывал, – но до конца поездки он не произнёс больше ни звука.
     Поняв, что концерт закончился, пассажиры задремали. В автобусе, наконец, воцарилась тишина.  Я успокоилась и ещё долго ехала,  думая об удивительных  перипетиях судьбы – я уже слышала эти стихи, но в другом исполнении. Память рисовала мне набережную, скамейку и сидевшего рядом молодого человека. Он держал в руках томик Беранже и читал  стихи. Мы смотрели друг на друга влюблёнными глазами и улыбались.