32 Об искусстве ресайклинга и о себе

                Говорил ещё мне Прутков: «Заткни фонтан!».
                Ему вторил Уайльд «Как серьёзно быть важным».
                Но ни брату Козьме, ни брату Оскару я не поверил.
                Давно их знал...

Как на духу, братия. Горько мне, горько!

Был такой человек, Розенберг Лейб-Хаим Израилевич, он же русский художник Лев Бакст. Хотя, какой он на фиг лев? Наши русские Львы, обретя гражданство государства Израиля, на родине потомков, тут же превращаются  в Арье. Вот Арье – се лев! Се – лев, а не собака. Не какой-нибудь безродный космонавт.

Ну да ладно. И завернул этот самый Бакст такую поганку, дескать, современному художнику академические знания не нужны. Поверил я ему. Тридцать лет уже мучаюсь.

Курт Швиттерс тоже приложил свою руку к этому разврату, говоря, что создавая нечто, мы создаём невиданное прежде и обогащаем таким образом окружающий мир.  Тешит? Конечно же, тешит! Я раздувался каждый раз от гордости, вспоминая.

Несколько до и великий Марсель Дюшан обогатил мир искусства своим неописуемым писсуаром. Реди-мэйд. «Уже сделанное».

Сальвадор Дали не мог пройти мимо вечности, и плевал в неё разными способами, в том числе с помощью обже-трувэ. «Найденный объект». Собссна, тот же реди-мэйд. Только более грязный. «Патина времени» называется. Пыль села, паутина там, мухи насрали… Благородная патина.

Обчитавшись в юности, в советские времена, обо всём таком этом запретном искусстве, включился и я.

А сейчас мне подумалось, не создаём ли мы из одного мусора – другой мусор?

Итак, взасос, и: «Горь-ка! Горь-ка! Горь-ка!»