Повариха

Время было далеко за середину полевого сезона, вторая половина августа. Мы отрабатывали дальние углы участка, предназначенного для исследования геофизиками. Длинные подходы изматывали, и начальник отряда постановил организовать «выкидушку». Несколько работяг во главе с топографом, обособились от базового отряда в непосредственной близости от места, предназначенного для топографической съёмки.
  
 До устья лога, в вершину которого нам предстояло подняться, мы доехали на машине. Это, примерно в середине расстояния между Владимировкой и Усть-Кумиром. Дальше, с помощью арендованной начальником вьючной лошади, и усилий собственных ног, поднялись до границы леса на краю карстовой ямы, одна часть которой была открыта, а остальные обрамлялись отвесными склонами, вперемежку со скалами.
  
 Примерно в середине этого природного явления, творимого ею миллионы лет, бил родник из-под камней, покрытых длинным мхом, в котором рос «золотой корень». Такое его произрастание — мечта для копателя, корень выкапывается чистым от грязи, будто мытый. В те далёкие времена, это варварское занятие не было столь популярным, как сейчас, он рос повсюду.
  
 Надо сказать — тот уголок Алтайских гор, изобилует подобными карстовыми ямами, и они нередко представляют опасность своим присутствием. Был случай, когда путник шёл по тропе на гриве, во время снежной пурги (высоко в горах, в конце августа, это не редкость), когда тропа свернула и пошла вдоль обрыва в карстовую яму. Путник этого не заметил и кувыркался по отвесному склону до тех пор, пока его не отвезли в больницу.
  
 Состав «выкидушки» был многочисленным, и поэтому, начальник соблаговолил милость, приписав к нам повариху. Это была очень милая, молодая женщина Лида. Она была из Москвы, закончила там классическую академию, и работала в военно-политической академии. В горный Алтай приехала отдохнуть в отпуск, к знакомому геологу. Тот определил её в отряд, чтобы в полной мере испытала все прелести таёжной жизни.
  
 С погодой нам сильно не повезло. Не успели разбить лагерь, начался дождь. Утром мы вылезли из палаток в зиму. Пользуясь, случаем, когда отсутствует начальство, а власть над тушёнкой и сгущённым молоком сосредоточена в руках топографа, в доску своего, бригада послала гонцов в Усть-Кумир, найти какое-нибудь горячительное.
  
 Было-то время, когда в дефиците было всё, и сгущённое молоко пользовалось бешеным спросом. Поэтому, ребята без труда обменяли его на брагу. На обратном пути им встретилось стадо свободно пасущихся гусей. До деревни было далеко, они посчитали стаю дикой, что позволило усыпить их совесть, и прихватить одного, зазевавшегося, с собой.
  
 Пришли они усталые, но довольные. Плеснули из канистры по кружечке, и «выкмдушка» загомонила. Много ли алтайцу надо. Ему лишь бы запах был, а кайфа у него пятьдесят процентов природного, от окружающего, звенящего пейзажа.
  
 Сережа вызвался обезглавить птицу, он имел репутацию в коллективе — как самого проворного. Заявив, что для этой процедуры ему нужен ассистент, Сергей, уверенно, указал на Лиду. Та была безропотна, видимо, действовал фактор незнакомого коллектива, да, и положение обязывало. Повар всё-таки.
  
 Серёга дал ей рукавицы, и предложил держать голову гуся, туша которого находилась с обратной стороны колоды, которую Сергей определил в качестве гильотины. Гусь упирался лапами, пытаясь вырвать голову из цепких рук Лиды, но шея не давала этого сделать, вытянувшись, плотно обогнув бревно. Сергей сделал замах топором, и, профессионально точно, нанёс удар под затылок гусю.
  
 Освободившаяся от головы птица, залив красивое лицо Лиды кровью, бросилась прочь от палача, но, споткнувшись о торчащий корень, упала, заливая кровью мох вокруг. Лида была в шоке, потому благосклонно приняла предложение помощи от Сергея в деле ощипывания, разделки птицы, и приготовления ужина.
  
 Вечер проходил в душевной обстановке. Бульон от гуся был наваристым, бражка заметно веселила. Лидия, перебирая струны гитары, пела о пьяном художнике и миллионе алых роз. Голосом она обладала высоким, звонким и чистым. Слух был абсолютным, поэтому песня звучала красиво.
  
 Когда ведро с супом и канистра опустели, Лида посмотрела в темноту, сгустившуюся вокруг костра, и попросила Сергея проводить её до палатки. В этот вечер мы его больше не видели, а утром были разбужены хрустом хвороста для костра, и бряцанием вёдер. Автором этих звуков был Сергей, он готовил для нас завтрак.
  
 Вечерние посиделки у костра затянулись за полночь. Лида, выспавшись днём, рассказывала о столичной жизни. Академия, где она трудилась, принадлежала ГРУ, и входила в шестой отдел. Там обучались сотрудники спецслужб, стран социалистического лагеря. О своей роли в процессе их обучения она говорила скромно, ссылаясь на совершенную секретность. Из отдельных оговорок можно было понять, что использовали её, обладательницу незаурядных внешних данных, для формирования компромата на будущих сотрудников спецслужб дружественных стран.
  
 Этот вечер закончился тем, что Лида томно вздохнув попросила проводить её до палатки Юру, и мы имели возможность оценить утром его кулинарные способности.
  
 Днём, когда мы бились на магистрали, Сергей был особенно упорным в труде. Он валил даже те деревья, которые в створ не попадали. Юрий, наоборот, был вялым, едва переставлял ступни, таща за собой ленту, чем вызывал неприязненное к себе отношение, и констатацию факта, что папа его вовсе не тот человек, которого он таковым считает.
  
 Через неделю, когда мы заканчивали отрабатывать отведённый участок, у нас появился дружный коллектив свояков, открывших бригаде свои кулинарные способности.
  
 Около сорока лет, как прошло с тех пор. Я недавно встретил повариху Лиду. Неумолимое время оставило след на её внешности, но она по-прежнему неотразима, что позволяет ей успешно заниматься политикой.