Монолог о Боге

Слово «бог» для меня не более чем плод и проявление человеческой слабости,
 а Библия - собрание достойных, но всё же по-детски примитивных легенд.
И никакие даже самые тонкие их толкования не изменят моего к ним отношения.
- Альберт Эйнштейн, из письма философу Эрику Гуткинду, 3 января 1954



Запах жженой резины. С чего бы это?
     Мне уже давно кажется, что я мертв. Только вместо запаха гнили воняет жженой резиной, и я чувствую злость. Безразличную и беспомощную. Мое тело разлагается от недостатка солнечного света. Я слоняюсь по дому, от стены до стены. Совсем пропал вкус пищи, но желание питаться осталось. Я тщательно пережевываю каждый кусочек, но не могу сказать, нравится мне блюдо или оно отвратительно. Моя жизнь – страницы неудавшегося комикса, где все предметы, включая меня, обведены тушью. Мне кажется, что я труп. Тут кто-то есть? Мне трудно различить сон от яви. Я не знаю, когда спал в последний раз. Вены выделяются выпуклыми сине-зелеными узлам, рисуя на моем теле узоры, похожие на те, что появляется на окнах в сезон морозов. Я стараюсь понять, что происходит, почему запер сам себя здесь, но у меня не выходит. Я всегда был здесь. Почему? Уже и не помню. Забыл о времени, ведь оно ничего не значит для меня. А ты знаешь, сколько дней в году? Сколько секунд в минуте? Для меня все это не имеет значения, но что насчет тебя? Я не помню, откуда ты взялся, но ты всегда был здесь. Все пытался меня вытащить. Зачем ты хочешь помочь мне? Ведь я обречен. Мне не нужен пляж. И вода, пускающая мурашки в забег по телу. Я никогда не окунусь с головой, разве что в собственном поте. Надеюсь, я захлебнусь им. Я чувствую, что мое сердце больше не бьется.
     Интересно, отчего я умер. Ты не знаешь? Может быть, я подавился чем-то из своего рациона. Нет? Ты бы меня спас, разве не так? Кажется, я привязывал веревку к люстре, думал, что люстра сможет удержать мое сухое скомканное тело, но из этого ничего не вышло. Так странно, мне показалось, что свобода близка. Я вспомнил про турник в коридоре прямо напротив двери в мою комнату. Моим турником была обыкновенная ржавая труба, державшаяся на двух деревянных опорах, которые крепились к узким стенам коридора. Потолки были довольно высокие, я знал, что не дотянусь до пола. Веревка была проверенна заранее и натерта мылом. Мне так хотелось почувствовать боль. Я не знал что это, в моей жизни ее не было. Я отламываю куски хлеба руками, после того как порезался. Я больше не бреюсь и не прикасаюсь к электроприборам, если только мне это действительно не нужно. Я не чувствовал боли, либо не знал, что такое боль. И безумно хотел сделать это. Мне стало страшно, когда я встал на стул. Я никогда не ощущал страха. Может это от высоты? Никогда не забирался так высоко. Просовывая голову в петлю, я думал, что скоро все закончится. Стул потерял равновесия после моего движения ногой, и веревка напряглась, я услышал хруст после того, как мое тело вздернулось. Ты ведь знаешь обо всем, так? Тогда скажи мне, почему при повешении человек танцует?
     В общем, дело ведь было не совсем в этом, да? Может, мое сердце просто остановилось, без явной причины? Надеюсь, что этого не было, ведь тогда тебе бы пришлось делать мне искусственное дыхание. Я в бешенстве лазил по ящикам. Нужный висел над газовой плитой, на кухне. Оттуда сыпались разные медицинские препараты, которые, вероятно, были необходимы прежнему хозяину. Я глотал все, что только можно: Феназепам, упаковку Метаквалона, Карвалол, Валокордин... Бывший жилец, видимо, был странным. Не имея понятия, что делать дальше, я решил устроиться поудобнее. Может, от передозировки можно и не заметить, как умрешь? Нужно просто отдохнуть. Кто-то стучит? Или это мое сердце? Боже, я так устал. Как я устал… Мне не получить Оскар посмертно, в мою честь не возведут пирамиду. Мой прах не развеют с Эвереста, в хребте Махалангур-Химал. Если пораскинуть мозгами, моя смерть мало чем будет отличаться от жизни. Итак, я уже умер?
     Но, может, все было не совсем так. Да? Тебе ведь не нравилась моя идея. Возможно, после своей бессонницы, достигшей апогея, я просто уснул на ходу и упал, разбив голову об угол стола. Нет? Ты бы не допустил этого, я знаю. Знаю. Я помню, как это было. Я не принимал ванну долгое время, после того как уснул и чуть не захлебнулся коричневой водой. Только такая течет из моего крана.  Я боялся воды, если правильно понимать, что такое страх утопления. Но в тот день, решил, что уйду из этого проклятого места чистым. Уровень коричневой воды в ржавом корыте поднимался выше и выше, а я смотрел и наслаждался. То были мои последние вздохи и выдохи, лучшие мгновения всей жизни. Мне казалось, что через минуту мое тело станет легким, как пух, и я смогу полететь. Улететь отсюда к чертям. Стало легко, я испытывал удовлетворение, словно сделал величайшее открытие или же просто доказал кому-то, что я прав. Преклоняясь духовным чувствам, я разделся и залез в ванну. Мне было противно из-за цвета воды и из-за запаха. Но мое тело стало влажным и расслабилось. Это было приятно. Моя голова очищалась. Мысли вытягивались по стойке, а я мог прогуливаться возле них, вглядываясь в каждую. Я сидел так до тех пор, пока не почувствовал усталость. Кажется, рука двигалась аккуратно и спокойно, будто до меня еще не дошло то, что сейчас произойдет. Я взял бритву. Мои губы дрожали, но рука оставалась твердой. Интересно, мертвые видят сны? Может быть, я, наконец, засну, и мне приснится сон. Помнишь, что ты сказал тогда? Не считая мата. Да-да, ты сказал, что я псих, который вместо того, чтобы просто лечь спать, пытается покончить с собой, и всё это ради сновидений. Ты ничего не понимал, вряд ли поймешь. Ты был всегда Всесилен, а я просто кусок твоих испражнений. Усилие. Тепло. Я откинул голову назад, а теплая жидкость поползла по запястью, разбавляясь с водой. Ты здесь? Опять исчез. Это не больно. Разве нет?
     Это было очень ярко, и бледное неживое обнаженное тело будто бы светилось на фоне темно-красной воды. Но я хотел сделать все еще ярче. Этот способ придумал не я, но не могу вспомнить, откуда он мне известен. Никогда не любовался пейзажем города, потому что ни разу не залезал на крышу. Самое время, подумалось мне. Я захватил с собой канистру керосина, не знаю, откуда она взялась, и поднялся на самый верх. Я дышал настоящим воздухом, но не могу сказать, что  он был чистым. Моя кожа почувствовала легкий ветерок, было темно, на небе горели звезды. Тебе казалось когда-нибудь, что ты один во Вселенной? Я закурил. До асфальта было довольно далеко, хорошо бы сделать это до рассвета, подумалось мне. Опасаясь, что если увижу ту красоту, о которой рассказывают любовники и глупцы, то стану слабым и не смогу решиться, я облил себя керосином. Мне всегда нравился этот запах. Интересно, какой он на вкус. Это уже не важно. Я всегда мечтал улететь. Настало то самое время. Можно проверить получится у меня или нет. Кто знает. Читали сказку про дурака, который решил не идти в воду, пока не научится плавать? Я прильну к стае птиц, возможно, мне хватит запала, чтобы добраться с ними до теплых краев. Последняя затяжка. Вспыхнул, ощутив жгучую боль, непохожую ни на что из всего, что я когда-либо испытывал. Сотни иголок воткнулись в меня. Запах жженой резины. А потом по моему телу хлестал ветер. Я - человек-факел. Я летел, и мне было совсем не страшно. Может меня сочтут за комету. Шмяк.
     Похоже, ты меня отговорил. Но что тогда случилось? Я сунул язык в розетку? Меня укусил ядовитый паук? Или на Землю свалился метеорит? Я сгорел? Шальная пуля? Убили грабители? Я отравился? Может, ты не выдержал и сам убил меня из-за моего гнилого характера? Нет, не возможно. Ведь ты меня спас.
     Мне кажется, что я погиб и про мое тело забыли, а оно делает, что ему вздумается. Но это не так. Кажется, я ослеп, либо теперь всегда ночь. У тебя ведь есть фонарик? Я стою или лежу? Трогаю себя за голову и понимаю, что облысел. Ты был прав, слышишь? Все время, а я обманывал сам себя. Прости меня. Прости, что называл тебя тупым созданием воспаленного мозга, замыслом сумасшедшего, ненастоящим, неживым. Я болван и лжец. Мне было страшно... Я трус. Я не верил тебе. Нужно было хватать каждый миг, но я от всего отстранялся. Я – профессиональный игрок в прятки. Однажды я спрятался так хорошо, что меня не смогли найти. Меня не нашли до сих пор и никогда не найдут. Игра закончилась. Я не считал свои секунды и не ценил их. Я хотел растоптать цветы на лужайке соседа, сжечь заповедники, подрисовать половые органы коням на картине В. М. Васнецова «Богатыри», я собирался сломать все 8 костей запястья влюбленным парочкам, которые вечно держатся за руки. Я ненавидел их всех. Посмотри, кем я стал. Ты здесь? Помоги мне. Ведь я так хочу жить.