Шанс, глава 10

Старость

Время шло, пенсию мне пересчитали, и я ушла с работы. Тут как раз Маруся второго внука подкинула. А через пять лет и Люся родила дочку. В общем, все закрутилось-завертелось по новой. В суете да в заботах дни летят быстро. Вечера не тянутся бесконечно, об одиночестве не вспоминается, и лишние мысли в голову не стучатся.
Внук Антошка, названный в честь деда, совсем оказался на него не похожим, а наоборот, на дорогого моего зятька. Прямо копия! Когда Маруся дала сыну имя, я даже прослезилась. И не пойму, почему. То ли Антона Филипповича вспомнила, то ли по своей жизни взгрустнула. Пока маленький был Антошка, и нежность, и жалость вызывал – как все дети. А когда подрос, как-то у меня с ним не сложилось. Вижу в нем зятя – и все тут! Уже бы и на зятя хватит злиться – а не получается.
А Люся доченьку в честь своей бабки назвала, хоть и не застала ее живой. Наверное, мне хотела приятное сделать. Я сначала обрадовалась, а потом испугалась. Вспомнила про своих мальчиков, названных в честь братьев…Хотя чего уж там! У матери моей жизнь счастливая была. Если последние годы не считать. Да ведь так и не бывает, чтоб одна радость. На то она и жизнь… Над Тамарочкой Люся уж так тряслась! Оно и понятно – ребенок поздний, единственный. Людмилка и замуж-то, наверное, вышла только чтоб ребенка родить. Сам-то муж ей теперь разве что по хозяйству нужен… Зато Тамара стала смыслом всей жизни! Вот и меня Люся упросила приехать и жить с ними в однокомнатной квартире – чтоб только девочку не оставлять без присмотра. Вариант с детским садом даже не рассматривался!
Я сначала с готовностью откликнулась на приглашение, обрадовалась даже. Приехала. Как всегда, пироги завела. А Люся как руками замашет:
- Что ты, мама, кому они нужны, твои пироги! Для пищеварения совсем не полезно, да и духовкой я стараюсь лишний раз не пользоваться – воздух в квартире спертый делается, Тамарочке это ни к чему.
Я, конечно, хотела сказать, что квартиру проветрить можно и что мужику каждый  день картошку есть, наверное, надоело – но промолчала. Как известно, в чужой монастырь со своим уставом нечего соваться.
Потом выяснилось, что я всю жизнь неправильно варю кашу. И что гулять мне с внучкой нельзя – мало ли что. Это мне-то!
Ладно, и это проглотила. «Покараулила» я Тамарочку до лета. А там Люся дачу сняла. Отпуск взяла – очередной и за свой счет, больше двух месяцев. Звала и меня поехать. Да что мне там делать! Я привыкла сама всем заправлять – а на подхвате быть не хочется. Да и нет во мне большой необходимости.


Опять осталась я одна. Нет, меня не бросили – сама вырвалась из их суеты. Вроде уже все дела переделала. Пусть теперь сами. Да и сил все меньше. И интереса к жизни. Все уже другое вокруг, чужое. А я все больше мыслями возвращаюсь в прошлое. Вижу лица людей, которых давно нет, а в моей памяти они вечно молодые.
Вот и вся моя жизнь. Осталась она позади. Тебя давно нет, а я все жива. Каждый день разговариваю с тобой – и ты иногда отвечаешь, но чаще молчишь. Или я просто не слышу. Ничего, еще наговоримся. Подожди немножко, я скоро…
Пока тебе про свою жизнь рассказывала – и ночь прошла. Хорошо – меньше ждать осталось. Скорей бы – больно уж я по тебе соскучилась.
Длинная у меня была жизнь, трудная – но хорошая. И вот, прожив ее, я задаю себе вопрос: «Почему мне тогда позволили выжить?» Я не сомневаюсь, что спас меня белобородый старец, а не врачи. Что-то я, видно, должна была сделать в своей жизни, для чего-то меня оставили… Сначала я думала, для какого-то дела – конкретного, трудного и очень важного для всех. Потом стала понимать, что меня оставили для меня самой, для того, чтоб я прожила все, что мне положено, и выстояла, стала мужественной и мудрой. А теперь я точно знаю: мне дали шанс, чтобы я успела простить тебя. Да-да! Я умирала – и не знала, что ты меня уже предал. Мне вернули жизнь, чтобы я узнала это и простила тебя.
Может быть, потому и была моя жизнь такой длинной, что раньше я бы не успела…
Наверное, все мы сначала знаем, для чего появляемся на свет. Но – забываем. Кто-то угадывает легко и быстро, а кто-то идет к началу всю жизнь