Цари и атаманы

      
               
Ю. МАСУРЕНКОВ

Ц А Р И   И   А Т А М А Н Ы
               
или
               
ДОНСКАЯ СМУТА
               
1707 -1709 гг.

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ  ХРОНОЛОГИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ      
с авторскими комментариями и выводами               
               
               




Введение……………………………………………………………………………2
Главные  действующие лица………………………………………………………5
События и их  периодизация………………………………………………………7
           Никонианство и начало раскола……………………………………………7
           Разинщина  и продолжение раскола………………………………………10
           Наступление никонианства и колонизации на Дон……………………... 16
           Оккупация и господство никонианства на Дону…………………………30
           Усиление сопротивления Дона московской экспансии………………….39
           Начало бунта, его явные и тайные пружины……………………………..44
           Втора волна бунта  - апофеоз восстания…………………………………..64
           Критический момент восстания……………………………………………78
           Агония………………………………………………………………………..85
           Ежесуточный ход донских событий  в 17007 -1709 гг......………………..88               
Идеология смуты…………………………………………………………………   95
Уроки истории и нравственности………………………………………………..102
          Раскол: славянофильство и западничество….……………………………102
           Казачество и государство…………………………………………………… 108
           Герои и злодеи………………………………………………………………. 118
Что же это было?............161
          Казачье восстание……………..…………………………………………....161
          Неизбежное и случайное  в этой смуте…….……………………………  163
          Исторические личности……………………………………………………169
Вместо эпилога……………………………………………………………………173
           Зерщиковы – феносемантический анализ………………………………..174
           Потомки рода Зерщиковых………………………………………………..176
           Арпачинская быль………………………………………………………….179
Суть и следствия………………………………………………………………….190
Литература…………………………………………………………………    ...194












               
 
                ВВЕДЕНИЕ
  В предлагаемой книге речь пойдет о трагических событиях русской истории, о нравственном и социальном состоянии общества конца XVII –  начала XVIII столетий и роли в этих событиях некоторых личностей. Непосредственным объектом исследования  явилась  донская смута 1707 – 1709 гг., а основными  личностями – считающийся  вождем  этой смуты К.А.Булавин,  атаман И.Г.Зерщиков и Петр I.
  Причиной внимания к этим событиям  и личностям послужил прискорбный факт принципиально неверной трактовки  и оценки их места и значения в российской истории. Причем эта ошибочная оценка содержится как в царской, так и в советской историографиях, исходящих, разумеется, из разных позиций.
  Например, самый основательный исследователь русской истории С.М.Соловьев считает, что Булавинский бунт произошел «..вследствие умножения сходцев, голутьбы на донских притоках, при закрытии выхода Доном в море. Казачество усиливалось за счет гоударства, вытягивая из последнего служебные и производительные силы. Государство, усиленное при Петре личностью государя и нуждаясь в служебных и производительных силах для собственных целей, не могло позволить казачеству похищать у себя эти силы. Вопрос был поставлен ясно: государство требовало от казачества, чтоб оно не расширяло своих владений на его счет, не строило новых городков и не населяло их беглецами из государства; казачество не слушалось,  и государство решилось разорить эти городки и вывести беглое их народонаселение на старые места жительства; тогда беглецы вооружились. Но если бы даже государство и не приняло наступательного движения, то нельзя думать, чтоб обошлось без казацкого восстания…» (Соловьев, История России…, книга VIII, стр.197). При этом автор  не дает оценки личностям и мотивам их поведения, а лишь бесстрастно фиксирует факты.
  Представляется, что подобная оценка конфликта чревата изначально заложенным в нее пороком, состоящим в том, что казачеству предопределяется позиция причины, а не следствия: восстание, по Соловьеву,  все равно было бы, если бы даже государство не предприняло наступательных действий против казаков. При этом возникает естественный, но безответный вопрос: против чего и зачем восстало бы казачество, если бы «государство не приняло против него наступательных движений»?
  Нельзя, конечно же,  не признать справедливости в приведенных  рассуждениях историка, но в них содержится лишь малая и не основная часть правды, сосредоточенная  на одной только  стороне проблемы: да  – бежали, да - строили городки, да - ослабляли государство, да - усиливали казачество! Но разве восстание подняла бежавшая  и обретшая свободу голытьба и разве ее бегство не было следствием владения ею господствующими государственными сословиями? Разве материальное, социальное и духовное состояние государства и казачества как исторических субъектов не определяет уровень их взаимоотношений и в том числе конфликтов? Разве чисто моральный или  религиозный фактор не может быть самостоятельной причиной войн?!
Все эти проблемы были проигнорированы маститым историком.
Первый донской историк В.Д.Сухоруков видит причину восстания  в  непримиримой политике государства относительно бегущих из России на Дон людей (в частности, их приема, расселения и невыдаче Москве казаками) и в конфликте по поводу Бахмутских солеварен, где интересы, по  мнению казаков, были несправедливо ущемлены. Неадекватная реакция на эти действия Булавина рассматривается как проявление чувства мести. Мотивы защитительного и религиозного  характера, содержащиеся в воззваниях Булавина, рассматриваются как клеветнические. (Сухоруков, 2005, III, стр.47).
Эта последняя оценка, как мне видится, проистекала от невозможности другой трактовки в обстановке монархической нетерпимости к иной, чем царская, позиции – власть и мнение «помазанника Божьего» непогрешимы.
Однако, в начале XX столетия в канун революций ситуация в стране изменилась настолько, что  другой донской историк, Е.П.Савельев, мог позволить себе уже некоторые идеологические вольности. В своей замечательной книге «Древняя история казачества» он, к примеру, пишет о московских утеснениях на Дону такое: «Дон глухо заволновался. Это бесцеремонное обращение с донским казачеством, недальновидность и самонадеянность царя заставили задуматься и преданных ему старшин» (Савельев, 1915, стр.395).При этом он рассматривает и религиозный конфликт между Москвой и Доном, отмечая исконную религиозность казачества, противившегося насильно насаждаемой новой «еллинской» вере.
Дабы не ввязываться в обсуждение истинных причин донского бунта, совсем просто  поступает другой выдающийся исследователь истории России -  В.О. Ключевский. В своих  многотомных трудах по русской истории он вообще умудрился не рассматривать такое исключительное событие как  Булавинский бунт, и имя Булавина им  даже не упоминается.
Точно так же поступает другой историк середины XIX столетия, К.К.Абаза, не удосужившийся упомянуть ни одного имени взбунтовавшихся  в начале XVIII века донцов, кроме Некрасова. И его трактовка этих событий совсем иная: «По царскому указу донцам довелось промышлять над раскольниками, которые, покинувши Русь, скопились в верховых городках по Хопру, Медведице, на Бузулуке и Донце. Раскольники оттуда бежали. Главный заводчик смуты, Некрасов, один вывел 600 семей и поселил их на Таманском полуострове, в 30 верстах от моря, где они уже нашли своих единоверцев, бежавших сюда ранее.» (Абаза, Донцы, стр.42). Этих бежавших якобы от своих же собратьев раскольников историк представляет как «врагов ненавистных, злопамятных, пуще чем татары или турки», а казачий бунт как междоусобицу, непонятно чем обусловленную, то ли религиозным расколом, то ли скоплением беженцев на свободных землях верхнего Дона, но однозначно инициированную царским указом. В его оценке исследуемого события неправильно все: и главным заводчиком  смуты не был Некрасов, и раскольники не были ненавистными врагами России и вообще все было совсем не так, как это излагает К.Абаза.
Что касается историков советского периода, то им сложившиеся обстоятельства предоставили лишь одну единственную возможность судить о бунте только с позиции марксизма-ленинизма, то есть с классовых отношений. Знаменем или рефреном всех их оценок может служить следующее «крылатое» выражение В.Лебедева: « Крестьянские восстания на данной стадии развития производительных сил и без наличия и руководства пролетариата не могли кончиться удачей» (Б.В.1935, стр. 67). Вот ведь беда какая: будь у Булавина еще и пролетариат, непременно победил бы! И добавим «самое главное»: а был бы сам Булавин еще и коммунистом и руководствовался бы указаниями центрального комитета партии – быстро бы расправился с воинством Петра I.
В целом советские историки безапелляционно оценивали крестьянские восстания и в том числе  булавинское (полагая, что оно именно таковое) как «глубоко прогрессивные».
По принципу классовости оценивалась  роль и моральный облик участников событий: представитель «прогрессивного» класса (пролетарий и с натяжкой бедный крестьянин) – очень хороший человек и талантливый руководитель, из «реакционного» класса (скажем, помещик, буржуй,  князь, боярин, зажиточный казак и т.д.) – подлец, последний негодяй, бездарный руководитель, словом, очень плохой человек. Так Булавин у них непременно и однозначно –  «герой», «талант», «пламенный борец за народное счастье». Зерщиков – «матерый хищник», «двуличный лгун», «рабски покорный властям», «вор и собака», воплощенная «осторожность и трусость этого старшины слишком хорошо известны» и т.д.
Сколь далеки  от истины такие подходы и оценки исторических событий и их участников, полагаю, были непредвзятому читателю очевидны всегда. Но сегодня появилась, наконец, возможность оценить исторические личности, согласуясь только с достоверными фактическими данными, иллюстрирующими их поведение, и с собственной совестью, без оглядки на государственные и классовые интересы.
Именно эти побуждающие мотивы подвинули меня к попытке заново пересмотреть  события «донской смуты» конца XVII – начала XVIII столетий и изложить их с максимально возможным приближением к тому и к тем, что и кто были когда-то на нашей донской и российской земле. Ведь совершалось все это на моей земле в числе других и моими предками.
В качестве фактической основы донских событий использованы исторические документы из  сборника «Булавинское восстание (в ссылках – Б.В.)1707 – 1708 гг., М., 1935», а также  ряд подобных первичных  документов,  содержащихся в некоторых исторических исследованиях. Сведения исторического характера, приводимые в исследованиях восстания и имеющие принципиальный характер, но не содержащие  ссылок на первичные документы, проигнорированы как не подтвержденные.
Проведенное исследование потребовало такого способа представления и изложения материала, который дает возможность читателю самому принять непосредственное участие в исследовании и тем самым убедиться в обоснованности  сделанных выводов. Для этого мне пришлось поместить в книгу большое количество первичного уже опубликованного ранее исторического материала. Эти документы обычно приводятся мной не в полном объеме, а в виде цитат, содержащих только те фактические данные, которые  действительно  реально обеспечивали исторический ход рассматриваемых событий. И именно эти факты являются предметом обсуждения,  комментирования и источником  выводов о внутренних,  экономических, социальных, психологических, нравственных и т.д.  мотивах поведения исторических личностей.
В целом представляемая работа является,  таким образом, органичной компиляцией с авторскими комментариями и умозаключениями – как и следует быть всякому историческому исследованию.
Такой способ представления материала продиктован также и тем обстоятельством, что опубликованные ранее исторические документы, во-первых, стали уже почти библиографической трудно доступной редкостью, во-вторых, смею утверждать, что они недостаточно внимательно прочитаны  даже  специалистами-историками, так как сплошь и рядом их высказывания противоречат этим документам. Доказательств тому  множество.
Например, в «прелестных письмах» восставшие прямо называют причины восстания, историки же  говорят о других. Булавин и некоторые его соратники прямо излагают мотивы и программу предательства родины и своего народа и в конце концов совершают его, а историки записывают их в народные герои. Подобные «герои» во время Великой Отечественной Войны (генерал Власов, атаман Краснов и др.) , слава Богу, не удостоились такого высокого почитания,  и получили от государства и народа то, что получили. Далее, атаман Зерщиков борется с восставшими, а  историки и писатели его зачисляют  не то что в союзники, а даже называют вдохновителем восстания, понося при этом самыми последними словами.  А между тем это совсем не так. Ниже все это и подобное будет показано, как я полагаю,   с достаточной подробностью и доказательностью. И читатель сам  сможет убедиться в этом.
А что касается комментариев и общих выводов, то они в соответствие с приводимыми фактическими данными тоже представляют собой в ряде моментов принципиально  новое воззрение на общий ход исторического развития Российского государства и роли в этом процессе религии (православия), монархизма, автократических и демократических способов управления.