Антра - наследница неба Т. III Ч. III, Гл. VIII

                Глава VIII. Experimentum crucis(окончание)

   Де Спада любил эффекты. Это чудовище, как бы кощунственно
это не звучало, было натурой в высшей степени артистической.
И часто сам эффект, задуманный, как деталь важной акции, в
эстетическом плане был для него не менее важен, чем конечная
цель. Шло ли это от его циркового детства и отрочества, а мо-
жет, было усилено школой магических ритуалов культа вуду на
Гаити. Но самые гнусные акции, связанные с истязанием и убий-
ством людей, он выстраивал, как выстраивает мизансцены опыт-
ный театральный режиссёр. Это был его театр, в котором он
был и постановщиком, и искушённым зрителем. Так он прово-
дил кровавые чёрные мессы, так он издевался над придворной
знатью, превращая многих в рабов их собственных низменных
устремлений, развращая и растлевая вседозволенностью тайных
ритуалов. Даже бегство из тюрьмы Сен-Мало с помощью Таны-
бо-бо имело свою завершающую мизансцену. Кукла, его копия
в полный рост, была одета в роскошную тогу римских кесарей с
венком омелы на голове и прикована к стене цепью.
   Не менее эффектно было задумано покушение на Петра I во
время морских стрельб в Амстердаме. Это могло стать самым
великим шедевром в мировой практике покушений на царей и
императоров. Сорвалось!
   А убийство Мигеля? Этот маленький спектакль он разыграл
для себя самого. Мог бы не играть – но не удержался от им-
провизации. Потом скулил, валяясь в ногах у Таны-бо-бо, но...
не могон уйти, не хлопнув дверью.И это было ещё не всё...
    После того, как в подземелье всё было кончено, а «Диана»
и «Летящая Антра» с телом Мигеля на борту были уже далеко в
море, Антра, Гастон и Пьер обнаружили тайный ход, через ко-
торый бежал де Спада. Он выводил из подземелья в полузабро-
шенную часовню Сен-Обер. Она прилепилась к выступающему
в сторону моря скальному выступу на северо-западном берегу
Мон-Сен-Мишеля. Во время отлива вода уходила от острова так
далеко, что он становился высоким холмом посреди влажной
песчаной равнины.

                409

   Через оконный проём часовни все трое выбрались на свежий
воздух. Подавленные трагедией Мигеля, не разговаривая, погру-
жённые в свои мысли, они бродили, всё больше удаляясь от ска-
листого берега.
   Неожиданно подул резкий ветер. Начинался прилив и, как час-
то бывает в этих краях, с ураганным норд-вестом. Накат при-
ливной волны шёл на них со скоростью скачущей лошади. Они
бегом бросились к часовне. До неё оставалось не более двухсот
метров. Вдруг из-за камней с заклятьями "табе-риву" на них ри-
нулось человек двенадцать вооружённых секирами и мечами зом-
бированных «солдат Мата бэлы». Это был последний подарок де
Спады. Либо они погибнут в прибое, либо, отрезанные от берега,
будут в куски изрублены этой нелюдью.
   От коренного берега их отделяло около полулье, до дамбы,
соединяющий остров с материком, – не менее двух кабельтовых.
Головорезы де Спады наступали. Выбора не было, Антра, Гастон
и Пьер бежали к дамбе, к её незатопляемому во время прилива
намытому морем валу, но звероподобные крики монстров уже то-
нули в рёве прибоя.
  До дамбы оставалось ещё около кабельтова. Антра обернулась.
 То что она увидела, повергло её в ужас, огромный вал воды
шёл на них. Она повернулась к мужу и брату, глаза её, казалось,
бросали вызов самому небу.
   – Или мы погибнем... или победим! Обхватите меня за плечи
одной рукой, сильнее! И делайте шаги по моему счёту. Бежим:
раз-два-три-четыре-пять, впёред!
   И они взлетели. Удесятерённая сила левитации превратила её
тело в стальную пружину. Вряд ли в эти секунды Гастон и Пьер
могли осознать, что с ними происходит. Но взлёт над морской
стихией за миг до неминуемой гибели – это было настолько неве-
роятно, немыслимо, невозможно. Казалось, само сердце онемело
в эти скоротечные мгновения в леденящем душу полёте. Такие
чувства могла бы испытывать стрела, выпущенная из арбалета,
если бы она была способна думать.
   Они неслись к берегу так низко, что их обдавали пеной гре-
бни самых высоких настигающих волн. До спасительной дамбы
оставалось ещё с полкабельтова. И когда Антра почувствовала,
что сила левитации её покидает, из груди вырвался крик отчая-
ния такой силы, что суеверные жители побережья, услышав его

                410

за лье от этого места, испугано крестились. Потом многие рас-
сказывали, что слышали крик самого Сатаны.
   И произошло чудо, последний всплеск левитации, который
она вырвала из эфира вместе с собственной жизнью, пронёс их
последние метры, и они рухнули на мокрый песок, на секунды
опередив набегающий вал прилива. Удар о песок был настоль-
ко сильным, что Пьер и Гастон на какое-то мгновение потеряли
сознание. Придя в себя, они увидели набегающий вал воды. Бе-
жать, бежать! Ещё немного, чтобы добраться до более возвышен-
ного места на дамбе. Но Антра... Она лежала бездыханная.
   – Антра! Антра! – они в ужасе смотрели друг на друга.
   – Вперёд, – крикнул Пьер, и схватив Антру, бросился к спа-
сительному подъёму.
Гастон бежал рядом, готовый перехватить её в любой миг.
И ;успел! Пьер в последнем рывке упал на колени. Теперь Гастон
бежал с Антрой на руках. Пьер, его качало из стороны в сторону,
сердце вот-вот готово было вырваться из груди, уже не бежал, а
брёл за ними. В глазах всё поплыло, он упал. Но, к счастью, это
случилось тогда, когда они поднялись на высшую отметку прилива.
Волна, нагнавшая их, напоследок окатила с ног до головы мутной
 пеной и не схлынула, а, обессиленная, уползла от них с
шипением змеи, упустившей свою добычу...
   Пьер едва нашёл в себе силы встать. Антра лежала бездыхан-
ная, Гастон, прильнул к её груди и слушал, слушал. Ударов серд-
ца, даже самых слабых, не было слышно. В отчаяньи он вскочил
и, выхватив кинжал, ударил себя в грудь. В последний миг его
руку перехватил Пьер. Удар был ослаблен, но кровь хлынула из
раны. Пьер вырвал у него нож.
   – Держись, Гастон! – только и мог сказать он.
А Гастон, закрыв рану рукой, с ужасом смотрел на Антру.
Пьер проследил его взгляд. То что они увидели, повергло их в
оцепенение. На их глазах происходило нечто такое, что ни объ-
яснить, ни толком пересказать они бы никогда не смогли. Перед
ними были две Антры. Одна бездыханная, в мокрой одежде, окос-
теневшая, со спутанными волосами, с широко открытыми мёртвыми
глазами, смотрящими в небо. И другая Антра – не Антра, а её
образ, сотканный из тумана. Как полупрозрачная кисея она опус-
тилась на мёртвое тело, окутала его и… истаяла.
411

   Шли томительные минуты одна за другой. Онемев, не шелох-
нувшись, они ждали, сами не понимая, чего и зачем...
Сколько прошло времени, потом они не могли определить.
Вдруг по телу Антры прошла лёгкая дрожь, послышался прерывис-
тый вздох. Всё тело содрогнулось, как в агонии, и вновь за-
стыло. Только веки опустились, будто чья-то ладонь прикрыла
их. Через какое-то время новая волна содроганий прошла по за-
костеневшему телу. Она долго и мучительно выгибалась в кон-
вульсиях, пальцы, как лапы паука, царапали землю. Хрип чело-
века, гибнущего от удушья, казалось, разорвал её горло. В углу
рта запенилась сукровица. Она стала выгибаться всем телом, ещё
окостеневшая, холодная, с тёмно-синими, почти чёрными губами
И вдруг вдох, глубокий, судорожный... Тело на глазах стало
эластичным, порозовели губы, исчезли синие пятна на лице, но
щеки оставались мраморно белыми. Раздался слабый стон, и она
задышала ровно и спокойно. Антра села. Она смотрела на Гасто-
на и Пьера, но не видела их. Она смотрела куда-то дальше, через
них, будто они сами стали прозрачными. Но что-то, или кого-то,
она все же видела. Вдруг она сказала:
   – Матушка, это были Вы? Вы опять вернули меня к жизни?
Как хорошо, но не надо, чтобы Гастон и Пьер узнали правду.
Я боюсь потерять их, но это потом, потом...
   Она снова легла, насквозь мокрая, на мокрую холодную зем-
лю, повернулась на бок, прижала руки к груди, поджала колени...
и заснула.
    Пьер и Гастон, оставаясь в состоянии, близком к тому, что
до них шестнадцать лет назад испытал Учитель, нашли в себе си-
лы молчать. Смутные догадки теснились в их сознании, но они, не
сговариваясь, отодвигали от себя эти мысли. Она, уже отдавшая
свою жизнь за их жизни, не должна знать о свидетелях её воскре-
шения из мёртвых. Потом, много времени спустя, Пьер сказал в
присутствии Антры и Гастона:
    – Теперь я знаю, откуда берутся святые.
     Антре стало не по себе, а Гастон сделал вид, что ничего не
слышал...
     Они опять попеременно несли её, спящую. Гастон слабел от
потери крови, но шёл стиснув зубы. Когда ноги подкашивались,
Антру брал на руки Пьер и шёл, не отдавая её Гастону, пока сам
не валился с ног.
               
                412

    На дамбе их догнали кавалеристы Лобиньера – они блокировали
отход воинства де Спады. Гастону дали лошадь, Пьер поднял и по-
садил перед ним Антру. Обняв и прижав к себе, Гастон не отпус-
кал её, не доверяя даже Пьеру, который шёл рядом. Только когда
их отряд часов через пять добрался до домика Жюля Шоплена,
 Гастон передал Антру в руки её названного брата. Да и самого
Гастона впору было нести на руках.
   Каково же было изумление старика Жюля. Он растопил очаг,
принёс от соседки сухое чистое бельё. Гастон раздел Антру,
остальные мужчины деликатно отвернулись. Он вытер её насухо
полотенцами, одел и накрыл толстым одеялом из овечьей шерсти.
Она проспала почти трое суток, иногда просыпаясь, и тогда
Гастон успевал дать ей выпить несколько ложек крепкого бу-
льона из индейки. Наконец настало утро, когда она окончатель-
но проснулась и долго лежала, рассматривая потолок хижины.
Она мучительно пыталась вспомнить все события в день штурма
убежища секты «Мата бэла». Она вспомнила всё вплоть до мо-
мента падения и удара о песок, хотя погибла ещё в воздухе.
Больше она ничего не помнила – ни то, как она воскресла;
ни то, как оказалась в домике старого рыбака; ни то, как
примчался верхом Молчальник и долго стоял на коленях у её
ложа, ловя каждый её вдох; ни то, как появившийся несколь
кими часами позже дядя Антуан рассказывал о бесследном ис-
чезновении де Спады с двумя спутницами; ни то, как трое
суток, не смыкая глаз, караулил каждое её движение, сам
чуть живой от потери крови, её Гастон.
   Повернув голову, она увидела Гастона. Он спал, сидя на
полу, прислонившись плечом к её постели. Она наклонилась,
чтобы поцеловать его. Сорочка на груди Гастона была расстё-
гнута и была видна забинтованная грудь и чуть проступившая
через повязку, уже запёкшаяся кровь.
   – Что это, ты ранен? Когда?
   Гастон открыл глаза, его бросило в жар. Как мальчик, застиг-
нутый врасплох за чем-то нехорошим, он закрыл руками грудь,
но было поздно. Она запрокинула ему голову и склонилась над
ним вновь такая молодая, полная жизни и такая желанная. Будто
и не было того леденящего душу кошмара, что пережили они с
Пьером, став свидетелями её смерти и возврата.
   – Прости любимая, прости, если сможешь. Это любовь...

                413

   Она всё поняла.
   – Значит, вы с Пьером всё видели? Вы видели меня мёртвой,
и ты ударил себя в грудь кинжалом? Это было так страшно? Ска-
жи... – она мешкала, не решаясь задать последний вопрос. –
Скажи, родной мой, вы с Пьером видели всё? Вы видели Её?!
   Гастон схватил ладони Антры и с силой прижал к своему
лицу. Так он делал всегда, когда не мог или не хотел ей отве
тить...
   За эти дни, что Антра приходила в себя, произошло много
событий. Антуан пережил сильнейшее потрясение. Он сто раз
проклинал себя за решение отправить Мигеля в преисподнюю к
к этому дьяволу во плоти. Де Спада переиграл их с братом вчи-
стую. Их руками он уничтожил всё своё воинство, ставшее ему
не нужным. Какие-то новые стратегические решения в его даль-
нейших преступных политических аферах требовали свободы от
от всех прошлых связей, даже личных, даже самых сильных. Вот
почему он хладнокровно убил юношу, на протяжении многих лет
считая себя его названным отцом. Дьявол, исчадие ада... Оста-
валось надеяться на предсказание Антры: это не смерть и это
не жизнь. Состояние Мигеля неизвестно современной науке. Нуж-
но ждать, месяцы, годы, может вечность...
   А дальше последовали практические шаги. Усаторре получил
задание выйти на след де Спады. Сам Антуан отправился в Сен-
Мало и далее в Париж с докладом регенту и за получением новых
инструкций.
   Пьер вначале руководил очисткой подземелий от трупов и сбо-
ором улик для будущего процесса над самыми активными участни-
ками секты. Затем он занялся хозяйственными делами. Гастон
из-за ранения был оставлен в замке до возвращения «Принцессы
Дианы» и как мог помогал Пьеру.
   Молчальник полностью ушёл от дел и дни и ночи не спускал
глаз с Мигеля. Он боялся пропустить момент новых перевопло-
щений личности несчастного внука.
   Мигель лежал в бывшей девичьей Антры. Ему ещё долго пред-
стоит пребывать в этом состоянии. Было ли это решением его
названной матери и родной бабушки Таны-бо-бо перед тем, как
как покинуть с де Спадой Мон-Сен-Мишель. Кто мог об этом
знать? Демоны с далёкого острова Гаити не очень-то любят вы-
балтывать свои секреты.
 
                414 

Молчальник в который раз внимательно перечитывал записи
Куаньяра, найденные в тайнике под органом. Покойный аббат
подробно останавливался на обряде Вуду под названием «пере-
крёсток». Почему таким роковым образом переплелись судьбы
герцога Генриха Бенуа де ла Фош и всех членов его семьи с
этим культом странных воплощений личности человека и его
«демона»? Именно этот термин чаще всего использовал аббат
Куаньяр, не раз повторив в этом послании, что «демоны» ку-
льта Вуду никакого отношения не имеют к демонам Нового и
Старого завета. Это нечто качественно иное. Об этом ином
мы ещё поговорим в четвёртом томе романа.
   Они опять сидели на своём любимом месте. Было безветрен-
но, но довольно прохладно. Гастон запрокинул голову, глаза
его были полузакрыты, а губы шептали какие-то слова. Антра
наблюдала, как солнце уходит в океан, мысли её были заняты
обстоятельствами трагедии брата. Но когда же демоны Вуду
сжалятся над ним и вернут к жизни?
   – Несчастный мой Мигель, – произнесла она вслух, – как ты
думаешь, любимый, он скоро вернётся к нам?
   Вместо ответа Гастон сказал:
   – Хочешь, я прочту стихи? – он нежно привлёк к себе её го-
ловку и, перебирая пальцами золотые пряди, стал читать строки,
сочинённые у её ложа во время бессонных ночей, проведённых в
хижине дядюшки Шоплена.

                Бессонница – посланница тоски,
                Посланница разлуки и печали.
                По берегам любви – зыбучие пески,
                И я – на одиночества причале.
                Бессонный страж – мой сумеречный бред –
                Надежды миг смешал и безнадежность,
                Часов и дней неразличимый след,
                Всю боль мою, отчаянье и нежность.
                Бессонницей распят я на кресте,
                Безумие парит над горным пиком.
                И я сгораю в этой высоте
                Перед твоим нерукотворным ликом.
               
   – Почему нерукотворным?


   – Это вопрос не ко мне, Любовь моя верная.



                415


В колонтитуле ночной шторм во время прилива
под стенами крепости Мон-Сен-Мишеля