Как я ночевал у БГ

Случилась эта история в лихие 90-е.
 
Пронесся по волгоградскому «квадрату» (место центральной волгоградской тусовки) слух, что приезжает к нам Борис Гребенщиков. И не просто приезжает, а по приглашению нашей волгоградской православной епархии, это придавало особый таинственный флер событию - «Вот видите — БГ, он у нас особенный, он гуру, гуру и есть!». Я всегда тоже был особенный — я дружил с нашим архиепископом и был вхож к нему в покои. Он был осведомлен о моих пристрастиях к восточным религиям, но относился к этому очень терпимо.

Если кто не знает — при встрече с духовным лицом есть определенная традиция приветствия: надо поклониться и сложить руки ладошками вверх, правую поверх левой, прося благословения; архиепископ кладет на твои ладошки свою ладонь, ты в поклоне целуешь ее, а он твою склоненную голову крестит другой рукой, и произносит: «Во имя Отца и Сына, и Святого духа. Аминь». И вот так и я, при моей встрече с митрополитом, складываю ладошки, он кладет свою холеную ручку, я ее целую, а он крестит ее другой рукой и произносит: «Да изыдут из тебя все Будды и Кришны!». А я отвечаю смиренно: «Нет, владыка, я друзей не предаю, аминь.» Поздоровались, и я спрашиваю:
-А правда, владыка, что православная церковь пригласила Гребенщикова в Волгоград?
-Нет, неправда. БГ играет рок, а рок от диявола.
-А Вы хоть одну песню Гребенщикова слыхали?
-Нет, не слыхал.
-А можно я принесу его песни послушать?
-Приноси, интересно.

 И вот в следующий раз я принес записанные на кассету три песни Б.Г.: «Орел, Телец и Лев», «Город золотой», и «Серебро Господа Моего». Он с ногами забрался на свой диван, оправил бороду и стал слушать.
Хорошо, - говорит, - можно приглашать. Вон там за ширмой факс стоит, давай свяжемся с его директором.

 Директор сказал, что БГ деньги не интересуют, символической суммы за концерт в 50000 рублей будет вполне достаточно, а вот по участвовать в крестном ходе или в заложении храма он бы с удовольствием.
Владыка сказал, что будет и крестный ход, и закладка храма, короче — договорились.

 И вот настал тот самый день!
Я бы мог присоединиться официально к встречающим и познакомиться с Б.Г. У трапа самолета. Но, как всегда, меня переклинила скромность. И я одиноко сидел на «квадрате» с чашечкой кофе.

 Я люблю песни Гребенщикова, и его портрет висит надо мной в моей комнате, и смотрю, я на него снизу вверх, как крестьянин на Ленина, а он, опершись о гриф гитары, спокойно и мудро смотрит на меня с высоты своего портрета... не человек — ЧЕЛОВЕЧИЩЕ!

Сидя на «квадрате» за чашечкой кофе, я не сразу заметил черную Волгу епархии, а рядом с ней шофера — сына священника, с которым я учился в одной школе. Я подошел. Он хмурый. Я говорю ему: Какими судьбами? А он: Да вот, этого Гребенщикова приходится возить. Нет бы раздавить литрушку, да на бок.
-Гребенщикова? ... а где он?
-Да пошел он... по художественным лавкам...

 Больше разговаривать было не о чем. И я отошел от него ближе к лавочкам — где-то здесь Гребенщиков ходит, и вообще у нас город прикольный — вон какая троица чешет — шли трое: один повыше, лысый, с косичкой на затылке, девушка местного вида, и щупленький, небольшого роста человечек в очечках (иностранцы, что ли?) - я отвернулся, ища взглядом Бориса Борисыча. И краем глаза замечаю, как они подходят к Волге и садятся в нее. Ну девушка, ладно, лысый с косичкой тоже, но этот щупленький в очечках — Б.Г.???!!! - Человечище, взирающий на меня свысока? Бежать было неудобно; я прогулочным шагом направляюсь в их сторону, надеясь, что, пока они заводятся, я успею подойти, заговорить с шофером и познакомиться с Б.Г. Куда там, Волга быстро завелась, и тронулась, и все, что я успел сделать — это помахать им вслед. Видимо, обрадовавшись, что кто-то их узнал на улице, мне в заднее стекло махали три ладошки, и улыбались три физиономии.

Вечером был концерт во Дворце спорта, и я с друзьями тусовался за кулисами в эпицентре происходящего. Со мной было еще человека три тусовщиков. Вот еще один старинный знакомый:
-Привет!
-Привет.
После концерта пойдешь к Гребню в номер водку пить? Я ему гостиницу обеспечивал.
-И я, и я! - завопили мои спутники, - Мы тоже хотим к Гребню!

Я отвожу его в сторону, говорю: - Ну куда я с таким хвостом в гостиницу? Ты не мог мне это все с глазу на глаз сказать?

Появляется девушка, и представляется: -Я администратор Б.Г., шефу надо срочно травы. Один из моих подпрягается: - Я достану. Она говорит свой номер в гостинице, я на всякий случай запоминаю. Никакой травы он не достал...
И вот отгремел концерт. Мы у служебного входа на лавочке. Лысый мужик с косичкой — Олег Сакмаров, с ним Александр Титов и другие выходят к автобусу. Тит подходит ко мне, протягивает руку:
-Как дела?
-Все нормально. (моя внешность имеет одну особенность: многие, особенно знаменитые люди видят во мне какого-то своего старого знакомого, которого они не помнят, но встреча эта им приятна)

 Выходит БГ в соломенной шляпе и в радужных очках. И уезжают.

 Со мной поздоровался Тит! Мои тусовщики в восторге. Я, естественно, тоже.
Выходит товарищ, пригласивший меня к БГ в номер, подмигивает многозначительно, и говорит: - Пойду отолью,- и скрывается вдаль. Я с долей облегчения и отчаяния понимаю, что остался обрубать хвост. Сидим..., мои тусовщики ерзают: - Долго он что-то отливает!
 
 И тут моя досада меня накрывает:
-Да он давно уже с БГ водку пьет, — рычу я на них
-Ну вот, всегда мне не везет... - всхлипывает один из них.

Я ухожу. Я злой. Злой на своих друзей, на себя, на жизнь вообще.
Не хочу домой — дом далеко. Пойду к своей бывшей жене — мы дружим домами, вернее, я иногда прихожу поболтать, покурить и выпить чашечку кофе, это ближе чем домой. Дверь, звонок. Открыла не сразу. Говорит вполголоса: - Ты чего? У меня личная жизнь теперь. Бровь дугой, ироничная полуулыбка - Извини, любимый...
-Понял, не дурак…

 Выхожу из подъезда. Пойду к своей любимой девушке. Полчаса ходьбы по парку, старый сталинградский дворик. Подъезд. Третий этаж. Звоню. Открыла не сразу. Говорит вполголоса: - Ты что с ума сошел? У меня муж дома. Извини, любимый...
Выхожу во двор. Уже ночь. Тоска, одиночество. Все нормальные мальчики и девочки напились молока, спят себе в уютных постельках. У БГ в номере тусняк — веселье.
 -Все — баста карапузики, иду туда, больше некуда! Конечно, транспорт уже не ходит. Плевать, намерение вытягивается и звенит стальным невидимым тросом, соединяя меня и номер в гостинице с Гребенщиковым и компанией. И я... вскакиваю на подножку — последний троллейбус мне дверь отворил!!! Он едет не по маршруту, а в депо, и поэтому до остановки где гостиница и Гребенщиков.

 Между остановкой и гостиницей темнейший парк с внутренней жизнью. Прогулка в парке без дога может встать слишком дорого. Но стальной невидимый трос дрожит, и я миную этот парк, сам не знаю как.
 
 Передо мной темная ночная гостиница «Турист», лишь одно яркое окно в вышине, там где БГ и друзья, и радость, и песни, и то что нельзя.

 Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что ночью гостиница — это неприступная крепость. Но стальной невидимый трос дрожит. И я подхожу к входу одновременно с кавказцем, ведущим с собой двух прекрасных дам. Они покосились на меня, но для сонного швейцара двое мужчин и две женщины были логичным составом. Он низко поклонился кавказцу и распахнул гостеприимно двери.

 Я первым смело шагнул внутрь и поднялся в лифте по адресу девушки искавшей траву. Иду по коридору, навстречу та же девушка с каким-то челом (именно он был директор) — тащат две охапки немецких ликеров и водки. Она расплывается в улыбке:
— Травы достал!
- Нет, травы не достал...

 Ее взгляд твердеет, леденеет, и они гордо проходят сквозь меня.

 Я бегу вслед за ними, и первое, что приходит в голову, что Тит мой друг, и я иду к нему. Они переглянулись:

-Ты знаешь Тита?
-Нет.
-И я не знаю.
До свидания!

 Я сажусь с ними в лифт и рассказываю, что именно я тот человек, который уговорил владыку пригласить БГ в Волгоград, и что я после концерта пошел к жене, а у нее дома оказался любовник, тогда я пошел к любовнице, но у нее дома оказался муж, и мне больше некуда пойти, кроме как к БГ в номер, и ночевать там.

 Они смотрят на меня как на сумасшедшего, требуют чтобы я отворил, и захлопывают перед моим носом дверь заветного номера.

 Замок не щелкнул!!!
Я ногой открываю дверь. И меня встречает радостный крик

- А вот и Димка пришел!

Мои друзья меня приветствуют. На полу лежит Дед - Сакмаров, у стены сидит Тит, рядом две морковки в экстазе. БГ держит за горлышко бутылку водки, беломорину, и размышляет вслух о влиянии тибетского буддизма на первых катакомбных христиан.

 Я располагаюсь на полу. Тут меня настигает в прыжке директор, и злобно шепчет: - Когда здесь все закончится, я сам буду выбирать способ, которым вышвырнуть тебя отсюда.
-Иди ты в жопу, директор.

 Веселье продолжалось, бедная, бледная девочка временами просовывала голову в дверь. И тщетно просила пожалеть Бориса. Ему завтра в 8 утра ехать в соседний город. Пощадите человека! Потом просит его выйти на минутку. Я понял что его увели спать.

 Меня представляют Титу, Сакмарову, Зубареву, как человека, в руках которого играет любая хрень, вплоть до пылесоса.

 Без Бориса веселье быстро идет на спад, всех валит усталость. Расходимся…

 БГ в соседнем номере, дверь нараспашку, сидит на кровати.
 
-Борис Борисыч, дай автограф, что ли, а то ведь никто не поверит…
У меня оказывается с собой только карманная библия. У меня она была тогда всегда с собой. Он листает ее, находит в качестве закладок портрет Шри Чинмоя, потом мать Шимоду с Кришной на руках, потом Будда Шакьямуни и Богородица Троеручица.

-Интересная у тебя библия, — говорит БГ. И пишет на первом листе: «смотри премудрости Сираховы, гл.2, ст.1.» Потом достает из-под подушки книгу с портретом Ламы Оле Нидала и говорит:

- Вот это святой человек!

 Знаю, я его уже три года как знаю, и дырку в голове имею – «пховочку» - результат одной из практик с ламой Оле…
 
-Да ты бы, Борис, подвинулся, а то я спать хочу- спасу нет… Спокойной ночи, Борис Борисыч, кристальной души человек… ;