Купель

Юра вышел из электрички. Пересёк небольшой посёлок и надел лыжи.
Свежий воздух, небольшой морозец, солнечный тихий день – до чего же бодро и хорошо!  Казалось, что и видеть стал лучше, более чётко. Далеко впереди виднелись прибрежные кусты речки Иня.
Юра двигался в её сторону, описывая широкий полукруг, чтобы, поохотившись, выйти к следующей по ходу поезда железнодорожной станции, и оттуда уехать домой.
Довольно долго скользил по полям, объезжал колки, пока, наконец,  не увидел свежий заячий след.  Юра шёл по следу, пока он не оборвался.
- Не обманешь, где-то ты здесь, - улыбнулся он и стал возвращаться обратно, зорко посматривая по сторонам. И вскоре увидел в стороне след от заячьего прыжка.
 Юра вскинул ружьё, скользнул в сторону, и метров за двадцать от основного следа выскочил заяц. Юра выстрелил, попал точно. Положив добычу в  рюкзак, он посмотрел на часы и понял, что пора двигаться к станции. День ещё был в разгаре, но пока дойдёшь, поспеешь как раз к электричке.
Но уж если повезёт, так повезёт. По дороге подстрелил ещё одного зайца. Шёл легко, ощущая приятную тяжесть рюкзака с добычей.
Пора было  перекусить, но, прежде всего,  хотелось попить. Сколько ни брал  снега в рот, жажду утолить не мог.
 Он хорошо знал местность, по дороге должен был пересечь глубокий овраг. На дне его протекала  речушка  Издревинка, которая даже в большие морозы не замерзала полностью.
- Попью там, - решил он.
От быстрого скольжения стало жарко, хотя чувствовалось, что мороз значительно усилился.
Но вот и овраг. Юра осторожно спустился по его крутому склону, стал высматривать и, пройдя несколько шагов, увидел зеркальце воды.  Речка торопливо струилась,   исчезая подо льдом.
Водичка была прозрачной, на дне шевелилась вытянутая по течению трава.
И так тихо, так мирно было вокруг. Тишину нарушало только теньканье какой-то птички в кустах тальника.
Юра осмотрелся в поисках трубчатого стебля, чтобы попить воды через трубку.  Но не увидел его поблизости. Можно было срезать ветку тальника, смочить толстый  её конец в воде, затем повалять в снегу и снова осторожненько опустить в воду. И так несколько раз, пока на конце не образуется комок снега, пропитанный водой. Этот способ был слишком длительным. Юра решил попить непосредственно с промоины - ртом.
Осторожно попробовал крепость льда лыжами, широко расставил ноги. Упираясь руками о кромку льда, наклонился  к воде. И тут тяжёлый рюкзак  перевалился, переместился центр тяжести, и  кромка льда обломилась. Юра погрузился руками и головой в воду. Ноги с лыжами подогнулись и разъехались в стороны.
- Вот, попил, называется!
Чтобы выбраться, он упёрся одной рукой в дно, второй  стал хвататься за кромку льда. Лёд обламывался. Юра сменил руки, но и с другой стороны лёд обломался тоже.
- Хрень какая-то, задохнусь ещё!
Юра и в самом деле стал задыхаться, рефлекторно скользнул на спину, сел в воде. Из воды торчали голова, руки и ноги с лыжами. Он отдышался. Попытался подняться, но не мог – мешали лыжи.
- Как же выбираться! Вот чёрт, дёрнуло же меня!
Подгибая ноги, он кое-как засунул в воду одну, а потом вторую лыжу. И только тогда смог стать на ноги. Воды было всего чуть выше колена!
- Расскажи кому, ведь не поверят, что так нелепо можно искупаться! Да ещё чуть не погибнуть!
Пока Юра стоял, пытаясь хоть немного отжать ватную одежду, вода, стекающая с него, вместе со снегом налипла на лыжи. И когда он тронулся в путь, лыжи стали почти неподъёмными. Попробовал снять крепления, чтобы очистить лыжи, но  обледеневшие крепления расстегнуть не мог, руки закоченели. Юра кое-как выбрался из оврага и двинулся к станции.
 Он не скользил, а передвигался шагами.
День кончался, здорово подмораживало.
Одежда постепенно обледенела, вскоре сгибалась только в локтях и коленях. Идти было тяжело. Казалось, что никогда не добраться до ближайшего жилья.
Начало темнеть. Юра едва переставлял пудовые ноги. Шапка прилипла к волосам, зубы стучали. По спине пробегал озноб. Рук и ног он почти не чувствовал.
Когда подходил к первому подворью и почти выбился из сил, был уже поздний вечер.
Навстречу ему бросилась собака, попыталась схватить за штанину. Отскочила, в недоумении и залилась яростным лаем.
Юра попытался подняться на крыльцо, но не смог. Лыжи и обувь стали единым монолитом.
И тут открылась дверь. На пороге стоял мужик:
- Чё те надо!? Ночь почти, а ты стучишь!
- Помоги, -  глухо ответил Юра,- замерзаю!
Мужик уже и сам увидел, в каком состоянии Юра. Вместе с женой они помогли ему войти в дом, прямо с лыжами на ногах.
- Дайте попить, - первое, что сказал Юра, очутившись в доме. Пил долго, отдыхал и снова пил. Он ведь так и не попил в овраге!
Домочадцы с недоумением смотрели на Юру. А потом кто-то прыснул, когда услышал, с каким звуком ударяются его руки о скафандр изо льда.
А потом все помогали ему освободиться  от одежды, сначала отделив Юру от обуви с лыжами, а потом освобождая от всего остального.
Хозяйка принесла сухую одежду.
- А я думал, что это космонавта тятя привёл! – смеялся кто-то из детей.
Юра оттаивал. Тело отходило от холода, сильно болели руки и ноги. Его усадили возле горячей печки, поили горячим чаем. Жизнь возвращалась к нему, стало необыкновенно хорошо.
Уснули дети. Хозяйка уложила Юру возле печки на тулуп, укрыв его одеялом. Ушел спать хозяин. Юра провалился в глубокий сон и уже не слышал, как хозяйка возилась с его одеждой - отжимала, развешивала её. Собирала  воду с оттаявшей  одежды, вытирала насухо пол.