Юля. Часть вторая. Преодоление

Юля. Часть вторая.


ПРЕОДОЛЕНИЕ
или восемь дней из жизни Юльки Ветлицкой

День первый

   Это был не просто шикарный кабриолет.
   Это был Bugatti!
   Французское чудо с 16-цилиндровым двигателем. Под его капотом прятались 1200 лошадиных сил.
   Это серебристое великолепие, стоимостью не менее 2,5 миллионов евро, несло Юльку по огромному, в своей ширине, абсолютно пустому шоссе со скоростью около 250 км в час.
   Девушка мчалась по трассе, нет, она скорее по ней летела, еле касаясь одной рукой податливого и послушного руля.
   На протяжении всего пути ей не попалось ни одной встречной машины.
   Естественно, ее никто и не обгонял за это время. При одной мысли об этом она даже  улыбнулась.
   Ее шикарные густые шелковистые золотистые волосы развивались на ветру, а глаза смотрели на дорогу через очки от D&G, оправа которых была выполнена из чистого золота и украшена алмазами.
   Она совершенно не знала, откуда и куда она мчится. И ее это вовсе  не беспокоило.
   Ей было хорошо от того, что свежий ветер несся ей навстречу, а может, быть, это она стремилась к нему, но так, или иначе, она не ощущала ни тревоги, ни беспокойства, а только лишь умиротворенное блаженство от вождения, скорости и чувства неограниченной свободы.
   Даже тогда, когда ей навстречу, вдруг, из-за поворота вывалилась огромная фура, которую стало заносить, и водитель этой машины, пытаясь удержать на дороге многотонную громадину, стал выезжать на встречку, Юлька не испугалась и не растерялась. Она крепко вцепилась в руль обеими руками, убрала ногу с педали газа и тут же переместила ее на педаль тормоза. Но Bugatti продолжил движение с той же скоростью.
   Но ведь она же жала на педаль! Ведь жала же! Жала со всей силы!!!
   Она дернула руль в другую сторону, но тот ее не послушался, оставаясь в прежнем положении.
   Тогда Ветлицкая убрала руки с руля, закрыла ими голову, словно это как-то могло ее спасти от столкновения, и попыталась крикнуть, но почему-то не смогла…   
   И этот не вырвавший наружу крик так и остался внутри ее….
   Кабриолет врезался в ограждение, странным образом взмыл вверх, вращаясь вокруг собственной оси, и влетел в фуру, проломив кабину и переднюю стенку прицепа, после чего чуть не вывалился наружу, торча наполовину из него.
   Юлька даже не успела потерять сознание, но удивительным было то, что она осталась цела. Почти невредима, только вот нога…. Боль в правой ноге была просто нестерпима….
   Фура, не останавливаясь, продолжила движение, все ближе и ближе приближаясь к верху обрыва, за которым находилась страшная, в своей глубине, пропасть.
   Огромная машина, внутри которой находилась еще одна, серебристая, с девушкой, что не в силах была даже пошевелиться, пересекла ту черту, что обозначала обочину и, собирая и корежа металлические заграждения, полетела в черную бездну….
   Ветлицкая проснулась в холодном поту, и резко приподнялась на кровати. Тут же правая нога ее резко отозвалась болью. Она ойкнула, и быстро прикрыла рот ладошкой.
- Черт, черт…, - замотала она головой и, стиснув зубы, застонала, негромко, чтобы невзначай не разбудить девушку, которая лежала в одной палате с Юлькой, на соседней кровати и спала, совершенно беззвучно, как младенец. Звали ее Света, и она должна была выписываться, то ли завтра, то ли послезавтра.... 
   Ветлицкая с легкой завистью посмотрела на свою соседку, которая так сладко спала, и подумала о том, что было бы жаль, если бы та проснулась.
   Что ж, похоже, придется потерпеть….

   Юлька всегда умела терпеть боль….
   Как-то на одном турнире, когда ей было четырнадцать, она во время произвольной программы, в самом ее начале, шлепнулась на лед так «умело», что умудрилась вывихнуть большой палец на правой руке.
   Боль была ужасной. Палец опух почти сразу же. Но Ветлицкая докатала до конца, никак не показывая своим видом, что ей хочется плакать от боли. Да, и от досады, тоже. Чтобы легче было терпеть, она время от времени прикусывала зубами нижнюю губу.
   Когда музыка смолкала, она поняла, что оценка будет не самой высокой. И чтобы еще больше не расстраивать тренера, ничего не стала говорить о больном пальце.
   После «приговора» судей они поднялись с кресел, и уже покинули «зону слез и поцелуев», когда тренер в коридоре вдруг увидел, что у Юльки с нижней губы маленькой тонкой струйкой сочится кровь.  Он остановился, вытер кровь на ее лице своим белоснежным платочком и внимательно посмотрел своей подопечной в глаза. Он уже достаточно хорошо изучил ее характер, поэтому не стал разводить сантиментов, а просто спросил:
- Ну?
   Ветлицкая опустила голову. Отвечать не хотелось. Но терпеть боль дальше она, тоже, уже была не в силах. Тогда она, молча, протянула ему правую руку и показала ушибленный палец. Тренер посмотрел, но вида, что ему очень жаль девочку, не подал, а только спросил будничным голосом:
- Очень больно?
   Юлька, снова молча, утвердительно ответила кивком головы, и низко опустив голову, беззвучно заплакала.
   Слезы, медленно стекая по ее лицу, капали ей на коньки и на пол, образую маленькую лужицу.
   Тренер прижал ее голову к своей груди.
- Ну, ну, все, все…. Все. Ты молодец. У меня претензий нет. А за это, - он взял ее правую ручку в свою руку, - уважуха тебе  и респект. Но, сейчас, пока ты не залила арену своими слезами, пойдем к «Айболиту» лечить твою производственную травму.
   У Юльки на сердце сразу как-то отлегло, она даже отреагировала на шутку неким подобием улыбки, хоть и сквозь слезы и, всхлипнув напоследок, утерла слезы левой ладошкой.

   Да, она всегда умела терпеть ….
   Но сколько же ей еще предстояло вытерпеть за всю карьеру, сколько пережить мучений, страданий и боли от бесконечной череды, казалось, нескончаемых травм….
   Если бы можно было построить в ряды всех спортсменов, переживших что-то подобное, то Юлька среди них была бы, если и не в первой шеренге, то уж точно, не в самой последней….

   Ветлицкая очень аккуратно, придерживая себя руками, снова опустилась на кровать.
   «Да…, как же, блин, все это нелепо…» - подумала она с досадой и на себя и на свою Судьбу, прикрыв глаза. А потом, открыв веки, и глядя в потолок, словно обращаясь к Небесам, тихо прошептала:
- Где же ты был, сорванец, мой маленький ангел-хранитель? Опять проспал? А, может, ты просто шалопай, каких Свет не видел? Ну, если так, то придется тебя заменить. На более, так сказать, ответственного товарища, а то с тобой я так долго не протяну…. А, у меня ведь, большие планы, имей ввиду….
   Юлька снова закрыла глаза и попробовала уснуть. Но боль в правом колене никак не давала расслабиться и забыться. Тогда она решила отвлечь себя, и вспомнила странный сон, который ей только что приснился….
   Последнее время ее часто стали посещать сновидения. Длинные, такие же странные, как и этот, и чаще всего, почему-то,  цветные….
   Если бы сегодня в этом сне рядом был Славка, то он, может быть, спас бы ее…. Но его рядом не было….
   Да, она, собственно, всегда с трудом представляла его рядом с собой…. Или себя рядом с ним….
   Славка, Славка…. Славка Гольчук….
   Славка тоже занимался в группе Олега Кутяева, где каталась и сама Юлька.
   Гольчук был на пять лет старше ее, но понравился Ветлицкой с того самого момента, как только она его увидела…. Нет, она совсем не была влюблена в него….
   Он был высокий, симпатичный, но не смазливый, а такой…. В общем, такой, какие обычно нравятся всем девчонкам, не зависимо от возраста. И он это прекрасно знал, и всегда этим пользовался, меняя подруг с завидной регулярностью, не «зависая» надолго ни с одной…. 
   Она всегда знала, что шансов услышать от него приглашения куда-нибудь, типа, выпить чашечку кофе или сходить в киношку, у нее практически не было. Ведь Славке давно уже было мало получить от девушки лукавый взгляд или просто улыбку….
   А дать ему что-то большее Юлька все равно бы не смогла, да, в общем-то, и не хотела….
   Она это прекрасно сознавала, но, тем не менее, ее всегда злило и раздражало то, что он не обращает на нее никакого внимания, а если и замечает, то совсем не как девушку….
   Тем временем боль в колене стала затихать, и на Ветлицкую незаметно стал накатывать сон. Мысли начали путаться, сознание мутнеть, переводя девушку в состояние легкой дремы.
    Но даже и сейчас, почти уже уснув, она никак не могла заставить себя не думать о вчерашнем, продолжая корить себя за случившееся, все время вспоминая вчерашнюю тренировку, и то, что произошло после нее….

   Собственно, сама-то тренировка прошла, без каких бы, то ни было, значимых происшествий. Если не считать, конечно, несколько, уже ставших за последнее время, традиционных падений на «любимом» лутце, то все остальное прошло достаточно гладко. Обычная ежедневная рутинная работа…. Ну…, был у Ветлицкой небольшой спор с тренером, в какое место проката вставить «шарлотту»*…. Да и то, не спор, собственно, а так…, легкая дискуссия…. Особенно то, и вспомнить больше нечего….
   Все произошло уже тогда, когда они с мамой вышли на улицу.
   Снег, валивший еще с ночи, продолжал сыпать, похоже, не собираясь останавливаться вообще. Большие белы хлопья падали с неба медленно и вальяжно, образуя огромные  шапки на домах, деревьях, на стоящих машинах, стараясь при этом ничего не пропустить.
   Юлька, находившаяся на тренировке в состоянии постоянной концентрации, теперь, даже шагая по нечищеной от снега лестнице, позволила себе расслабиться, за что и корила потом себя долго-долго.
   На полном расслабоне Ветлицкая-младшая наступила на слегка обледеневшую ступеньку, и тут же нога ее соскользнула вниз. Если бы в этот момент ее мама, отреагировавшая на возможное падение дочери, не подхватила ее за руку, то, возможно, ничего бы и не случилось….
    А так, Юлька, уже приготовившаяся было к встрече с бетонной лестницей, выставила руки под необходимым углом, чтобы их не сломать, и как можно мягче спружинить падение, вдруг почувствовала, что тело ее стало вращаться вокруг левой руки, которую в испуге прихватила мама.
   Теперь девушка уже находилась в неконтролируемом ею полете и, развернувшись в воздухе, она всем телом, лицом вниз, буквально рухнула на снег. При этом девушка уже не успела перестроиться и смягчить падение. Колено правой ноги со всего маху ударилось о ребро лестницы, и Ветлицкая услышала довольно громкий щелчок, какой бывает, когда ломается сухая ветка.   
   Боль пришла не сразу, а через несколько мгновений после удара. Она была такой острой и такой сильной, что Юлька закричала, дико и громко:
-Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-а, - не останавливаясь, сколько хватило дыхания.
   Потом крик ее перешел в вой, и она, катаясь из стороны в сторону, держась за ушибленное колено, замычала, сжав зубы.
   Мама в испуге, растерявшись, не зная, что ей делать и как помочь ребенку, заметалась вокруг дочки, причитая:
- Доченька, миленькая, не молчи, скажи, скажи мне, пожалуйста, что с тобой?
   Но дочка, перестав кататься по снегу, уткнулась лицом в маленький сугробчик, лишь негромко стонала, не в силах ответить на вопросы мамы, продолжая держаться руками за ногу.

   Когда «скорая» отъехала, забрав с собой и девушку, и ее маму, а зеваки разошлись, на лестнице, в том месте, где еще недавно лежала травмированная фигуристка, в небольшом сугробчике, остался отпечаток ее лица. В нижней части его, величиной в небольшую монетку, алело пятнышко Юлькиной крови….
   Пушистые снежинки, маленькие и большие, бережно и нежно ложились на красную отметину, словно старались побыстрее скрыть ее от чужих глаз, а может, и сохранить ее до весны, и совсем скоро спрятали ее, не оставив даже и следа….       
   
   И случись это на льду, может быть, ей и не было бы так обидно, как сейчас. Ведь она только-только начала набирать форму после недавней травмы, только начала вкатываться…. 
   Надежда на то, что Ветлицкая успеет подойти уже к следующим соревнованиям, пропустив, правда, ближайшие, в нужной форме, казавшаяся еще вчера вполне реальной, осязаемой и по срокам то же, в один миг с треском лопнула, как воздушный шарик….
 
***
 

   Вердикт врачей, осматривающих Юльку, был не утешительным.
   Разрыв передней крестообразной связки….
   Это могло означать только одно: этот сезон для нее уже закончился….
   Она знала, что на лечение и восстановление после такой травмы у нее уйдет в худшем случае – 10-12 месяцев, в самом лучшем случае – 4-6.
   Известие это Ветлицкая, казалось, приняла спокойно, без каких бы то ни было эмоций, не выдавая ни чем своего расстройства, только прикрыла глаза….
   И никто не видел, как она плакала ночью, тихо, почти беззвучно, шепча в пустоту, сквозь слезы:
- Ну, почему..., почему…, почему….

***

   Юльке наложили гипс, и она теперь большей частью передвигалась с помощью костылей, таская за собой больную ногу, и иронично отвечая на все вопросы своим знакомым относительно своего положения всегда одно и то же:
- Да, вот, метеорит вчера случайно зацепил, не успела увернуться. Но знающие люди говорят, хорошая примета….
   А через шесть недель после злополучного падения на лестнице Ветлицкой сделали операцию, которая прошла довольно успешно, чему она была несказанно рада.
   Теперь оставалось пройти долгий и нудный период реабилитации, включающий в себя курс физиотерапии, специальный и специфический комплекс физических упражнений, а также, в дополнение ко всему, еще и различные виды массажа.
   За это время Юлька подтянула на должный уровень учебу, на которую ей постоянно не хватало времени, успела летом загореть и накупаться вволю за все прошлые года, а так же и впрок, и как следует соскучиться по любимому занятию.
   Она ждала с нетерпением, когда же можно будет приступить к тренировкам, а когда, наконец, этот момент, все же настал, она уже через неделю получила небольшую травму плеча, на которую не стала обращать внимание тренера, лишь слегка поморщившись и слегка прикусив губу.
   Домой Ветлицкая вернулась несколько расстроенная. На вопросы мамы она ответила, что немного устала и хочет отдохнуть.
   Но оказавшись одна в своей комнате, она, присев на краешек кровати, подумала вслух, потирая ушибленное плечо:
- Неужели опять все сначала? Сезон-то даже толком еще и не начался….
   Она понимала, конечно, и знала точно, что пройти все турниры ровненько, без синяков, гематом и различных ушибов просто невозможно, и она очень надеялась на то, что нынешний сезон не будет для нее продолжением прошлого, и то, что сегодня случилось – лишь маленькая серенькая полоска, за которой потом наступит большая белая.
   Но она не могла даже и предположить, что полоса, которая началась сегодня, будет очень и очень черной, а уж насколько широкой….

   И этот сезон для нее тоже будет просто провальным в смысле здоровья.
   Просто чудовищным, ужасным и страшным….
   Травмы будут следовать одна за другой, причем, совершенно не взаимосвязанных между собой вообще ничем, то есть абсолютно независимо друг от друга….
   Если бы она знала заранее, что все произойдет так, как произойдет, то на вопрос, хватит ли ей сил пройти все, что ей будет пройти суждено, она бы честно ответила, что не знает…. 

 

День второй



   Сегодня Юлька пришла на тренировку в приподнятом настроении.
   Ее все поздравляли со вторым местом, и она очень гордилась тем, что смогла подняться позавчера на пьедестал, и стоять между двух таких «тяжелых» фигуристок, даже и не помышляя еще неделю назад о том, что может, вообще, попасть в пятерку.
   Но, праздники, праздниками, а тренировки после соревнований, пусть и победных, никто не отменял.
   Немного пококетничав, и похвастаясь своей новой наградой, Ветлицкая уложила ее в сумку и, посидев еще немного в раздевалке в одиночестве, когда все уже ушли, слегка вздохнула, понимая, что наступает очередной, длинный этап в работе тяжелой, и порой, просто изнуряющей.
   У нее всегда было подобное настроение после соревнований, но она знала, и знала точно, что это очень скоро пройдет….

   Юлька всегда делили всех спортсменов на три категории.
   В первую входили те, которые любили тренировки больше, чем соревнования. Во вторую – те, кто, наоборот, терпеть не мог тренироваться. Их и хлебом не корми, только дай праздника для души!
   Саму себя же она относила к третьей группе спортсменов, которым одинаково нравилось и то и другое.
 
   Но сейчас ей, правда, совсем не хотелось выходить на лед.
   Она еще посидела, зная, что Кутяев торопить ее не будет, ожидая, когда та сама решит, что пора бы и выйти.
   Ветлицкая, уже собравшись, приподнялась было, но посмотрев чуть выше двери и, увидев там вмятину, улыбнулась, правда, немного грустно, снова присела, так и не успев встать во весь рост.
   Улыбнулась она потому, что вспомнила, как появилась там эта выбоина, а грустно потому, что она, вдруг, поняла, что стала совсем взрослой.
   Она снова посмотрела в сторону двери и снова улыбнулась.
   Какая же она была глупая еще пару лет назад!
   И как только ее терпел тренер…?

   Да, года два назад она была совсем другая. То есть, совсем, совсем, и ей теперешней, даже самой-то верилось с трудом, что тогда это была она, и что она тогда вытворяла, сейчас, с «высоты» ее лет, казалось смешным, дерзким и глупым одновременно.
   Но это сейчас, а в четырнадцать она вести себя по-другому не могла, и не хотела, показывая свой неуемный характер, какое-то неимоверное упорство, абсолютный максимализм в стремлении каждую минуту доказывать что-то всем сразу, и каждому в отдельности. 
   Юлька вспомнила, что в тот день, когда в раздевалке на стене появилась отметина, у нее никак не шел прыжок в два оборота. Кажется, двойной риттбергер. Каждый раз, заходя на него, она уже знала, что и сейчас с него слетит. В конце концов, после очередного падения, Ветлицкая разрыдалась прямо на льду, не вставая. На замечания тренера подняться, она никак не отреагировала, продолжая валяться и плакать, а потом, обидевшись на его замечание, что лед не выдержит ее страданий и растает, она вскочила как ужаленная, и убежала, продолжая лить на ходу горючие слезы.
   Оказавшись в раздевалке, Юлька, продолжая реветь, со злости никак не могла развязать шнурки, а когда она все же это сделала, то со всей дури зашвырнула первый ботинок с такой силой в дверь, что промахнулась, и тот влепился лезвием конька в стенку чуть выше дверного косяка. 
   Потом досталось и лампе дневного света, которая все время мигала, но заменять ее никто не удосуживался. Второй конек полетел как раз именно в нее, разбив попутно и две другие лампы, работающие вполне исправно и попавшие под «раздачу» совершенно случайно.
   Посыпались стекла, проводка замкнула, и свет в раздевалке погас. Ветлицкая оказалась в полной тишине и темноте. Она разрыдалась с новой силой, но не от страха, а от злости и досады, что и здесь у нее все вышло не так, как она того хотела.
   Вскоре появились дежурные электрики, а следом за ними и тренер.
- Что здесь произошло? – хмуро спросил девчонку человек в спецовке, освещая пространство ярким фонариком. Но ответа не дождался и задал вопрос уже Кутяеву, когда тот вошел.
- У вас, что появились новые коньки, о которых еще никто не знает? Летающие? Новая секретная разработка наших гениальных ученых? Даже страшно представить, что с нами, Вадик, будет, - обратился электрик, на сей раз, уже к своему напарнику, - если наши спецслужбы разнюхают, что мы с тобой тоже в курсе.
   Но Кутяев, отшутившись, что сначала замкнула проводка, а потом уже, ребенку, от страха, что она не одна, пришлось отбиваться подручными средствами от инопланетян, «замял дело».

   Юльке тогда все сошло с рук.
   Кутяев никому ничего не сказал, никак не наказав свою подопечную.
   Он вовсе не хотел ее ломать. Он прекрасно понимал, что характер, дающий иногда сбои, порой и такими вот выходками, переламывать и переделывать «под себя», нельзя.
   У спортсмена должен быть характер.
   Пускай, трудный и тяжелый. Но он должен быть.
   И пусть сегодня он Ветлицкой мешает, но завтра, когда наступит важный, тот самый, решающий момент, когда его необходимо будет проявить, она это сделает. В этом он нисколечко не сомневался.
   В противном случае он бы просто не стал ее тренировать. 

   Юлька тогда много вытворяла недозволенного.
   Как-то раз, после очередного срыва, она упала на лед, разрыдалась и каталась по льду, не обращая ни на кого внимания минут двадцать. То успокоиться, замолчит, то снова примется рыдать, перекатываясь в истерике.
   В конце концов, Кутяев, не выдержав, поднял девочку, и словно маленькое бревнышко, перенес на трибуну, со словами:
- Ты нам своими слезами весь лед испортишь. А вот здесь тебе самое место. И не так холодно, да и нам мешать не будешь.
   Ветлицкая, ожидавшая, что тот ее начнет успокаивать, приготовилась уже поартачиться, но услышав в свой адрес совсем не то, разрыдалась еще с большей силой и провалялась в том положении, в котором ее положили, до конца тренировки.
   А еще был случай, когда она сорвалась и стала кричать, что у нее коньки дрянные.
- Да на них, вообще, кататься невозможно! Это же не коньки, а убожество какое-то! У всех нормальных девчонок коньки, как коньки, а я на этих, только и знай, что падаю и падаю!
   Кутяев, услышав от нее подобное заявление, только пожал плечами.
- Ну, так сними и выкинь.
- Куда?
   Тренер показал ей рукой на самые верхние трибуны. Юлька тут же подъехала к бортику, сняла ботинки, но так как силенок докинуть на самый верх ей не хватило, швырнула их один за другим как можно выше и дальше.
- Отлично, - произнес тренер. – Ну, а вот теперь, отправляйся за ними и сама.
- Куда? – опять задала она тот же вопрос, но, теперь уже сердито и, увидев направление движения, указанное глазами Кутяева, босиком, вразвалочку, совершенно не спеша, отправилась на самый верхний ряд.
   Спустилась она только тогда, когда все уже давно уже ушли, и на льду появились первые хоккеисты….

   Продолжая сидеть в одиночестве, Ветлицкая вспомнила еще один случай и, не выдержав, даже рассмеялась.
   В тот день, вроде, все шло нормально. Исключением, пожалуй, был только ее «любимый» лутц, который никак не хотел ей покоряться. Она, слетев с него в очередной раз, психанула и, встав на колени, просеменила так к бортику и стала биться об него головой, приговаривая сквозь слезы:
- Я - тупая безмозглая овца, я бездарное ничтожное убожество…. Я никогда не смогу выполнить чисто этот проклятый прыжок….  Никогда…, никогда…, никогда….
   Кутяев наблюдая за ней, не выдержал. Он подъехал и тоже опустился на колени, пристроившись рядом со своей воспитанницей. Он тоже, как и она, стал биться головой о бортик, приговаривая:
- Я - безмозглый и бездарный тренер, я никогда не смогу научить эту гениальнейшую и талантливейшую из всех фигуристок, живущих на этой земле, элементарному двойному прыжку. Никогда, никогда, никогда.
   Юлька, увидев, чем занимается ее тренер, стоящий рядом с ней на коленях, вдруг перестала рыдать, вытерла слезы рукой, а потом, вдруг громко, весело, задорно и заливисто захохотала. Так, как могла смеяться только она.
   Тренер тоже, перестал «ломать» бортик и тоже, после небольшой паузы, рассмеялся.
   Они еще долго так стояли на коленях, смотря друг на друга, весело смеясь
   Наверное, после этого случая, Ветлицкая стала вести себя немного сдержаннее, поняв вдруг, что человек, который хочет научить ее многому, вправе ожидать от нее несколько другого поведения.
   Она точно помнила, что в тот момент ей в первый раз стало по-настоящему стыдно за себя….
 
   Юлька, еще посидит немного, вспоминая свое недавнее прошлое. На лице ее будет появляться время от времени легкая улыбка.
   Но, собравшись с силами, она уже через пятнадцать минут выйдет на лед, а еще через сорок минут, выполняя прыжок, она неудачно приземлится и получит растяжение связок голеностопа.
   Со льда она сама уйти не сможет и, покинув спорткомплекс, отправиться домой, но не сразу, а предварительно заглянув к «костоправам», которые осмотрев ее ногу, «обрадуют» ее своим предположением о трехнедельном отлучении от любимого занятия…. 

   После этого случая Кутяев не подпускал Ветлицкую после соревнований даже и близко ко льду не меньше трех дней, чтобы та не просто хотела идти на тренировку, а чтобы она просила его, тренера, чтобы тот ей разрешил, уже-то, наконец!

   


День третий


   Юлька очень осторожно дохромала до окна, подвинула поближе к себе стул, потом также аккуратно, стараясь меньше опираться на больную ногу, дошла до дивана и обратно, притащила две подушки и, подложив их на стул, осторожно взобралась, и уселась на них сверху.
   Теперь ей очень хорошо была видна вся улица под ее окном. Девушка устроила локти на подоконник, оперлась головой о свои ладони, и от нечего делать, стала наблюдать за происходящим на «воле».
   Впрочем, ничего интересного за окном не происходило.
   Проезжали легковушки, грузовики, автобусы…. Пешеходы спешили по своим делам, кто в одиночку, кто по двое, кто по трое….
   В доме напротив, в лоджии третьего этажа, на столике, рядом с приоткрытым окном сидела белая пушистая кошка и деловито умывалась, тщательно нализывая свои лапки, которыми потом так же тщательно натирала свою мордочку. На балконе второго этажа, стоял мужчина и глубокими редкими затяжками курил сигарету, явно довольный собой. Видимо, только что обильно перекусил, так как время от времени ленивыми движениями запускал себе в рот зубочистку.
   Юлька снова посмотрела вниз.
   На углу дома, возле белого микроавтобуса, стояли два молодых парня и разговаривали. Ветлицкая одного из них, кажется, знала. Она присмотрелась повнимательнее. Ну, да. Точно. Он жил в том же доме, что и она, но только в соседнем подъезде. Олег. Или не Олег? Да, в общем-то, какая разница? Они много раз, встречаясь во дворе, проходили мимо друг друга, и если Юлька иногда смотрела на него, то он никогда не поднимал на нее глаз, проходя с опущенной вниз головой, или просто отворачивался. Но когда они расходились, он почти всегда провожал ее взглядом. Она это точно знала. Но ей было все равно.
   Девушка снова посмотрела на белую кошку. Та, закончив прихорашиваться, уже лежала и совершенно равнодушно взирала через стекло на суетливых воробьев, непрерывно прыгающих на соседнем балконе.
   Ветлицкая, уже было, хотела отвернуться и посмотреть в другую сторону, как на лоджию, вдруг, перелетел воробей с балкона, и стал бегло осматриваться в поисках возможной угрозы, и в надежде увидеть что-нибудь съедобнинького. А так как окно на улицу было наполовину приоткрыто, то птичку и кошку практически ничего не разделяло, кроме полутора-двух метров пространства.
   Увидев это, Юлька от неожиданности даже приоткрыла рот. Ей было очень жаль воробышка, который был на грани, но помочь ему она была бессильна. И ей ничего не оставалось, кроме того, как быть молчаливой соучастницей возможной трагедии, которая разворачивалась прямо на ее глазах.
   Кошка, мгновенно распласталась на столике и, приняв необходимую позу, замерла. Она, хоть, и была домашней, но инстинкт охотника природа загнала ей слишком глубоко в подсознание, и сейчас он сработал на все сто.
   Воробышек тем временем, не найдя ничего, что могло бы представить ему интерес, уже собрался покинуть место своего пребывания и двинуться дальше в поисках пропитания, как кошка, видимо, почуяв то, что добыча, которая сама прилетела к ней, уже готова ее покинуть, резким броском рванула к воробью, стараясь зацепить того своими лапами.
   Если бы это все происходило на земле, то у бедной птички не было бы ни одного шанса. А так….
   Инстинкт охотника на какое-то мгновение, притупил инстинкт самосохранения. И кошка, уже в прыжке, зацепив левой лапой воробья, попыталась правой лапой, и задними тоже, задержать свое тело на лоджии, но так как окно было пластиковое, то удача от нее отвернулась, и охотница за дичью, скользнув по  металлическому отливу животом и процарапав его когтями, выпущенными на всю длину, вылетела за пределы окна в сопровождении воробьиных перьев.
   Было понятно, что кошке теперь уже, явно, не до охоты и она, выпустив птичку, рассекая просторы с высоты третьего этажа с дико вытаращенными глазами и с не менее диким кошачьим воплем, отчаянно размахивая лапами и «подруливая» себе в полете хвостом, шлепнулась на заснеженную клумбу.
   К немалому удивлению девушки, белая пушистая бестия, судя по всему, отделалась всего лишь на всего, легким испугом, потому что, едва приземлившись, тут же, оглянувшись по сторонам, опрометью бросилась в «свой» подъезд, без намека на то, что это происшествие хоть как-то отразилось на ее здоровье.
- Вот, мне бы так…, - вслух подумала Ветлицкая. И после паузы, пожав плечиками, спросила у себя самой:
- И почему я так не умею? 
   Немного подумав и найдя решение, она, улыбнувшись своей находчивости и остроумию, ответила, тоже, сама себе:
- Это, наверное, потому, что у меня, просто, нет хвоста….
   А внизу, в это время две девушки подошли к парням возле микроавтобуса, один из парней обнял ту, что была чуть выше своей подруги, а вторая девушка, прижавшись к Олегу, поцеловала его, после чего парни взяли девчонок под руки, и все четверо, оживленно беседуя, шествуя бодрым шагом, скрылись за углом.
   Юлька, тяжело вздохнув, положила обе руки на подоконник, опустила на них голову и закрыла глаза.   
   Она почему-то, ни с того, ни с сего, как ей показалось, вдруг, подумала о том, что у нее всегда как-то не складывались отношения с противоположным полом. Нет, не в том смысле, что она относилась к ним как-то, по-особому. Или они к ней. Нет. Между ней и мальчишками было всегда все ровно, и она дружила с пацанами, так же, как и с девчонками. Но, вот что качается, дружбы с ними, так сказать, в несколько другом аспекте, вот тут то, как раз, и была проблема.
   Дело было в том, что Юльке, начиная, чуть ли, не детского сада, всегда, почему-то нравились те мальчики, которые не обращали на нее никого внимания. И наоборот. Те мальчишки, которые не сводили с нее глаз, ей были совсем не интересны.
   И сколько она себя помнила, в этом плане с годами ровным счетом ничего не менялось. 
   Ветлицкая, подумав об этом, открыла глаза, снова глубоко вздохнула, и вслух тихо произнесла задумчиво, с легкой иронией, но с оттенком горечи:
- И что же? Так будет всегда? Прямо, какие-то несовпадушки, блин…. Может быть, это когда-нибудь, все-таки, закончиться…? 

   Конечно же, закончится…. И причем, очень скоро…. Гораздо быстрей, чем она бы могла себе это представить….
 
   Но Юлька этого знать не могла, и поэтому еще раз тяжело и глубоко вздохнув, снова поставила локти на подоконник, подперла голову руками и так замерла неподвижно, глядя в окно рассеянным грустным взглядом своих красивых и печальных глаз…. 

День четвертый



   Еще в детстве, услышав, что день может начаться неудачно, если встать не с той ноги, Ветлицкая решила для себя, что поднимаясь с кровати, всегда  будет наступать на пол сразу с двух. Во избежание, так сказать. Мало ли….
   Но, вот на лед она выходила всегда только с правой. Это было для нее неукоснительное правило..
   И никогда с левой.
   Она отступила от своего правила лишь дважды. И оба раз сильно об этом пожалела.
   Первый раз это произошло два года назад на тренировке. Они дурачились с ребятами еще в раздевалке, и потом игры продолжились, и перед выходом на лед Юлька не успела подстроиться, чтобы занести правую ногу, как кто-то из ребят ее не сильно подтолкнул в спину, и она, чуть зацепившись, вышла на каток с левой ноги.
   Со льда в тот день ее уводили с вывихом руки.
   Второй был, как раз, сегодня….

   Соревнования подходили уже к концу. Оставалось лишь выступить участницам последней разминки.
   Как угораздило Ветлицкую выйти на лед с левой ноги, она даже и сама себе-то не смогла бы толком объяснить. Обычно, в подобных ситуациях говорят: «Так получилось….»
   Выполнив пару разминочных прыжков, она заметила, что на нее, как и прежде на других соревнованиях, очень пристально смотрит Зайцев, тренер Лии Тарташевой, ее сегодняшней соперницы в споре за призовое место. Он стоял, как обычно у самого бортика, и просто испепелял своим колючим и тяжелым взглядом «конкурентку». Юльке, каждый раз, встречаясь с ним взглядом, казалось, что взгляд этот способен, если и не расплавить лезвие ее коньков, то уж точно мог бы прожечь дырку в ее спортивном платье.
   Но это ее ни как не отвлекало, как и прежде, и вовсе не мешало ей делать то, что она делать должна была. Ее это могло бы и завести, но не заводило, и не выбивало из колеи, а даже, наоборот, придавало больше спокойствия. И, проезжая каждый раз мимо Зайцева, она старалась сделать какой-нибудь прыжок как раз напротив того места, где он стоял, показывая ему тем самым, что она никого и ничего не боится, а «его» Лия ей вовсе не ровня, и на пьедестале отныне всегда будет стоять ниже ее, Юльки.
   Разминка еще не закончилась, когда Ветлицкая подъехала к бортику смочить слегка пересохшее горло. Она перекинулась парой фраз с тренером, успела сделать небольшой глоток воды, как, вдруг, одна из фигуристок, проезжая мимо и выполняя прыжок, не докрутила его и, приземляясь на обе ноги сразу, не удержалась и упала на лед. По инерции, проскользив несколько метров, она ударила коньками точнехонько в ноги Ветлицкой, и Юлька, не видя, что происходит у нее за спиной, выронив из рук бутылку, опрокинулась на спину.
   Сильно ударившись головой об лед, даже не почувствовав боли, она потеряла сознание, и мгновенно погрузилась в абсолютную темноту…. 
   

   Андрей Сергеевич Забелин был самым старым врачом в клинике, куда привезли юную фигуристку.
Он уже давно был на пенсии, но любимая работа его никак не хотела отпускать. В отделении нейрохирургии было, конечно достаточно докторов, и более молодых, чем он, но вот, что касается опыта и таланта, равных ему среди них не было. В последние пятнадцать лет он провел столько блестящих операций, и поставил столько безошибочных диагнозов, что к нему прочно прилипло беззлобное и уважительное прозвище «колдун», данное ему его же коллегами.

   Забелин уже собирался покинуть свое рабочее место, надел пальто, но выйти из кабинета не успел, потому, как его задержал звонок его жены.
   Весть о том, что в реанимационное отделение привезли травмированную спортсменку, настигла его уже в коридоре. Не раздумывая ни секунды, он отзвонился супруге, вернулся и сменил пальто на халат.
   Дежурный врач, осматривающий Ветлицкую, очень обрадовался появлению Андрея Сергеевича, и хотел было начать ему объяснять, но сразу же осекся, понимая, что это совершенно излишне. Старый доктор все любил делать сам.
   Забелин очень внимательно обследовал голову девушки, несколько раз прослушал ее дыхание, сравнивая, почему-то, биение ее сердца с пульсом на руке. Опять, еще раз, внимательно обследовал голову, после чего дал рекомендации дежурному врачу:
- Алексей. У меня к тебе огромная просьба. В случае, если ей не станет ночью хуже, не предпринимайте ни каких действий. Если что, сразу звоните мне домой, в любое время. Хорошо?
- Конечно, Андрей Сергеевич.   
- Вот и чудненько. А завтра утром я сам с ней побеседую.
- Не понял, Андрей Сергеевич! А откуда Вы знаете, что утром она придет в себя? Или Вы собираетесь с ней общаться другими методами? Через астрал?
   Но старый врач не стал отвечать на вопрос, заданный откровенно ироничным тоном, а лишь снисходительно поднял вверх левую бровь, и слегка улыбнулся.
- До завтра, Алексей.
- До завтра, Андрей Сергеевич.
   Когда дверь в отделении за старым доктором закрылась, дежурный врач посмотрел сначала на больную, лежащую неподвижно, потом на то место, где только что стоял нейрохирург, прикоснулся к шее девушки, нащупывая пульс, потом посмотрел на закрытую дверь, в которую вышел его коллега, и задумчиво произнес, обращаясь в пустоту:
- А, может он, и впрямь, колдун…?

 
День пятый

   
      Юлька, действительно, как и «наколдовал» старый врач, пролежав без сознания почти десять часов, пришла в сознание рано утром.
   Первое, что она увидела, была ее мама, которая всю ночь провела возле дочки. Несмотря на все протесты дежурного врача, та добилась с помощью свих связей и нехитрого приспособления под названием «мобильный телефон», чтобы ей разрешили-таки находиться рядом с дочерью.
    И все то время, пока душа девушки металась между Небом и Землей, Ветлицкая-старшая, ни на минуту не отходила от кровати, где неподвижно лежала ее любимая дочурка, ее плоть и кровь.
   Юлька с трудом понимала, где находится, и совсем не помнила, как она здесь оказалась. Но маму она узнала сразу. Та смотрела на нее с тревогой и надеждой. Красные глаза ее свидетельствовали о том, что женщина очень много плакала, а темные круги под глазами говорили о том, что женщина всю ночь не смыкала ресниц.
   Обрадованная тем, что дочка подала первые признаки «возвращения», мама тут же суетно вскочила со стула, не зная, что ей делать в первую очередь. То ли бросится и расцеловать свою единственную, то ли позвать врача. Постояв в нерешительности пару секунд, она все же выбрала второе, и со словами: «Слава, Богу, слава, Богу….», прижимая носовой платок к носу, выскочила из палаты, вскоре вернувшись в сопровождение дежурного врача и медсестры.
   Врач, бегло осмотрев Юльку, тут же взял телефон, набрал нужный номер, и больше слушал, чем говорил, а вскоре появился и его  собеседник, старый седой доктор.
   Забелин вошел и сразу направился к девушке. Он присел на краешек кровати, взял Ветлицкую за руку и произнес:
- Ну? Привет красавица! Что же это ты свою маму-то так пугаешь?
   Она хотела повернуться к нему и ответить, но у нее сразу же сильно закружилась голова, и мощный приступ тошноты подкатил к горлу. Врач это сразу же заметил, и тут же  предупредил, но сделал это спокойно и буднично:
- Ну, ну, ну. Тихо, тихо. И куда мы так летим? Не надо мне ничего говорить, я и так про тебя все знаю. Мне только необходимо задать тебе всего несколько вопросов для полноты картины. Ты сейчас возьмешь мою руку в свою, я тебе буду задавать вопросы, а ты мне будешь отвечать. Один раз сожмешь – значит «да», два раза – «нет», - и он подложил свою руку под ее ручку. – Поняла?
   Юлька несильно один раз надавила на его руку.
- Вот и умничка!
   Мама, глядя на эту картину, готова уже была разреветься, но слез у нее совсем не было, так как все они были, похоже, выплаканы ночью. Она лишь смогла всхлипнуть, и поднести к глазам носовой платок.
   Андрей Сергеевич, услышав звуки за своей спиной, обратился не к женщине, а к ее дочке.
- Ты не будешь против, милая, если твоя мама побудет некоторое время за дверью, пока мы с тобой тут общаемся?
   Врач был не только хорошим нейрохирургом, но еще и неплохим психологом. Вопрос его был поставлен таким образом, что ответь девушка хоть «да», хоть «нет», в любом случае это бы означало ее согласие.
   Ветлицкой-старшей делать было нечего, и ей пришлось покинуть палату. А вскоре и клинику.
   Забелин задал больной несколько вопросов, потом подозвал дежурного врача и что-то написал ему на бумаге, после чего добавил, указывая в текст:
- Это и вот это прямо сейчас. А это, через каждые два часа, впрочем, вы и сами знаете.
   Когда пациентка и старый доктор остались одни, он не стал убирать свою руку из Юлькиной, а наоборот, положил поверх ее ладони свою.
   Забелин молча посидел еще некоторое время и глубоко вдохнул.
   Он смотрел в ее глаза и думал о том, что во время падения девушка находилась на очень зыбкой грани….
   На сухом профессиональном языке медиков ее диагноз звучал довольно просто: «Черепно-мозговая травма головного мозга средней тяжести». Но, она ведь могла получить и более серьезную травму…. Небольшой поворот головы в ту или другую сторону при падении, и она в статусе профессионала больше никогда бы не смогла выйти на лед....
   Юлька неотрывно смотрела на доктора широко открытыми глазами, как смотрит человек, ожидая приговора.
   Но доктор молчал.
   Он не хотел пугать девушку, как и не хотел делиться своими мыслями вслух. Он просто отвернулся, и задумчиво посмотрел в окно.
   Потом, после долгой паузы, он снова посмотрел на Ветлицкую, подмигнул ей, и ободряюще заверил, поглаживаю ее руку:
- Ничего! Все будет хорошо, милая. Даже и не думай сомневаться. Я и с того света людей возвращал на грешную землю, а уж с твоей-то заморочкой, вообще, в два счета справлюсь. И даже не в два, а на раз. Полежи у меня, пока, силенок наберись, отоспись, как следует. Какие твои годы…. Набегаешься еще…. И не смотри на меня так, - он улыбнулся, и подмигнул Юльке сразу двумя глазами, - через две недели снова будешь бегать и прыгать, как ни в чем не бывало. А теперь, давай, отдыхай, а я завтра к тебе загляну, если ты не против, конечно. Поболтаем. Да?
   Она согласно хлопнула ресничками в знак согласия и облегченно вздохнула. Ей и впрямь стало немного легче, даже голова перестала кружиться так сильно, а тошнота и вовсе схлынула. Правда, не надолго.
   Доктор устало поднялся, опираясь руками о свои колени, и выпрямился.
- Ну, что? Повоюем еще? - с улыбкой спросил доктор, обращаясь к Ветлицкой, а когда увидел, как она, соглашаясь с ним, быстро моргнула и улыбнулась ему в ответ, то произнес довольным бодрым голосом:
- И это правильно!
   Потом деловито похлопал себя руками по карманам халата.
- Ну, ладно я пошел, а ты будь молодцом, нос не вешай, держись огурцом! – и, повернувшись, направился к выходу, но, передумав, снова повернулся к больной, опустив руки в карманы, и напутственно произнес:
- Да, и смотри мне тут! В мое отсутствие в самоволку не бегать, парней не водить, кокс не нюхать, спирт не пить. Но…, - и он лукаво улыбнулся, - ну разве что, чуть-чуть, и только разведенный. Договорились?
   Юлька снова, молча улыбнулась в ответ одними губами, и хлопнула в ответ один раз ресничками своих красивых глаз в знак согласия.
- Вот, и умничка! – опять довольным голосом произнес доктор и, повернувшись, вышел из палаты.

***

   Забелин, хоть и не любил долго спать, но в это утро он приехал в клинику раньше обычного, и первое, что сделал, появившись на работе, сразу же заглянул к Ветлицкой.
   Он зашел в палату, взял стул и, подвинув его ближе к кровати, на которой лежала его пациентка, тяжело на него опустился.
- Привет, Юленька. Ну, как ты сегодня себя чувствуешь? Полегче?
- Да, - ответила девушка тихо, совсем уж тоненьким голосочком.
- Вот, и чудненько, а я что тебе вчера говорил.
   Теперь они уже разговаривали на нормальном человеческом языке, а не на языке жестов, как вчера.
   Он внимательно посмотрел девушке в глаза, покрутил в разные стороны перед ее лицом молоточек, наблюдая за реакцией ее зрачков, и задавая при этом ей вопросы, которых оказалось намного больше, чем вчера. Полученными ответами, судя по всему, он остался вполне доволен.
   Главное, что он хотел для себя выяснить, он выяснил. Амнезия у девушки отсутствует, и это был очень хороший знак.
   Юльке же, его вопросы, которые он задавал, в другой ситуации могли бы показаться и смешными, и даже глуповатыми, но она понимала, что задает он их не зря, поэтому отвечала на них быстро, охотно и вполне серьезно.
   Покончив с осмотром и вопросами, доктор взял руку Ветлицкой в свою, и ободряюще улыбнулся
   - Все будет хорошо. Медицина, милая, знает немало случаев похожих травм. И тяжелых, и забавных. Помню, как на Лену Соколову, тоже фигуристку, в самолете однажды, сверху, чемодан свалился. И это было бы, действительно, смешно, если бы не было так грустно. Она тогда получила довольно серьезную травму головы. Или, вот еще….
   И он стал рассказывать девушке различные случаи из своей врачебной практики, в большинстве своем, смешных, чем не мало ее позабавил. В довершение рассказал несколько веселых анекдотов про врачей и спортсменов.
   Потом, серьезно добавил:
- Да…. Что-то ведь еще хотел сказать…, да, вот, забыл…. Как у нас говорят, склероз подкрался незаметно…. А, нет, вспомнил…. Если рассматривать твой случай, переводя его на другие рельсы, так сказать, сравнивая с гриппом, то у тебя, по моему мнению, не пневмония, а так, легкий насморк.
   Старый доктор сейчас успокаивал Юльку. Он знал, конечно же, что такие травмы бесследно для организма не проходят, и осложнения после них бывают просто непредсказуемы. И если они не дают о себе знать прямо сейчас, то проявиться они могут в будущем. И через год, и через два. А, может, и в более поздние сроки.
   Но он сознательно стремился вселить в девушку не просто надежду, а уверенность в самый благоприятный исход.

   Ведь он был не только старым, но еще и очень опытным врачом, и знал, далеко не понаслышке, что душу и тело ничто так не лечит как, вера….

   Доктор вздохнул и тяжело поднялся со стула.
- Ну, что, милая, мне, пожалуй, пора. С тобой, конечно, приятно поболтать, ведь такие лапочки, как ты, ко мне попадают не каждый день, все больше, знаешь ли, более крупные экземпляры мужского рода, но дела не ждут, как ты понимаешь…. Я, надеюсь, ты не сбежишь от меня в другую палату к более молодому докторишке, пока я буду отсутствовать?
- Ну, что Вы, Андрей Сергеевич, зачем же мне молодой? Вы – самый лучший.
- Правда? Хорошо, что моя жена этого сейчас не слышит. Ну, так я зайду завтра, если ты не возражаешь? Опять поболтаем….
- Буду ждать. На том же месте.
   Забелин, довольный тем обстоятельством, что чувство юмора девушка не утратила, и если шутит, то дела, и впрямь, видно, не так уж плохи, произнес свое любимое:
- Ну, вот и чудненько.
   После чего подмигнул девушке, повернулся, и, засунув правую руку с молоточком в карман халата, вышел из палаты.

***

     Когда Ветлицкая покидала клинику, на ступеньках она встретила «своего» доктора, который стоял задумчивый, и курил.
   Увидев ее, он радостно улыбнулся, приветливо помахал ей рукой и, выкинув в урну недокуренную сигарету, словно оправдываясь перед Юлькой, произнес:
- Дурацкая привычка, сам знаю. Сто раз давал себе слово бросить, столько же раз бросал, а все без толку…. Вот, ведь, в самом деле…. И сила есть, и воля есть, а силы воли нет!
   На эти слова его девушка весело рассмеялась:
- Не расстраивайтесь, Андрей Сергеевич. Вам идет….
- Правда?
- Да. Хоть, привычка-то, и впрямь, - Ветлицкая скорчила «рожицу», - не очень….
   Доктор подошел к своей бывшей пациентке, обнял ее по-отечески, и серьезно произнес:
- Я много думал, о тебе, Юленька…. И вот, что хочу тебе сказать…. Ты сильная девочка… Я знаю, ты все выдержишь и не сломаешься…. И, знаешь, что я обо всем этом думаю? – он сделал паузу, нежно погладив девушку по голове. - Видно, Судьба к тебе не так уж и не благосклонна….
   Потом нагнулся очень близко к ее лицу, и произнес шепотом:
- И помни…. Если тебе там, - он поднял вверх указательный палец, - дают еще один шанс, то им нужно обязательно воспользоваться. Понимаешь, дочка? Обязательно!




День шестой


   Ветлицкая стояла в центре ледовой площадки.
   Она была сейчас совершенно одна в этом пустом полутемном пространстве. Пустые кресла трибун были молчаливы, как и все, что здесь находилось.
   Ничто не отвлекало девушку, одиноко стоящую, задумчивую и сосредоточенную.
   Она стояла и прислушивалась к своим новым ощущениям.
   После того, как она выписалась из больницы, прошло время, потраченное ею не напрасно.
   Она много думала над тем, стоит ли оно того все то, чем она занималась все это время.
   Стоит ли оно тех неимоверных титанических усилий, которые она потратила для достижения той, пока еще очень далекой, цели, поставленной в самом начале выбранного пути,  стоит ли оно тех страданий и мучений, пережитых уже, и тех, которые предстоит пережить впереди.
   Юлька много думала обо всем этом, но придти к какому-то выводу так и не смогла. Решив отложить решение этого вопроса на более поздний срок, она дала себе слово обязательно вернуться к нему только в том случае, если опять попадет в какую-нибудь серьезную форс-мажорную переделку.

   Ветлицкая стояла и прислушивалась к своим новым ощущениям. 
   Вроде бы, все как всегда…. Лед, коньки, руки, ноги….
   И в то же время, чего-то не хватало, словно она что-то забыла и никак не могла вспомнить.
   Ей вдруг, показалась, что она, доехав от бортика до середины площадки, совсем разучилась кататься, и неимоверно испугалась, что ей придется учиться всему заново.
   После клиники, находясь дома, она в первые дни ходила практически по стенке, боясь, что голова закружится и она, не удержавшись, сможет упасть на пол. Несколько раз забываясь, она, резко встав со стула или с кровати, еле удерживала себя в вертикальном положении, успевая обо что-нибудь облокотиться.
   Тогда ей тоже показалось, что она совсем разучилась нормально ходить….
   
   Она стояла, не в силах двинуться дальше, прекрасно понимая, что стоять вечно она здесь не будет, а сделать шаг вперед было боязно в утверждении своего предположения.
   Наконец, решившись, она слегка оттолкнулась и медленно покатила.
   Сделав два круга в одну сторону, потом в другую, Юлька немного успокоилась, но чувство тревоги и досады ее не так и не покинуло.
- Что, неужели опять все заново? – спросила тихо она себя, разочарованно и огорченно.
   Она вспомнила слова тренера, который не уставал ей повторять:
- Сколько раз упала, столько же раз надо и подняться….
   Но хватит ли у нее сил подняться снова?
   Она не знала….
   Ведь она же была не Шварценеггер, с «банками»  рук толще, чем она сама. Она ведь была маленькой, юной хрупкой девушкой, которую, похоже, Судьба испытывала на прочность, не давая даже и намека на передышку…. 
   Где же ей взять-то столько сил, чтобы преодолеть все то, что выпало на ее долю за такой короткий промежуток времени? Где набраться энергии, чтобы не остановиться на полпути, где отыскать тот источник, к которому можно припасть и напиться живительной влаги, чтобы снова встать на ноги, и с новой силой начать бороться против всех недугов, свалившихся на нее, против соперников, против всех и вся….
   Ответа на эти вопросы у нее не было, да и быть не могло….
   Но она снова, каждый раз, задумываясь об этом, слышала слова тренера: 
- Дорогу осилит, девочка моя, идущий, как бы банально для тебя это не звучало….  А вот сколько раз на этой дороге ты споткнешься и упадешь, сколько набьешь шишек и сколько прольешь слез, не знает никто. Но если ты остановишься, то никогда, никогда, никогда, слышишь, никогда не узнаешь, что тебя там ждет. Там, в конце пути….

   Юлька остановилась и присела на одно колено. Она погладила лед правой рукой и обратилась к нему, словно он мог ее слышать:
- Ну, что, ты ведь не будешь меня больше обижать?

   Ветлицкой всегда казалось, что Лед – это тоже живой организм, только молчаливый, как и вся природа вокруг, как цветы и деревья, как трава и вода.
   И ей казалось порой, что Лед даже дышит.
   Она свято верила в то, что Лед – самый справедливый судья на Свете, совсем не похожий на тех судей, которые выставляют фигуристам оценки за их труд. Лед никогда не имел любимчиков, как некоторые тренера, и всегда был ко всем одинаково пристрастен. Он не жалел ни знаменитых, ни заслуженных, если те позволяли себе немного больше остальных. Всегда наказывал нерадивых, если они того заслуживали, и всегда поощрял талантливых и работоспособных, отдающих себя всецело и целиком любимому занятию.

   Ветлицкая переменила позу, встав с левой ноги на правую, и снова погладила Лед, теперь уже левой рукой.
- Я же знаю, что ты меня слышишь. Ведь ты же не будешь меня больше обижать, правда? Я буду очень прилежной. Я буду очень стараться. Очень, очень.
   Она снова погладила Лед и встала.
   На душе у Юльки вдруг стало сразу как-то спокойно, словно она услышала то, что хотела. То, что кроме нее не мог слышать никто, находись он даже рядом.
   В этот момент, ей, вдруг, показалось, что черная полоса в ее жизни, должна вот-вот скоро кончиться, а, может, уже и кончилась….

   Да, нет, ей это совсем не казалось.
   Впереди у нее, и впрямь, уже виднелась белая-белая, почти белоснежная полоса, такая широкая- преширокая….
   И не только в ее спортивной судьбе….

   Девушка, вздохнув, как-то, облегченно, вспомнила стихи, которые ей прочитал старый доктор, когда она находилась в клинике. Они ей тогда очень понравились, и она их запомнила сразу.
   Они словно отпечатались у нее в памяти.
   Это четверостишье станет для нее теперь, если и не личным гимном, то уж точно девизом на всю оставшуюся жизнь.
   Эти строчки словно были написаны именно для нее – Юлии Ветлицкой.
   И она, теперь уже окончательно осмелев, разогналась от самого бортика, встала, расставив ноги пошире, подняв руки и голову вверх, веря в собственные силы и в то, что мечта ее стать Олимпийской чемпионкой обязательно, обязательно сбудется, уверенно покатила вперед, громко оглашая пустое пространство голосом человека, верящем в то, что произносит:

Преодолеть себя…. Пройти сквозь боль и страх….
Подняться над собой…. И устояв, не дрогнуть….
Стерпеть удар Судьбы, забыв о слове «Крах»….
Поняв, как, ты – велик! Не сломан, и не согнут!

 
День седьмой


   Сегодня Славка всю тренировку задирал Юльку.
   То скажет что-нибудь с улыбочкой, то отпустит шутку в ее адрес, то стрельнет глазками. Судя по всему, у него было прекрасное настроение, которое он даже и не пытался скрывать.
   Но ей все время казалось, что он с ней заигрывает.
   Может быть, от этого настроение ее не могли испортить ни многократные падения на ее «любимом» «лутце», ни неудачный прокат второй части короткой программы ни с первой попытки, ни с четвертой.
   Когда тренировка закончилась, Ветлицкая подъехала к скамейке последней. Славка уже переобулся, видно прихватил свои модные ботиночки с собой из раздевалки, наверное, куда-то очень сильно торопился. Но даже и сейчас он не оставил девушку без своего внимания, обратившись к ней совсем серьезно:
- Юль, к тебе не подходили работники арены?
- Какие? – не понимая, о чем идет речь, недоуменно спросила она, сдвинув бровки.
-Как какие? Тебя тут двое искали вчера, когда ты ушла.
- Зачем? – опять удивленно поинтересовалась Ветлицкая.
- Как зачем? Выразить тебе благодарность.
-За что? – Юлька ни как не могла взять в толк, что Славка ее просто напросто разыгрывает.
- Ты так прекрасно шлифуешь лед, особенно пятой точкой, что они хотели сказать тебе большое «спасибо», ведь им меньше приходится самим этим заниматься. 
   Тут девушка, наконец, поняла, что он ее «развел, как лохушку», и молча стала искать глазами, чем бы в него запулить. Юноша сразу смекнул, что надо спасаться бегством и, хохоча, бросился прочь, благо он к этому уже был готов.
   Ветлицкая, не найдя ничего более подходящее, кроме защитных чехлов для коньков,  запустила в него сразу оба.
   Жаль, промахнулась….
- До завтра, Юленька, - елейным голоском попрощался с ней на ходу беглец.
- До завтра, Славочка, - в тон ему ответила она, не желая подавать вида, что очень сильно расстроена, если не сказать большего.
   Но на сегодня это было еще не все….
   Когда она уже сидела в ожидании своей мамы в фойе, рассеяно глядя перед собой, к ней вдруг подошел какой-то парень и уселся рядом. Девушка медленно повернула голову в его сторону. Славка! Вот же, гад! Посмел появиться пред ее ясными очами после всего!
   Она посмотрела на него с легким презрением, и отвернулась.
- Юль, ты что, обиделась что ли? – спросил он ее, как ни в чем не бывало. – Да, ладно, в самом-то деле. Я же пошутил.
   Но Ветлицкая даже и бровью не повела. Как сидела молча, так и осталась сидеть, не обращая внимания на парня, примостившегося рядом.
- Ну, Юль, - начал канючить Славка, - ну, я, правда, не хотел тебя обидеть. Ну, прости.
- Чего тебе? – по-прежнему не глядя на юношу, спросила девушка.
- А ты не будешь больше обижаться?
- Буду, если не отвалишь. Говори, чего тебе, и проваливай.
- Хорошо, как скажешь…. Я оставлю возле тебя сумочку на пяток минут? Мне тут надо переговорить кое с кем, с сумкой как-то не айс. Лады?
- Валяй. Но учти, у тебя не больше десяти минут.
- Да я успею. Спасибо, я знал, что реальный пацан.
   С этими словами он уже хотел по-братски похлопать Юльку по плечу, но натолкнувшись на ее ершистый взгляд, сразу передумал, убрав уже занесенную было руку.
- Так я пошел?
   Она, сделав движение ладошкой, словно отталкивала от себя маленькую игрушечную машинку, сердито и ворчливо произнесла недовольным голосом:
- Давай, давай, вали….   
   Славка, резко подбросив свое тело с кресла, быстро удалился.
   Его не было уже минут пятнадцать. Юлька встала со своего места, не зная как ей быть. Походила, походила туда-сюда. Вот же баламут, блин….
   Ветлицкая подошла к окну. Ну, конечно же!
   Славка стоял в обнимку с рыжеволосой длинноногой девушкой, время от времени нашептывая ей что-то на ушко. Та заливалась со смеху, а Славка, снова прижимая ее к себе, целовал, но не в засос, а так, коротко, но довольно страстно.
   Юлька прищурила глаза, наблюдая за парочкой. При этом левый глаз ее был прикрыт немного больше правого….
   Она взяла свою сумочку, вышла на улицу и направилась в ту сторону, где стоял Славка.  Проходя мимо обнявшихся, она слегка, «нечаянно» толкнула их, грубо пробурчала: «Извинете….»  и, сверкнув на Славку с презрением, пошла навстречу к своей маме.
   С этого дня Ветлицкая дала себе слово не обращать на всех юношей, парней, молодых людей и мужчин абсолютно никакого внимания. И первым в этом списке стоял Славка….
   Даже на тренировке, встречаясь с ним практически ежедневно, она холодно его приветствовала и так же холодно прощалась. Когда он ее спрашивал о чем-нибудь, она отвечала ему со второго или третьего раз. А если он возмущенно спрашивал, что у нее со слухом, она, глядя в его сторону невидящим взглядом, словно сквозь него, отвечала, словно издеваясь: «Это ты меня сейчас только что о чем-то спрашивал?», или просто не «слыша» вопроса, продолжала заниматься своими делами.
   В оправдание себе самой, а, может быть, и в утешение, девушка повторяла каждый раз: «Зато теперь меня точно ничто не будет отвлекать…. От чего? Да ни от чего!» И тут же, обращаясь к себе же, сердито добавляла, то же, каждый раз:
- Вот, только, не надо задавать мне дурацких вопросов….

   И Юлька держала данное себе слово….
  До определенного момента….

День восьмой


   Когда Ветлицкая проснулась, и еще не успев открыть глаза, подумала о том, что она умерла….
   Если это действительно так, то она точно в Раю….
   Юлька вдруг поняла, от чего у нее такое чувство.
   Ведь у нее ничего не болело! Ничего!! Ничего!!! Абсолютно ничего!!!
   Боже мой, насколько же это прекрасно – проснуться утром, когда тебе всего шестнадцать, не от того вовсе, что у тебя где-то что-то болит, а от того, что ты просто напросто выспалась!
   Девушка, сладко потянувшись, громко и радостно воскликнула, улыбаясь:
-Здравствуй, мир! Здравствуйте, люди! Я снова жива! Я снова с Вами!
   
   Сегодняшняя тренировка закончилась.
   Юлька не спеша подъехала к бортику и остановилась, восстанавливая дыхание.

   В это время по улице города в направлении Дворца спорта двигалось такси.
   Пассажиром был высокий юноша в ярко красной спортивной куртке с бело-синими вставками. Он все время ерзал на сиденье, ему казалось, что автомобиль едет очень медленно, просто еле тащится. Водитель понимал, что парень куда-то опаздывает, но ничем не мог ему помочь.

   Юлька переоделась и вышла из раздевалки.

   Такси с молодым человеком уже приближалось к месту назначения.

   Ветлицкая шла по длинному коридору, никуда не сворачивая.

   Такси остановилось рядом с ареной. Парень быстро расплатился, схватил сумку в правую руку и буквально бросился вверх по лестнице к входу. Все, кто видел эту картину, могли бы сразу догадаться, что юноша явно спешит, и скорее, всего на тренировку.
   И они не ошибались в своих предположениях.
   Это было действительно так.

   Юлька прошла коридор и свернула в переход.

   Молодой человек уже пересек фойе и буквально, сломя голову, понесся по коридору. Да, он действительно опаздывал.
   А опаздывал он потому, что проспал.
   Но проспал не потому, что ему лень было вставать, а потому, что ему снился чудный, хоть и немного, странный, сон.
   И начинался он, тоже, как-то странно….
   Парень бежал, до сих пор находясь еще под впечатлением увиденного во сне, и на лице его появлялась, время от времени, улыбка. Ему вообще редко что-то снилось, а этот сон был, к тому же еще и цветным.
   Сновидение его прошедшей ночи начиналось со сражения  с какой-то наркомафией, но силы были неравными, и ему пришлось спасаться бегством. Потом, скрываясь от погони, он угнал большую фуру и, отстреливаясь, носился на ней по городу, после чего ему все-таки удалось оторваться от бандитов, и он оказался на большом просторном загородном шоссе. Погоня отстала, так как он несся с огромной скоростью, и догнать его было очень сложно. И в этот момент, когда он практически спасся, фуру стало заносить на повороте и выносить на встречку. Юноша пытался изо всех сил удержать огромную машину на дороге, и ему почти это уже удалось, как вдруг, наперерез ему вылетел серебристый кабриолет…. Все произошло мгновенно, но молодой человек успел разглядеть, что за рулем авто с открытым верхом сидела молодая блондинка с шикарными распущенными волосами, в темных очках. Легковушка, стараясь уйти от столкновения, вильнула вправо, ударилась об ограждения, взмыла вверх и, пролетев над его головой, снесла кабину, пробила прицеп и, влетев во внутрь, чуть не вывалилась наружу. Фура перевернулась и, протащившись на боку по асфальту, медленно перевалившись через верх откоса, полетела в черную бездонную пропасть. Тогда юноша, не медля ни минуты, добрался до кабриолета, надел парашют, который очень кстати свалился ему откуда-то сверху, вырвал из покореженной легковушки блондинку, и крепко обняв ее, выпрыгнул из фуры.
   Девушка, прижалась к нему, обхватив его руками. Ветер теребил купол парашюта и ее шелковистые волосы, а юноша, вдыхая свежий воздух, перемешанный с чудным запахом ее великолепных волос, читал ей Пушкина, Лермонтова, Шекспира в оригинале, что-то на французском, на итальянском, на испанском…., хотя даже во сне удивлялся тому, откуда же он это все знает….
   Так они в обнимку летели долго-долго…. Он все время пытался разглядеть ее лицо, но она так и не подняла головы.
   В конце концов, парашют резко дернуло порывом ветра, купол треснул по шву и стропы мгновенно переплелись. Девушка закричала, от ее неожиданного и пронзительного крика юноша вздрогнул и …. проснулся….

   А сейчас он бежал по коридору, понимая, как ему влетит за те сладкие минуты странного и чудного сна, в котором он пребывал, и никак не мог его покинуть….

   Юлька пройдя, переход, повернула налево.

   Юноша заметил ее только в последний момент, и тут же понял, что столкновение с ней ему не избежать…. И это было не очень-то приятно еще и потому, что парню уже оставалось бежать совсем немного….
   Ведь ему было почти рукой подать до двери с надписью «Белые тигры»….

 
      
_______________________


*  Шарлотта  - спираль с переводом корпуса в вертикальное положение параллельно опорной ноге и подъемом свободной ноги в полный шпагат вверх





Все события и персонажи новеллы вымышлены. Всякое сходство с людьми и фактами реальной действительности является случайным.