Глава 4. Неприятное знакомство

Домой я прибежала взволнованная, запыхавшаяся, сияющая от беспечного счастья. Как я ни пыталась насильно выбросить Загряжского из своей головы, он горделиво скрещивал на груди руки, небрежно бросал на меня свысока важный взгляд и с прекраснейшей улыбкой отказывался покидать мои мысли. Больное воображение, пробуждённое сегодняшними странными приключениями, без устали сочиняло то счастливые, то страшные сказки. Лев, ставший центральной фигурой моих безумных фантазий, нравился мне всё больше и больше с каждым шагом.
Подходя к бабушкиному подъезду, я всё ещё мысленно млела от его долгого поцелуя, который снова и снова прокручивала в памяти, и не могла надышаться волнующими воспоминаниями. В моих ушах будто всё ещё звенел его низкий голос, то надменный и повелительный, то ласковый. «Рыжик», выдавший его симпатию ко мне,  звучал снова и снова, неразрывно сплетённый со зрительными образами, рождавшимися в моём сознании. Перед глазами словно до сих полыхали блестящие чёрные зрачки в ореолах ярких жемчужно-серых радужек, рисовались тонкие и благородные линии выразительных черт красивого мужского лица. Оно было близко, до невозможности близко…. Казалось, мои губы по-прежнему ощущали страстную нежность его глубоких и влажных лобзаний. Как же мне хотелось, чтобы всё это повторилось вновь! Моя робкая непокорность, его наглая настойчивость и, наконец, сладостное минутное безумство поцелуя….
Бабушка знала, что я очень позитивный и жизнерадостный человек, и, если бы не недавние события с зеркалом, она бы совсем не удивилась моему отличному настроению. Но миллионы радужных надежд просто не оставили места моим прежним опасениям по поводу разбитого стекла. Мне хотелось скакать в безумном танце и весело петь от жгучей радости, распирающей меня изнутри. Мне хотелось обнять и расцеловать всю Вселенную лишь за то, что она создала его – такого необыкновенного, такого гордого и страстного. Того, кто щедро подарил мне сегодня первый поцелуй.
Бабушка не могла не перенять моего хорошего настроения. Но что-то во мне – должно быть, в моём красноречивом взгляде – очень заинтересовало её.
– Что-то снова рано ты, Поля, – встречая меня на пороге, покачала головой она.
– Занятия не было, – широко улыбнулась я в ответ, умолчав о знакомстве со Львом.
– Тогда где же ты пропадала? – без упрёка, но с любопытством спросила бабушка. – Гуляла?
Я потупилась и, что-то несвязно промычав, пошла в ванную мыть руки. К счастью, она восприняла моё молчание как знак согласия.
– Вот и хорошо, что свежим воздухом подышала. Я-то подумала, что ты сбежала, как и в прошлый раз. Такая бойкая девчонка, а какого-то парнишку испугалась, – с неодобрением, но мягко продолжила бабушка.
– Тебе звонила Загряжская? – мгновенно насторожилась я, и мыло чуть не выскользнуло из моих рук.
– Звонила, Поля, звонила. Ещё позавчера, когда ты вечерком за хлебом ходила, – простодушно поведала бабушка. – Сказала: «Ваша попрыгунья взяла и убежала ни с того, ни с сего, моего внука в соседней комнате увидела и, видно, испугалась. Если такое ещё раз повторится, я откажусь от репетиторства, тем более, что ещё одна ученица нашлась». Что же ты так ведёшь себя, Поля? Мы же договорились с тобой.
Я вытерла руки и опустила глаза. Было ужасно стыдно перед ней за свой глупый поступок. Ещё минуту назад я поклялась себе хранить в секрете всё, что связано с Загряжским. Но это неприятное чувство, овладевшее мной, заставило открыть все карты, не утаив ничего.
– Да, я помню, я старалась вести себя нормально, но…. Понимаешь, её внук – он уже далеко не мальчик. Ему лет двадцать, наверно, – пробормотала я, ощущая, как мои и без того веснушчатые щёки приобретают помидорный цвет.
– Ну и как он тебе? Симпатичный? – без труда прочитав мои мысли, с какой-то молодой улыбкой спросила бабушка, и в её глазах на мгновение вспыхнули две озорные искорки.
– Да, – горячим шёпотом ответила я, резко подняв на неё свои смеющиеся глаза.
– Понравился? – тем же тоном спросила она, уже заранее зная мой ответ.
– Очень! – склонив голову набок, закатила глаза я и радостно улыбнулась. – Ты даже не представляешь, как! Когда я увидела его... Я не то чтобы испугалась. Я удивилась очень и что-то почувствовала. Помнишь – ты мне говорила о любви? О тепле, которое разливается внутри, о сердце, которое начинает биться быстрее? О том, как дрожат колени, и сбивается дыхание? Всё это нахлынуло на меня так резко, что я просто растерялась, я не знала, что делать, и поэтому…
– Ах, вот оно что! Моя девочка влюбилась! – с умилением и светлой грустью заключила она, ласково обнимая меня за плечи. – Поля, как же это хорошо!
Её одобрение побудило меня к чувственной откровенности:
– Правда? Я думала, что ты наоборот…. Ты знаешь…. Сегодня я поговорила с ним. Совсем немного. Я сыграла ему, и ему так понравилось, что он…. В общем, он поцеловал меня. По-взрослому. В губы.
Я чуть отстранилась от неё и пожалела о своей излишней искренности, увидев недоумение и растерянность в её испуганном взгляде. Последняя подробность бабушке явно не понравилась. Должно быть, она вспомнила недавний разговор обо мне с Клавдией и убедилась в её правоте.
– Ты только маме и Шмагиной не рассказывай – они меня убьют! – после недолгой паузы взмолилась я. – Бабуль, пожалуйста, не надо!
Смягчившись, она вновь улыбнулась и погладила меня по голове, однако не перестала за меня опасаться.
– Поля, милая, ты же знаешь, что я умею тайны хранить. Но всё-таки как же это? Так быстро! В день знакомства! Разве можно? – очевидно, имея в виду поцелуй, с явным беспокойством сказала бабушка. – Ты же его ещё совсем не знаешь! И ты ещё так мала, так неопытна! Тебе бы ровесника сейчас для общения. Двадцатилетние парни уже не только поцелуев хотят, но и о женском теле помышляют, о продлении рода.
Её последние слова меня сильно насмешили, но я постаралась не проявить этого внешне.
– Бабуль, да не волнуйся ты – он хороший! Очень хороший! Он никогда меня не обидит! – заключив между ладонями её тёплую шершавую руку, успокоила я и убежала на кухню.
***
Я очень надеялась, что Шмагина забудет о своих планах на вечер и не приведёт к нам своего внука. Но Клавдия Матвеевна была настроена очень серьёзно, и совесть просто не позволила мне не предупредить о её приходе бабушку. К сожалению, бредовая идея соседки ей понравилась.
– Может, её Тарасик тебе ещё больше понравится, чем твой этот…. Как, ты говоришь, его зовут? Всё время забываю, – расставляя перед ужином тарелки, сказала бабушка.
– Лев, – раскладывая приборы, с удовольствием произнесла я, уже, наверно, в третий или четвёртый раз.
– Красивое имя, конечно. И довольно-таки редкое. Я, кажется, слышала о нём лет десять назад по телевизору. Говорили, что очень способный мальчик, с младенчества музыку пишет, получил Рахманиновскую премию. Да и самого его показывали. Большеглазый такой, худенький, но взгляд, манеры…. Как у принца голубых кровей. Помню, как спросил у него корреспондент: «О чём же ты мечтаешь?». А он в свои одиннадцать или двенадцать лет отвечает: «Я мечтаю лишь об одном – о том, чтобы удача не подводила меня во всех моих начинаниях и, в конце концов, принесла мне вечную славу».
Последние фразы она произнесла с каким-то неприятным для меня неодобрением, и я вновь пожалела о том, что рассказала о поцелуе.
– У него профессия такая, Лев не может быть другим.
– И всё-таки, в гордыне нет ничего хорошего. Ты сама хорошо об этом знаешь. У них свой круг общения, свои интересы, взгляды.
– Ты даже не представляешь, какой он красивый! Он очень высокий, сантиметров на двадцать выше меня. У него царственный взгляд, прекрасные серые глаза, роскошные волосы. А какие губы! Такие тёплые, мягкие, слаще любого мармелада!
– Это ты о чём? – вдруг послышался возмущённый голос вошедшей в незапертую на ключ квартиру Клавдии Матвеевны.
Я вздрогнула, и всё внутри мгновенно сжалось, но моя пожилая подруга сама ответила на этот внезапный вопрос, переведя беседу в другое русло.
– Мы о печенье говорим, – не выдала меня находчивая бабушка. – Поля любит его намного больше, чем мармелад, поэтому к чаю и купила. Здравствуй, Клава, проходи.
– А я не одна! – похвасталась Шмагина, чуть отойдя в сторону. – Знакомься, Полина: вот он, мой красавец! Тарас Семёнович Овалов!
На кухню ввалилась приземистая, грузная, похожая на тяжёлый мешок с картошкой фигура. Эта особь мужского пола будто состояла из двух шаров: первый из них представлял собой круглолицую голову, а второй – заплывшее жиром тело с выпирающим животом. Из-под нависших редких бровей лениво и безразлично смотрели мутные, непонятного цвета глаза. Пухлые губы и круглые щёки придавали ему ещё больше полноты, как и необъятная чёрная футболка. Острижен он был очень коротко, но неопрятно. Должно быть, криворукая Клавдия сама побрила своего любимого внучка электрической бритвой, оставшейся ещё от деда (как и моя бабушка, Шмагина была вдовой).
Не поздоровавшись, парень плюхнулся рядом со мной на табурет и влез пальцами в сахарницу.
– Тарасик, возьми ложку! – шепнула Клавдия с глупой уверенностью в том, что её никто не слышит.
Однако гость уже остыл к сахару. Вместо чайной ложки Овалов схватил столовую и набросился на салатницу, приняв её за глубокую миску на одну персону. Бабушка ошеломлённо покачала головой, но ничего не сказала и открыла холодильник, где в кастрюле оставалось ещё немного зимнего салата.
– Закуси хлебушком, – сунув ему в руку здоровый ржаной ломоть, тускло улыбнулась Шмагина. – Вы уж простите его. Я сегодня в город ездила, ничего не успела на обед приготовить. Оставалось только куриного супчика полкастрюльки и пара котлеток с ужина. Да и к чаю у нас только грамм двести пряников было. Разве растущему организму этого хватит? Весь день Тарасик голодный просидел.
– Мог бы и сам себе что-нибудь сварить, если хочется, – не без иронии сказала я.
– Не мужское это дело – готовить, стирать и убирать! – с неодобрением нахмурилась соседка.
«Мужское дело – есть за четверых! – мысленно передразнила я, но сейчас же осеклась. – А вдруг он переедает не просто так? Вдруг есть серьёзная причина, какая-нибудь болезнь, а я издеваюсь?».
– Скажи, а ты случайно не болеешь? – довольно интеллигентно и осторожно поинтересовалась я. – Сахарным диабетом или ожирением?
– Чего?! – яростно сжав под столом толстые пальцы в кулак, пискляво протянул Тарас и сделал при этом такую отвратительную гримасу, что я поёжилась и отодвинулась.
Голос у него был ещё детский, что само по себе настораживало. В пятнадцать лет уже давно пора начать превращаться в мужчину.
– Я просто спросила. Что – нельзя? – с вызовом вымолвила я.
– Ты зачем меня к этой тощей дуре привела? – возмутился Тарас, злобно стрельнув глазами в Клавдию.
Нет, голос у него всё-таки «ломался», но это не прибавило ему ни капли очарования.
– Она ещё располнеет, ты не переживай, – приторно и ласково успокоила Клава. – Они в этом возрасте почти все такие. Зато посмотри, какая красивая!
– Да, Полюшка красавица, – подтвердила бабушка. – А через год-другой ещё лучше станет.
– Нет, поправиться ей поневоле придётся, – проворчала Шмагина. – Вот скажи: кто её, такую костлявую, замуж возьмёт? Как она с хозяйством справляться будет? Как детей будет рожать?
Я захихикала и, прикрыв ладонью губы, отвернулась к занавешенному белым тюлем окну. Вступать в этот глупый разговор не было никакого желания. Смешно, когда пожилая и с виду довольно умная женщина говорит какую-то ерунду, а взрослый парень ведёт себя как детсадовец. «Хотя какой он парень? – небрежно окинув насмешливым взглядом Тараса, подумала я. – Вот Лев – это настоящий парень, высокий, мужественный, независимый, смелый. С красивым баритоном, твёрдой жизненной позицией и правильным чувством прекрасного. Лев уважает себя и точно знает, чего хочет от жизни. А передо мной сейчас обыкновенный пятнадцатилетний мальчишка, страдающий от чревоугодия и невежества».
***
Гости просидели у нас около часа. Истребив всё вкусное на столе за относительно короткий срок, Тарас заскучал, достал мобильный телефон и, кажется, зашёл в социальную сеть. Это обстоятельство меня немного порадовало: мне ужасно не хотелось понравиться ему. С этой целью я пренебрегла всеми утренними наставлениями соседки. Надела на ужин облегающий голубой топ на бретельках, который хорошо подчеркнул мою женственную стройность, и довольно короткую джинсовую юбку, не скрывшую мои тонкие ноги. Накрасилась я по обычному сценарию: увлажнила лицо кремом, запудрила веснушки, нанесла немного чёрной туши на ресницы и тонко подвела верхнее веко карандашом. Красить губы любимой помадой я не стала, поскольку знала, что уже спустя пять минут за столом от неё ничего не останется.
Уже второй час я по детской привычке теребила подол и слышала, как Клавдия расхваливает своего внука, превознося его до небес. Соседка приписывала ему баснословную храбрость и силу, несгибаемую волю и, что было смешнее всего, «настоящую мужскую красоту, которую в наше время уже мало где встретишь». Всё это подкреплялось выдуманными историями о спасении из пожара котят, о вылавливании в пруду утопленных щенков, о многочисленных медалях за первое место по бегу, волейболу и борьбе (которые, к сожалению, «потерялись при недавнем переезде в город, да так и не нашлись»). Бабушка, в свою очередь, хвалила меня, но не лгала, а говорила только правду. Она упомянула мои высокие достижения в спорте, в области танцев и музыки, о моём обещании исправить четвёрку по физике на пятёрку и окончить школу с серебряной медалью. Затем они вместе выносили абсурдные умозаключения о том, что я и Овалов – идеальная пара. После всё повторялось опять. Увлёкшись беседой, пожилые женщины долго не обращали на нас внимания.
– Молодёжь-то наша заскучала, – наконец, вспомнила обо мне бабушка.
– Что же вы? Идите, погуляйте. Заодно поближе познакомитесь, – сухо и недоброжелательно выставила меня со своим внуком Клавдия Матвеевна. – А мы пока ещё поговорим.
«Они так и за сто лет не наговорятся», – не выдержала я, легко тронула бабушку за рукав, и мы ненадолго вышли в коридор.
– Бабуль, он такой противный! Неужели ты не видишь? Что за бред она несёт? Это же смешно! – прикрыв застеклённую дверь на кухню, прошептала ей на ухо я.
– Вижу, Поля. Сама-то, если честно, от него не в восторге, – негромко ответила бабушка. – Я-то думала, что действительно парень хороший, воспитанный. Но Клава – моя школьная подруга. Она мне по-своему дорога. Такой уж у неё характер, ничего поделать не могу. Ты пройдись с ним немного, не всё же дома сидеть. Целоваться тебя с ним ведь никто не заставляет.
– Приятнее поцеловать лягушку, – поморщилась я и снова вспомнила о своём первом поцелуе. – Лев – он такой милый! Если бы ты знала….
– Совсем ты голову потеряла, – с добродушной улыбкой покачала головой она. – А всё-таки погода сегодня замечательная! Сходите в парк, на площади сейчас мероприятие какое-то, людей много. А там, в толпе, может, и улизнёшь от него как-нибудь. Ты же у меня мастерица сбегать!
Я тихо засмеялась и склонила голову ей на плечо:
– Ладно, ты только выпроводи её скорее, пожалуйста! Меня эта сваха уже раздражает!
– Хорошо. Вот уйдёте – я всё ей и скажу, – пообещала бабушка. – Честное слово!
Тем временем Тарас вышел из кухни. Мне очень не хотелось посвящать вечер прогулке с несимпатичным и неприятным мне Оваловым, но обидеть родного человека я не могла. 
Тем более, погода действительно была благоприятной. День уже пошёл на убыль, но темнело по-прежнему поздно. В полседьмого вечера, когда мы (невольно приходится обобщать) вышли из подъезда, было ещё достаточно светло. К тому же, жара уже начала спадать, и откуда-то подул свежий, нежно ласкающий кожу и перебирающий волосы ветерок. Стараясь не обращать внимания на своего скучного спутника, я жизнерадостно любовалась цветущей природой. Пышные и пёстрые клумбы у подъездов, в которых я в детстве так любила прятаться, радовали взгляд красочными бутонами крупных цветов. Солнечные лучи скользили по асфальту и по тропинкам. Летящий по воздуху белоснежный тополиный пух напоминал о зимнем снеге и о том, что через две с половиной недели мне придётся вернуться домой.
– Куда пойдём? – без особого интереса спросила я, хотя мне и было абсолютно всё равно.
Куда бы ни повёл меня этот медведь, мне не стало бы с ним интересно и приятно общаться. Если бы у меня был выбор между свиданием с Тарасом в самом роскошном ресторане и свиданием со Львом на городской свалке, я бы, безусловно, выбрала второе.
– В гараж, – немногословно пробурчал Овалов.
– В какой такой гараж? Зачем? – с недовольством спросила я, но Тарас проигнорировал мои вопросы, как и моё последующее предложение пойти в парк.
За посёлком, справа от раскинувшихся около леса дач и слева от большого старого парка, тянулись ряды железных гаражей. Я не очень любила это место и обычно обходила его стороной, но теперь мне пришлось следовать за Тарасом. Идти нам было недалеко. Дойдя до третьего ряда, Овалов остановился.
Тяжёлые, давно не крашеные, коричневые двери большого гаража были настежь раскрыты. Внутри виднелся какой-то ржавый металлолом, запылённые старые ковры и оплетённая паутиной, давно сломанная мебель. Посередине стояла неисправная машина неизвестной модели с крупной царапиной на лобовом стекле, разбитой левой фарой и покорёженным бампером.
Перед гаражом на заржавленных старых канистрах сидели трое парней. Люди, среди которых мне предстояло провести сегодняшний вечер, сразу насторожили меня. Двое из них, очевидно, были уже совершеннолетними, но третий до этого звания явно недотягивал. Первый представлял собой коротконогого курносого блондина в грязной белой майке и стёртых на коленях джинсах. Второй – очень загорелого, похожего на цыгана брюнета с жёсткой щетиной и серьгой в одном ухе. Между ними находился ничем не примечательный подросток в поношенных спортивных штанах и некогда бордовой, но теперь сильно выгоревшей на солнце футболке с крупными пятнами от машинного масла.
Проколотые автомобильные шины, прикрытые сверху облезлой доской, представляли собой жалкое подобие стола, за которым они играли в карты и распивали пиво. На мятой засаленной газете рядом с потрёпанной колодой карт лежала сушёная рыба и большая, уже наполовину опустошённая упаковка чипсов.
– О, смотри – Овалов девчонку привёл! – толкая в бок чернявого соседа, закричал самый мелкий парнишка лет пятнадцати.
Все взоры мгновенно обратились на меня, из-под машины вылез ещё один подозрительный тип. На вид он был не младше Льва, но только это сходство их объединяло. Лицо хозяина гаража было огромно, но черты на нём будто выцвели и тесно сжались между большим мокрым лбом и пухлыми щетинистыми щёками. Грузный и лысый, по пояс раздетый парень, ленивой походкой приблизился к нам, протёр громадным кулаком глаза и странно скользнул взглядом по моим ногам. Запах бензина, перегара, дешёвого табака и вспотевшего толстого тела невольно заставили меня отшатнуться и поморщить нос.
– Это Санёк Гурин, – с выражением всезнающего провидца шепнул Тарас. – Мой двоюродный брат.
«Оно и видно, – сравнивая Овалова со старшим кузеном, с неприязнью подумала я, – два южных снеговика: один большой, другой маленький».
– Как моя лошадка? – ковыряясь в зубах, спросил белокурый парень.
– Ещё побегает, – нетщательно вытерев руки о тряпку и опять швырнув её на пол, пробасил Гурин и, прищурив от яркого солнца свои и без того узкие глаза, снова пристально посмотрел на меня, на этот раз на моё лицо.
– Кто такая? – шлёпая через губу, с ухмылкой спросил громадный гоблин, и его губы покривились в некрасивой улыбке.
– Это Полька, считай – моя жена, – захлёбываясь смехом, заявил Овалов прежде, чем я успела что-либо сказать. – Клава подогнала.
Гурин расхохотался, и все последовали его примеру, в том числе и Тарас.
– Жена! – заливаясь смехом, выкрикнул самый мелкий мальчишка. – Ты её хоть раз поцеловал?
– Смысл целовать-то её, Вань? Ты думаешь, что жёны только для этого нужны? – ответил Овалов и предпринял неожиданную попытку обхватить меня за талию, за что тотчас получил по рукам.
– Ты чего борзая-то такая? – обращая на меня откровенно пошлый взгляд, оскалил пожелтевшие кривые зубы Гурин. – Сядь, выпей, расслабься! Колян, дай-ка ей!
Блондин щедро протянул мне свою недопитую банку, однако делить выпивку с гаражными алкоголиками мне не захотелось.
– Я пью только шампанское по праздникам, – не приняла угощения я.
– Принцесса! – рассмеялся неухоженный брюнет и допил за блондином остатки пива.
– Это она при людях, Арсен, – умело оправдался Тарас и опять попытался обнять меня. – Зато наедине со мной просто конфетка!
– Ты что с ума сошёл!? Что ты несёшь? – брезгливо отшатнувшись, не выдержала я. – Не верьте: я с ним только сегодня познакомилась!
– Только познакомились, а уже… Жена! Ты уж называй вещи своими именами, не смеши народ. Так бы и сказал, что она куколка по вызову.
– А по виду ведь и не скажешь. Они обычно более потрёпанные. А твоя чистенькая, и глазки такие невинные. Кажется, что воспитанная девочка. А на самом-то деле…. Рыжая-бесстыжая!
Наглое прикосновение блондина к моему колену стало последней каплей. Чаша моего терпения переполнилась, и я предприняла безуспешную попытку обратиться в бегство.
– Куда?! – схватив меня за руки, удержал предводитель подозрительной компании. – В картишки перекинемся с твоим женишком – и пойдёшь с ним на все четыре стороны. Если он, конечно, выиграет.
– А если нет? – озлобленно спросила я, предчувствуя неблагоприятный исход игры.
– Да ладно, всё будет ОК, вот увидишь, – хвастливо заявил Овалов и плюхнулся на один из импровизированных стульев. – На что играем? На деньги?
– На желание, – глядя почему-то не на приятеля, а на меня, усмехнулся Гурин и кивнул цыгану.
Арсен принялся раздавать карты. Напряжение во мне всё нарастало. Устав стоять, я смахнула пыль с какой-то старой табуретки и уселась на безопасном расстоянии от играющих. Заходящее солнце палило мне плечи. Его лучи сильно нагревали металлические стены гаража. Парни то и дело косились на меня и обсуждали моё внезапное появление в их тесном, и, видимо, уже давно сложившемся кругу. Однако мне не было никакого дела до их заинтересованных взглядов. Я снова думала о Льве. Контраст, созданный простыми местными парнями, заставлял меня ещё сильнее восхищаться Загряжским: его очаровательной внешностью, светским жеманством, покоряющей гордыней и несомненным актёрским талантом.
***
– Я так и знала, что ты продуешь, дурак! – отчитывала я через двадцать минут потупившегося Тараса. – А ещё хвастался мне!
Гордость Овалова и без того была задета. Он хмуро смотрел на огромный веер  чёрно-красных карт в своих руках и на торжествующее лицо пожирающего его глазами Гурина.
– Давай, проси, сколько тебе надо. Тысячу? Две? – с досадой бросив карты на самодельный стол, надул щёки Тарас. – Много у меня нет.
– Нет, лично от тебя мне ничего не надо. Всё-таки братан, родная кровь…. Не по-человечески в долги загонять! – великодушно сжалился хозяин гаража и похлопал Овалова по плечу, отчего тот просиял. – Помнишь, на что мы играли?
– На желание, – ответил повеселевший младший брат.
– Вот-вот! Именно поэтому ты мне не нужен. Со мной твоя городская фифочка расплачиваться будет, – вновь переведя на меня свой похотливый взгляд, усмехнулся Гурин.
– Я-то тут при чём? – взбунтовалась я. – Я с вами не играла и платить за него не обязывалась! И вообще у меня при себе денег нет! Ни копейки!
–  Нет – и не надо,  – расплылся в глупой улыбке старший брат Овалова и вплотную приблизился ко мне. – Ты и сама нам пригодишься. Ты красивая. Такую красоту преступление прятать!
Его грязные пальцы одним движением расстегнули две верхние клёпки на моей новой голубой кофточке, и я громко вскрикнула. Гурин ловко зажал мне рот и, лишённый возможности поцеловать меня в губы, жадно присосался к моей шее. От поцелуя лысого гоблина к моему горлу подступила тошнота. Я кричала и пыталась вырваться изо всех сил, но он продолжал удерживать меня, перебравшись губами уже на моё плечо. Парни окружили хозяина гаража и со смехом наблюдали всю эту унизительную для меня картину.
– Эй, ты чего – вообще офонарел? – смеясь, но не предпринимая никаких попыток меня защитить, закричал Овалов благим матом, который я дословно передавать не стану. – Ей же шестнадцать всего! Её же бабка убъёт! И Клава…. С ней же инфаркт будет!
– А она ничего никому не расскажет, – оскаливая кривые зубы и больно царапая ими мою кожу, вымолвил  Гурин. – Она же не хочет, чтобы её придушили и закопали между гаражами. Правда, малышка? Какая у тебя нежная тонкая шейка, какая сладкая кожица!
– Дашь попробовать? – легко коснувшись губами моего другого плеча, облизнулся блондин.
– Куда! Только после меня! – подхватив меня на руки, мерзавец быстро пошёл к гаражу.
– Отстань! Убери свои лапы, сволочь! – с трудом уворачиваясь от его противных толстых губ, так и норовивших слиться с моими губами, со слезами отчаяния на глазах кричала я. – Помогите!
– Ну что же вы стоите, парни? Будьте джентльменами – помогите даме раздеться! – обратился Гурин к остальным, и все как по команде накинулись на меня.
Все, не исключая  Овалова и довольно безобидного с виду подростка, стали помогать предводителю в осуществлении его жестокого и злобного умысла. Я не могу описать тех ужасных чувств, которые разрывали мою душу в эти страшные минуты, и до сих пор боюсь ходить по вечерам мимо гаражей.
– Отстаньте, я сама! – в отчаянии выкрикнула я и, когда парни чуть отдалились, сделала вид, что расстёгиваю юбку.
Удача оказалась на моей стороне. Я не помню сама, каким образом мне удалось улучить подходящий момент и оказаться за пределами зловещего узкого круга из высоких и сильных мужских фигур. Еле вырвавшись от пьяных идиотов, я со всех ног бросилась в сторону квартала городского типа, туда, где из окон старых пятиэтажек лился спасительный свет. Четверо парней бросились за мной. В их числе был противный предатель Овалов и здоровый орангутанг Гурин, которого я боялась больше всего как самого опытного и как подстрекателя. Мальчишка, вероятно, остался в гараже.
С бегом у меня в школе не было никаких проблем. Я обгоняла всех одноклассниц и большую часть одноклассников на лыжах. Упорные занятия танцами развили выносливость и хорошую координацию движений. Но все эти достижения вылетели из моей головы, когда мне пришлось нестись быстрее ветра по грязным канавам, узким, заросшим крапивой тропам, серой щебени и сухому песку.
Я чудом оторвалась от своих преследователей и уже мысленно отпраздновала блестящую победу, однако поторопилась с выводами. Стоило мне забежать в крайний двор и ненадолго остановиться, из-за угла вынырнула высокая чёрная фигура и дёрнула меня за руки к исписанной баллончиками кирпичной стене. Очевидно, кто-то из них обогнал меня и угадал мой маршрут. Всё это случилось так внезапно, что я не успела даже предположить, кто именно меня остановил.  Но вскоре не осталось никаких сомнений в том, что к гаражной компании незнакомец не имел никакого отношения.
Через мгновение после нежданного столкновения с тёмной фигурой между домами послышался жуткий приближающийся топот. «Всё», – подумала я и бессильно зажмурила глаза. Каково было моё изумление, когда быстрые шаги охотившихся за мной парней стихли в соседнем дворе!
Я не видела почти ничего за широкой грудью незнакомца, плотно, но в то же время как-то ласково зажавшего мне рот. Казалось, ему было приятно прикасаться пальцами к моим разомкнувшимся от ужаса губам. Может быть, именно поэтому что-то подсказывало мне, что сопротивляться не стоит. Постояв ещё около минуты в мёртвом остолбенении, я несмело отстранилась от своего спасителя и увидела при бледном свете тонкого серповидного месяца и первых звёзд его улыбающееся лицо.