Зимняя был, Светлана Замлелова, перевод с русского

ЗИМНЯЯ БЬІЛЬ
Автор:Светлана Замлелова
Переводчик : Генка Богданова

Было уже довольно поздно: десятый час в начале. А старик Матвей только возвращался домой из города. На автобусе он добрался до Ахтырки и, миновав село, шёл теперь через заснеженное поле по узкой утоптанной чьими-то ногами тропке. Его родная деревня, Морозово, находилась в нескольких километрах от Ахтырки. Дороги туда никогда не было, и от тракта обычно добирались пешком. Оно бы и ничего, недалеко: сразу за полем речка, а как речку-то перейдёшь, за березняком, вот так тебе прямо в глаза и Морозово. Но зимой, когда рано темнеет, и всё небо заволакивает тяжёлыми, плотными тучами, так что ни луна, ни звёзды не проглядывают, и не видно собственную вытянутую руку, дорога кажется вдвое длиннее.
Старик шёл медленно, почти ощупью, вытаращившись в темноту и растопырив зачем-то руки в огромных меховых рукавицах, точно пытаясь что-то нащупать рядом с собой. Это был ещё крепкий старик, высокий, с картинной седой бородой, густыми бровями, выдававшимися вперёд, как два козырька. Черты лица его были резкими, но красивыми: крупный хищный нос, скифские скулы, узкие тёмные глаза.
Он отлично знал дорогу, но темноты не любил, чувствовал себя неуютно, и, признаться, побаивался волков. Он думал о том, что ему, старику, следовало бы сидеть о сю пору дома, у горячей печи, а не разгуливать в темноте по заснеженному полю; и о том, что дела, по которым он ездил в город, можно было бы отложить до весны. Он винил во всём жену, старуху Макариху, как звали её в деревне, (фамилия старика была Макаров), и уже предвкушал, как выговорит ей за то, что она услала его в город, хотя нужды ехать не было никакой.
А между тем, поле кончилось. И Матвей, почувствовав уклон, скорее понял, чем увидел, что спускается к реке.
Здесь у реки одиноко растёт корявая верба. И от вербы нужно пройти по берегу метров сто к мосту.
Старик ещё замедлил шаг, и, приминая на спуске снег, по нескольку раз топал каждой ногой, желая убедиться, что вполне устойчиво стоит на снежных ступенях. Но вот, наконец, и верба. Матвей остановился, огляделся вокруг и, не увидав ничего, кроме веток одинокого дерева, крякнул. Потом отломил кусочек ветки, пожевал его зачем-то, плюнул досадливо и стал хлопать себя по карманам, отыскивая папиросы. Покурив и прокашлявшись после, Матвей, повеселевший и приободрившийся, снова  в путь. Но, не пройдя и двух шагов, остановился. «Зачем зимой нужен мост через реку?» - вдруг пришло ему в голову. И, обрадовавшийся чему-то, Матвей усмехнулся. Не проще ли перейти реку по льду и дальше двигаться напрямик? Зачем отыскивать в темноте мост и тропку – только дорогу себе удлинять.
Не раздумывая долго, Матвей спустился на лёд и направился к другому берегу. Лёд был крепкий, надёжный – зима стояла морозная. И старик смело шёл вперёд.
Было тихо. Матвей слышал только скрип снега под валенками да редкий брёх собак из деревень. От мороза, он чувствовал, у него индевели брови, усы и борода, становясь жёсткими и холодными, слипаясь и стягивая кожу. Время от времени Матвей двигал бровями и вытягивал вперёд губы, силясь отделаться от неприятного ощущения.
Старику отрадно было думать, что скоро он будет дома. Войдя в дом, он сперва обобьёт в сенях валенки, потом, раскрасневшийся, с белой бородой, пройдёт в горницу. Старуха засуетится, станет ворчать и непременно скажет…
Но он не успел додумать, что же именно скажет старуха Макариха, потому что случилось что-то непонятное и страшное. Матвей вдруг почувствовал, что падает, куда-то проваливается, и в ту же секунду та кромешная тьма, что окружала его, стала ещё темней и кромешней. Всем своим телом, каждой клеточкой старик вдруг ощутил острую боль, похожую на боль от ожога. Сначала он не мог понять, что с ним происходит, но, нахлебавшись изрядно воды, Матвей сообразил, что в темноте шагнул в прорубь, и сейчас благополучно идёт ко дну. Старик испугался. Страх и понимание того, что произошло, придали ему силы, и он принялся барахтаться в ледяной воде. Но валенки, огромные, отяжелевшие валенки, мешали ему двигаться и тянули вниз. Не думая, старик сбросил их, благо в воде это оказалось нетрудно, и с силой забил ногами. В следующее мгновение вода вытолкнула его наверх, и старик обнажённой головой – шапку он потерял – ударился о лёд. Как это бывает с большинством несчастных, нашедших свою гибель подо льдом, он не мог видеть проруби в которую упал, лёд не пускал его наружу.
Тот страх, что испытал Матвей несколько секунд назад, сообразив, что угодил в прорубь, не шёл ни в какое сравнение с тем животным ужасом, охватившим старика, лишь только он понял, в чём же его настоящая беда, и что теперь его ждёт. Выбраться из-подо льда оказалось не так-то просто. Матвею вдруг почему-то вспомнилось и показалось смешным, что он так торопился домой. И Матвей подосадовал на себя.
С удвоенной силой он заколотил ногами в воде и заметался, пытаясь нащупать над собой прорубь. Но безуспешно. Точно за то время, что барахтался старик в воде, она успела замёрзнуть, и лёд сомкнулся над его головой. Стариком стало овладевать отчаяние. Силы его истощались, задерживать дыхание дольше он не мог. Он чувствовал, что коченеет, словно и сам превращается в кусок льда. Старик вдруг явственно понял, что надежды на спасение у него нет. И вот тут-то Матвей, тот самый Матвей, что с ехидством посмеивался над попами и верующими старухами, Матвей, богохульник и кощунник, возопил к Богу.
- Господи! – взмолился выбивающийся из сил старик.- Господи! Если ты есть, Господи, спаси меня!
И странное дело! В следующий миг страх оставил Матвея. Старик успокоился и совершенно уверился, что теперь уже ему ничего не грозит.
- И тут, точно сила какая за волоса меня подхватила, - рассказывал он впоследствии, - и прямёхонько в прорубь-то и вытянула…
Старику удалось не только вынырнуть, но и выбраться без усилий на лёд. Едва оказавшись на ногах, он, не помня себя, не разбирая дороги, без валенок, без шапки, в мокром, пропитанном водой, как губка, бушлате, бросился домой. Но, несмотря на то, что он чуть было не расстался с жизнью, старик ликовал. Он не испытывал потрясения, напротив, какое-то неизъяснимое блаженство охватило его душу, точно он и не в ледяной воде барахтался, а принимал целебные ванны.
Старик пробыл в воде недолго – немногим больше минуты. Но сколько испытал и передумал он в эту минуту – хватило бы на несколько лет…

- Нет, ребята, - вторит теперь Матвей, - что вы там ни говорите, а Бог всё-таки есть. А ежели б Его не было, то и меня б не было.
- И с удовольствием, лукаво улыбаясь и щуря глаза, добавляет:
- А речка-то в том месте глубо-окая! Омуты там, сома мужики летом ловят…


ЗИМНА СЛУЧКА
Превод от руски на български език: Генка Богданова


  Беше вече доста късно: в началото на десетия час. А старецът Матвей едва сега се връщаше  вкъщи от града. С автобуса той се добра до Яхтирка и минавайки селото, тръгна през заснеженото поле по тясната утъпкана от нечии нозе  пътека.
  Неговото родно село, Морозово, се намираше на няколко километра от Яхтирка.
Тук път никога не е имало и от главния път обикновено се придвижваха пешком. А то всъщност и не беше далече7 веднага след полето рекичка, а като преминеш рекичката, зад  брезичките, ето ти тебе и Морозово пред очите. но през зимата, когато рано стъмнява и цялото небе се замрежва от  тежки, плътни облаци, така, че ни луна, ни звезди се виждат, и не можеш да видиш и собстве-ната си протегната ръка, пътеката сякаш е двойно по-дълга.
  Старецът вървеше бавно, почти пипнешком, взирайки се в тъмнината и разперил,кой знае защо ръце в огромни кожени ръкавици, сякаш се опитваше да напипа нещо до себе си.  Това беше още здрав старец, висок, с  впечатляваща  сива брада, с гъсти вежди, издадени напред като две козирки. чертите на лицето му бяха остри, но красиви: голям хищен нос, скитски  скули, тесни, тъмни очи.
Той отлично познаваше пътеката, но мразеше мрака, чувстваше се неуютно, и  си признаваше, че се побоява от вълците. той  мислеше за това че на него, старецът, му се полагаше  в това време да стои  до топлата печка, а не да се разхожда в тъмнината по заснеженото поле; и за това, че работата заради кояьто  пътува до града, можеше да се отложи до пролетта. за всичко обвиняваше жена си, старицата Макариха, както й казваха в селото, (фамилията на стареца беше Макаров) , и вече предвкусваше, как ще й наговори за това, че го изпрати в града, без да има някаква нужда да пътува.
  А между  това, полето свърши. И Матвей  почувства наклона, по-скоро разбра, отколкото видя, че се спуска към реката. Тук, до реката самотна растеше изкорубена  върба. От върбата трябваше да извърви сто крачки към моста. Старецът  забърза още крачките си, и, преминавайки на  спускане снега, по няколко пъти потропваше  с всеки крак, за да се убеди,  ,че стои напълно устойчиво на заснежените стъпала. Но ето я накрая и върбата. Матвей се спря, огледа се наоколо,  и невиждайки нищо, освен клоните на  самотното дърво, извика. След туй ,откъсна шепа клонки, сдъвка ги, кой знае защо, плюна гнусливо и се потупа по джобовете, търсейки цигарите. Попушил и после покашлил, Матвей поразвеселен и  ободрен, отново потърси  пътя. Но не минавайки и две крачки се спря. « Защо през зимата ми е нужен мост през реката?»  - му мина изведнъж пред главата. И зарадван на нещо, Матвей се усмихна. Не е ли по-просто да мине през реката по леда и по-нататък да се движи направо? Защо да търси в тъмното моста и пътечката, тъй само пътя си удължава. Не се замисляйки дълго  Матвей се спусна на леда се отправи  към другия бряг. Ледът беше здрав, надежден – зимата се случи студена.  И старецът смело тръгна  напред.
  Беше тихо. Матвей чуваше само скриптенето на снега под валенките си и рядкото пролайване на куче откъм селото. От студа чувстваше заскрежени веждите ,брадата, и мустаците си , станали остри и студени, стягаха и опъваха кожата му.  От време на време матвей движеше  веждите си и протягаше напред устни, опитвайки се да се отърси от неприятното усещане. На старецът му беше приятно да си мисли, че скоро ще бъде у дома.. Влизайки вкъщи, той първо се обърше в сеното валенките си, след туй, зачервен с бяла брада, ще влезе в антрето. Бабата ще се засуети, ще започне да бърбори и непременно ще каже…
   Но той не успя да доворши мисълта си и какво именно ще каже старата макариха, защото му се случи нещо непонятно и страшно.  Матвей изведнъж почувства, че  пада, някъде  пропада и в същата секунда тази катранена тъмнина, която го обкръжава, става още по-тъмна и катранена. По цялото си  тяло клетият старец  изведнъж почувства  остра болка, като от изгаряне. Отначало не можа да разбере какво  му се е случило, но нагълтвайки се солидно с вода, Матвей съобрази, че в тъмното е попаднал на  процеп и сега благополучно потъва към дъното.
  Старецът се изплаши. Страхът и  разбирането за случилото се, му дадоха сили и той се замята в ледената вода. На валенките, огромните натежали валенки, му пречеха да се движи и го теглеха надолу.  Без да мисли, старецът ги изхлузи във водата, това се оказа лесно и със сила  се оттласна с краката. В следващия миг водата го изхвърли нагоре  и старецът гологлав – шапката си загуби  - се удари в леда. Както се случва с повечето нещастници намерили своята гибел под леда,  той не можа да види процепът, през който падна, ледът не го пускаше  навън.
  Онзи страх, който изпита Матвей няколко минути по-рано, когато разбра, че е попаднал в процеп, не можеше да се сравни с този животински ужас, който обхвана стареца веднага щом разбра каква е сегашната му беда и какво го чака сега. Да се измъкне извън леда се оказа не така просто.  На Матвей, кой знае защо се мярна мисълта  и му стана смешно , че така бързаше  да се прибере у дома. И Матвей се ядоса на себе си.
С удвоени сили, той раздвижи  крака във водата и се замята, опитвайки се да  напипа над себе си процепа. Но неуспешно. Точно за същото време докато старецът се бъхтеше във водата, пропукания процеп  беше успял да замръзне
и ледът се беше затворил над главата му.
Отчаяние  завладя душата на стареца. Силите му се изтощиха, да задържа дъха си вече не можеше. чувстваше, че се вкоченясва, сякаш самият той се превръща в късче лед.  Старецът съвсем ясно разбра, че надежда за спасение няма за него.
  И ето, този Матвей, този ,същият Матвей, който се ехидна се присмиваше на свещениците и  на вярващите старици, Матвей, богохулника  и  безбожника из-
вика към Бог:
- Господи, замоли се  останалия без сили  старец, – господи, ако те има, Господи, спаси ме!
 И, странна работа, в следващия миг страхът напусна Матвей. Старецът се успокои  и съвсем се увери, че сега нищо не го заплашва.
"И точно тогава, някава сила ме хвана за косата, - разказвал той по-късно – и стремително през процепът ме измъкна…"
  На старецът се удало не само да  изплува, но и да се измъкне без усилия на леда. Едва стъпил на краката си, той не помнейки себе си, не откривайки пъ-
тя,без шапка и без валенки, в мокра, прогизнала от вода шуба, се втурнал към дома. Но, въпреки това, че едва не  се разделил с живота си, старецът лику-
вал. Той не изпитвал стрес, напротив, някакво неизмеримо блаженство обхвана-
ло душата му, сякаш не се бъхтил в ледената вода, а е взел лечебна вана. Във водата старецът бил за кратко – не повече от минута. Но колкото изпитал и премислил в тази минута – му стигало за няколко години…
- Не, момчета – повтаря сега Матвей, - каквото и да ми говорите, Бог все пак има! Ако го нямаше Бог, и мене нямаше да ме има.
  И с удоволствие, лукаво усмихнат и присвил очи, добавя:
- А рекичката на това място  е дълбо-о-ка! Шарани и сомове мъжете ловят там през лятото…