Новичок

 Дело было давнее, пришел учиться к нам в класс новый мальчик с особой робостью, застенчивостью, однако довольно развитой, смышленый, и совсем не отстающий ученик. Понятное дело все как-то не восприняли его по первости, и ученики и учителя, видать привыкали к новому ученику, да и он, что называется освивался. Было пару эпизодов, когда и учитель математики и учительница истории с ним как-то не особенно любезничали и грубили ему, а может даже и унижали несчастного новенького, то же и с учениками было, - трудно вливаться в новый коллектив! Ну да ладно, дело слишком прошлое. Через год его уже все уважали, спокоен он с виду был, скромен и не по возрасту  умен. Школьные годы быстро пролетели, прошла череда разных событий: институт, подростковое пьянство, ухаживания за девушками. И тут-то странное дело, новичок то этот был в глубокой депрессии, от любовных неудач сильно пил, за это его исключили из университета, а от этого он еще сильнее ввалился в пьянство и пагубную философию. Читал он много, любил разных авторов и подчас читал выпивший, а потом засматривался в даль, в небо над «Красным треугольником», - это предприятие такое на Обводном канале, напротив которого он жил, а потом опять читал и читал без устали. Среди книг которые он любил были Шопенгауэр, Владимир Соловьев, Бердяев, Флоренский, Кафка, Кант, Достоевский и другие. Странное дело, вдруг, новичок этот пропал и приснился мне летящим через бесконечные просторы. Поскольку он был моим близким другом, я занервничал и звонил ему три месяца подряд, но так и не мог дозвониться, все хотел рассказать ему о своем странном сне. Потом, бабка его, проговорилась мне шепотом: «Умер он, похоронили во всем новом». Я все хотел прознать где похоронен мой друг, но так и не узал, мать его скрывала, а бабка умерла следом за ним. Спустя 14 лет, я по делам проходил его дом, и решил навестить его мать, но она на домофон не ответила и городскую трубку не взяла. И тут смотрю бабки старые у его парадной сидят, подхожу к ним и спрашиваю, помнят ли они такого-то юношу и такую-то бабку из такой-то квартиры. А они мне: «Да как же не помнить, помним всех, но пропал юноша бесследно давным давно еще, а потом и бабушка его. Никто не сказал нам что умерли они. Вдруг пропали люди и тишина! Мать их не разговорчивая, даже и не кивнет когда мимо проходит, странная такая». Я говорю этим бабкам, что мать их странная от горя и утрат.   
- Да нет уж милок, - отвечают мне бабки, - жизнь гладко ни у кого не проходит, все болеют и умиают, всякое в жизни бывает. Но не хоронить своих близких, родных людей, - это в высшей степени странно!
- А вы думаете мать не похоронила их?
-Думаем нет, умерли люди, забрали их в мог и концы в воду! Похоронили за гос счет без регистрации, как безымянные могилы и дело кончено. Были люди и нет теперь их. Давно это теперь было, очень давно, мы уж и позабыли. А вы кто будете?
-Да так, - говорю, - никто я, старый друг сына этой скрытной и странной женщины.
- Досвидания молодой челвек, желаем вам удачи, а матери их привет не передадим, - слишком не приветливая и замкнутая женщина, склонная иной раз к грубости.
  Я посмотрел на корявые тополя перед окнами дома, старые они, помнят еще и бабку и юношу, того самого новичка и меня помнят, как я ходил к ним в гости суп кушать и телевизор смотреть.
На окнах теперь у матери новые стеклопакеты и единственный кондиционер во все доме висел на их стене. И пошел я потихоньку от их дома через дворы и вышел на Обводный 203, помочил ладони в канале, посидел на бережку в сухом троснике и осоке, посмотрел ввысь над старыми заброшенными зданиями «Красного треугольника» и загрустил безмерно. «Ах как жаль что так призрачна и неуловима человеческая жизнь», - подумал я, и побрел во свояси с понурой головой и тяжелым сердцем.