Ностальгия

– Я вас не брошу, – заверяет Дэн. – Полчаса, и деньги будут.
– Черт, Дэн, почему у нас с наукой такая жаба?! – стонет мобильник голосом Никиты. – Кое-как отвоевали место, время и оборудование для эксперимента – и все прахом! Ну кто знал, что нужные ресурсы подскачут в цене за три дня до наших испытаний?! Макс на стены лезет, кусает локти...
Дэн до скрипа сжимает толстую папку, обложка отражает солнце.
– Успокой его. И сам успокойся. Эксперимент состоится, обещаю. Как только дам добро, начинайте оформлять заказ, привезу деньги пулей. Успеем.
Магистраль как луч, авто летят пучками фотонов, размываются на сочные ленты. Дэн ускоряет шаг, к ботинкам липнет пыль тротуара, такая же серая, как туча, что заползает на солнце... Не страшно. Его брюки и пиджак чернее любой тучи, Дэн привык. В строгой деловой одежде ему удобнее, чем в футболке и шортах, даже у плиты бы куховарил в ней, если б не пачкалась.
Город тонет в тени, Дэн сворачивает во двор.
...Подъезд типичный: мат на стенах, засохшая куча, жалобно болтается объявление о сборе денег на домофон, дверь лифта перекошена как в игре, на базе, захваченной чужими или мутантами, лампочка внутри мигает, не хватает искр и женского голоса: «Аксес денайд».
Нужная дверь на третьем этаже, звонок гудит жирной мухой, хоть затыкай уши.
Открывает голая по пояс громадина с мордой кавказца, грудь в черных зарослях. Был бы сквозняк – зашуршали.
Дэн улыбается.
– С добрым утречком.
– Принес? – спросил Васян с акцентом.
Дэн машет папкой, та гнется звучно как лист металла.
Горилла пропускает, чешет горбатый нос.
– Заходь.
Голова как у скинхеда, в черных крапинах, шлепанцы противно шоркают о линолеум, Дэн по привычке удивляется этому славянину и горцу в одном флаконе. Когда познакомились, думал, Васян – армянская фамилия, но нет, просто у Василия папа русский.
Комната блестит как зеркало, пахнет фиалками. На кровати девушка в розовом кружевном белье, такого же цвета жвачка в белых зубках, пальцы листают глянцевый журнал, обложка отражает солнце.
– Э, э, не сюда!
Волосатые лапы перекидывают Дэна в кухню.
На кухне – руины, все в пятнах разной степени желтизны и бурости, обои в клочья, как осенние листья, был бы сквозняк – зашуршали. Васян бьет в ладони, тараканы на столе подпрыгивают, врассыпную по щелям, в плесень и мох.
– Приземляйся.
Роется в холодильнике, морозилка шипит как криокамера, дышит белым паром. В руках появляются две банки пива, на алюминии тут же взбухают капли.
– Будешь?
– Нет, спасибо.
Дэн стряхивает со стула пыль, туча летит к окну, оседает на прозрачном пластике. Васян все равно ставит банку рядом с гостем. Дэн стряхивает с пиджака сыплющиеся с потолка крошки.
– За окном будущее, а ты как в каменном веке.
Васян пожимает плечами.
– Дык…
– Сделай ремонт.
– Денег нет, уходят на всякие курсовые. И на этих…
Васян тычет в дверной проем, девушка, расстегивая лифчик, упархивает в ванную.
– А у бати кошель не резиновый, еле выпросишь.
Дэн кидает на стол папку с курсовой, но гром, словно рухнуло небо.
Васян достает из стенного шкафа пачку тысячерублевых, деньги опускаются на папку.
– Пасиба, братан. Спас. Я всех обзвонил, а они, гады, наотрез даже за такое бабло, типа, сложно... Взялся ты один. Извиняй, других тем не было, разобрали, осталась только эта, как ее... «Текиловодочная сигаретность».
– «Технологическая сингулярность».
Дэн считает купюры. Все верно, тридцать тысяч.
– Не парься, мне как раз было интересно.
Васян листает курсовую.
– Да?
Его глаза тужатся, читают, но мускулистая туша вздрагивает как таракан под газетой, на лбу тут же взбухают капли.
Швыряет папку на подоконник.
– Слыш, растолкуй по сути, о чем эта муть. Шоб совсем не быть лохом.
– Ну, как бы попроще...
Дэн печатает СМСку: «Деньги есть, начинайте!».
– Знаешь, что такое конец света?
Васян кивает.
– Угу. Из фильмов.
Дэн жмет «Отправить».
Из-за тучи вновь солнце, ослепительный свет пронзает кухню. Васян морщится, лапа прикрывает морду, Дэн подставляет лицо лучам, словно не видел солнца лет пять.
– Сингулярность – то же самое, только наоборот.
– Типа... все пляшут, все поют?
Васян скалится на льющее свет окно, цапает с подоконника бейсболку, козырек прикрывает налитые кровью глаза. Закуривает, кольцо дыма летит в Дэна, надевается как ошейник.
Дэн от дыма отмахивается.
– В каком-то смысле. Общего с концом света у сингулярности одно – людей не будет. Вообще.
Васян чуть со стула не падает.
– А кто будет это... плясать и петь?
– Сверхразум.
Васян в ступоре. Пепельница отражает солнце, лучи в обход бейсболки нагло бьют по глазам.
– Ааа, мегамозг... А он че, прилетит из космоса?
– Фильмы смотришь не те. Говоря грубо, наши мозги сольются в один.
– Ого!..
Васян тушит только начатую сигарету, заливает пивом, словно надеется задавить, утопить назойливый отсвет пепельницы.
– А на фиг нам это?
Дэн прячет деньги в карман.
– Надо, Васян. Надо.
Девушка из ванной выходит, по волосам ерзает полотенце, дым тут же отбрасывается горячими ароматами шампуня и масел.
Дэн смотрит на часы.
– Прогресс ускоряется. Технические возможности растут как зерги на войне, успевай записывать прорывы. Время между задумкой и реальным воплощением сокращается.
Дэн откидывается на спинку стула.
Девушка берет со стола банку пива, над носом Дэна висит натянутый грудью розовый лифчик, из ямки пахнет фиалками. В зубках по-прежнему клацает жвачка, девушка уходит.
Дэн продолжает:
– С момента, когда Попов придумал радио, до появления радио в каждой семье прошел почти век. Но мобильные телефоны были чудом из чудес какую-то горстку лет, а теперь даже у бомжей, свешивают на рынке по червонцу за кило. Время от мысли до реализации все меньше, меньше... Сбудется мечта идиота эзотерика, что с пеной у рта орет: «Мысль материальна!». Настанет миг, и мысль будет воплощаться в ту же секунду. Но не из-за «скрытых возможностей мозга», которые вроде как есть даже у доярки Дуси, надо лишь раздвинуть чакры. Просто технические инструменты разовьются так, что будут читать мысли, как чертежи, и собирать по ним то, что хотим, мгновенно.
– Ну, это ты загнул!
Васян нарезает колбасу и сыр, бутерброды исчезают в пасти со скоростью семечек, булькает пиво.
– У меня в голове каша, не могу ясно вообразить даже табуретку, а чего посложнее, так это вообще мрак. Из таких мыслей соберут только фигу с маслом.
Дэн закидывает ногу на ногу, синтетика брюк отражает солнце.
– А с чего взял, что мозги будут как сейчас? Прогресс везде. Уже в наше время в мозг хирургически внедряют чипы, а скоро станет нормой, ткани мозга и компьютерные схемы будут одним целым, повысятся не только наши память и скорость мышления – взлетит само качество мыслей. Станут ясными, понятными, от реальности не отличить. Будем легко оперировать тысячами мыслей одновременно без всяких блокнотов, фотошопов и прочих костылей.
Челюсти Васяна замирают.
Начинают жевать медленно и осторожно, словно кто-то хочет похитить бутерброд прямо изо рта.
– От твоей хилософии аж жутко... Ты это, не гони лошадей, а то у меня будет несваренье.
– Чего бояться? Подумал, и тут же появилось, – это ж рай.
– Ну дык... рай-то рай, но какими все станут! Не человеки, а мозги в банках!
– Мы и сейчас мозги в банках, только банки мясные. Неудобные и хрупкие. А там будут прочные, летающие и вообще какие захотим.
– Ох...
Ден хрустит костяшками пальцев.
– Прогресс идет в гору, взлетает по кривой. Скоро станет вертикальным.
Васян давится, хлопает себя по спине.
– Как?!
– Время, каким его понимаем сейчас, фактически застынет. Мир закупорится в одной секунде, будет развиваться внутри нее. Конечно, те... э-э, люди... возьмут новую единицу времени. Секунда – эталон мира атомов, неуклюжего и тормозного, как улитка с похмелья, а тот мир будет соткан из информационных процессов...
Васян вскочил.
– Так, хватит!
– Что с тобой?..
– Молчи!
Допивает пиво залпом, воздух встряхивает отрыжка.
– Вечером туса, будут такие цыпочки, а у меня от твоих лекций, чего доброго, не встанет!
– Я не сказал ничего особенного...
– И не надо!
Волосатые лапы перекидывают Дэна в коридор.
– Все, иди к своим зергам, мозг. А мне проще думать другой головкой. И приятнее. И полезнее, еще тебя переживу.
Миг – и Дэн на лестничной клетке, хлопок двери толкает в спину. Пожимает плечами, лестница опускает к изодранному объявлению о сборе денег на домофон, лоскуты как осенние листья, был бы сквозняк – зашуршали.
– Антисанитария.
Дэн вытирает руки влажной дезинфицирующей салфеткой, хочет бросить в урну во дворе...
Но вместо двора – пустота, без неба и земли.
Возникает тролль на фоне летних полей и рыцарского замка.
Смеется голосом Никиты.
– Привет, Дэн! Чем занят?
Замок и поля исчезают, появляются разноцветные планеты и горсть космических кораблей, их сменяет водоворот акул и пузырей на дне океана... Никита меняет форму каждое мгновение, это еще медленно – старается для Дэна, у того скорость восприятия не столь высока.
Дэн прячет глаза виновато.
– Да вот, тешусь ностальгией. Перебираю воспоминания, пытаюсь восстановить до атомарной точности.
– И зачем? – говорит Никита в момент, когда является черными дырами, что хотят друг друга сожрать. – Вспоминал бы что-то дельное. Например, переход в сингулярность. Или миг, когда Сверхразум раздробил атом на кварки и собрал из них носитель. Объем Памяти резко взлетел, прекратилась война личностей за носители, я увеличил объемы памяти и сознания.
– Вокруг...
– ...будущее...
– ...а ты...
– ...как в каменном...
– ...веке.
Голоса принадлежат людям, насекомым, мерцающим осьминогам и морю других существ, названий Дэн не знает, да их и нет. Это Макс. Хотя... его нынешнее имя содержит космическое число знаков. Макс давно разделил сознание на сколько-то миллионов частей, причем половина входит в состав Сверхразума, каждую упаковал в тело, оно тоже умеет меняться. Не так быстро и радикально, как Никита, но гораздо быстрее Дэна.
– Покажи, что умеешь, – просит Никита в облике многогранного зеркального зала.
Дэн медленно превращается в Васяна, волосатая туша с трудом худеет, становится девушкой в розовом белье, минуты три разбухает до краснокожего динозавра с головой волка... со свистом сдувается обратно в Дэна, ладони смущенно разглаживают брюки и пиджак.
– Да, не густо, – басит каменная пустыня, из неба торчат скалы и упираются остриями в землю. Пролетает песчаная буря, наверное, у Никиты означает вздох. – А когда-то умел мигом из бактерии в звезду... Нельзя жить прошлым, Дэн.
– Вы правы, ребята.
Дэн от стыда хочет провалиться, но под ногами стальная платформа, крохотная часть Никиты в данный момент времени.
– ...Мы...
– ...тебя...
– ...быстро...
– ...проапгрейдим, – весело голосят элементы Макса в облике древних роботов, сгустков плазмы, порталов, чего-то еще.
Дэн улыбается.
Никита становится вылезающим из тучи солнцем.
– Мы тебя не бросим.

Апрель 2013 г.