Аркадий Львович Резник

 Аркадий Львович Резник
В пионерлагере Энергетик не было директора. На открытии третьей смены появился какой–то измученный хроническим алкоголизмом тип и исчез. Все управление оказалось в руках двух подруг, молодых баб разведенок: Людмилы Васильевны – старшего педагога и Татьяны Александровны – старшей пионервожатой.
— Вот я, — говорила Людмила Васильевна – преподаватель беларуского языка и литературы, по матери — беларуска. Люблю все беларуское, горячо, страстно. Но я же хорошо понимаю, что мы беларусы, несчастная нация, забитая тяжелым трудом, дурным климатом, вытесненная в леса и болота на неплодородную почву энергичными, сплоченными, решительными, воинственными народами.
Где наш выход к морю.
— Люда, зачем тебе выход к морю? – спрашивала Татьяна Александровна.
— Как это зачем. Каждая уважающая себя нация должна иметь выход к морю. Я хочу спросить у этого рыцаря с двуручным мечом, который все скачет куда–то 600 лет без оглядки: Где твой народ, где ты его оставил?
Mы бульбаши, едоки картофеля. Ничего не родит наша земля: ни бананов, ни ананасов, ни винограда, ни апельсинов, только перышки зеленого лука, выращенные зимой на подоконниках в литровых банках с вонючей водой. Кто мы, что у нас в прошлом, и как объяснить этот феномен, эту настойчивость природы с которой неизменно возобновляются поколения молодых беларусок, этих бабочек однодневок: 16, 18, 20 лет. В 30 лет уже нет ее, высокой, стройной загадочной аристократки, есть толстая злая баба, хронически больная, плохо одетая, с пластмассовым зубным протезом на металлических коронках.
Лето кончается. Через месяц опять школа. Планы, отчеты, учительская, гороно, тупые прыщавые, пахнущие потом старшеклассники, этот мудак псевдопартизан директор школы. Однокомнатная квартира вместе с родителями. Мама подкладывает в портфель брошюрки 'Об опасности случайных половых сношений', 'О вреде абортов'. Каких абортов, я уже год ни с кем не трахалась.
— Что тебе мешает? – спрашивала Татьяна Александровна
— С кем. Посмотри вокруг. Вот тебе пример: третья смена, первый отряд – подростки, переростки. Некоторым из них уже больше шестнадцати. Девочки: принцессы, богини шляхтечки, мальчики – кормовая картошка. Что с нами происходит?
— Все Людка, ты сегодня больше не пьешь, — говорила Татьяна Александровна.
Брать его нигде не хотели. Сезон уже начался и все места педагогов в хороших лагерях были заняты. Кроме того смущала его внешность: черная курчавая с рыжинкой борода и прическа афро.
В Энергетик, самый дальний от электрички он пришел уже после того, как ему отказали в пионерлагере для детей работников МВД и КГБ 'Держинец'. Людмила Васильевна и Татьяна Александровна сидели в беседке и курили американскую сигарету Мальборо, одну на двоих. Татьяна Александровна оценила фигуру молодого экзотического мужчины и сказала Людмиле Васильевне:
— Давай возьмем. Смотри какой он здоровый. Будет кому лагерь охранять.
— У нас на первом отряде нет педагога и пионервожатой. Согласны вы взять первый отряд 36 человек?
— Согласен, — сказал он без колебаний.
В тот же вечер он оправдал свое назначение, схватившись в драке с деревенскими, которые во время танцев пытались выключить свет на танцплощадке. Он отбивался от нескольких человек руками и ногами какими то невиданными приемами, пока не прибежали физруки. Когда Людмиле Васильевне и Татьяне Александровне доложили о проишествии, Людмила Васильевна сказала:
— Cлушай, нужно узнать, как его зовут, а то как–то неудобно получается.
Звали его Аркадий Львович Резник.
Утром Аркадий Львович появился на физзарядке в шортах с обнаженным торсом.
— Аркадий Львович, сказала Людмила Васильевна на пятиминутке, — что вы себе позволяете, вы ходите по территории детского лагеря голый, в трусах.
— Это не трусы, это шорты... – пытался объяснить Аркадий Львович.
— Не возражайте мне, — перебила его Людмила Васильевна сильным тренированным голосом привычного работать в шуме педагога. — Я не вижу принципиальной разницы между трусами и шортами. Как педагог вы не можете себе позволить обнажать ноги в детском коллективе.
Татьяна Александровна хорошо знала свою подругу и понимала, что в самом деле Людмила Васильевна думает сейчас совсем о другом.
— Танька, знаешь что мне снилось сегодня ночью, сказала Людмила Васильевна, однажды утром, разбуженная пионерским горном. Мне снилось, что я, как бы молодая корова, такая голая и с рогами, а этот Резник в шортах навалился и делает мне что–то, от чего мне совсем не больно, а радостно и печально и судороги по всему телу...
— Так в чем дело? — спросила Татьяна Александровна.
— Да он же ни черта не видит, кроме своих детей, Сухомлинский ***в, Макаренко.
— Аркадий Львович, — сказала Людмила Васильевна, — физруки у нас уже есть. Мы брали вас на должность педагога. Хотелось бы видеть вас именно в этом качестве.
— Что я должен делать? — cпросил Аркадий Львович.
— Проведите с детьми какое–нибудь культурное мероприятие. У нас в планах инсценировка антивоенной песни. Двух дней на подготовку вам хватит?
Он все знал, этот великий педагог Аркадий Львович. Он знал, что все девчонки привезли с собой на дне чемоданов польскую косметику и сшитые под фирму шмотки, чтобы в последний день, когда уже можно никого не бояться, как следует намазаться и все это обалденное на себя надеть.
На другой день Аркадий Львович объявил, что сценарий инсценировки антивоенной песни готов и он может показать все на стадии репетиции.
— Хорошо, сказала Людмила Васильевна, — когда все участники собрались в актовом зале, — покажите, что вы там напридумали.
— В начале громко идет магнитофонная запись песни Джеймса Брауна 'I feel good'. Сцена затемнена. На сцене все девочки и я с гитарой. Осветитель постепенно вводит свет. Девочки одеты по фирме и накрашенны максимально ярко, но со вкусом, ходят по сцене как модели по подиуму. Музыка Джеймса Брауна резко замолкает, девочки застывают в позах манекенов, я играю на гитаре и пою антимилитаристскую песню Джорджа Марьяновича 'Жил один парень и он, как я, любил и Битлз и Роллинг Стоун'.
— Вы умеете играть на гитаре? – спросила Татьяна Александровна.
— Нет, но если нужно, научусь – ответил Аркадий Львович.
— Я вижу, что девочки в вашем спектакле заняты, а что делают мальчики? – спросила Людмила Васильевна.
— Мальчики лежат, изображая убитых во Вьетнаме американских солдат.
— Неплохо, сказала Людмила Васильевна, массовость стопроцентная. Теперь вам осталось только научиться играть на гитаре. Через три дня у нас шефский концерт в доме отдыха Криница в Ждановичах. Будете исполнять пьесу Иванова Крамского 'Лирический вальс для гитары соло.' Ноты возьмете у музрука Василия Петровича Кот.
— Ах, Людочка, жаль что ты не пошла на концерт – рассказывала Татьяна Александровна. Ты себе представить не можешь какое это было выступление. Он вышел на сцену, сыграл гамму, потом разломал гитару, сделал из щепок такой маленький костерчик и говорит: Все, я никогда больше не смогу играть на этой гитаре так хорошо, как сегодня. В зале началась паника, прибежал пожарник и залил все из огнетушителя.
— Ах, какой мужчина! — воскликнула Людмила Васильевна с восторгом. — Пригласи его сегодня вечером к нам в гости. Форма одежды: в шортах. Отпразднуем успех.
— С гитарой что? – спросила Татьяна Александровна.
— Спишем, — сказала Людмила Васильевна.