Служил по совести и чести 2

На безымянной высоте

В начале августа сорок третьего года, в разгар ожесточённых боёв на Курской дуге, советское командование перебросило в небольшой населённый пункт в Орловской области несколько свежих формирований, укомплектованных в основном новобранцами. 

Взвод, в который попали  выпускники Чкаловского пулемётного училища младшие сержанты Александр Викторов и Борис Осипов, находился на направлении главного удара противника. Высота, которую заняло подразделение, названия не имела и на картах обозначалась по-военному кратко — высота 231,6. Внизу проходила шоссейная дорога. 

— Товарищи красноармейцы, уже несколько недель продолжается грандиозное сражение. Оно может решить исход войны!  — громко и решительно выступал перед выстроившимся взводом его командир, безусый, старающийся казаться бравым девятнадцатилетний паренёк с двумя кубарями. — Враг готовит контрнаступление и именно на нашем участке враг намерен выйти в тыл нашим войскам. Но мы не дадим ему это сделать. Будем драться насмерть. Не всем удастся уцелеть в этом бою. Но враг будет разбит и победа будет за нами. Взводу занять свои позиции!
 
Бойцы рассредоточились по окопам в соответствии с боевым расчётом. Справа, в ста метрах от Александра, за станковым пулемётом разместился Осипов. Саша оглянулся и издалека заметил длинную чёлку друга, выбившуюся из-под каски. Друг тоже повернулся к Викторову и широко улыбнулся. Буквально недавно они носились по родному селу Иваново, играя в войнушку, учились в Цивильском педагогическом техникуме, мечтали стать учителями. Но их планы так бесцеремонно разрушила война. В первые же дни, как и многие земляки, их  отцы  ушли на фронт. Сегодня уже они — семнадцатилетние парни — настоящие воины и с оружием в руках защищают свою землю.

Артподготовка противника началась внезапно. Снаряды дробили в мелкую крошку камень, пеплом и пылью вздымали землю. Каждая новая огневая волна, накатывающаяся на оборонительные позиции взвода, заставляла Викторова крепче вжиматься в землю. «Да кончится ли это когда-нибудь, в конце-то концов?» — думал Александр. Временами его охватывал ужас: «Как можно выжить в этом аду!»
Когда артиллерия противника замолчала и едкая сизая дымка, непривычно щипавшая глаза, рассеялась, метрах в трёхстах от переднего края обороны чётко обозначились цепи автоматчиков. Фашисты шли уверенно, в полный рост, отстреливая рожок за рожком. Патроны не экономили.

Викторов приготовился к бою, прицелился. Из наших окопов раздавались одиночные выстрелы. Саша по привычке посмотрел вправо, на расчёт станкового пулемёта. «Сейчас Борька им покажет! — со злостью подумал Викторов. — Но почему же он не стреляет? Может, решил поближе подпустить, а потом ударить всей мощью?» Он вспомнил, как в Чкаловском училище учили подпускать ближе врага и уже наверняка кинжальным огнём косить наступающих. От волнения Викторов сам не стрелял по противнику. Враг уже был в метрах двухстах от переднего края обороны взвода. Александр уже отчётливо видел лица фашистов. Слева и справа от Викторова несколько солдат не выдержали напряжения и, выпрыгнув из окопа, побежали в тыл. Вслед кинулись ещё несколько человек, за ними — ещё и ещё…

— Стреляй, Борька, стреляй! — что есть силы крикнул Александр.

Станковый пулемёт всё молчал.

Забыв об осторожности, Викторов побежал вдоль окопа к расчёту пулемёта. Пули плясали вокруг него, но ни одна не задевала. Не дойдя метров десять до пулемёта, Викторов увидел на дне окопа тяжело раненного взводного. Саша подбежал к нему. «Пулемёт, почему молчит? Беги к пулемёту!» — простонал лейтенант. Младший сержант Викторов подбежал к пулемёту «максим». Недалеко, в метрах двух, держа в правой руке коробку с лентой, распластался второй номер пулемётного расчёта. Он был мёртв. Боря же уронил голову на казённую часть пулемёта и не двигался. Саша приподнял друга и аккуратно прислонил его к брустверу окопа. Глаза Бори были открыты, из-под каски, пробитой осколком, тонкой струйкой текла кровь. Друг не дышал.

— Борька, Бо-о-ря! Друг!!!

В считанные секунды Викторов заправил ленту, отвёл затвор.
 
— Сволочи, получа-ай! — закричал младший сержант. — Вот вам за Борьку! — переводя ствол с фланга на фланг, он буквально в упор расстрелял первую, самую ближнюю к линии обороны цепочку фашистов. Те, что были подальше, залегли. Отходящие с высоты красноармейцы, услышав яростную трескотню «максима», вернулись назад в окопы и дружно открыли огонь из автоматов и винтовок. Враг, оставив на высоте несколько десятков солдат убитыми, отступил…
 
После окончания боя на высоту прибыли командир роты и комбат. Заметно поредевший взвод выстроился недалеко от окопа. Красноармейцы стояли молча, многие ещё не отошли от боя. Для большинства это было боевое крещение.
 
— Викторов, выйти из строя! — скомандовал ротный.

Александр вышел на два шага. Комбат посмотрел на младшего сержанта. Перед ним стоял худой семнадцатилетний мальчишка невысокого роста. В первую минуту он даже не поверил, может ли быть такое, может, ротный что-то напутал.

— Так это ты и есть герой, сынок? — удивлённо произнёс командир. Он подошёл к пулемётчику и крепко его обнял. — Спасибо тебе, солдат. Крепко ты нас выручил, брат! Ротный, готовь на сержанта представление на медаль «За отвагу»…

В этот же день красноармейцы с почестями похоронили своих погибших товарищей. Александр потерял в бою земляков — друга  Бориса Осипова и односельчанина Александра Тихонова. У могилы однополчан Викторов поклялся яростно бить врага и вернуться на родину, в Чувашию, с победой.