Лица стерты, краски тусклы...

Тик-так. Тик- так. Так-так… Просыпаюсь, и время, настойчиво раскачивая свои качели, бесцеремонно вламывается в моё дремлющее сознание, вырывая из неласковых объятий сна. А он не отпускает, заставляя запомнить последние кадры: марионетка с моим лицом беспомощно висит над клубящимся туманом. Нити, на которых качается фигурка, рвутся и рвутся со звуком, падающего на спину хлыста. На кукольном личике, ритмично попадающем в луч прожектора, как в чудовищной галерее отражается покадровка сменяющихся чувств: гордое  показное равнодушие, брезгливое презрение, недоумение, растерянность, боль, страх… 
А нити лопаются и лопаются, оставляя кровавые росчерки на запястьях, пока не остается одна – последняя, уходящая вертикально вверх… Там свет, а за  его ослепительной стеной - невидимый кукловод. Это он, когда-то трепетно и нежно «привязывал» её к жизни. Привязывал  разноцветными нитями и потуже затягивая узлы, рисовал тряпичной кукле большое  и яркое сердце, но теперь, натянув  и истончив до предела все нити, позволяет им рваться.
Тик-так…  Открываю глаза. Серый рассвет, словно туман из сна, ползет в незадернутое шторами окно. Встаю и поеживаюсь от утренней прохлады. Неожиданно холод кажется спасением от все еще умоляющих и перепуганных глаз куклы из сна. И я, зябко вздрагивая всем телом, распахиваю окно.  Не помогло. Сон, не отпуская, тащит за собой, требуя  разгадки или продолжения, но я упрямо стою, вцепившись  в подоконник и загоняя холод внутрь себя.
Тик-так. Тик-так.
…Сдаюсь и возвращаюсь во все еще хранящую тепло постель. Часы на стене всё так же мерно стучатся в закрытую  дверь вечности и эта размеренная неизменность убаюкивает… и всё начинается вновь: улыбающаяся кукла, поджав губы, вздергивает подбородок, и пытается удержать равновесие, провожая фарфоровыми глазами конец очередного обрывка.  А в тумане тает ссутулившаяся спина когда-то любимого человека. Повинуясь моему желанию взгляд марионетки мечется вслед обрывающимся нитям, высматривая знакомые лица: дочь, обнимающая мужа; сын, перебрасывающий за плечо солдатский вещмешок; сотканный из тумана отец, до предела натянувший, связывающую нас с мамой нить; обрывки нитей на запястьях друзей, подруг…
Надо же, я и не почувствовала, когда время порвало  то, что нас когда-то связывало.
Так когда же  я стала куклой? Безвольной, привязанной к этой жизни  куклой?
Нет, не хочу!
Цепляюсь свободной рукой за тонкую, все также уходящую ввысь, нить, раскачиваюсь и отчаянно рвусь к тем, кого люблю, уменьшая расстояние между нами хоть на пядь. Будто только и ждавший этого порыва Кукловод хохочет и… обрезает призрачную паутинку: «Свободна!»
 Лечу вниз, крича и плача … и падаю прямо в горячие, обнимающие и баюкающие руки.
«Тик-так», - снова заводит свою песню время, но я перестаю вслушиваться в его шаги, ловя звук своего теперь уже ненарисованного сердца.
«Сво-бод-на!»
Страх и боль исчезают бесследно. Свободна. Любовь свободна всегда.
Невозможно порвать то, что у тебя в сердце…