Солдаты малой войны

   ... Шёл урок физики. В классе было тихо. Ровным спокойным голосом учитель объяснял новую тему. Короткими шажками он быстро передвигался у доски, изредка вскидывал свои чёрные брови, из-под которых на нас смотрели добрые, улыбчивые глаза. На его уроках мы всегда сидели тихо. И если кто-то начинал разговаривать, то его тут же начинали одергивать девчонки, а из-под стола зловеще выползали кулаки мальчишек. Волосы с проседью, глубокие морщинки на лбу и у глаз говорили о том, что этот человек прожил тяжёлую, полную   драматизма,   жизнь, какой с лихвой хватило бы на двоих.
   А было Гавриилу Гаврииловичу Попову тогда чуть более пятидесяти лет. В старших классах почти все знали о его необычной судьбе, о том, что он почти всю войну (три с половиной года) провел в плену, в застенках концлагеря Бухенвальд. Он запомнился, застенчивым и скромным, наш любимый учитель. И чтобы не поранить наши юные души, он не посвящал нас в подробности своей жизни. Но разве в Бердяуше, где каждый житель, как на ладони, останешься незамеченным! По посёлку упорно ползли слухи об отважном офицере, совершившем дерзкий побег из какого-то лагеря. Старый учитель в глазах школьников стал легендарной личностью. Помню, еще в школьные годы я порывался рассказать о нем. Шли годы, но с мечтой своей я не расставался. Волновался, когда приближались праздники, 11 апреля - Международный день освобождения узников фашистских концлагерей и 9 Мая - День Победы, которые в семье Поповых встречают по-особенному.
   Я не раз бывал на этих семейных вечерах, и каждый раз искренне радовался, с какой теплотой, сердечностью чествуют Гавриила Гаврииловича - мужа, отца и деда его родные и близкие. Звучат стихи и песни, написанные его супругой Александрой Ивановной и сыном Владимиром. Но вот все успокаиваются, усаживаются удобнее и именинник, ради которого собралось большое и дружное семейство, начинает свой рассказ. Внуки глядят на дедушку, как заворожённые. Вскоре все оказываются во власти рассказчика. Я сосредоточенно слушаю и записываю. О себе говорит скупо.
   Он не форсировал Днепр и Вислу, не брал Берлин. Он шёл с оружием в руках на «огневые точки» эсэсовцев в далёком Бухенвальде.
   - После войны на протяжении нескольких лет я видел сны, - вспоминает Гавриил Попов, - жуткие сны, что я в плену, что я не могу поесть, я видел колючую проволоку и охранников, которые всё время гонятся за мной...
   Глубокой осенью 1941 года командир взвода связи младший лейтенант Попов, раненный в бедро, был взят в плен под Вязьмой при выходе из окружения.
   А было это так.  Из окружения выходили небольшими группами. Их было трое. Обессиленные от частых стычек с немцами, голодные, не спавшие несколько ночей кряду, они упорно продвигались к своим. От усталости валились с ног.    
   Горели деревья, дрожала земля от разрывов снарядов. Это было глубокой осенью 1941 года под Вязьмой. Мина разорвалась рядом. Один из бойцов упал, как подкошенный. Попов почувствовал, как резануло в пояснице.
   - Ранило, - пронеслось в голове,  и он почувствовал что-то липкое.
   - Товарищ лейтенант, вы целы? – подскочил запыхавшийся боец.
   - Кажется, чуть-чуть зацепило.
   - Давайте перевяжу, - и боец рванул от рубахи лоскут.
   Попов еле держался на ногах. Кружилась голова. Кончились патроны.Смеркалось, когда они подошли к хате, стоящей на краю села, постучали. Дверь открыл старик.
   - Нам бы чего поесть, - вопросительно глядя на старика, сказал боец.
   Картошку ели торпливо, не очищенную. Хотелось спать. Светало, как на дворе послышалась гортанная немецкая речь. Похолодело в груди.
   Уже после, в сарае, куда согнали десятка два красноармейцев, Попов спрашивал себя, «как так получилось?». И потом, когда они, обросшие и голодные, брели по раскисшей от дождей дороге, он сожалел, что не успел уничтожить, хотя бы ещё одного фрица. Думал о смерти и сожалел, что не погиб при выходе из окружения. Ранен, но почему не смертельно? Почему, находясь в двойном кольце обречённых на погибель, в течение десяти дней не знал ни минуты покоя, без отдыха, голодный шёл на прорыв? Не прятался за спинами товарищей, и, когда погибал старший по званию, брал на себя командование взводом. Почему не погиб в открытом бою? Почему плен?.. Попов думал о побеге: «Пока живой, надо бороться!»
   И пошли лагеря военнопленных, много пересыльных лагерей, постоянные думы о побеге, крайнее истощение и болезнь водянкой, чуть было не приведшая к смерти. И был изнурительный путь в Германию в душных вагонах для перевозки скота.

Побег
   Попов на себе ощущал пристальные взгляды фрицев и понимал, что они при удобном случае его прикончат. Надо бежать. Стал прикидывать: в каком составе и кого можно с собой взять? В бараке спали вповалку, рядом с Поповым – Федя Савельев и Ваня Пырьев. Разговорились. Федя до войны шоферил. Ваня тоже подходил. И решил Попов, что с такими хлопцами можно бежать. Потихоньку начали готовиться. Федя ухитрился договориться с русскими женщинами, работающими в прачечной, чтобы они достали карту и компас. Они достали, принесли даже немного хлеба. Радости не было предела.
   И момент представился. Из тюрьмы Касселя он вместе со своими товарищами Фёдором Савельевым и Иваном Пырьевым бежал во время бомбёжки. Одна бомба упала в нескольких десятках метров от барака. В лагере началась паника.
   - Бежим, момент подходящий! – крикнул Попов, и они втроём бросились в сторону леса. 33 дня скитались по лесам, вдыхая воздух свободы, пока их не схватили полицаи. Избивали так, что невозможно было найти живого места. И был ещё один страшный и последний в его судьбе лагерь - концентрационный - Бухенвальд, который в переводе на русский язык звучит довольно безобидно – «Буковый лес».

«Эйдем дас зайне»*?
... Они миновали браму (ворота). Где они? Куда это их? Позади остались мрачные казематы гестапо, камеры тюрем, бараки лагерей для военнопленных. Что ожидает их за колючей проволокой этих во¬рот с литыми чугунными буквами: «Эйдем дас зайне»?
   Тяжёлые пепельные облака ползут над Бухенвальдом. Кое-где между чёрными очертаниями бараков и сторожевых вышек острыми клиньями сочатся светло-оранжевые просветы. Порывистый ветер пронизывает до костей, немилосердно сечёт лицо частой снежной крупой. Полосатые одежды не греют. Но вот ревут рупоры: «Митцен Ауф!» - и  шапки на головах у заключённых. Зашевелилась площадь, застучали барабанную дробь об асфальт многотысячные деревянные колодки узников. Выпита кружка тёплого эрзац-кофе, съеден ломтик эрзац-хлеба. Завтрак окончен. Пустеют бараки. Арестантов гонят на работу. В чужом бездонном небе зло подмигивают далёкие звёзды. Из трубы крематория вырываются отблески оранжево-красного пламени вместе с чёрными клубами дыма, и чувствуется запах горелого человеческого мяса. Изможденные узники стараются не смотреть на это зрелище.
   Листаю книгу-альбом Михаила Савицкого - Народного художника СССР, члена-корреспондента художеств СССР, лауреата Государственных премий СССР и БССР.  Савицкий - тоже бывший узник Бухенвальда. Не могу удержаться, чтобы не процитировать такие его строки: «Я был в массе людей, один из этой массы в невероятной концентрации разных национальностей, судеб, характеров, "объединённых" перспективой смерти - наиболее реальной из всех перспектив. И в этой массе перед лицом смерти, как никогда, ярко высветилась вся шкала человеческих поступков - от предательства до самопожертвования».
   Старый житель посёлка Бердяуш Гавриил Гавриилович Попов – «один из этой массы», который был «перед лицом смерти», но выжил и победил, потому что очень любил свою Родину, советский народ. Он выжил, потому что был солдатом, хотя и безвестным.
   В 1987 году на всесоюзном слёте узников концлагерей, который проходил в Коврове, «бухенвальдец» из Ленинградской области Александр Михайлович Агафонов на этот счёт очень точно заметил: «Мы были солдатами малой войны, безвестными солдатами. Даже ближайшие товарищи не знали наших имён и фамилий. Да и не в них дело. Мы боролись, и жизнь наша сурова. Никто не знал, что ждало нас завтра. Многие погибли. Могло случиться, что погибли бы и мы. И вряд ли кто сообщил бы об этом нашим матерям, родным. Остались бы мы «без вести пропавшими»... Но нет! Мы гнали прочь слабость - не зря наш девиз был: «Лучше погибнуть стоя, чем жить на коленях!»
   31 января 1988 года в газете «Правда» был опубликован очерк Ю. Апенченко «Безвестный, дай мне руку...» В нём рассказывалось о советских людях, погибших в Бельгии в борьбе с фашизмом, а также об А. М. Агафонове, человеке судьбы фантастической. В одном из последних писем он сообщил мне, что работает над книгой "Бойцы армии теней" - о французском движении Сопротивления и концлагере Бухенвальд, что не так давно побывал во Франции по приглашению одного из редакторов «Юманите» Пьера Дюрана друга и соратника по антифашистской борьбе.
   Очень надеюсь встретиться с Александром Михайловичем в Москве на слёте бывших узников. Тороплюсь собрать новые человеческие свидетельства, потому что с каждым годом уходят из жизни эти сильные духом люди. Член комитета войны Н. М. Дегтярёв сообщил в письме, что по стране разослано 650 приглашений бывшим узникам Бухенвальда. Может быть, их чуть больше, но всё-таки очень мало по сравнению с той 21 тысячей узников, которые 11 апреля 1945 года с оружием в руках подняли восстание и освободили себя.
   Надо сказать, случай в истории концлагерей редчайший. Здесь была сильная подпольная организация, которой руководил немецкий коммунист, профессор Вальтер Бартель. Он после войны писал своему другу Дмитрию Щепанскому: «Наши ряды редеют, но воспоминания остаются, и мы, оставшиеся в живых, считаем своей важнейшей задачей довести до сведения молодёжи, как велась борьба против фашизма на всех фронтах, в том числе и в самой Германии, в подполье, в застенках гестапо и тюрьмах, в концентрационных лагерях».
   Да, они боролись. В старом учебнике истории партии очень правильно было написано, и я никаких ремарок сегодня не делаю:  «Продолжали борьбу против фашизма и пленные советские воины, находившиеся в гитлеровских концлагерях, и советские люди, угнанные фашистами в немецкий тыл. Находясь под угрозой смерти, они создавали подпольные антифашистские организации, устраивали побеги из лагерей, совершали диверсии, организовывали антифашистские выступления, укрепляли узы дружбы с рабочими разных национальностей, включая и немецких, боровшимися против фашизма и войны. Борьба советских людей с гитлеровцами в их стране подрывала силы фашизма и способствовала успехам Красной Армии».
   Поразительно, фантастика, но факт остаётся фактом. В Бухенвальде была организована школа для маленьких узников, где учителя в полосатых одеждах, рискуя поплатиться за это головой, уже тогда думали о судьбе её будущих граждан.

На снимке (слева-направо): узники Бухенвальда Н. К. Чернов и Г. Г. Попов в день освобождения. Май 1945 г.

*Эйдем дас зайне - каждому своё.