Ужин у Галки

КОЕ ЧТО ВСПОМНИЛ…

Не помню точно, в каком году, но где-то в начале шестидесятых, задержался как-то в Ордынке. Надо было срочно решать вопрос с ночевкой. В гостиницу что-то не поманивает,- там же придется вечер коротать неизвестно с кем. А может быть и вовсе одному. Скука!

По времени было часов семь, но зимой это уже почти ночь. По крайней мере, уже полная темнота. Куда податься?
 
А пойду - ка я в ДК. Авось там кого-нибудь встречу. Сказано – сделано. Иду в ДК.
В фойе - никого. Только на сцене идёт репетиция.
 Замечаю одну знакомую физиономию - Галка Чурсина, наша райкомовская секретарша. Увидела меня в зале, кажется, даже обрадовалась, давно не виделись. После репетиции бежит через зал ко мне.
-Привет! – Привет. Как дела? Что, застрял у нас? Где ночуешь? – одни вопросы, так и сыплет, а сама так и сияет. Обрадовалась что ли.

-Да что-то пока еще не решил куда податься, - соврал я
- Тогда давай к нам, - берёт меня за руку и тащит за собой. Я делаю протестующий жест, вроде неудобно как-то. Но она никаких возражений не признает.
- Пошли, пошли! Мама будет рада. Она часто в разговорах тебя почему-то вспоминает,- сама между тем быстренько одевается.

- Меня? С какой стати? – удивляюсь я.
- Ты же в районе личность известная. И в газете, и по радио. Главный прожекторист. Лучший киномеханик, лучший комсорг.Да что я тебе рассказываю. Пошли скорее. Там ужин ждёт. Я и так замешкалась. Последнюю сцену три раза переигрывали. Наш новый режиссёр такой дотошный. Ужас!
 
       Шапочку на голову и айда. ДорОгой еще потрещали про райкомовские новости. Благо, живёт она, оказывается, совсем рядом в своём доме, быстро пришли.

Встретила нас её мама…Мария Пантелеевна, киномеханик Ордынского ДК. Удивилась и обрадовалась. Похвалила дочку за находчивость.
- Чем гостя-то будем угощать? –
- Мам, пельмени же есть,- не растерялась Галка.- На плитке, быстренько. Да давай. Я сама.

А я смотрю на МП, так мы звали её в своём киношном кругу, и только теперь понимаю, на кого так похожа Галка: чистой воды мамка.
Сели ужинать. Даже приняли по стопочке по такому случаю. МП стала рассказывать последние новости из жизни отдела культуры.

- Начальник наш, Александр Иванович, досрочно ушел на пенсию, сердчишко стало подводить и одышка. Износился. Он ведь в молодые годы тоже с кинопередвижкой по району мотался, чуть не на себе таскал. Кино-то тогда было немое, и надо было титры вслух громко читать. Это сейчас всё просто. А тогда - не приведи бог. В деревнях-то клубов не было, кино крутили где придётся. Хорошо, если в школе. А то ведь и в риге. И питался как попало, и одет кое-как. Я-то помню его уже после войны. В валенках зимой и летом, другой обувки не было.Да что там говорить. Даже у нас в Ордынке клуб-то был на Едине, в старой церкви, попробуй-ка натопить такую хоромину. Я по три сеанса крутила тоже в шубейке, и тоже валенках. У нас-то кино было уже звуковое, от движка, и то доставалось.
Кинобанки с почты таскала зимой на санках, летом на тележке. А ведь не ближний свет. Да что теперь вспоминать – что было, то было.
   Помолчала, поправляя седеющие волосы. Ах, какие были! Вороново крыло! Посмотрела на Галку.

   А Галка слушала мать и только взмахивала своими длиннющими ресницами.
 - Доча, а  поиграй-ка нам что-нибудь из твоего репертуара.

  Галка пересела за пианино, и черная «Кама» зазвучала мягко и задорно. Я не ожидал, что Галка так здорово играет.
 МП смотрит на меня и спрашивает:
-Что, не зря я её таскала в музыкалку? - И я согласен: не зря. А галка, между тем наигрывала какое-то попурри на три четверти, узнал только одну фразу из «Подмосковных вечеров».
 Мамка слушала и любовалась дочерью, а я в это время рассматривал их жилище. Ничего лишнего: из мебели только громоздкий старинный шкаф для одежды, комод с обязательными слониками, за ними шикарный радиоприёмник «Звезда»,над ним круглое зеркало и самое дорогое в комнате – это, конечно, пианино. В углу кровать на панцирной сетке, рядом диван с дерматиновой обтяжкой. В центре круглый стол, за которым мы и сидим в данный момент.

 - А что слышно про ребят, как они бьются за план по выручке, кто впереди,- мне все интересно. Я же теперь редко бываю в Ордынке и новостей совсем не знаю.
- Знаешь, Коленька, я мало интересуюсь новостями, но кое-что могу всё же рассказать пока доча музицирует.Помнишь Саню из Луковки, ну, который Исаков? Женился, наконец. Да-да, жену Тамарой зовут.
 
- Постой - постой,Пантелеевна, насколько я помню, он ухаживал за Таней, - удивился я.
- Вот-вот, слушай. Ухаживал, и все мы думали: вот пара - что надо. А вышло совсем неожиданно.

- Да они же сестры. Томка  моложе его лет на двадцать, ты что?
- А вот то. Мы тоже удивлялись. А оказалось, что Томка-то беременна.
- Во дела! – моему удивлению не было предела. Я хорошо знал обеих сестёр, и помню, что Саня женихался с Таней. Она и по возрасту ближе, но что с Тамарой,- не мог даже предположить.

  - Да, Коленька, вот такие сейчас нравы: кто вперед, того и черед. Так получается.
- Вот это новость! Как же это у них получилось!
- Я думаю, что всё было проще простого. Татьяна-то летом на курсах в городе была, а он же последнее время и ночевал у них на правах, не знаю уж каких. Вот она, Томка – то, видимо, и залезла к нему в постель, пока сестры не было, - посмотрела на Галку, но та и ухом не повела, продолжая наигрывать.
 
- Вот и ходит теперь эта Томочка такая довольная, даже счастливая, и ей, видно, нисколечко перед сестрой–то и не стыдно.
 Галка закрыла крышку инструмента и подсела к нам.

- О чем это вы тут секретничаете?
- Да вот рассказываю историю-то про Исакова.
- А, вон вы про что. И тут ничего удивительного. У Сани глаз – алмаз. Что ему Татьяна. Так себе, да и со здоровьем у неё проблемы. А Томка молодая, здоровая, да и с перспективой.

- С какой еще перспективой,- мать смотрит на дочь с нескрываемым интересом.
- Ой, мамочка. Да ты же ничего не знаешь про них. Вика, комсорг ихний, рассказывала нам. Оказывается, Томка уже тогда на Саню глаз положила, ну и совратила мужика. А теперь она в дамках.

- Может, хватит про эту парочку. Я тебе еще могу про некоторых, кого знаю. Например, про Колю Кобелева. Он вместе со своей Марией не просыхает. Кино за него ребятишки крутят. Или про его соседа Митю Комкова. Во всей Кузьминке нет такого запойного как он. Или вот Рогалёвский, тоже не хуже. Куда начальство
наше смотрит?
  МП горестно покачала головой. Зато Галка не растерялась:
- А давайте-ка пить чай, - и засуетилась на кухне.- А насчет начальства тоже могу конкретно сказать. На бюро райкома еще Александра Ивановича слушали по этой проблеме. Он тогда прямо сказал: - А кто будет работать? С радостью бы послал ребят на курсы, да ведь из колхоза запрещено отпускать. Деревня же до сих пор без паспортов живёт. Хорошо вот у вас в совхозе работают за денежки, вот ты и ездишь не на быках, а на мотоцикле. А в колхозах-то до сих пор работают за палочки. В кино ходят с яйцами. Дети по одному, взрослые - по два. Вон Ефим Михалыч, в Чингисах, даже ящик из-под кинушек приспособил под яйца, набил опилками и возит с собой. Круг объедет – два ящика яиц. В воскресенье – на базар. И план выполнит, и себя не обидит. Такой дворец себе отгрохал, сама видела, мы там с концертом были. И мельницу починил. Купил в кинопрокате потрепанную копию «Тарзана», вот и катается на своей полуторке по всему околотку. Проворный мужик, комбинатор, не пьёт и не сидит сложа руки, а крутится. Хозяин в своём краю.

 Галка говорит, а сама не забывает и про нас. Ставит чайные чашки, сахар и даже конфеты с печеньем.
- Кучеряво, однако, живете,- замечаю я.
- Да мы-то еще, с горем пополам, хоть какие-то копейки получаем, а колхозники, вообще не знаю, как сводят концы. Раньше хоть хозяйство выручало, а теперь огороды обрезали, скотину ограничили, из колхоза никуда, ну просто крепостное право.

 -Доча! – мать погрозила ей пальцем,- За языком-то следи.

- Да что, мамочка! Вы всю жизнь прожили с заткнутым ртом. И теперь боитесь лишнее слово сказать. А время-то уже другое. И порядки другие. Разрешили паспорта выдавать. А колхозы скоро и так переделают в совхозы. И зарплату будут платить. И не надо будет в кино с яйцами ходить. И с передвижкой не надо будет по деревням таскаться, в каждой будет клуб и аппаратура. Молодёжь пойдёт на курсы, даже девчонки.
-Ну, ты, доча, однако, замахнулась. Тебя послушать так через пятилетку коммунизм будет,- МП строго посмотрела на дочь.- Пока у власти стоит партия -никакого коммунизма не жди. Ваша партия подмяла всю власть под себя. А советы - это просто бутафория.
   _Эх, дорогие мои, толи еще будет. Вот уйдёт Леонид Ильич и начнется свистопляска по всей стране. Придет к власти какой-нибудь проходимец, партию прикроет страну разделит, даст волю частному капиталу. И не понятно будет, откуда у кого появились такие деньжищи, что можно  будет купить целый завод. И начнут, кто был поближе к власти, хватать кто что успеет. И никакого коммунизма, было всё колхозное, а теперь моё.


- Да как же так, Коленька, Сам Никита Сергеич так и сказал: через двадцать лет мы будем жить при коммунизме.
- Мамочка, ты доклад-то поди и в глаза не видела, а не то что читать, - Галка заметила матери.
-Только мне и осталось ваши доклады читать. Написать хоть что можно. Бумага все стерпит. Все это ваши партийные химеры. Никогда человек не откажется от своей собственности. Ты мне тут хоть землю ешь – не поверю. А у тех, кто так говорит, и так уж давно коммунизм. Им и строить-то ничего не надо.

       Пьём вкуснейший чай с душицей.
 И МП продолжает:
- Вот еще про Кирилку Зайцева забыла рассказать. Он ведь что придумал: организовал курсы киномехаников из ребят- школьников. Уже пятерым можно права выдавать. Теперь у него на участке в каждой деревне свой киномеханик. Представляешь, какой молодец. А Лариска, жена его уже получила вторую категорию. В Красном Яру-то теперь тоже совхоз. Так вот самого-то выбрали освобождённым комсоргом. Так, что не ты один из кино в руководящий состав выдвинут. Да что я тебе говорю, вот доча может больше рассказать. Это её профиль. Она же тоже в состав бюро вхожа.

- Не вхожа, мамочка, а избрана. На районной конференции.- Галка подсела ко мне поближе. – Ваня Юдин, Ваня Раков избраны секретарями. В Кирзе и в Алеусе теперь тоже совхозы. Конечно, с твоим не сравнить, но всё же люди свет увидели. А Саша Опивалов вообще переехал из Каменки сюда в Ордынск. В районной газете - собственный корреспондент. Тоже как ты, на мотоцикле рассекает с зеркальной камерой, в клетчатой береточке, в темных очках. Ну совсем как известный артист, - замолчала, отпила из кружечки остывающий чай и продолжила.
- А вообще, Колечка, обстановка в райкоме довольно нервная. ПЕРВЫЙ со своей командой приезжал на последнее заседание бюро. Выступил довольно строго. Сказал, что есть мнение о роспуске нашего райкома. Да, так и сказал: не вижу смысла. За последние пять лет нет никакого заметного роста рядов. На четыреста комсомольцев во всем районе нас, состав райкома, семь человек. А вот у Пролетарцев на полторы тысячи комсомольцев всего один комсорг. Вот куда надо райком перевести. И это будет правильно. Наш первый только рукой махнул, мол, распускайте. Я агроном, моё место в поле, а не в этом кабинете. А вообще, я тебе так скажу: роль райкомов с освоением целины сильно упала. Ну, что мы сидим, чем мы заняты целый день? Только обзваниваем секретарей, сводки собираем, да членские взносы. А если посчитать, сколько на одну оплату нам надо на семь человек - почти пять тысяч. А взносов собираем в основном со школьников - это же копейки. Мы же для государства просто дармоеды! Как ты считаешь?



  Смотрю на Галку и удивляюсь. Довольно самокритично мыслит. Есть в её словах рациональное зерно. А она, между тем, продолжает:
- Вот вспомнишь мои слова когда-нибудь. Развалится скоро эта лодка, сгнила она и наших взносов на ее ремонт уже недостаточно. И партии грозит то же самое. Изжила она свои функции и принципы.

Тут и мать не вытерпела:
 - Доча! Что ты несёшь?  Как это без партии? Она же наш рулевой.
 – А чем рулить-то? Судно-то сгнило давно вместе с рулевыми.
- Всё! У тебя уже перебор, как говорят картёжники. Давайте-ка закругляться. Завтра всем рано вставать.

 И то правда. Давайте-ка закругляться, а то бог знает, до чего договоримся.

8 января 1962.