Клон

Хотя стены были размалеваны режущей глаз рекламой, а на пронзавшем облака торговом центре висел огромный электронный циферблат, Крокфор то и дело поднимал сухую старческую руку. Часы отлично сохранились: как подметил Крокфор, они не желтели, кожаный ремешок не трескался, механизм не трещал и не захлебывался. "Какие добротные часы!" - думал старик, проходил пару метров по запруженной улице, а затем снова вскидывал руку.

Крокфор, по настоянию личного психиатра, выбрался, наконец, на улицу; это был его первый поход за восемь лет. "А зачем покидать дом одинокому старику, если все удобства можно получить, не вставая с дивана?" - словно оправдывался Крокфор. Сейчас его одолевала смесь злости и любопытства. Нет, конечно, он читал и о многочисленных научных прорывах и знал, что государство на восемьдесят два процента - не считая, конечно, исполнительной власти - состоит из обслуживающих население роботов и программ, и догадывался, что такое ГПООС [гос. программа очистки окр. среды]. Но увидеть изменившийся до неузнаваемости за восемь лет мир, - не из окна дома! - совсем другое дело.

Крокфор настороженно огибал людей, а если возможности обойти не было, то резко останавливался и  утыкался в часы, пока людской поток рассеется. Окружающие с удивлением - но, впрочем, беззлобно - разглядывали старика; шляпа и плащ резко контрастировали с неприхотливой одноцветной одеждой проходимцев. Несмотря на экстравагантную внешность, Крокфор старался не выделяться; так его жутко интересовали жужжащие над головой автомобили, но поднять взгляд равняется признанию новеньким в этом мире.

"Отныне вы будете посещать меня, а не наоборот", - сказал психиатр. - "Это поможет вам выйти из изоляции. И не морщитесь; это чрезвычайно полезно". Так Крокфор и оказался выброшен на улицу; психиатр (не считая сына и внуков, заезжавших пару раз в год) был единственным - если это можно так назвать - другом. Впрочем, закончив сеанс "лечебных разговоров", пациент уже спешил домой.

- Вас мучает одиночество? Вам грустно? Не знаете, с кем провести досуг? - раздался над улицей рекламный голос. - Тогда спешите к нам! Сделайте всего лишь звонок...

Это был единственный шанс поднять глаза и не выглядеть странно: Крокфор уставился в экран, на котором сменялись яркие картинки. Красная надпись гласила: "МЫ РЕШИЛИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ УСПЕХИ ГЕННОЙ ИНЖЕНЕРИИ И ОТНЫНЕ ВЫ НИКОГДА НЕ БУДЕТЕ ОДИНОКИ".

Крокфора не интересовали успехи генетики  и очередная безымянная фирма, решающая проблемы одним счетом, но внимание привлекло слово "одиноки". Увы, старик был одинок; дома ждал лишь телевизор с опостылевшими развлекательными программами и кот Наполеон.

Старик вытащил из глубин плаща помятый блокнотик и обглоданный карандаш и наспех записал телефон и сайт.

- ...и вы не пожалеете! Универсальное средство от одиночества! Наш номер: три девятки, два, пять, девять! И еще раз: три девятки...

Стрелка часов сдвинулась на пару делений, пока Крокфор пересекал узкие переполненные улицы. Идти было немало, но сесть в такси старику не позволял страх. За время, проведенное в одиночестве, он совсем разучился общаться, а мысль о контакте с водителем внушала ужас.

- Вас помочь, мистер? - раздался приятный голос, когда Крокфор пытался оплатить покупки. - У вас карта старого образца, сэр. Попробуйте другой разъем.

Крокфор вместо благодарности бросил сухой взгляд и исчез, ощущая застрявшие в горле теплые слова.


Вдоль тротуара уткнулись однообразными крыльцами двухэтажные кирпичные дома; иногда он думал - на столько ли жители похожи друг на друга, на сколько одинаковы их жилища? На каждом доме висела дружелюбная зеленая табличка с номером: сто второй, сто четвертый, сто шестой... Крокфору пришлось обойти несколько десятков и пару раз вернуться, прячась от неодобрительных взглядов.

  Дрожащими руками старик отпер тяжелую дубовую дверь. Раздался характерный щелчок и тьму разогнал электрический свет. Наверху зашумел телевизор, огласив дом праздными звуками.

- Здравствуй, Наполеон, а вот и я... Вернулся из очень большого приключения, - устало говорил Крокфор, пока огромный серый кот ласково терся об его ноги. - А как твои дела? Хорошо? Ну разумеется, мой друг, как еще могут быть дела толстого серого кота...

Старик оглядел огромную, совмещенную с кухней, гостиную, целиком занимавшую первый этаж. После "очень большого приключения" все стало родней: и красный диван с примкнувшим стеклянным столиком, и разбросанные книги, и огромный камин с черно-красными тлеющими углями. Даже бурое пятно вина и осколки, которые Крокфор не соизволил убрать, излучали домашний уют.

Из кармана плаща выпал, растрепав листки-крылья, блокнот. В памяти всплыл навязчивый рекламный слоган и приютившийся в углу страницы телефонный номер.


Крокфор оказался на пороге облупленного круглого здания с маленькими занавешенными окошечками; но непривлекательный вид не помешал яркой вывеске "УНИВЕРСАЛЬНОЕ СРЕДСТВО ОТ ОДИНОЧЕСТВА".

На пороге старика встретил невысокий пухлый человечек в с пятнами кофе на пиджаке, выцветшем от старости.

- Здравствуйте, мистер! Все же вы соизволили посетить наше заведение?.. Мы вас ждали, очень ждали!

- Вам что, платят за улыбку? - проворчал Крокфор. - Давайте уже приступим, мне не терпится домой.

- О конечно, сэр, - ничуть не смутившись, продолжал служащий. - Вы одиноки? У вас есть семья-жена-дети-друзья?

- Нет, никого нет, - чуть помедлив, буркнул старик. - Имейте в виду, что я подам в суд, если вы не выполните обещания, что на вашей идиотской вывеске. Согласно статье сто двадцать четвертой Административного кодекса, вы обязаны не лгать в рекламе, так как это вводит в заблуждение потребителя и приводит к необоснованной трате денежных средств.

- Вы юрист, сэр?

- Я такой же юрист, как твои идиотские зубы.

Но смутить консультанта было невозможно. Ослепляя улыбкой, он провел Крокфора по узким коридорам в маленький круглый кабинет, посреди которого располагался низенький, заваленный бумагами, стол.

- Итак, сэр, - улыбался консультант. - Вы уже знаете, что меня зовут мистер Симонс. Просто Симонс, если угодно. Я занимаюсь репродукцией, клонированием, воспроизведением человека - называйте как хотите. Иными словами я создам вас, вашу копию - с такими же привычками, взглядами, таким же темпераментом, складом характера.

Идея показалась достаточно привлекательной. Внутри Крокфор улыбнулся наступающей надежде, но внешне так и остался угрюмым и злым.

- Эта ваша копия не задушит меня во сне? - сощурился он.

- Нет, разве вы можете задушить сами себя? У копии столько же причин сделать вам неприятно, сколько и у вас - копии.

Крокфор задумался. Симонс нервно застучал ручкой по столу.

- Хорошо, я согласен. Сколько?

- Эхехей! - консультант развеселился и, перегнувшись через стол, хлопнул Крокфора по плечу. - Я знал, что вы согласитесь!

- Стоимость? - старик брезгливо отряхнулся.

- Сто двадцать тысяч долларов, - с каждой буквой  Симонс вжимался в стул, а голос его затихал.

- По рукам.

Консультант радостно хлопнул в ладоши и вытащил контракт.

- А теперь организационные вопросы: вы обязываетесь оплатить в течение недели, далее: клон целиком переходит под ваше ведение и мы не несем ответственности...

Но старик уже не слушал. Симонс рассказывал о ежедневных радостях, о том, что Крокфор - один из немногих, кто не хлопнул дверью, узнав цену...

- Мы вам очень благодарны, мистер, - Симонс словно расцвел. А теперь оставьте образец своего ДНК... Достаточно одного волоса. Также мы должны отсканировать ваш мозг. Это обязательно, не противьтесь!

- Еще чего, - пробормотал Крокфор, но волос все же оставил.


Ночь прошла в тревожном ожидании. Крокфора и раньше мучила бессонница, но сегодня было нечто особое: словно заноза в груди мешала спать, заставляя ворочаться и поглядывать на часы.

23:32. Интересно, что будет представлять из себя Крокфор-второй? Правда ли, что не придется стесняться даже коллекционирования детских игрушек? А Крокфор-второй будет класть две ложки сахара?

01:15. А у новоиспеченного друга будут те же воспоминания? Будет знать имя бывшей супруги? Почему она ушла? Будет ли так же переживать?

02:28. А в какой мере Франц Крокфору-второму - родня? Может ли Крокфор-второй называться отцом так же, как и Крокфор?

Старик все крутился и крутился, представляя себя в компании друга. Сколько открывается возможностей! Можно путешествовать, улыбаться и даже обниматься - Крокфор всегда мечтал о крепких дружеских объятиях, но никому не рискнул предложить. А здесь  ты - точно такой же ты! - с такими же причудами, увлечениями, пристрастиями... Никогда не будет недомолвок и ссор, полное взаимопонимание!

03:59. Выходит, что игра в шахматы станет битвой симметрически равных умов...

Укутавшись приятными мыслями, словно одеялом, Крокфор уснул. В окна забили лучи восходящего солнца, осветив выпотрошенный шкаф, его содержимое, коробки кошачьего корма, разбросанные книги и счастливую старческую улыбку, появившуюся впервые за долгое-долгое время.


- О, ваш друг готов! - сияя, говорил Симонс. - Сейчас вы заберете его, так сказать, прямо из печи!

Крокфор лишь недоверчиво хмыкнул.

Они совершили небольшое путешествие в глубь здания: пробрели сквозь хитросплетение коридоров, лестниц и комнат и оказались в подвале. Стены были увешаны разнообразной аппаратурой и проводами, а пара дряхлых компьютеров примостились к загадочному устройству, напоминавшему космическую спасательную капсулу.

- Это и есть моя "печь" - устройство для изготовления людей! Можете проверить - патент под номером один миллиард тридцать два миллиона двадцать две тысячи двести пятьдесят один, - выпятил грудь Симонс на немой вопрос Крокфора. - Вчера, как только вы ушли, я бросился в лабораторию и принялся за работу... Машина гудела всю ночь, я постоянно вскакивал и проверял давление, температуру, плотность субстанции и прочие данные, о которых знать вам не обязательно. И вот, ваш друг готов! Моими, можно сказать, нечеловеческими усилиями!

Симонс с гордой улыбкой открутил вентиль и распахнул дверцу. Из кабины повалил, окутав с головы до ног, густой пар.
- О, не беспокойтесь, так и должно быть! - издалека раздался голос Симонса. - Не дышите глубоко... Пар насыщен вредными веществами! Со временем они покинут ваш организм, но сейчас лучше...

Неожиданно он закашлялся и голос оборвался. Послышался глухой стук.

- А как же техника безопасности? - разозлился Крокфор. - Противогазы? Вы что, совсем идиот?

Тишина.

- Эй! М-мистер Симонс?

Шипение.

- Что происходит? - он не на шутку перепугался. - Это розыгрыш?

От страха старик принялся часто дышать; сердце бешено колотилось. Неожиданно пол перевернулся и возник за спиной, выбив из Крокфора весь дух.

- Я подам на тебя в суд, - выдохнул старик и отключился.

Очнулся он от отчаянных шлепков по щекам.

- О, мистер, я думал, вы погибли! - облегченно воскликнул Симонс; по его лбу стекали, падая на пиджак Крокфора, капельки пота. - Как вы? Видимо, я переборщил с соляной кислотой... Реакция вышла слишком бурной!

Крокфор огляделся и с облегчением понял, что пар рассеялся.

- ...но это я от щедрости, по доброте душевной! - продолжал Симонс. - Кто ж его знал, что так выйдет! Мы просто отключились от переизбытка углекисло...

- Ах ты, сукин сын! - взревел Крокфор и схватил того за воротник. - Я на такое не подписывался!

- Немедленно... успокойтесь... и поглядите на своего... друга!

Старик сразу же остыл и с помощью Симонса поднялся. Сквозь дверцу машины виднелся прикованный резиновыми застежками человек; он слабо шевелился и стонал. В глазах Крокфора смешались надежда, удивление и страх.

Старик с материнской осторожностью приблизился. В чертах спящего он узнал себя. Медленно протянув руку, Крокфор раскрыл веки спящего: глаз беспокойно шевелился. Цвет был как у прародителя - голубой с солнечными прожилками.

И все же это был не Крокфор.

На лице спящего старик не заметил ни единой морщинки; прикинув, он понял, что человек не старше тридцати. Кожа была младенчески нежной; человек оказался крепко сбит и обладал большими, словно шары для боулинга, мышцами.

- Но... Это же не я.

- Кхм... Простите, но из-за произошедшего ваш друг чуточку... Помолодел. И похорошел! Только посмотрите на бицепсы. Он сможет таскать продукты в одиночку! И защитит от хулиганов, - Симонс ужасно взволновался. - Но поверьте! Это все еще вы. Его мозг - ваш мозг. Просто тело другое... Совсем чуточку другое.

Но в этот раз Крокфор решил не препираться. Симонс застучал по клавиатуре (шипение исчезло, а человек беспокойно зашевелился) и вытащил из плоти спящего иглы и страшного вида провода.

- Будьте осторожней! - словно боясь разбудить, прошептал Крокфор.

Наконец Симонс бережно потрепал человека по щеке, отчего тот раскрыл глаза и уставился в пустоту; Крокфор застыл в беспокойном напряжении.

- Я настоящий или клонированный? - задал он первый вопрос. Старик узнал свой голос тридцатилетней давности.

- Стандартный вопрос всех новеньких, - усмехнулся Симонс. - Ты - клон, дружище. А благодаря милосердной ошибке, - при этих словах Симонс понизил голос и осторожно покосился на Крокфора, - обладаешь чудесным спортивным телом.

Новенький с опаской покинул устройство и оглядел себя с головы до ног. Он был совершенно нагой.

- Я лысый, - изумленно ощупывал он голую макушку. - На моем теле - ни волосинки!

- Со временем вырастут, - отмахнулся Симонс; в отличие от Крокфора и Крокфора-новенького он совсем не наслаждался мгновением; его голос окатывал обыденностью, словно ледяной водой. - Пока что я не приучил свою малышку растить волосы. Хотя время, время, время...

Наконец новорожденный вдоволь насладился телом и перевел взгляд на старика. В глазах Крокфор прочитал радость.
- Вот мы и встретились! - улыбнулся новоиспеченный.

Крокфор не выдержал и сжал его в объятиях; из глаз посыпались слезы.

- Ой, какая трогательная сцена! - съязвил Симонс и отвернулся; но даже в его голосе послышались нотки счастья. - Сейчас расплачусь!


Первой проблемой оказалось имя. Вначале его звали Крокфор-второй, затем просто Второй. "Но я не хочу быть вторым!" - как-то возмутился новоиспеченный. - "Буду просто Первым". На том и условились.

Сказать, что Крокфор был счастлив - не сказать ничего; более его не мучили бессонница и ночные кошмары, не приходилось обедать в одиночестве и смотреть в телевизор, ожидая чуточку тепла диктора. Теперь старика всегда сопутствовал Первый, а Первого сопутствовал старик; они бесконечно радовались обществу друг друга, словно дети. В их дружбе (так они условились это назвать) не было места ссорам и недомолвкам; иногда было достаточно кивка, чтобы понять, о чем говорит другой.

По приезде старику не пришлось объяснять, почему одинок и боится окружающих; Первый и есть Крокфор, но лишь в другом теле. За плечами Первого были точь-в-точь те же жизнь и переживания.

- Если возникнут проблемы - позвоните или напишите, - прошептал Симонс на прощание так, что не слышал Первый, но Крокфор давно потерял и номер и адрес. Он слишком наслаждался нахлынувшим счастьем, чтобы беспокоиться о его сохранении.

- Не желаешь в шахматы, дружище? - однажды предложил старик, зная ответ.

Они расположились в гостиной, прихватив кружки с ароматным чаем. Первый притащил из кладовой старую доску с черными и белыми клетками и расставил фигуры, жестом пригласив Крокфора ходить.

Почти не задумываясь, старик передвинул пешку на 2 клетки. В молодости немногие могли сравниться с ним; но в этот раз противник знал все уловки, ходы и техники. Зеркальная битва - каждый почти наверняка знал, куда отправится фигура соперника.

Первый, скрестив на груди руки, долго думал, изредка бросая на Крокфора пытливый взгляд. Иногда он почти касался фигуры, но в последний момент одергивал руку.

- Эту игру сделают царица Удача и господин Случай, - потирая руки от удовольствия, говорил Крокфор.

Увы, но победителя выяснить не удалось. Битва завершилась глубокой ночью, когда соперники мирно засопели; Первый уткнулся в стол, а Крокфор поджал тонкие ноги на диване. Доску покинули лишь пары разноцветных коней и пешек: игра оказалась в тупике.


Полгода пролетели, как один день. Погода изредка моросила осенним дождем, затем завалила подоконник и тротуары белым до рези в глазах  снегом. Крокфор не заметил, как настала и весна, наполнив выемки между дорожной плиткой влагой и  покрыв деревца робкой зеленью. По-прежнему и он, и Первый редко покидали дом, предпочитая уют и тепло опасному и далекому миру.

Жизнь вошла в привычное русло. Нередко друзья скучали - им почти нечего обсуждать. О чем говорить, если в любом вопросе - будь то политический конфликт или до жути интересный фильм - мнение абсолютно совпадает? К счастью, Крокфор и Первый нашли спасение в шахматах. Битвы по-прежнему были напряженными и захватывающими; соперники погружались в игру с головой, напрягая  ум до немыслимых пределов. Но увы - за полгода так никто и не победил; игра неизменно заходила в тупик, когда ситуация становилась настолько сложной, что один из соперников отказывался раздумывать и засыпал.

"У меня растут волосы", - однажды сообщил Первый, по привычке ощупывая макушку; Крокфор одолжил бритву, чтобы друг сбривал настойчивую бороду. Но сейчас, пять месяцев спустя, голова Первого покрылась темной густой шевелюрой.
- Мне кажется, или я чертовски красив? - спросил он, вертясь у зеркала.

- Я что, похож на женщину, чтобы оценивать мужчину? - по привычке ворчал Крокфор. - Думаю, что чертовски красив в этом доме только я.

Настало обычное утро понедельника. Друзья поглощали завтрак, когда молчаливый телефон зазвонил.

- Я подойду, - улыбнулся Первый. - Это Франц!

Первый знал, что не стоит брать трубку, поскольку их голоса несколько различались; понимал это и Крокфор.

- Слушаю, Франц, - настроив голос на привычный скептически-ворчливый тон, произнес старик.

- Здравствуй, отец, - раздался приятный голос. - Снова ворчишь? Не ворчи, старый пень! Давно не слышал тебя! Работа, работа... Не против, если я приеду с Софьей и Баком завтра?

Обычно от таких слов лед таял и Крокфор смеялся. Он всегда трепетно ожидал гостей, до блеска вычищая коллекцию игрушек, выгребая мусор и готовя до пожарной тревоги сложное блюдо; но сейчас внутри старика нечто грохнулось.

- Да, конечно, - чужим голосом ответил он. - Жду, - и положил трубку.

День прошел в молчаливой уборке. Хотя дом заметно похорошел, Крокфор вытер пыль, почистил ковры и игрушки. Первый отправился за пищей, надеясь приготовить вкусный подарок.

- Что-то ты задержался, - подозрительно покосился Крокфор, когда друг вернулся. - Где ты был?

- Немного заблудился, мы же давно не выходили, - отмахнулся Первый. Крокфор покосился еще, но успокоился.

Вечер прошел необычайно тихо даже для них. Первого поглотило чтение, а Крокфора - газеты; но каждый то и дело сбивался со строчек. Разум беспокойно вращался вокруг гостей. Между друзьями словно выросла стена; наконец Первый отбросил книгу.

- Крокфор, я знаю, что ты тоже об этом думаешь.

Старик нарочито лениво отложил газету.

- Да, думаю.

- И что теперь?

- Ничего. Я не знаю.

- Я ведь тоже люблю его, я тоже ощущаю, что Франц - мой сын.

Крокфор шумно вдохнул.

- Ты понимаешь, как Франц отнесется к тебе. Он не воспримет моего клона как человека и тем более как отца. А еще он сочтет меня за идиота и отправит в психушку!

Первый задумался.

- Да, понимаю, - затем ответил он. - В таком случае пойдем на компромисс... Я буду твоим другом. По имени... Прайм.

- Прайм?

- Похоже на латинское "Prima" - "первый".  Название шахматного клуба неподалеку.

Крокфор чрезвычайно удивился.

- Шахматный клуб? - выпучил он глаза.

- Ну да, - уклончиво ответил тот. - Завтра вступительное испытание, хочу попробовать силы. Наши игры вечно заходят в тупик, а так... Может чего и выйдет.

Это выходило за рамки. Первый должен быть целиком похож на Крокфора! Первый и есть Крокфор, а Крокфор не хочет ни в какой клуб!  Старик покраснел, часто задышал и впился ладонями в подлокотники; Первый  рванулся помочь, но передумал.

- Хорошо, - отдышавшись, произнес старик, будто ничего и не случилось. - Будешь Праймом. Надеюсь, не нужно объяснять, что и вести себя ты должен, как друг?

Первый кивнул.

- Если он узнает, что ты - клон, - продолжал Крокфор, - то сочтет меня за психопата; сам знаешь, что Франц очень консервативен в отношении новомодных генетических ухищрений. Он даже...

- ...не питается ГМО, - закончил Первый. - Да-да-да, я знаю.

- Вот и хорошо, - выдохнул Крокфор. - Я пойду спать, спокойной ночи.

- Спокойной ночи.


За окном шумела гроза, поливая озябший мир ранним дождем. Капли барабанили по подоконнику и стеклам, чему Крокфор был чрезвычайно рад - так он не слышал дыхания Первого в десяти шагах. Старика впервые за полгода мучила бессонница; причиной стал единственный друг, его клон, решивший посещать шахматный клуб.

"Почему меня это так беспокоит?" - думал Крокфор, ощущая, как стук сердца смешивается с дождем. - "Разве это - плохо? Симонс обещал, что он будет в точности как я. И где же?.."

Наконец, старик не выдержал и покинул кровать. На электронном циферблате - 3:02. Пол скрипел (и как раньше он не замечал этого чудовищного звука?); Крокфор, стараясь не будить Первого, натянул одежду, неизменный плащ и шляпу и, последний раз вдохнув домашний уют, открыл дверь.

В нос ударил волшебный запах свежести; старик ощутил, как успокаивается сердце. В свете фонарей и струях дождя мир был похож на детский рисунок. Тротуар превратился в большой ручей и плыл под слоем воды. Крокфор, чувствуя, как влага попадает в ботинки и за шиворот, недовольно щурился, но и не думал возвращаться. Раньше он гулял по ночам, пока окончательно не превратился в отшельника; но сегодняшний поход был особенным.

Старик свернул с уютного тротуара; он все больше удалялся от дома. Вскоре привычная плитка сменилась разбитым асфальтом; сквозь трещины пробивалась прошлогодняя трава. На лужайках у потрескавшихся домов лежал грязный весенний снег. Прохожих совсем не встречалось: каждый наслаждался домашним теплом. Какой нормальный человек покинет дом в такой ливень?

Промерзнув до костей, Крокфор оказался у высокой каменной арки. Сквозь дождь он различил деревянную вывеску: "Ботмский Лес. Охраняется государством". Чуть пониже располагался символ ГПООС - цветок в руках человека. Позади арки темнели покачивающиеся сосны.

Не раздумывая, старик бесстрашно шагнул во тьму. В низинах до сих пор лежал талый снег, под которым спрятались лужицы. Лесной дождь оказался добрей, но влага скопилась в корнях, ветвях и траве, отчего штаны мигом промокли, а по спине потекли ледяные ручейки. Но Крокфор не останавливался; наоборот, будто потеряв рассудок, он направился прямиком в чащу. Увидевший недоуменно покрутил бы пальцем у виска.

Город остался позади. Крокфор оказался наедине с равнодушными дождем, лесом и тьмой. Он не видел даже собственных рук, когда ощупывал деревья; вскоре к шелесту листьев и дождя прибавилось хлюпанье промокших ног.

Кажется, Крокфор что-то искал: он остановился на небольшой полянке с первыми подснежниками, немного покрутился, словно заблудившись, а затем снова исчез.


Проснулся Первый, когда в окно бил дождь. Сквозь шторы не пробивалось ни лучика - значит еще ночь или раннее утро. Первый сладко потянулся, и, вспомнив, что вскоре увидится с сыном (плевать, что там говорил Крокфор), довольно перевернулся на другой бок.

Взгляд уперся в пустую постель.

- Крокфор? - вскочил Первый. Голос прокатился по дому, заглядывая в каждую щелочку. - Крокфор!

Лишь тишина и треск отопительной системы. Старик не отозвался.

Первый скатился по лестнице и увидел, что пальто и шляпа отсутствуют. На часах - 3:27. Ощущая, как колотится сердце, он задумался задумался.

Куда мог отправиться старик?

Он бегом поднялся на второй этаж, надеясь найти на ночном столике записку. Перевернул журналы, книги, посмотрел на полях газет; ничего не обнаружив, он метнулся вниз. На телевизоре, холодильнике, игральном столе, шахматной доске, у компьютера - нигде ни намека.

Из темноты возник Наполеон. Первый схватил его и основательно потряс, словно надеясь, что записка хранится в кошачьем нутре. За ошейником ничего не оказалось.

- Думай, Прайм, думай, - прошептал Первый, тяжело опустившись в кресло. В отчаянии он запустил ладони в волосы и представил себя Крокфором. - Ну конечно!

Через пару минут Наполеон остался в доме один.


Старик уперся ногами, врос в уступ всем телом, силясь сделать хоть шаг, но тело отчаянно сопротивлялось. Под ногами чернела вода; казалось, что в дождливую рябь можно глядеть вечно: лишь бы не шевелиться, двигаясь к смерти. Зашумев макушками, засмеялся ветер.

- На что ты надеялся, дурак старый, - прошептал он.

Шелест дождя и темное небо навалились невыносимым грузом; в изнеможении старик добрел до леса и упал. Мрак окутал его: холод забрался под рубаху, обхватив хлипкими ладонями ребра и грудь; ноги и руки ныли, а в горле возник болезненный привкус.

Из тьмы воображение выжало капли света, рисуя картины прошлого. Далекий 2072 год, когда город - наполненное шумом и смогом механическое чудовище. Старик навсегда запомнил это место, позже он бывал здесь не раз. В памяти он навсегда сохранил блеск под безупречно чистой водой.

- Помочь? - улыбнулась она. Крокфор краешком окинул ее спортивную фигуру.

- Если нетрудно, - слукавил он. - Бывает же... Уронил ключи в воду. Вот дурак. А плавать не умею.

Раздался плеск. Девушка, словно лягушка, достигла дна. Сквозь рябь Крокфор увидел, как она подцепила ключи.

Так произошла их первая встреча. Через четыре года - свадьба. Улыбки, неловкая роспись, свадебное приключение. Они насладились Уральскими хребтами и водопадом Виктория, омыли ноги в священном Ганге и искупались в Мертвом море. Крокфор считал путешествие пиком своей жизни.

Дальше - хуже. Обыденность, домашний уют, рождение Франца. Тихое семейное счастье и работа. Телевизор разрывается от перемен, полемика вокруг эвтаназии.

- Я против, - категорично заявила Анна, когда на экране разразилась очередная дискуссия; противники махали руками и хмурились. - Это убийство. Человек не настолько мудр, чтобы лишать себя жизни.

- Почему же, - возразил он. - Человек - хозяин, он вправе решать, когда уйти.

Полемика приблизилась к государству. Подавляющим большинством эвтаназия была принята. А Крокфор стал первопроходцем. Кабинет зеркальной стеной глядел в комнату, где покалеченный жизнью ложился на кушетку; Крокфор поворачивал вентиль и газ заполнял комнату. Человек засыпал.

Нередко клиент беседовал с ним. Почему-то каждый был уверен, что палач трепещет перед работой. Бесчувственный и прагматичный Крокфор и не стал бы выслушивать излияния будущих мертвецов, но обычно терпение вознаграждалось. Клиенты отдавали палачу самое дорогое.

- Это - кольцо моей жены. Она погибла год назад, и, думаю, будет замечательно, если оно останется у вас, - сказал человек в черном, с надеждой заглядывая в лицо Крокфору.

Кольцо, украшенное чудесным сапфиром, оказалось на полке в качестве трофея.

- Часы... Они достались от отца. Он... возложил на меня столько надежд. Хочу отдать их вам, как напоминание о своей никчемности, - почти плакал обанкротившийся предприниматель.

Через 30 лет Крокфор надел их, когда отправился к психиатру.

-  Я думаю, что поступаю правильно, хоть мы и едва знакомы. Единственное, что после него осталось, - говорила женщина, протягивая детские туфельки; ее голос был на удивление спокоен.

Когда рабочий день окончился, палач опустил туфельки в урну.

Воображение зачерпнуло темных красок и швырнуло старика в бездну.

- Убийца! - кричала Анна. - Ненавижу тебя!

- Я не убийца, - холодно отвечал Крокфор. - Я делаю полезное дело, дорогая. Помогаю слабым покинуть мир.

Анна хлопнула дверью, забрав Франца. И еще раз. И еще. До Крокфора с трудом дошло, что это не стук закрывающейся двери.

Смешавшись с образами, сквозь дождь отчетливо проступило хлюпанье. Кажется, кто-то бежал: шаги приближались, и, приоткрыв глаза, старик увидел мельтешащий между стволами луч света. Человек приблизился: луч прогулялся по деревьям, остановился на уступе, а затем нащупал и Крокфора.

- Ну дела, - удивленно воскликнул Первый. - Ты же простудишься, старый дурак.

- Вытащи меня отсюда, пожалуйста, - слабо ответил тот. - Не знаю, что на меня нашло... Я не хотел. И не хочу, чтоб ты меня бросил.

- Я не брошу тебя, дружище.

Первый влил в Крокфора обжигающий горло напиток; тот закашлялся, но почувствовал, как разливается живительное тепло.

- Обхвати меня за шею, вот так... Я донесу, не беспокойся.

Крокфор благодарно отключился.


- Это обычная простуда. Лечится в два счета. Не беспокойтесь, он уже в безопасности.

Крокфор открыл глаза.

У кровати стояли Франц, Софья и Бак. Человек в белом халате пояснял, оживленно жестикулируя. Позади стоял Первый, бросая на старика озабоченные взгляды.

- Он очнулся!

Все воззрились на старика.

- Отец! - Франц осторожно присел на краешек кровати и схватил больного за руку. - Как себя чувствуешь? Мы переживали... Приехали, а тут, значит, незнакомый парень, - Франц покосился на Первого, - и врач. И ты в кровати.

- Я в порядке, - раздражился Крокфор и попытался встать, но заботливые руки уложили обратно.

- Вам рано еще вставать, мистер, -  врач ладонью измерил температуру. - Полежите еще чуть-чуть. Когда подействует укол, сможете хоть прыгать.

Но увы, Крокфор рекомендации выполнять не собирался. Едва врач ушел, старик вскочил.

- Я в порядке, - отрезал он на протесты. - Пойдемте лучше к столу. Только подождите, пока я приведу себя в порядок. К сожалению, отужинать у меня нечем...

- На самом деле есть, - Франц снова покосился на Первого. - Твой друг - отменный повар.

Вскоре компания расположилась в гостиной. Крокфор восседал во главе стола; ближе оказался Франц и его семья, а Первого оттеснили к краю. Маленький Бак отправился в комнату - его больше интересовали фигурки.  На удивление старика стол оказался уставлен разнообразными блюдами.

- Рассказывайте - как вы? Как заболели? - улыбалась Софья. - Ваш друг сказал, что оказались под дождем.

- Да, полило вчера неслабо! - добавил Франц. - Ты же редко выходишь из дома, как оказался на улице?

Они приступили к курице. Крокфор неторопливо пережевывал, судорожно думая, что ответить.

- Просто гулял, - наконец решился он. - И попал под дождь. Забрел на окраину, всяко бывает... Ничего. А как у вас дела? Кажется, в прошлый раз ты говорил, что хочешь квартиру неподалеку...

- Просто гулял? - удивилась Софья. - На окраине? А как же такси? Сейчас водитель оказывается на месте за пять минут.

- И правда - как же так? Мог бы набрать мне... Я бы мигом примчался, - добавил Первый. Все глаза обратились к нему.

- А вас как зовут? В беспокойстве за отца я даже не поинтересовался, - словно извинился Франц. - Я, так понял, вы - друг? Меня зовут Франц.

- Я - Прайм, и я действительно друг, - Первый широко улыбнулся и они пожали руки. "Интересно, я так же красиво лгу?" - удивился старик. Ему чрезвычайно этого хотелось.

-  Расскажите о себе, Прайм, - Франц приготовился слушать. Крокфор уткнулся в тарелку, будто ничего не происходит; он жутко боялся, что друг проговорится.

- Почти нечего рассказывать, - Прайм смущенно опустил взгляд. - Я из социальной поддержки.

- Социальная поддержка? Это замечательно! Отец, значит, все-таки нашел себе друга, - Франц рассмеялся. - А я - директор небольшой газеты. Нет, не смотрите так на меня - не желтой.

- Ну, и как работенка? - Прайм глотнул красного вина и поморщился. - Тяжелая?

- Тяжелая? Ха! Сижу до пяти в офисе, забираю Бака из школы, а потом провожу время так, как заблагорассудится, - тот ухмыльнулся. - Работа заключается в подписи бумажек для идиотов и окриках на подчиненных.

- И много зарабатываете?

- Не мне судить, - Франц почесал голову. - "Много", знаете ли, относительно... Хватает на дом у моря, качественные автомобили, яхту... Живем в достатке, короче. Я, так понимаю, что соц. поддержка - ваше хобби, а каков ваш основной заработок?

Крокфор откинулся назад и внимательно рассматривал говорящих. Старик мог бы поклясться, что в глазах Первого мелькнула зависть.

- Я - спортсмен, - Прайм скрестил на груди руки. - Профессиональный. Шахматист то есть. Нередко устраиваем кровопролитные битвы с Крокфором.

- Оу, правда? - Софья улыбнулась. - Очень хотелось бы увидеть! Как вы играете, разумеется. В детстве всегда обожала шахматы, но играть так и не научилась!

Девушка залилась смехом, а старик с неприязнью на нее поглядел.

- Не буду.

- Ну пожалуйста, я очень хочу посмотреть! Заодно и Бак поглядит. Ба-ак! - по лестнице пулей спустился светловолосый мальчик. - Хочешь увидеть, как играют в шахматы?

Тот радостно закивал. Старик не мог противостоять очаровательному внуку; Первый притащил и расположил доску на столе.
- Твой ход.

Крокфор многозначительно посмотрел на друга: "Поддайся, ты должен поддаться" - говорил его взгляд. Нельзя заводить игру в тупик: но старик решил, что проигравшим останется не он. Крокфор не мог допустить поражения на глазах сына и внука!

Прайм сходил конем.

Так они схлестнулись. Софья и Бак отчаянно поддерживали Крокфора, а Франц - Первого; игроки судорожно обегали глазами фигуры и чесали головы. Старик прочел в глазах соперника непоколебимость. "Не рехнулся ли?!" - гневался старик, внешне оставаясь спокойным.

- В молодости отец был гениальным шахматистом! - смеялся Франц. - Он и меня учил! Уверен, что если бы развивал этот талант, то добился бы немалых успехов.

- Дедушка! Дедушка! - скандировали Бак и Софья.

Никто не обращал внимания, что у противников отсутствовали одинаковые фигуры (может быть, посчитали, что так и должно быть?). Крокфор нервно косился на гостей - не заподозрили чего?

Битва закончилась внезапно. Стрелка часов проползла вверх, а напряжение болельщиков давно угасло. Бак задремал у матери на коленях, а утомленные Франц и Софья хмуро глядели на доску, когда Первый произнес, словно стукнув старика по голове чем-то тяжелым:

- Шах. И мат.

Как?! Мат?

Крокфор изумленно уставился на Первого. Это нелепая ошибка. Старик сражался безупречно. Битва закончиться не могла! Но увы - черный король упорхнул с доски под немые возгласы Крокфора.

- Вау, - зевнула Софья. - Ну наконец-то.

- Ты отличный соперник, но я тебя обвел вокруг пальца, - подмигнул Первый. - А теперь, господа и дамы, я вынужден вас покинуть. Клуб не ждет, клуб не ждет-с...

Если бы рядом не оказалось Франца, Софьи и Бака, то Крокфор вскочил бы, закричал, затопал ногами, бросился срывать одежду с друга... Но увы - тот беспрепятственно накинул пальто, обулся, и, попрощавшись, вышел.

- Хороший парень, - заметил Франц. - Не то, что ты - ворчун.

Крокфор сжал кулаки.


Прощальная улыбка Франца исчезла в сомкнувшейся дверной щелке. Крокфор бросился к окну, наблюдая, как автомобиль с треском разгоняется; старик помахал Баку и развернулся - в гостиной царило ощущение ушедшего праздника. Часы остановились на 23:00. Крокфор был почти уверен, что Первый ожидал на ближайшей лавочке, когда гости исчезнут, и сейчас же вернется.

Старик оказался прав - раздался звонок.

- Просто чудесно, это просто замечательно! - воскликнул Первый, ворвавшись. - Крокфор, да я просто гений!

Тот поморщился.

- Я прошел испытание блестяще. Только послушай - глава клуба - гроссмейстер, победитель международных состязаний... И я сломал его. Уничтожил! В пух и прах! Мои тактики безупречны. Я - гений!

Первый возбужденно наматывал круги, а Крокфор обеспокоенно следил.

- Они... Он сказал, что я отправлюсь на соревнования. Он сказал, что я - гений. Спросил, почему же раньше не занимался шахматами, откуда такой талант... Но разве я мог сказать правду? - Первый нервно расхохотался. - Мне нужно собрать вещи. На днях я улетаю... Соревнования, Крокфор, соревнования. С другим клубом. Через полгода, он сказал, полечу в Норвегию. Я буду гроссмейстером, Крокфор. Шахматы - моя страсть, мое призвание...

- Почему ты не спросил, хочу ли этого я? - внутри старика бурлило негодование. Первый резко остановился.

- У тебя? Я должен спросить?

- Ты был создан, чтобы избавить меня от одиночества, Первый.

Они столкнулись взглядами.

- Как ты меня победил? - наконец спросил старик.

Тот усмехнулся.

- Я пойду спать, Крокфор. Завтра много дел.


Когда нужно действовать - страх отступает. Крокфор сквозь щелочки полузакрытых глаз глядел на Первого; тот никак не мог уснуть, ворочаясь и беспокойно вздыхая. На часах было около двенадцати, когда Крокфор, переступая скрипящие участки, спустился в прихожую.

Старик преследовал четкую цель: двигался быстро и целеустремленно, затем поймал такси и злобно стрельнул взглядом, потребовав отвести к мистеру Симонсу. Водитель долго тыкал в электронную панель, отыскивая адрес, а затем, радостно хмыкнув, тронулся.

"Это должно быть слишком непредсказуемо", - думал Крокфор, нервно стуча по наручным часам. - "Он спит. Все пройдет идеально! Он больше не способен предугадывать мои поступки".

Наконец автомобиль остановился перед знакомым круглым зданием.

- Его дом? - удивился старик. - Он здесь живет?

- Таков адрес, - пожал плечами водитель.

Едва треск мотора погас, Крокфор ощутил страх. Улица была плохо освещена: тусклые фонари покачивались, отбрасывая тени с когтистыми лапами. Съежившись, старик пробрался к порогу.

Звонок противно затрещал. Подождав несколько минут, Крокфор позвонил еще раз; с другой стороны раздалось шарканье и противное ворчание.

- Кто там? - раздался знакомый голос. - Прием ведется с девяти утра до восьми вечера. А на улице ночь! Проваливайте, пока не вызвал полицию.

- Открывайте, Симонс, это Крокфор, - старик беспокойно приплясывал; ему казалось, что некто вот-вот утащит его во тьму. - Дело есть.

- Аа, вы тот клиент, у вашего клона вышла неполадочка? - дверь заскрипела многочисленными засовами и распахнулась; на пороге оказался Симонс в ночной пижаме. - Какое дело? Проходите.

Едва Крокфор оказался внутри, отчаянно затряс собеседника за плечи.

- Ваш клон, - говорил старик, - ваш клон меня совсем не слушает...

- Вообще-то это ваш клон, - тот пытался отцепить худые руки.

- Нет, вы только послушайте! - Крокфор прижался к стене и уткнулся в ладони. - Недавно он решил посещать шахматный клуб.

- Так?

- Что "так"?! Я не хочу его посещать. Я против! Я хочу сидеть дома. А он не хочет!

- А дальше?

- Он... Он оказался гениальным шахматистом. Думаю, это из-за наших регулярных игр... Мы стали бесподобными игроками. Вскоре он уезжает на шахматный турнир. И... Понимаете? Он стал самостоятелен. Больше Первый - не я!

Симонс скрестил на груди руки и задумался.

- Какой интересный случай! - наконец произнес он. - Я предполагал, что молодость вызовет некоторые особенности... Но...

- Особенности? Это не особенность, это... Это ужасно! - Крокфора трясло.

- Успокойтесь. Есть один способ. Тогда... Полгода назад я не стал им пользоваться, вы были слишком злы. Да и вдруг ошибся бы? Короче - нам нужно притащить вашего друга сюда.

- А зачем? - старик насторожился.

- Мы вашего клона чуточку... Состарим.


- Я уверен, абсолютно уверен, что выключал свет, - шипел Крокфор.

- Подумайте еще раз, - говорил Симонс, нервно потирая руки. - Вообще-то меня не радует столкнуться с этим... этой горой мышц лицом к лицу.

- А меня радует?

Наконец, решившись, они прокрались к двери. Старик вставил ключ, но понял, что дверь не заперта.

- Открыто! Проходите! - Крокфор схватился за сердце.

В гостиной, устроившись на диване, Первый вертел связку ключей и приветливо улыбался. Неудачливые налетчики попятились, но Симонс вынул шокер и неуверенно перешел в наступление.

- Вы задумали меня оглушить что ли? - Первый расхохотался. - Я знал, что ты вернешься, старый глупец.

- Ах, вот как ты заговорил! - воскликнул Крокфор. - Если бы не я, то тебя бы не существовало! Ты должен лишить меня одиночества.

- "Должен"? - Первый вскочил и, прикрываясь стулом, попятился. - Я тебе ничего не должен, старый пень. Какой смысл мне - молодому гению - ухаживать за стариком?

От удивления Крокфор открывал и закрывал рот, словно рыба.

- Не слушайте его! - воскликнул Симонс. - Он болен. Это брак! А брак подлежит утилизации или исправлению. Поверните замок, не то сбежит!

Но Первый метнулся к двери и заслонил ее.

- Тише, господа, - улыбнулся он. - Это вы никуда не сбежите.

"Господа" растерялись.

- О, конечно, я бракованный! - продолжал Первый. - О да, вначале я был тобой, мне доставляло неземное удовольствие не быть одиноким, как и Крокфору, радоваться тому же, чему радуешься и ты, Крокфор. Я был уверен, что это - моя задача, что буду счастлив с тобой, как и ты счастлив. Но, - Первый многозначительно поднял палец, - но я не могу терпеть вечно.

- Ты и есть я, - возразил старик. - Наши мозги совершенно одинаковы. Прекрати, Первый, мы все исправим!

Тот рассмеялся.

- Так и есть! Кем ты был в молодости, дурень?

- Не говорите с ним, Крокфор! - Симонс прыгнул на Первого, но врезался в дверь.

- Директором центра... эвтаназии, палачом, - отвечал растерявший пыл старик.

- В этом и кроется разгадка! Подумай на досуге... У тебя будет много времени, Крокфор, обещаю, - Первый подмигнул.

Он сжал кулаки и, скалясь, медленно двинулся на Симонса. Тот сосредоточился и, когда Первый оказался поблизости, вытянул руку. Раздался треск: парень забился в судорогах, лицо исказила боль.

- Вот и все, - утер пот Симонс. - Осталось связать и увезти в лабораторию. Скоро он отойдет.

Пыхтя и отдуваясь, они усадили Первого на стул и наспех обмотали веревкой. Жертва издала бульканье, отдаленно напоминающее смех.

- Все идет по плану, все идет по плану! - смеялся он.

Неожиданно за окном раздался треск автомобиля: в окна ворвался свет, а у крыльца завизжали шины. Старик и Симонс недоуменно переглянулись - кто же это? Человек затопал по ступенькам; на пороге оказался тот, кого ожидали меньше всего - Франц.

- О Господи, - выдохнул он, увидев связанного; от удара Симонс отлетел. - Чертов мошенник!

- Они меня... Электрошок использовали, - прошептал Первый. - Я едва... копыта не отбросил.

Словно не замечая отца, Франц развязал Прайма.

- Что происходит? - воскликнул Крокфор.

- Я получил ваше письмо, мистер Прайм, - поблагодарил Франц, по-прежнему не обращая внимания. - Большое спасибо, что обратились ко мне. И, прошу - отведите в полицию того ублюдка...

Крокфор криво улыбнулся.

- Послушай, отец, - Франц пристально вгляделся в Крокфора. - Я знаю, для тебя будет неожиданностью... Но мистер Прайм - не твоя копия. А Симонс - мошенник. Он всего лишь хотел обокрасть тебя, промыв мозги. Ты немного свихнулся от одиночества, отец.

- Что?!

- Все будет в порядке, обещаю. У меня есть знакомый... Психотерапевт. Пропьешь курс лекарств, уколы поставим... И все будет хорошо. Пойдем, мистер Прайм обо всем позаботится, - Франц настойчиво направил старика к выходу.

- Но... - Крокфор замахал руками и закричал: - Но, Франц... Послушай! Этот Прайм - мой клон, а тот человек - мистер Симонс, и Первый... То есть Прайм - выходит из-под контроля, он все выдумал, чтобы избавиться от меня!

Первый и Франц переглянулись; Прайм пожал плечами.

- Можно пару слов наедине, на прощание? Нужно кое-что сказать.

Старик с ужасом уставился на бывшего друга. Убедившись, что они остались одни, Первый ухмыльнулся.

- Если что - я взял кольцо, первое время понадобятся деньги, - сказал он. - Но не беспокойся. О Наполеоне я позабочусь, да и дом не запылится... Прощай. В больнице точно не будешь одинок.

Крокфор до последнего прижимался к стеклу, пока дом и с улыбкой машущий Первый не исчезли.