Пафнутьич

Старый Пафнутьич любил посидеть на солнышке и побухтить. Вот ранее, - разглагольствовал он,- погоды другие были. Не чета нонешним. Скажем, зимою мороз. Плюнешь , так пока до земли оно долетит, льдышка. Птицы на лету так и валятся. Ружья никакого не надо. Замерзают! Пойдёшь ты во чисто поле, наберёшь на обед синиц там разных, фазанов. Сытёхонек! Но, правда, и топили батареи по-страшному. Сейчас чего, нагреют чуть-чуть, и будя. А в наше-то время, в наше-то время! Жуть! Плюнешь на батарею, шипит стервь. Во как! Я раз присел сдуру на такую, погреться хотел, так аж зашкворчало. Яишница уже начала жарится. Ещё бы немного, и екзитус слетались.Так наш фершал в селе говорил. Мол, отлетались! Хотя тут непонятка. Энто место не крылья. Куда ему летать. Наука! Оно, и, не в пример навозной-то  куче, разгребёшь, и розаны  тут! Тёмная вежчь!  У нас вон Васька Кудлатый раз на улицу пописать вышел среди ночи. Учёный человек.Счетовод. В хате оправиться –не моги. Мозги такие. Наука не позволяет. Так, вышел, говорю, по малой нужде и за струю тут свою примёрз. С трудом спасли. Ломами его откалывали. Даже кликуха ейная чисто изменилась. Стал он из Кудлатого – Дядя Пис! Как в далёком городе Брусели.Там такой же стоял, только маленький.Да и откуда большому в глуши такой взяться? Морозы не те! Или вот рыба.Ну, чего сейчас с речки нашей приносят? Пескари, да окуньки. Плотва гольная! Нет что бы шелешпёра- то поймать.Мы  рыбу эту мешками брали. И скажи, пойми. Уж больно хорошо на динамит клевала! Вкус у него рыбный или чего, не скажу. Я, вообще, о чём не знаю, о том не говорю. А тут вот сам рыбачил.С войны мин этих, снарядов в полях уйма пооставалась. И мы, пацаны, дело это для себя приспособили. Сначала просто в потеху. Бросишь в костёр мину и ждёшь, чего будет? А чего будет, окромя взрыву? Тут смысл наш главный был в любопытстве. Зарядил стервь в огонь, наберись терпения и жди. Проня Чугунок так и не дождался. Нет, взрыва и нет! Подбежал, палкой снаряд перевернул, а оно возьми, и жахни.Только брызги от Чугунка полетели.Ложкой потом его с деревьев соскребали. И хоронить тогда нечего вовсе было. Так, на сосне той, с которой больше всего мясных ошмётков собрали, крест вырезали оченно огромный, и всё.Ку-ку, Проня! А для рыбалки по-умному взрывчатку добывали. Соображали!Варили в таком чане большом снаряд, тол расплавится, так сольёшь его формочку. И после к палке длинной привяжешь, бикфордов шнур подожжёшь. Только не забыть в воду бросить! Это главное. Раз Колян Гунявый прикурить сначала решил. Пока свернул самокрутку, то, да сё! А у фитиля терпение возьми и кончись. Так бабахнуло, мало Коляну не показалось! Повезло мужику. Сосед его, Вася Михрютик-Потный, спьяну, вместо того, что бы бежать, али в воду сигать, палку схватил в момент взрыва этого самого. Мудрого деятеля, прямо к херовой маме, на воздуся, а Коляну только жопу ободрало.Но,зато  так, что ни присесть,ни прилечь на спину.До болятки!А какая рыба была!Сома из омута мыподняли. О  том не умолчу. Пудов пятнадцать. И лет, небось, под тыщу. Всем селом две недели ели. Вкус у него, правда, специфический был. Между портянкой солдатской и подошвой, но, зато много.А нам, пацанам послевоенным, хоть бы чего в утробу положить. Есть-то всё время хотелось! Тут в наших окрестностях заводик был. По производсту желатина. Ну, это хрень такая. Добавишь его в мясной развар, и у тебя холодец получится. А делают продукту сию из самого гавна. Костей стухших вовсе, черепов коровиных и лошадиных, гадости разной.Так мы и это поворовывали, да суп кондей варили. Особенно, ежели притырить где с поля капустки с морковкой и картошечки. Как евреи себе говорят, самый цымус.Им виднее! Мудрый народ. И зря словами не бросаются. Сказал, как отрезал. Не дам! Нет у меня тебе трёшки до получки. Сам не пью.Дети мои не пьют и тебе не советую. Нет бы, иуде, остановиться на» не дам»! Я у тебя совета спрашивал? Я трояк просил, так мне надо в рожу плевать и на национальные особенности указывать? А потом сиди в милиции и оправдывайся! Не так меня поняли! Я только хотел правоту свою до этой личности донести. А что правота на конце кулака, так с меня спрос маленький. Я её туда не размещал! Всё равно засудили.Дали трояк за хулиганство.Было это уже при Хруще.Я и дома, в совхозе, въёбывал, как проклятый.Так и в зоне для меня не надо было условия хорошие создавать. Мне там и так всё очень нравилось. В домашних условиях  встанешь ты в пять, скотинку покормишь, да на работу. А доярки там с четырёх. И им до десяти вечера аж четыре раза подоить надо. А я бидоны приготовь, молоко вывези, лошадку обиходь, да по мелочам там. В одиннадцатом часе домой, на жену слазаишь, да и дрыхнешь без задних ног. А там опять пять утра! И так каждый день, без выходных. Коровы, они ни хера в выходных не понимают. Дои её и быка дай вовремя. Суки несознательные!А в зоне, а в зоне! Подьём в шесть. Завтрак! Работа не бей лежачего. В тёплом цехе вазочки для мороженного мастрячить. Не успел размяться – обед! А там и ужин. Кино кажут. Артисты приезжают. По воскресеньям – выходной. И на хрена я в совхозе столько лет сдуру огинался?  Набил бы морду всем, кому хотелось, и, на курорт здешний! С такими мыслями , уходить не хотел. Выгнали, гады! Жуткое дело. Кому наказание, а кому отдых от тягостей несусветных и заработок. Нам ещё и денежку платили. Чуть ли не больше, чем в совхозе. Малина! О! Вот, моя, Зоя  бредёт. Сейчас огребу по полной! Она меня за дрожжами послала. Внуки приезжают, пироги хочет стряпать. Исчезаю. Чур, меня не выдавать!