Глава I. Побег 6

6

А Гришаев, тем временем, готовил в лаборатории оборудование. Предстояла бессонная ночь, два дня напряженной работы и нервное ожидание результатов. Он был раздражен, брюзжал на ассистентов за недостаточное прилежание, поминутно снимал и одевал очки, зряшно отчитал баронессу Вику.
Тестирование выявило неполадки медицинского оборудования. Впрочем – незначительные, учитывая, что два года оно простояло без дела. Ассистенты устраняли по намеченному плану неполадки, а Гришаев с головой ушел в проверку программного обеспечения. Звонивший телефон отвлёк его.
– Возьмите кто-нибудь трубку, – не отрываясь от мониторов, бросил Гришаев.
– Николай Иванович, это ваш телефон звонит, – сказал Дима.
На экране телефона светился незнакомый Николай Ивановичу номер. Кто бы это мог быть?
– Алло.
– Он сбежал! – молодой женский голос. Как показалось Гришаеву, женщина волновалась.
– Кто сбежал?
Короткие гудки отбоя.
Гришаев пожал плечами. Недоразумение. Не туда попали. Он вернулся к работе, списав странный звонок на неполадки в телефонных сетях. Однако сосредоточение, требуемое при такой работе, не приходило, какой-то червячок грыз его.
Гришаев набрал телефон Макса.
– Пост номер раз слушает, товарищ, – с революционной бодростью откликнулся Семинюк.
– Оставь свои дурацкие шуточки. Здесь не Смольный, а ты не красноармеец с мозолистой рукой. Как там наш подопечный?
– Есть оставить шуточки. Всё тихо. Дрыхнет наверное, или пьет горькую в последний нонешний денёчек.
– Ты сходи, проверь. Заодно забери всё спиртное, независимо от того, пьет он или нет. Завтра он мне нужен трезвым.
Гришаев подошел к ассистентам.
– Как у вас дела, Дима?
– К вечеру, Николай Иванович, будет работать как часы.
Непонятное волнение охватило Гришаева. Нет, этот звонок не был случайностью. Женщина знала куда звонит. Она передала информацию. Дима пояснял технические детали, но Гришаев его не слышал.
– Работайте, – перебил Николай Иванович речь Димы, резко отвернулся и вышел из лаборатории.
Дима и Сергей недоуменно переглянулись.
– Что-то у него не вытанцовывается, – тихо сказал Дима.
– Наше дело маленькое, – так же тихо ответил Сергей, – наладить, провести сеанс, получить деньги и держать язык за зубами.
У Гришаева не вытанцовывалось. По дороге в кабинет зазвонил телефон.
– Шеф, он сбежал!
– Как сбежал!
– Не знаю как. Дверь открыта, а его нет.
– Просрали, работнички, – злился Гришаев.
– Опана! – радостно воскликнул Макс, – шеф, это не мы. Это второй пост. Окно на лестничной площадке приоткрыто.
Гришаев вошел в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. С размаху он плюхнулся в мягкое кресло.
– Он что, спрыгнул.
– Нет, по пожарной лестнице ушел.
– Так, так, так! – Гришаев лихорадочно соображал. – Когда это произошло.
– От получаса до трех четвертей часа, не больше.
– Далеко он уйти не мог. Значит так, дуй на вокзал, а Влада пошли в аэропорт.
– Есть, шеф!
– Нет, не так. Влада пошли на железнодорожный вокзал. Гриша пусть едет на автовокзал, а сам собери все бумаги Запруды и его фотоальбомы. За тобой пришлю машину. Отбой.
Значит сбежал! Ах Запруда, какую подлянку подбросил! Друг называется! Не нравится ему, видите ли, что он навсегда останется в виде нулей и единиц. А кому это нравится! Мне нравится, что ли.
Охватив голову руками, Гришаев в прострации сидел за столом. Он старался не думать о возможных последствиях непродуманного поведения Батона. А последствия эти против воли так и лезли ему в голову. Наконец он оторвал голову от горячих ладоней. Его нужно найти, и баста!
Послав Максу машину, Гришаев позвонил авторитету Змею. Не хотелось ему звонить. Одно дело покупать у бандитов спокойствие и неприкосновенность, совсем другое – о чем-то просить. Однако другого выхода Гришаев не видел. Своих сил ему явно не хватало. Змей казался Гришаеву наиболее вменяемый.
– Привет, Змей. Видив беспокоит.
– Привет, Видив. Ты меня не беспокоишь.
Видиву всегда было трудно выбрать верный тон в общении с авторитетами. Он то перебарщивал в базаре, то пересаливал в интеллигенции. Вот и сейчас слово «беспокоить», очевидно, неверно истолковано Змеем.
– Тут такая фигня, Змей... Короче... Пришли мне своих людей. Надо найти одного человечка.
– Это твои дела. Сколько тебе – двух, трех?
– Больше. Пять, а лучше шесть машин по три человека
– Ох-хо-хо, – рассмеялся Змей, – прошли те времена, когда я лёгко мог выставить тридцать бойцов.
«Хрен с бугра, – подумал Гришаев, – никогда больше пятнадцати у тебя не было».
– Сейчас у меня легальный бизнес, – продолжал Змей.
«Знаю я твой легальный бизнес. Проституция, чуть прикрыта стриптизом».
– Тук возьми у Гончара и Патлатого.
– Правильно базаришь. Только спросят меня Гончар и Патлатый: какой их интерес? Что мне ответить?
Гришаев растерялся. Давал, давал деньги, а им всё мало.
– Ты же знаешь меня, Змей. Я в долгу не останусь.
– Короче, Видив, такой расклад. Пятихатка для людей Гончара и Патлатого, а с тобой мы потом перетерём. Годится?
– Присылай шесть машин.
–По рукам. Старшим будет Дуб. Дубинин, мой старший менеджер.
В дверь постучали.
– Я жду, Змей. Пока.
Змей отключился, не прощаясь. Сволочь бандитская.
– Кто там!
Дверь отворилась. На пороге стоял Макс. Вид у него был, как у нашкодившего пуделя.
– Входи, чего замер на пороге. А это что у тебя.
В руках Макс держал два больших желтых пакета.
– Бумаги и альбомы Запруды. Хотел ещё книги взять, но потом передумал.
– Сообразительный ты, Макс. Положи их на стол и слушай сюда.
Гришаев подождал, пока Макс проделает нехитрые операции входа, закрывание двери и усаживание на низкий стул.
– Сейчас приедет Дуб с людьми.
– Дубинин что ли, старший менеджер Ужова?
– Он самый. Найди в этой куче, – Гришаев кивком указал на пакеты, занявшие добрую треть стола, – фото Запруды. Размножишь и раздашь людям Дуба. Пусть они прочешут вокзалы и аэропорт.
– Будь я на месте Запруды, шеф, я бы не поперся туда. Взял бы такси, или сел бы на маршрутку.
– Будем надеяться, что он не такой как ты сообразительный.
Семинюк встал.
– Что-нибудь ещё, Николай Иванович.
– Да. Запиши номер.
Гришаев высветил на экране номер предпоследнего звонка и продиктовал его Максу.
– Час назад был звонок с этого номера. Звонила женщина. По голосу – молодая. Она сказала два слова: он сбежал. У меня стойкое чувство, что говорила она о бегстве Запруды. Займись этим номером сам. Влад пусть координирует действия людей Дуба.
Гришаев замолчал, крепко о чем-то задумавшись. Макс терпеливо ждал.
– Как ты считаешь, стоит ли подключать ментов?
– Я не знаю, шеф, насколько вам важен Запруда.
– Крайне важен. Ты со своей сущностью общаешься?
– Очень редко, Николай Иванович. Он там вполне устроился.
– Вот и Чан вторую неделю не выходит на связь, а вчера ещё эти китайцы. Словом, мне нужен Запруда и как можно скорей.
– Тогда подключайте, шеф.
Семинюк взялся за ручку двери и тут раздался звонок.
– Тот же номер, – заметил Гришаев, – останься.
Он нажил кнопку связи.
– Здравствуйте девушка. Нам надо встретиться. Мы могли бы...
– Он в Павлограде на вокзале, – перебил его женский голос.
Гришаев смешался.
– Кто говорит, кто!
– Конь в пальто.
И короткие гудки.
Гришаев растерянно посмотрел на Макса.
– Он в Павлограде на вокзале. Ты что-нибудь понимаешь?
– Не понимаю, шеф. Может это кто-то шутит. Может звонки никак не связанны с Запрудой.
– Э нет, дорогой Макс. Связаны. Она ведь сказала о его побеге.
Семинюк почесал голову.
– И то верно.
– Направь Влада в Павлоград. Туда же отправь Дуба с тремя машинами. Оставшиеся три в твоём непосредственном подчинении. Найди мне этот телефон.
– Цели ясны, задачи определены, – скандировал Макс, открывая дверь, – за работу, товарищи.
– Постой-ка, товарищ, – жестом его остановил Гришаев, – я вспомнил.
Он вспомнил рассказ Запруды. Как-то дочь Запруды Настя, уже вкусившая непримиримость пубертета и её подружка развлекались тем, что пугали чиновников, чьи служебные телефоны находили в телефонном справочнике. Сначала Настя позвонила в районное отделение милиции и сообщила о кровавой драке панков и рокеров в подъезде дома, где проживал директор школы. Затем подружка поведала пожарникам об огне и сильном запахе дыма в доме учительницы истории по прозвищу Селедка.  Их спрашивали: кто звонит? Они отвечали: конь в пальто. Отключали связь и долго смеялись этой шутке.
– Давай заминируем школу, – предложила увлёкшаяся Настя.
Подружка сомневалась.
– Как-то страшно. А вдруг нас найдут.
– Да ладно тебе, не нашли ведь до сих пор. Мой телефон защищен от определения номера.
Настя позвонила в министерство чрезвычайных ситуаций. Она сказала дежурному капитану Петрову: случайно ей стало известно, что 18 школу заминировали террористы.
– Кто говорит, – невозмутимо спросил капитан.
– Конь в пальто, – взвизгнула Настя, едва сдерживая смех, – людей спасайте, капитан, а не задавайте дурацкие вопросы.
Подружки пили чай на кухне, обсуждали школьные новости и давно забыли о шалости, когда входная дверь с треском упала вовнутрь, и в квартиру ворвались большие мужчины в черных шлемах с автоматами наизготовку. Тестю Запруды понадобилось всё своё влияние, чтобы убедить кого надо, что эта была шалость двух дурочек, а не подготовка террористического акта исламистов с целью дестабилизировать положение в стране накануне президентских выбором.
– Я вспомнил, – сказал Гришаев, – от кого я слышал про этого коня. Где альбомы Запруды?
Семинюк захлопнул дверь. Подошел к столу и вытащил из желтого пакета три альбома.
– Пропустим нежное детство, – Гришаев открыл и отложил верхний альбом, – игнорируем годы учения и годы становления, – он, не открывая, отложил второй альбом, на обложке которого была наклеено фото бородатого Запруды у костра, – и остановимся на времени семейного счастья, Гришаев открыл последний альбом. – Свадьбу не смотрим, – продолжал он комментировать путешествие по прошлому Игоря Запруды; Семинюк, вытянув шею, смотрел из-за плеча своего повелителя, – так, пошло второе поколение.
Фотография запечатлела молодого Запруду. Он сидел на парковой скамейке, держа на коленях девочку лет пяти. Летнее солнце запуталось в светлых волосах прелестного ребёнка. Оба счастливо улыбались, вероятно – маме и жене, делавшей этот снимок. Всю картину, как куполом, накрывала безмятежная любовь. Гришаев вытащил фото из угловых прорезей «Папа и Настя, 4,5 года» – было написано на обороте.
– Вот она! – воскликнул Гришаев.
На последнем листе было фото девушки, прислонившейся к обнаженной березе. Девушка одета в легкий плащ. С одинаковым успехом фотография могла остановить погожий день ранней весной или последний проблеск солнца поздней осени.
– А она симпатичная, – горячо шептал Семинюк, – пухленькая.
Гришаев строго посмотрел на него.
– Максим, ты это штучки оставь.
Семинюк не ответил, только вздохнул. Гришаев перевернул фото. Аккуратным почерком было выведено «Настя Запруда 16 лет».
– Найди её, – сказал Гришаев, передовая Максу фотографию. – Всё. Иди. К ментам пока звонить не буду.