Феминизм и IT

Анатолий Иванович Кустов привычным движением распахнул дверь своего кабинета и склонился над секретарским столом. Он хотел по привычке положить руку на спинку стула секреташи, которая была настолько поглощена раскладыванием "Косынки", что даже не заметила шефа, но вовремя опомнился, отдернул руку и выпрямился.
Белокурой Маше ("Марии Петровне", - мысленно поправил себя Кустов) было немногим более за 20, но тем не менее ее юную прелестную головку, которую не смогли заполнить ученые мужи и дамы, преподающие в очередном Государственном Экономическом, распирали красивые и во многом непонятные для самой Машеньки слова, вроде "равноправие", "феминизм", "харассмент".
Шеф с горечью вспоминал ушедшие деньки, когда его секретаршей была пожилая, но живая и энергичная Антонина Ивановна, с которой можно было позволить себе некоторые вольности, обращение на "ты", шутливые поцелуи ручек. Маша же, напротив, ревностно оберегала свои границы, и стоило приблизиться к ней более чем на метр, как та сразу поднимала вопль о вторжении в ее личное пространство и неуважение ее, как женщины. Однако, приходилось терпеть, так как Машенька была дочерью старого друга, немало помогшего Кустову в прошлом. Друг хоть и не питал никаких иллюзий по поводу способностей Маши, но и бросить ее на произвол судьбы не мог.
-Мария Петровна... - начал было Анатолий Иванович, но тут же был прерван.
-Я вас тысячу раз просила не подкрадываться ко мне, - взвизгнула секретарша, молниеносно сворачивая "Косынку". - К вам же не входят без стука.
- Хорошо, хорошо, - миролюбиво ответил шеф. - Есть что на подпись?
- Есть, - Мария бухнула на стол пачку документов. - Ариманов принес. И скажите этому хаму, что его "Машенька" оскорбляет меня. А еще у меня интернет не работает.
- Ну так вызови Пашку, я ему и плачу за то, чтобы интернет работал.
- Он мужлан и смотрит на меня, как на идиотку.
- Хорошо, я сам ему позвоню.
Взяв документы, Кустов поспешил удалиться, чтобы не слушать далее о "мужланах", "хамах" и "шовинистических свиньях".
Надеяться на хоть какое - то подобие сортировки не приходилось, так как делопроизводство давалось Машеньке намного хуже Косынки и Сапера. Вызвав Пашу, который что - то буркнул в трубку о тупых блондинках, Кустов приступил к изучению документов. Работа захватила Анатолия Ивановича сразу.
Из рабочего процесса его вырвал визг, раздавшийся в приемной. Кустов пулей выскочил из кабинета и посмотрел на стоящих друг напротив друга лохматого Пашу - системного администратора - и Машу.
- Что случилось? - испуганно, но строго вопросил шеф.
- Эта идиотка вырвала с корнем Ethernet - кабель. Сколько раз говорил, чтобы поменьше болтала копытами, - прошипел Паша. - Третий раз за неделю.
- Воооооооот, - завопила Маша. - Опять идиоткой назвал. И коровой.
- Ну если идиотка и корова, - огрызнулся Паша.
- Я на тебя в суд подам за оскорбление и шовинизм.
- Да подавай, если напишешь слово "заявление" правильно.
- А ну тихо, - прикрикнул Анатолий Иванович. - По рабочим местам, живо.
Бросив друг на друга еще по одному презрительному взгляду, оппоненты разошлись. Паша вышел из приемной, бормоча что - то о непарнокопытных и их родственниках. Маша молча села на свое место с лицом, выражающим несогласие с шовинистической позицией шефа, который посмел не заступиться за хрупкую девушку.
Вернувшись в свой кабинет, шеф налил себе чаю (просить об этом Марию было бесполезно - "она не служанка") и вызвал кадровика.
Грузная Зинаида Максимовна вошла в кабинет и нависла над шефом, как нерушимая скала.
- Вызывали? - спросила она хриплым голосом.
- Готовь приказ на увольнение, - бросил Кустов, нервно отхлебывая кипяток.
- Кого увольняем? - осведомилась Зинаида Максимовна.
- Пашу и Машу, сестру и брата - акроб... - попытался схохмить Кустов, но вспомнил про феминизм секретарши.
- За что?
- Ты кадровик - ты и придумывай. Они меня зае...достали. Один умный слишком, вот пусть теперь поучится на досуге сети тянуть как следует и биологию подучит. Корова - животное парнокопытное. А Маша. А Маша просто тупая, но гордая слишком. Феминистка, бл...ин. Звони Антонине Ивановне, и слезно умоляй вернуться. Надоели мне эти молодые да ранние. И сисадмина нового ищите.
- Как скажете, Анатолий Иванович, - произнесла Зинаида Максимовна и, не издав более ни звука, вышла.
- А с Колькой я сам как - нибудь улажу, друзья, как - никак, - проворчал Кустов, покосившись на бутылку дорогого коньяка в шкафу.