Убийца XX-й век
– Скучно, скучно мы живём, братцы!.. Так и вся жизнь пройдёт – глупо и пошло!.. Ста-нем мы все стариками, если доживём до старости, – он замолк, раздумывая то ли над своими словами, то ли присматриваясь к сидящим перед ним друзьям...
– Меня не это беспокоит, – сказал один из пришедших, рыжеволосый Федя Никольский, выдавив на лице гримасу нарочитой пренебрежительности. – Я согласен жить скучно, мне нравится жить скучно. Я не люблю приключений, после которых надо полгода лежать в кровати с загипсованной ногой или вовсе покоиться в могиле... Я люблю просто жить, ходить в университет, общаться с людьми, читать книги, смотреть фильмы, люблю спать... Я обыкновенный человек, каких множество, я это осознаю...
– Ты слишком скромен, – засмеялся второй приятель Олега Виктор Гречин, длинноволосый и смуглый. – О своих возможностях ты был когда-то более высокого мнения...
– Был!.. Это верно!.. Обыкновенным, посредственным – быть лучше! Средний человек знает, что у него средние возможности, не имеет никаких иллюзий, не мучает себя понапрасну, не требует от себя никаких сверхчеловеческих усилий!..
– Федя! Ты конформист, ты ищешь оправданий своей бездеятельности и пассивности, – вяло произнёс Олег Мураш.
– Не я один, вы все тоже ищете оправданий и вы ничего не делаете и всё только брюзжите и брюзжите – о политике, об искусстве, о ядерной опасности, о войне и мире, обо всём, о чём только можно брюзжать!.. Но и то хорошо!.. Когда-нибудь вы перестанете и брюзжать, будете молчать, устанете от слов, от высокопарной болтовни! Всё будете потреблять, есть, жрать и пить, днём работать где-нибудь, а вечером отдыхать!.. Хорошо если вы женитесь и будете продолжать человеческий род, боюсь, что вас не хватит и на это!..
– Гм!.. Продолжать человеческий род!.. А что, это идея! Не так уж плохо продолжать человеческий род, увеличивать его численность!.. – заметил, как бы очнувшись от спячки, третий приятель Олега Иван Лемехов, самый взрослый из всех собравшихся, грузный, широколицый и добродушный...
Иван Лемехов через год спился и влачил жалкое существование, не выбирался из вытрезвителя, пока его принудительно не отправили в наркологическое отделение психиатрической больницы, где его можно было видеть коротко подстриженным и одетым в больничную одежду какого-то неопределённого, скорее всего мышиного цвета. Его приятель Федя Никольский кончил жизнь самоубийством, наглотался зачем-то всевозможных таблеток, которые только попались под руку – и утих навеки, на третий или четвёртый день его труп с первыми признаками разложения был обнаружен в холодной квартире, где он мог пролежать и месяц и год, – обнаружен по чистой случайности. Соседи обратили внимание на то обстоятельство, что у Феди круглосуточно горит в комнате свет, ну и, почувствовав недоброе, кто-то высадил не очень крепкую дверь. Завершающий упомянутую выше троицу друзей Виктор Гречин отбывал двухгодичный срок в колонии строгого режима за то, что избил свою невесту, с которой даже не успел вступить в брак: самое странное, что из мест заключения он писал своей «Валюше», что любит и целует её и что просит у неё прощения за свою «горячность и несдержанный порыв чувств». «Валюша» отвечала ему в своих нежных письмах, говорила, что ждёт и надеется, что любовь Виктора не остынет за тот небольшой срок, который суд назначил ему за совершённое им попрание социалистической законности...
Четвёртый герой нашего рассказа, бывший студент-экономист Олег Мураш, с которым мы виделись в последний раз в минуты, когда он переживал мгновения духовного и физического упадка, как будто находился, спустя год после его памятной встречи со своими бывшими друзьями-однокашниками, так или иначе попавшими под горячую руку Судьбы, в более или менее добром расположении духа. Выглядел он вполне здоровым и даже нормальным в психическом отношении, несмотря на то, что работал экспедитором на плодоовощной базе и по совместительству дворником. Кроме того, или важнее всего, он ещё урывками писал по ночам, а когда и днём, в выходные, или когда выходил, например, на бюллетень по причине лёгкого недомогания, которое может случиться с каждым из нас, – предметом его литературных усилий был задуманный восемьсотстраничный роман в пяти частях, задуманный им ещё около года тому назад название которому он дал сразу после того посещения его квартиры троими друзьями, одного из которых он изредка навещал, приходя с передачей, кульком гостинцев, в основном состоящих из яблок и бананов (один раз он притащил огромный арбуз, вернее, привёз его на грузовике прямо с базы, чему Ваня был весьма признателен), а о другом вспоминал, отправив ему в течение года два письма и ящик с яблоками (на базе их было предостаточно), что касается покойного Феди Никольского, Олег молился за упокой его души, конечно, не в прямом смысле, а косвенно, он размышлял о своём безвременно скончавшемся друге, мечтал о том, как бы тот жил, если бы не наложил на себя руки, соболезновал самому факту человеческой смерти. Но мы отдалились от сути. Олег Мураш создавал литературное полотно, эпический роман под названием – «ВРЕМЯ БРЮЗЖАТЬ», где по мере своего таланта пытался показать жизнь в нашем обществе с такой удивительной стороны, с какой её не показывал ещё ни один писатель, будь то реалист или романтик, или самый жуткий фантаст...
Заглянем в его письмо, обращённое к другу, в котором он писал, не боясь признаться ему в том, чего бы он конечно никогда не написал в своём романе «ВРЕМЯ БРЮЗЖАТЬ».
«Виктор, мне приходится в своём романе и так и сяк выкручиваться, чтобы выйти из положения, в которое я попал. С самого начала я решил, что книга будет правдивая, но вот заноза – меня то и дело тянет лгать, я как будто чувствую за своей спиной дыхание зловредных редактора и цензора, которые твердят мне: «помягче, сглаживай углы, не так остро...» Правдивой книги не получится, все герои вроде бы и пытаются быть живыми и говорить и думать то, что обычно происходит с людьми в жизни, но вот парадокс – я им мешаю проявить себя, я навязываю им свою волю!.. Я назвал свою книгу: «ВРЕМЯ БРЮЗЖАТЬ», и по замыслу они должны быть, все персонажи, гнусными болтунами, какие всюду попадаются нам в жизни, они должны на словах всё поносить, ломать, призывать громы и бури на весь мир, и они должны быть бездеятельными, вялыми, апатичными, как роботы или бездушные механизмы! А мир к тому времени катится к своему логическому завершению – к ядерному концу!.. Но я не могу, не МОГУ!!! вывести их за традиционные рамки семейно-производственно-бытовых отношений, ибо я инстинктивно хватаюсь за трижды проклятый соцреализм, который я ненавижу и перед которым должен пресмыкаться, как последний раб! Вот отчего мои герои нелепы и смешны мне самому!..»
К концу подходил XX-й век, он кричал со страниц своих произведений: «ДАЙТЕ МНЕ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ С ВЕЛИКИМИ МЫСЛЯМИ И СТРАСТЯМИ!!!» Он грозил человечеству кулаками атомных взрывов...
15 января 1984 г.
Свидетельство о публикации №214021601084