Запах крови. Глава 5

Я курил уже третью сигарету. Руки перестали подрагивать, дыхание пришло в норму, сердце прекратило заходиться в отчаянном беге. Но мне было противно. Я делал не только то, чего мне совершенно не хотелось делать. Я впервые делал больно дорогому мне человеку. «Отчего я к ней так быстро прикипел? – в который раз задал я себе вопрос. И наконец, у меня получилось здраво поразмыслить. – Она первый человек за всю мою недолгую жизнь, который считает меня равным, который слушает, что я говорю. Саша не смотрит сквозь меня, а смотрит вовнутрь. При этом она еще ни разу не взглянула с отвращением, с призрением. Но самое главное то, что эта девушка так же искренна со мной, как и я со всеми. В этом вся соль».
Я последний раз затянулся и, потушив сигарету, потянулся и зевнул. Пора было возвращаться. Я поднялся и открыл дверь. Где-то в глубине меня ехидный голосок заметил, что дело-то не совсем в ее искренности и доброжелательности, но я переступил порог и все мои мысли переключились на то, насколько же Саше, наверное, сейчас больно.
Наверху было тихо. Слишком уж тихо. Я пожал плечами и направился в комнату пыток. Комната была пуста. Я бестолково оглянулся по сторонам. Постоял и прислушался, но все равно не услышал ни звука. Тогда я зашел в комнату по соседству. Стол, накрытый пыльной скатертью, одиноко стоял по центру. Девушки тут не было. Я планомерно обошел две другие комнаты, даже заглянул в шкаф, но нигде Сашки не нашел. Выйдя к лестнице, я закрыл глаза и прислушался к своему чутью. Открыв глаза, спустился вниз и заглянул на кухню. «Что за черт?» - вспыхнуло в мозгу, когда и там никого не оказалось. Пройдясь по первому этажу, я вспомнил про грязный чулан под лестницей. «Ты в прятки играешь что ли?» - подумалось мне. И я медленно направился к чулану. Девушка стояла, слегка нагнувшись, в проеме невысокой двери. Хотя самой двери там отродясь не было.
- Сашка. – облегченно выдохнул я.
Раздался пронзительный визг. Девушка резко развернулась и с разворота вмазала мне кулаком в грудь. Я зарычал и с огромным трудом сумел сдержать себя от каких-либо действий.
- Никогда больше так не делай. – сквозь зубы сдавленно проговорил я.
- Ты меня так напугал. – похлопала она ресничками.
- Ясно. Но не смей причинять мне боль. Я тогда зверею и не всегда могу контролировать себя. В следующий раз не дай бог покалечу.
- Ого как. – хмыкнула Саша. – Сам значит любишь побольнее помучить, а тебя даже толкнуть нельзя?
- А вот да. – недобро зыркнул я на нее. – Вот именно так.
- Ну дела. – протянула она. – Эгоист.
На другого человека я немедленно бы обиделся и разозлился, но в ее тоне было что-то настолько безобидное, что я только рукой махнул.
- Идем? – поинтересовался я.
- Куда?
- Сказку дальше слушать будешь или уже наслушалась до отрыжки?
- А ты еще сказку и не начинал. – взглянула мне в глаза девушка. – Почти весь твой рассказ был историей твоего детства. Ну еще маленькое наглядное пособие. Сказка-то по-моему совсем о другом.
- Не совсем. – усмехнулся я. – Ты как?
- Руки и ноги огнем горят. Посидела-посидела и не вытерпела. Вот и пошла прогуляться, чтобы отвлечься.
- Ясно. А здесь нашла что интересное?
- Ничегошеньки. – Саша задумчиво поправила волосы. – Мы с тобой так сглупили… - проговорила она и замолчала.
- И… - уставился я на нее.
- Что «и»? – уставилась и она.
- Сглупили в чем?
- Аааа… - протянула девушка. – Попить не взяли. Кстати. – воскликнула она. – Я писать хочу.
- И то, и другое на улице. К тому же, если ноги печет, думаю неплохо их будет остудить.
- Там что похолодало? – удивилась Саша.
- Нет. Здесь недалеко ручей есть. Такой достаточно широкий. Можно попить и ополоснуться.
- Аааа… - девушка кивнула. – Ну тогда, веди. Только сначала я все же пописаю где-нибудь в кустиках.
- Лады. – улыбнулся я и, взяв ее за руку, направился к двери.
***
Плескалась Сашка не долго. Очень быстро она замерзла в холодной воде ручья. Зато отвлеклась от ноющей боли в конечностях. И сидя у меня на ступнях в моих объятьях казалось даже начала дремать. Я заслушался журчаньем воды и уханьем сов, а потому вскинул голову, когда она негромко заговорила:
- Я ведь не знаю как тебя зовут. – промурлыкала девушка.
Меня передернуло.
- Это имеет значение? – буркнул я.
- Тебе имя твое не нравится? – Саша повернула голову, но в глаза мне взглянуть не сумела.
- Не нравится.
- Почему?
- Потому что.
- Ну как тебя зовут? – по-детски настойчиво спросила девушка.
- Ну, Дима. – ляпнул я первое попавшееся имя.
Она развернулась. Долго глядела мне в лицо. Потом, хмыкнула:
- Врешь. Зачем врешь? – пожала Саша плечами. – Я не буду смеяться. У меня сейчас настроение не то.
Мы помолчали. От ручья тянуло прохладной сыростью. И я сам стал подмерзать.
- Идем. Холодно. – предложил я.
- Пошли. – кивнула она.
***
- Итак, - заговорила девушка, когда мы вновь оказались в доме. – Ты поставил капкан и наслаждаешься тем, что твои жертвы ходят с поломанной ногой и испытывают при этом жуткую боль и умопомрачительные муки. Еще ты играешь ими как куклами в кукольном театре, дергая их за конечности утыканные крючками. Какие еще интересности приходят в твою светлую голову?
- Да, собственно, больше и никаких особенных. Так, чтобы рассказать пострашнее, и не вспомню. Ты пойми, Саш, мне ведь не столь важно, чтобы меня боялись. Страх – это только инструмент для подчинения. Ну, чтоб не могли они мыслить здраво и убегать осмысленно. Я ведь тогда могу и не догнать и не справиться. Мне важнее их чувства во время разных моих экспериментов. Предположим, решил я узнать где у человека точки побольнее. – я изучающее взглянул на Сашу. – Все равно уже кожу твою красивую попортил. Могу наглядно показать что к чему.
Она поколебалась с минуту, но потом все же решительно кивнула:
- А давай. Раз уж начали, чего теперь сомневаться.
- Только пошли наверх – там светлее. – предложил я.
Мы прошли в комнату со стулом. Хотя светлее было в «кукольном театре», но девушка поежилась и с мольбой взглянула на меня. Мне было все равно.
- Вот смотри. – начал я демонстрацию. – Берем такой крохотный инструмент. – я достал стилет. – Им удобнее всего болевые точки искать. Я сразу предупреждаю, что мои действия для жизни не опасны. Экспериментально проверенно. – усмехнулся я.
- На шило похож. – заметила Саша, с любопытством взирая на поблескивающее лезвие.
- В принципе таковым это орудие изначально и являлось. – пояснил я. – Его в прошлые века использовали именно для колющих ударов. У стилета даже лезвий не было. А значит то же шило, но под другим углом. Так вот… я чаще всего в начале делаю несколько уколов в разные места тела. Ну к примеру. – я специально резко вставил оружие в наименее болезненную область. Девушка даже не ойкнула.
- А почему совсем не больно? – поинтересовалась она. – ты что только уколол?
- Нет. Он до сих пор в тебе.
Сашка оглянулась. Покосилась себе за спину.
- Феноминально! – воскликнула она и улыбнулась, а в глазах ее заблестели чертики. – И сколько у человека таких мест?
- Я только еще одно нашел пока. – пожал я плечами.
- С другой стороны?
- Нет. – серьезно ответил я. – с другой стороны отчего-то смертельно.
Девушка нахмурила лобик.
- Интересно. – хмыкнула она. – А ну ткни в меня пальцем спереди где это сзади. – Я улыбнулся такой шараде, но ткнул. – Аааа… Поняла. – просияла Саша. – Тут такое место специфическое. Не знаю, что там… может узел сосудов или нервный узел, или еще какая хрень, но я слышала, что там очень болезненно и смертельно. Если ранят человека туда, то уже не спасти. Десять минут и труп.
- Точно. – кивнул я. – Минут десять. И все эти десять минут громкие стоны.
- Вот же какая штучка внутри припрятана. – всплеснула девушка руками. – Еще хочу.
- Тыкаю я вот так в человеческую плоть. – я выбрал место побольнее. Саша что-то невнятно промычала. – А потом чем-нибудь не смертельным занимаюсь: суставы разглядываю или сухожилья. Ну может быть и в брюшную полость загляну… Когда как… главное, чтоб от причиненных им после укола стилетом ранений они не скончались сразу. И таким образом выясняю болезненная точка или не очень, или совсем не чувствительная к боли. А также убивает этот укол или нет. Но это скорее анатомические изучения. Меня гораздо больше интересует… - я обошел девушку и несколько секунд посмотрел ей в лицо. После чего вставил стилет в самое болезненное место из всех, что нашел. Она громко вскрикнула и схватилась обеими руками за мои предплечья. На глаза набежали слезы. Губу Сашка крепко закусила. Вместе с болью и влагой в глазах ненадолго колыхнулся страх, но исчез почти тут же, словно его вымыло крупными слезинками, которые покатились по девичьим щекам. Я дернул бровью. – Тебе не страшно?
- Немного… было… - сдавленно выдавила она.
- А как же ценность жизни? – полюбопытствовал я.
- Ты же меня не убьешь. – косо усмехнулась девушка и ее лицо тут же скривило гримасой боли.
- Не убью. – согласился я и выдернул стилет. – Сейчас попустит.
- Снова пить хочу. – прошуршали пересохшие губы Саши.
- Значит сходим прогуляемся. Тут где-то неподалеку морошка была. В это время года ей как раз пора сладкой быть. Поищем?
- Морошка? – моментально вспыхнули глаза девушки. – Вкусная. Я ее только один раз ела.
- Вкусная. – согласился я.
Саша радостно заулыбалась и даже беззвучно похлопала в ладоши. «Ну точно трехлетний ребенок. – подумал я. – Они так же беззвучно в ладоши хлопают». И я тоже широко улыбнулся.
***
Девушка сидела на траве и с явным удовольствием лакомилась слегка недоспевшими ягодами. На лице сияла улыбка. Глаза были полуприкрыты. Я еще немного полюбовался этой картиной и поднялся:
- Схожу листики пособираю. Надо все твои ранки подлечить. – Сашка взглянула на меня и кивнула. – Не забоишься одна? – спросил я.
- Нет тут зверя страшнее тебя. – хихикнула она.
- И то верно. – кивнул я.
- А как ты ночью видишь так хорошо? – поинтересовалась Саша.
- Как зверь. – улыбнулся я. И, помолчав, добавил. – Не знаю. Может, оттого, что долгое время здесь жил, может природа наградила. У меня все органы чувств обостренно работают: и слух, и зрение, и обоняние… Да еще и интуиция ни разу не подводила. Я многое попросту кожей чувствую. В прямом смысле. Объяснить не сумею.
- А как же ты Виктора не почувствовал?
- А вот так… - я рассмеялся. – Он тоже зверь… и таких мало, как он. Даже среди тех, кто меня сейчас окружает. Хотя у них тоже все чувства на уровне. Только он все равно особенный. И боюсь я только его. Даже… - я помолчал и, хмыкнув, добавил. – не столько боюсь, сколько уважаю, как силу, которой противостоять не умею.
Я ушел. Меня не было минут двадцать. Порыскав среди кустарника, я наткнулся таки на то, что искал. Не знаю, как зовется это растение по научному, но я знал его, как василисник. И листья его хорошо боль снимают. А так же ранки быстрей затягиваются. Нарвал я листочков побольше и пошел обратно. Санечка стояла ко мне спиной и обнимала себя за плечи.
- Замерзла? – негромко спросил я.
- Там кто-то смотрит. – шепнула она.
Я подошел и проследил за ее взглядом, но ничего не увидел.
- Нет там никого. – прошептал я.
- Был. Ты заговорил и глаза потухли.
- Какого цвета глаза? – поинтересовался я.
- Зеленовато-голубоватые огоньки.
- Где именно? – девушка ткнула пальчиком в кусты. – Большие. – задал я очередной вопрос.
- Такие… - она помолчала. – Как бусинки.
- Значит далеко. – улыбнулся я. – Я даже не чувствую его.
- Кого? – Саша обернулась.
- Волка, судя по твоим объяснениям.
- А если бы ты не вернулся?
- Съел бы он тебя и всего делов. – рассмеялся я.
- Не смешно.
- Ну, Саш. Лето же. К чему такому мощному и сильному зверю, как волк, бессмысленно на человека нападать?
- Не поняла.
- Это зимой им голодно бывает. – поведал я. – Тогда они и рискнуть могут на людей напасть. А летом что волки, что медведи опасность только идиотам представляют, которые специально за ними ходят и своей настойчивостью терпение их испытывают. Летом такие звери только защищаясь напасть могут.
- А зачем идиоты за ними ходят? – удивилась девушка.
- Потому что идиоты. – пожал я плечами. – Охотники гребанные. Что за охота на волка или медведя? Они их что есть будут? Конечно нет. Так… ради забавы. Мудачье. – Я сплюнул.
Мы помолчали. Саша задумчиво невидящими глазами смотрела перед собой.
- Странный ты… - словно обращаясь в пустоту, проговорила она. – Ты ведь тоже людей не ешь, а ради забавы охотишься и убиваешь. Но при этом горе-охотников не любишь. Странный… - помолчав, добавила девушка. – Пошли в дом. Мне что-то прохладно.
- Утро скоро. – сказал я тихо. – Идем. Только я сперва находку свою в ручье сполосну.
***
Саша лежала головой на моих коленях, по-детски прижав к себе руки, и тихо посапывала. Я сидел с закрытыми глазами и обдумывал ее реплику про охотников. Нет, вины за свои «злодеяния» я по-прежнему не чувствовал. Я просто пытался понять похож ли я в действительности на этих подонков. И тут меня осенило: да, я не мог сравнить себя с гордым и уважаемым мной волком, но и с этими охотниками у меня не было ничего общего. Мне вдруг вспомнился Сашкин рассказ о том мужчине, который так достойно принял пулю в лоб. Я скорее был таким же, как он. Я чувствовал слабых испуганных людей, которые собственно человеками были только гипотетически. «Человек – это звучит гордо». – всплыло в памяти какое-то грязное плакатное, виденное в подвале интерната. Но по-моему «человек» в действительности звучало гордо. Человеки должны были в моем понимании быть человеками, а не трясущимися гнусными людишками. Если бы хоть одна моя жертва хотя бы однажды взглянула мне в глаза ясно и с осознанием своей сути, я бы не смог поднять руку на ЧЕЛОВЕКА. Я охотился, загонял и мучил жертв, людишек. И жертвами, и людишками они стали еще до встречи со мной. Они уже давно перестали себя уважать, перестали смотреть на мир, как на колыбель человечества. Они превратились в жертв тогда, когда восприняли окружающее их великолепие, как нечто зловеще-опасное. И я был всего лишь подтверждением их опасений. Я, возможно, тоже не был человеком, но и жертвой я себя не видел. Я находился выше их в пищевой цепочке. Червями питались куры, курами питались людишки, а ими питался я. Нет… конечно же не ими самими, но их страхами, их болью, их бесконечной слабостью. Я не был каннибалом. Я был хищником иного рода. Да, собственно, человеки на моем пути появлялись крайне редко. К сожалению.
Вдалеке заурчал двигатель приближающегося автомобиля. Я взглянул на спящее у меня на коленях чудо природы. Улыбнулся. И легонько потрогал Сашу за плечо.
- Вставай, принцесса. Карета подана.