Анна

Солнце заливало комнату мягким светом, проникая через широкое распахнутое окно, а ветер вздувал парусами белые занавески, занося с собой осколки от далекого шума моря, перемешивая их с криками детей на соседней улице, шумом машин и шелестом деревьев под окнами, и приятно щекотал красивое, слегка полноватое тело женщины лежащую обнаженной поверх шелкового белья.
Она всегда спала обнаженной, так как даже самые свободные ночные сорочки стесняли ее тело. Ее светлые волосы были слегка спутаны после ночи, и веером лежали поверх одеяла. Она лежала почти что в позе эмбриона, и казалась моложе своих лет. Она повернулась, обратив к солнцу свое красивое лицо, с маленьким носиком и широкими мясистыми скулами, поморщилась, настолько он был ярок, и открыла свои серо-голубые глаза. С минуту, она казалось, соображала, где находиться, и, поняв совершенно, что лежит в своей постели, снова закрыла глаза и уткнула лицо в одеяло.
В дверь постучали и робкий голос сказал:
- Анна! Не забудь, что тебе в семь нужно быть у директора!
Анна, не поднимая головы, произнесла:
- Я помню, мама!
Постояв с минуту у двери, мать Анны, Прасковья Федоровна, ушла.
Анна потянулась и, перевернувшись на живот, достала из-под кровати будильник, - он показывал шесть часов. Вздохнув, она отправила его обратно под кровать, а сама встала, и, накинув халат, ленивой, пошатывающейся от сна, походкой направилась в ванную комнату. Анна всегда мылась с особенной тщательностью, находя в этом какое-то неестественное удовольствие, даже не от самого процесса, а от того, как она себя чувствовала легкой и свободной, после принятия ванны, и всегда выходила из нее бодрая и свежая.
Вернувшись в спальню, с завернутым на голове полотенцем, Анна села перед зеркалом и стала приводить себя в порядок, для чего требовалось только лишь хорошо причесаться и накрасить губы, - так молодо и естественно выглядело ее загорелое лицо.
Завершив работу над собой, она застелила постель, и убралась в комнате, что она делала каждое утро, расставляя по местам мелкие предметы, и вернув будильник на прикроватный столик, она вышла в коридор.
- Завтракать будешь? – раздался голос матери из кухни.
- Нет, мама, я поем в институте!
- Хорошо!
Она взяла со столика сумочку и папку, с документами, которые заготовила еще вчера и направилась к двери. По дороге она обратила внимание на то, что дверь комнаты смежной с ее, открыта, и что оттуда пахло средством для мытья пола. Заглянув в нее, она заметила сложенное свежее белье и новые стиранные занавески, - значит кто-то должен въехать, с прискорбием подумал она, и вышла на улицу. 
Пахло свежескошенной травой, и было приятно идти вдоль улицы под теплыми еще лучами утреннего солнца. Черная блуза с вышитыми бисером узорами плотно облегала ее талию и необыкновенно развитую грудь. Ремень от тяжелой сумки, в которой кроме бумаг, было еще много всякой всячины, плотно лежал не ее широком и твердом плече. Из соседнего дома вышли мальчик и девочка, и, поравнявшись с ней, направились к автобусной остановке. Они шли все время разговаривая и держа что-то в руках, какую-то игрушку, и казалось не замечали ничего вокруг, а шли совершенно машинально, увлекшись какой-то игрой.
Анна остановилась у столба и стала смотреть в сторону, откуда должен был появиться автобус, а дети стояли и разговаривали у нее за спиной. Автобус слегка запаздывал, но когда он наконец, желтея на солнце, появился из-за перекрестка, что-то смутило Анну, и она сделала шаг назад. Вслед за автобусом на большой скорости в поворот вошел другой автомобиль, и, обогнав его, казалось, при приближении к остановке, не сбавляет ходу. Дети, за спиной Анны, не видя этого, заигрались и когда один из них уронил мячик, и тот покатился на проезжую часть, мальчик побежал вслед за ним. Он уже добежал до него и нагнулся, чтобы подобрать, когда заметил приближающийся автомобиль, который бешено сигналя, извиваясь из стороны в сторону, как будто решая с какой стороны объехать его, шел прямо на него, когда кто-то с необыкновенной силой схватил его за плечи, и, сорвав с места, вернул на тротуар, как раз в тот момент, когда автомобиль проехал, - так и не затормозив, - по тому месту, где еще секунду назад он стоял.
Опомнившись, мальчик оглянулся и увидел перед собой высокою и плотную женщину с развивающимися на ветру золотыми волосами.
- Нельзя выходить на проезжую часть! – крикнула она, - разве тебя не учили!
- Я больше не буду, – понурил голову мальчишка.
- Ладно! – ласково обратилась к нему Анна, - а вот и автобус.
Они зашли в автобус, водитель которого, пока они садились не сводил глаз с Анны, но не произнес ни слова. На следующей остановке, у торгового центра, дети вышли, оставив Анну одну в пустом автобусе, и он покатил дальше. За окном пролетали знакомые улицы и полузнакомые люди, чьи лица она видела уже множество раз. Дорога до института занимала не больше четверти часа, но Анна всегда проделывала этот путь на автобусе, считая город неподходящим местом для прогулок и предпочитая гулять после занятий, в парке.
Автобус остановился у института и Анна сошла. Институт был широким четырехэтажным зданием коричневого цвета, с большими окнами и вокруг него росло множество деревьев, и имелся собственный парк, который утыкался в муниципальный парк, большой и красивый, так что между ними не было забора и студенты после занятий, могли, пройдя свой студенческий парк войти в муниципальный, где было озеро, и пересечь его, по направлению к общежитиям.
Анна пошла напрямик к главному зданию, и миновав парадный вход, стала подниматься по широкой мраморной лестнице. Уже шли занятия и студентов в коридорах не было. Навстречу Анне по лестнице спускался высокий молодой человек, проходящий аспирантуру и давно влюбленный в нее.
- Здравствуйте, Анна Андреевна, как поживаете?
- Здравствуй, Саша, не плохо, а ты?
- Ничего. Семен Леонидович поручил мне составить план на следующий семестр.
- Очень за тебя рада.
Аспирант заметно покраснел и робко спросил:
- Анна Андреевна, я хотел вас спросить, не согласитесь ли вы поужинать вместе со мной сегодня?
- Ох, мне очень жаль Саша, но я не могу, слишком много работы!
- Я понимаю, извините.
Анна стала дальше подниматься по лестнице, а Саша, пройдя три ступеньки, остановился и, окликнув ее, сказал:
- Директор просил передать, чтобы вы зашли к нему позже, сейчас он слишком занят.
- Хорошо. Спасибо.
Анна поднялась на второй этаж и направилась в 213-ю аудиторию. Свет, проникая сквозь окна, освещал коридор, и тень от стен ложились на пол косыми линиями.
До ее первого занятия на сегодня оставалось сорок пять минут, и она решила, не теряя времени, лучше подготовиться к нему.
Когда аудитория стала наполняться, она отодвинула бумаги и, написав на доске тему урока, вышла в коридор, где встретила Антонину Ивановну, преподавателя Семейного права, и минут десять разговаривала с ней, любезничая, и вернулась в аудиторию тут же совершенно позабыв, о чем с нею говорила.
Все примолкли и сорок пар глаз стали пристально наблюдать за ней.
- Сегодняшняя темя урока – «Исковая давность».
Анна села на стул, и отодвинув книгу, лежащую перед ней, принялась, не зачитывая, а подглядывая в заготовленный текст, читать лекцию.
- Под сроком защиты гражданских прав понимается срок, - пауза, рассчитанная на то, чтобы студенты записали четко и медленно произнесенную ею фразу, была рассчитана дома, перед секундомером и была ровна пяти секундам, для фраз из пяти-семи слов, и десять для фраз содержащих большее количество, но никогда не более двадцати, - в течение которого лицо, право которого нарушено, может требовать принудительного осуществления или защиты своего права.
Анна старалась не подглядывать в текст, и читать четко, хотя ей и было неприятно неестественно растягивать длительность предложений и делать секундную паузу чуть ли не после каждого слова, поэтому она часто останавливалась и приводила живые примеры, не требующие конспектирования и любила когда студенты задавали ей вопросы.
Сегодняшняя лекция была слегка скучной, и студенты были вялыми, оттого, возможно, что вчера был праздник у одного из студентов, что впрочем, ничего не меняло. Во время лекции Анна с неудовольствием ловила на себе недвусмысленные взгляды некоторых студентов, и была готова закричать на них, но считала должным сдерживаться и отчитаться на экзамене.
Анна слегка вспотела, возможно, оттого что нервничала, - ведь она работала преподавателем всего несколько месяцев, - а возможно, оттого что в аудитории во все продолжение лекции становилось жарко.
Когда Анна перевернула последнюю страницу текста, она заметила что в ней присутствует помарка, и ей уже не хотелось ее читать, на исправлять, не видеть перед собой студентов, а только бы оказаться сейчас в своей мягкой постели и заснуть.
- Десять тридцать! – казал один из студентов, и все остальные принялись собирать вещи.
- На следующем занятии будет контрольная по этой теме, - сказала Анна.
Она также собрала свои вещи, и сопровождаемая несколькими студентами, хором задающими ей какие-то вопросы, которых она уже не слышала, вышла из аудитории. Солнце уже было жаркое, и светило с другого угла, так что коридор был затемнен, а лестница наоборот, ярко освещена. Сквозь стекла ощущался жар. Многие студентки обмахивались журналами, а студенты делали вид, что ничего не чувствуют.
Пройдя к секретарю, Анна спросила, не свободен ли директор, на что секретарь, ответила, что он ее ожидает.
Кабинет директора был просторным помещением, расположенным на углу здания и с двух сторон стеклянными стенами. За ними виднелись: кромки деревьев, море и чистое голубое небо. Сам директор сидел за письменным столом, который был в три раза больше его самого, и занимал одну четверть помещения. Он был завален бумагами и книгами, а впереди, как раз перед посетителем находилась бронзовая статуэтка правосудия. Она слегка загораживала директора, поэтому посетители имели склонность не смотреть на него.
- Рад, что вы зашли!
Директор был мужчиной сорока лет, коренаст, с коротко подстриженными серыми волосами, которые на макушке смотрели прямо вверх, с серыми глубоко посаженными глазами и чуть заметной улыбкой, которая почти никогда не сходила с его лица.
Между ними начался длинный и скучный разговор, по поводу того, как следует повести себя в следующем семестре, исключить ли Попова, Сидорова и Мехамедова из института за неуспеваемость, или же оставить, назло преподавателю уголовного права, и на рост казны института, - стоимость пересдач, на будущий год увеличивалась втрое, - и порешили, что оставить. Кроме этого, Анна передала ему документы, которые он просил ее просмотреть и, высказав свое профессиональное мнение, что проигрыш по данному делу маловероятен, если не откроются новые обстоятельства, на что нужно представить в суде дело вот так-то, а не так, как собирался сам директор, на что он очень был ей благодарен. 
Директор еще много говорил о ее пользе для института, и о том, как он лично благодарен ей за оказанную поддержку, когда его назначали на место директора. От всего этого Анне стало скучно и еще больше захотелось спать, но как ни тяжело было ей выйти из сонного мира самосозерцания в котором она пребывала все время его длинной речи, - но требования вежливости и то, что монолог директора близился к завершению, заставляли ее реагировать на внешним мир, а она, пассивно поддавалась им.
Согласившись с несколькими нововведениями в правила внутреннего распорядка, которые были и без того уже подписаны и не требовали согласования ни с кем, но, которые, повинуясь вежливости директор счел себя обязанным обсудить с ней, Анна посмотрела на небо, - чистое и голубое, оно было украшено редкими облаками, которые быстро проплывали, стараясь не загрязнять вида, а слева шла косая линия, оставляя после себя полосу белого дыма, и от фюзеляжа бликами отражалось яркое солнце.
- Ну, так как вы думаете? – спросил директор.
Не желая допытываться, о чем конкретно спрашивал ее директор, и, не желая показывать ему, что не слушала его, Анна ответила, что тут ответить сложно, и вообще вопрос довольно обширный.
- Да, - сказал директор, - я тоже так думаю.
Завершив разговор дружескими пожеланиями, они расстались.
Директор еще посидел часа два в своем кабинете, перебирая бумаги, разбирая счета, а потом решил сделать обход по институту, заглядывая в аудитории, переговаривая с преподавателями, а затем вернулся в кабинет, собрал вещи, какие носил с собой, и пошел домой. Анна же, вернулась в аудиторию, чтобы подготовиться к очередной скучной никому не интересной лекции, и всерьез задумалась, зачем она здесь работает. Не интереснее ли было бы, заняться чем-нибудь другим? Но отбросив ненужные мысли, она вошла в полную аудиторию и начала лекцию.