Русская идея 6 Философия

         (Художник: Борис Михайлович Ольшанский - "Иван -вдовий сын"

              ЧААДАЕВ, АКСАКОВ  И ДРУГИЕ. РАЗВИТИЕ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА.
  Важнейшую тему в идее каждого народа метко определил Бердяев: «Есть два преобладающих мифа, которые могут стать динамическими в жизни народов – миф о происхождении и миф о конце. У русских преобладает второй миф – миф эсхатологический». Для Новой Русской Идеи первое, не менее важно, чем второе. НЫНЕШНЯЯ ИДЕЯ ПРЯМО ОСНОВЫВАЕТСЯ НА ТОМ, ЧТО ВТОРОЕ, ЕСТЬ СЛЕДСТВИЕ ПЕРВОГО И ТОЛЬКО ОБЕ ЧАСТИ ОБЪЕДИНЯЮТ ИСТИНУ. История развития русской философии, подробно рассматриваемая Бердяевым, показывает зачастую полное отсутствие русской идейной конструкции, либо её слабость, либо неверные исходные данные для её построения. Следовательно, только предстоит залить фундамент нового здания, с учётом уже совершённых ошибок. Очевидно, что  России предстоит свой особый путь в новую историю, отличный от европейского.
  От истории философии,  следует обратиться к самой философской мысли. Считается, что идея Царства  Божия на земле передалась от Чаадаева Соловьёву, это не так. Это то, что управляло сознанием любого русского на протяжении тысячелетий и будет неизменно сохранено до конца времён. Устремления Чаадаева к Западу, результат осознания того, что русское не может быть заперто в тесные национальные рамки. Россия – матерь народов мира, принадлежит миру, так же, как и весь мир принадлежит России. Отсюда и слова: «Не через Родину, а через Истину лежит путь к небу». «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода».  «Мы так странно движемся во времени, что с каждым нашим шагом вперёд, прошедший миг исчезает для нас безвозвратно. Это естественный результат культуры, всецело основанной на заимствовании и подражании. У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса, каждая наша идея бесследно вытесняет старые». «Мы принадлежим к числу наций, которые как бы ни входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок». Чаадаев понимал космичность русского народа и в тоже время был пессимистичен. К этому подводят многие исторические события, но они же опровергают бесперспективность развития. Выйдя из множества губительных периодов и показав своё единство даже в рамках тысячелетнего христианства, Россия показала свою жизнеспособность и умение выходить из самых трудных ситуаций. Надо понимать, что тот, кто имеет большие возможности и способности, в придачу получает и большую ответственность за выполнение задач повышенной сложности, которые решаются потом и кровью. Такова судьба России и Чаадаев придёт к утверждению великой миссии России в своей «Апологии сумасшедшего». Правда он это выводит из девственной отсталости страны. Однако такое представление обманчиво, если относиться к развитости не с материалистической, а идеалистической точки зрения. Любая односторонняя позиция ложь и в данном случае, понимание  нынеживущих о том, как и куда надо развиваться именно и есть заблуждение, которое не несёт положительного результата. Тем не менее, Чаадаев приходит к убеждению, что мы «призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей возникающих в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество».
  Русская мысль всегда билась над тем, каким образом развиваться России. Интеллигенция была разделена на два лагеря – славянофилов и западников, приверженцев норманнской теории развития русского государства, утверждавших, что оно началось с приходом варягов – скандинавов, вставших у власти. Споры между ними доходили до уровня ожесточённой вражды. Вместо такой нерациональной траты сил, стоило бы задуматься о сохранении общечеловеческих ценностей в будущем. Ведь уже тогда иммигрант Печерин писал, что грядущая материальная цивилизация приведёт к тирании над человеческим духом и в ней некуда будет укрыться. Эти пророческие слова исполняются и только усугубляются с каждым годом. Иссякание духа на Западе побуждает искать его на Востоке. К.Аксаков не смог доказать построенную им идеалистическую историю России и западники привязали её к пришлым варягам. Теперь уже открылось, что варяг – не национальность, а профессия. К тому же Рюрик с братьями не были скандинавами, а принадлежали княжескому роду берущему начало от самого РУСА, родоначальника западных славян и родного брата СЛОВЕНА, родоначальника восточных славян. Генеалогическое древо показывает нам сына СЛОВЕНА – БАСТАРНА, у которого был знаменитый сын ВАНДАЛ, он же ВЕНД, завоевавший Европу, а у него в свою очередь были три сына – ИЗБОР, СТОЛПОСВЕТ и ВЛАДИМИР. Потомком одного рода, разделившегося на два потока, западный и восточный, в девятом колене был знаменитый БУРЕВОЙ, у которого был сын ГОСТОМЫСЛ, от которого и произошли три брата – СИНЕУС, ТРУВОР и РАРОГ, он же РЮРИК, давший начало царскому роду Рюриковичей. От этого рода больше 300 лет  и велась официальная русская история. То, что варягов определили скандинавами, невежество и чудовищная ложь, сотворённая немцами заправлявшими делами в Российской Академии Наук, с которыми воевал ещё Ломоносов. Им удалось исказить и перекроить, онемечить русскую историю в угоду политическим интересам, что было выгодно хотя бы немке Екатерине второй, да и другим русским правителям пустившим корни в Германии.
  Скандинавские, неславянские варяги так же активно служили у русских князей, но всегда были нелюбимы в народе благодаря хищническим повадкам и уж никогда не имели реальной власти. Те, что осели в России, были благополучно ассимилированы, и говорить о радикальном влиянии их на историю нашего народа не приходится. Тем не менее, история «обогатилась» очередным ложным фактом, из которых она собственно и состоит. Кроме того, историографы оценили исторический материал по западным лекалам, и это обусловило восприятие общей картины. Полярность мировоззрений не дали ни славянофилам, ни западникам – норманистам адекватно оценить реформу Петра, бывшею исторической неизбежностью. Если к этим двум противоположным силам добавить антипрогрессивную силу клерикальных ортодоксов, получится классический пример Лебедя, Рака и Щуки, тянущих воз России. Принимая рационалистическую необходимость Запада, нужно стремиться к славянофильскому идеалу духовной целостности находимой в душе и духе, к созданию оригинального типа культуры. «На западе – писал К. Аксаков – души убивают, заменяясь усовершенствованием государственных форм, полицейским благоустройствием; совесть заменяется законом, внутреннее побуждение – регламентом, даже благотворительность превращается в механическое дело; На Западе вся забота о государственных формах». «В основании государства русского: добровольность, свобода и мир».
  Сейчас, в начале 21 века, мы видим тотальное, варварское, насильственное внедрение западных форм государственности в нашу реальность. Ни всеобщие протесты, ни очевидная абсурдность многих нововведений, не может противостоять государственной политике по «озападниванию» россиян и это говорит о том, что у государства нет продуманной программы перспективного развития. Но, не имея возможности предложить её от себя, в тоже время отвергаются предложения  о реформах снизу, от представителей оппозиции. Единственная возможность формирования такой программы – внедрение и популяризация идей в самой широкой среде с помощью средств массовой информации, силами прогрессивных членов общества. Эта программа должна поддерживаться собственным народом и в этом залог того, что нам не навяжут комплекс западных «ценностей» включающий свободу всех видов разврата и разрушение традиционных семейных ценностей. Русский богослов Хомяков, в своих сочинениях нёс мысль, что «В глубине русского народа заложена свобода духа большая, чем у более свободных и просвещённых народов Запада. В глубине православия заложена свобода большая, чем в католичестве. Огромность свободы есть одно из полярных начал в русском народе, с ней связана русская идея. Конечно, эта свобода должна быть нравственна, поскольку безнравственность закрепощает в пороке. Привитие нравственности, означает открытие пути к свободе. Но и само привитие должно быть нравственным. По словам К.Аксакова: «Нравственное дело должно совершаться нравственным путём, без помощи внешней, принудительной силы. Вполне достойный путь для человека, путь свободного убеждения, путь мира…», он учил, что русский народ государственности не хочет, он хочет для себя не политической свободы, а свободы духа.
  Коммюнитарность русского народа, его «хоровое начало», общинность, не означают что «мессианизм русского народа связан с отсталой формой экономической общины». «Всё должно быть основано на доверии, любви и свободе», «на началах стоящих выше правовых». Такой идеализм конечно невозможен для людей с современной формой сознания. Архаическая память народа направляет к пониманию изначальной сущности государства призванного к обслуживанию интересов общества, а не контроля над ним, что произошло вследствие всё более усиливающейся индивидуализации отдельных членов общества. Усиливающийся в процессе эволюции эгоизм способствовал разобщённости, и уже государство стало силой удерживающей людей вместе. Государство – инструмент закрепощения и подавления, а древнейший опыт народа подсознательно напоминает об иной форме сосуществования. В этом причина нелюбви к государству и власти. Соборность, единство любви и свободы – вот чисто русская идея. Это недостижимый до нашего времени идеал, который поголовно все оценивают как инфантильность мышления. Несмотря на всю фантастичность исполнения, это тот идеал, к которому следует стремиться и который однажды достигнет человечество, если не погибнет в распрях, междоусобицах и войнах. В противном случае, уровень цивилизации   окончательно  или вновь не скатится до состояния одичания, из которого люди с таким трудом поднялись.
                УСТАНОВКИ ВЕРЫ. ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ.
  Понимание собственной равности перед богом, ещё одна национальная черта порождающая враждебность к аристократизму, тем более ненавистному, чем более он элитарен и напыщен. Мудрость, говорящая о том, что фарт, (хварна), позволяющая попасть из «грязи в князи», являет форму равенства, где вторая половина может иметь и совершенно обратное свойство – «из князи в грязи». Внутренние установки русского народа соответствовали внутреннему духу изначального христианства, поэтому православие относительно легко было принято в народе. Однако все попытки реформирования веры, это покушение на внутренние установки, те есть святотатство и, следовательно, раскол. Глубокая трещина, которую заклеила православная церковь своей политикой, признав раскольников единоконфессиональными. Что касается попыток католицизировать Восток, то это столь же невозможно, как заставить солнце двигаться не с востока на запад, а с запада на восток. Однако и православие, являясь эволюционным прорывом, исходило из более древних верований, поскольку ничто не возникает на пустом месте. Россия, обладая древнейшей религиозной культурой, образовала симбиоз, известный как двоеверие, явление, с которым с огромным упорством безуспешно боролись служители церкви и в итоге шли на компромисс, смешивая древние божества с христианскими святыми, Иоанном Крестителем, Праскевой Пятницей, Ильёй Громовержцем, Николаем Угодником. Такой конструктивный метод оказался очень действенным и такую мудрую политику стоит перенять всем реформаторам, каких бы областей не касались их реформы. 
  Отрицание смертной казни, преобладавшее всегда в русском сознании и непопулярное сейчас, также имеет корни не только в христианском милосердии. Жизнь никогда не воспринималась, как автономная и конечная единица существования. Она расценивалась как краткий период Вечного Бытия, за который необходимо исполнить жизненное предназначение и за который надлежит исправить собственные грехи до окончания этого срока. Казнь лишала возможности исправить грех, и наказание заключалось именно в этом, а не в умерщвлении животного тела. Казнь, ни в коем случае не следует путать с жертвоприношением, которое совершается совершенно с другой целью, причём жертвами часто по собственному желанию становились сами жрецы, уходившие в Навию с конкретной миссией, ради блага живущих, заключая, таким образом, договор с иным миром. Современному человеку, с его приземлённым материальным сознанием трудно поверить в разумность самопожертвования, но внутреннее понимание этого живёт, чему служит подтверждением огромное число таких случаев среди русского народа, и особенно во время второй мировой войны. Многие такие примеры могут привести люди очень отдалённые от философии и религии. Сейчас затурканность населения множественными фактами агрессии со всех сторон переменила ментальность в сторону ужесточения наказаний и отмены моратория на смертную казнь, и эта закономерная реакция может быть снята только нормализацией ситуации внутри общества и купированием внешней агрессии террористического характера. Тогда возможно возвращение к временам, когда помилование получали даже покушавшиеся на жизнь царей. Само отношение русских к правосудию в корне отлично от отношения к нему западных народов. «И  это, вероятно связано с тем, что русские – коммюнитарны, но не социализированы в западном смысле, т. е. не признают примата общества над человеком. Русские суждения о собственности и воровстве определяются не отношением к собственности, как  социальному институту, а отношением к человеку. Мы видим, что с этим связана и русская борьба против буржуазности, русское неприятие буржуазного мира». «На Западе интеллигенция и есть функция  народной жизни, дворянство было функцией иерархизированной народной жизни. У русских же, сознание себя интеллигентом или дворянином у лучших было сознанием своей вины и своего долга народу».
  Осознание своей вины и долга перед народом всегда приводит интеллигенцию в оппозицию к государству. Высказывающиеся в поддержку государственной политики всегда начинают рассматриваться как лизоблюды и приспособленцы. Некоторые видят в этом деструктивный негативизм, но было бы действительно губительным единомыслие, ибо это признак окостенения сознания. Разные взгляды на вещи – залог поиска оптимальных решений для устранения возникающих проблем. Это неприемлет тоталитаризм, который есть смерть для любого общества. В движении жизнь, отсутствие активности - признак смерти. Подавление инакомыслия, таким образам, стало причиной недоразвитости России во многих областях. Нестравленный интеллигентский пар в конечном итоге разорвал котёл государственной машины в 1917 году и этому взрыву уже не могли помочь демократические процедуры, по снятию давления, начатые в 1905 году. Болезнь  застарела на пару веков и у пациента – государства случился инсульт с кровоизлиянием, утопившим в крови всю империю. Удушение свободомыслия вызывает стремление мыслящих к иммиграции, которая обещает обретение свободы. Значит залог будущего России – возможность осуществлять диалог общества с государством на всех уровнях, настолько широко, насколько это только возможно. В таком случае само общество пресечёт в корне любые попытки и призывы к свержению существующего строя, а равно будет способствовать и обеспечению искоренения преступности. Не понадобится огромнейший механизм объединяющий уголовную и политическую полицию, значительно упростятся законотворческие и юридические институты. Освободившиеся силы обеспечат укрепление науки, экономики и внешней безопасности.
  Почему не происходит такого диалога? Ответ прозаический. До тех пор, пока государство будет партнёрствовать с одной олигархией, которая диктует власти свои условия, никакая публично демонстрируемая социальная политика не вызовет доверия в массах и до тех пор инициативы к диалогу будут разбиваться об эгоистичность интересов финансовых китов. Поскольку надеяться на добрую волю сверху особо не приходится, значит надо консолидироваться снизу, образуя силу противостоящую силе сверху. Как говорится: «Бог то Бог, да и сам не будь плох». Это возможно через пробуждение самосознания в народе. Именно это мы наблюдаем сейчас. Эта консолидация должна основываться на исконных гуманистических ценностях под эгидой русского народа, но не на националистических, «великошовинистических» принципах, а с пониманием того, что Россия – матерь многих народов и праматерь всех индоевропейских народов. Все народы её дети и внуки. Национальная эготичность – полнейшее доказательство того, что данная нация не выработала эволюционную дозу «самости», чтобы стать зрелой и полностью сформированной, достигшей, по крайней мере, своего совершеннолетия. Можно представить,насколько сложен диалог между представителями всех народностей, всех слоёв общества и всех социальных категорий, но это как раз и являет государственную работу. Задача интеллигенции – обеспечивать коммуникацию между всеми разнородными формациями, служить, если угодно, переводчиками на общепонятный язык общения, инициировать это общение, анализировать его результаты и отслеживать возникновение различных возможных перекосов. Интеллигенция не должна быть консервативна в оценке любых мнений, даже самых фантастических, в противном случае это оттолкнёт, разобщит стремящихся к общей цели людей. В этом задача интеллигенции.
  В преддверии огромной работы не стоит самообольщаться скорым легкодостижимым результатом. ВСЁ ЗАВИСИТ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ КАЖДОГО ПЕРЕД ВСЕМИ. НО ЕСЛИ ВСЯКИЙ СТАНЕТ КАЖДЫМ, ПЕРЕРОДИТСЯ ВСЯ ОБЩНОСТЬ.