Аскания Нова

«Блажены вы, когда будут поносить вас и гнать…»

«Неисповедимы пути господни…» – поистине эти слова как нельзя лучше подходят нашему небольшому, но такому знаменитому Павлодару: кто только не жил и кого только судьба не забрасывала в Павлодарское Прииртышье… Именами достойнейших людей, известных чуть ли не всему свету, славится наша земля. Сестры-поэтессы Марина и Анастасия Цветаевы; поэт Павел Васильев; основатель оазиса в степи с его невероятным сельским и промышленным хозяйством – Яков Германович Геринг; корабел – инженер-кораблестроитель – Юлий Готфридович Венске, стоявший у истоков создания советского торгового флота; академик Куаныш Сатпаев; герой Великой Отечественной войны генерал Карбышев, мать которого умерла в начале шестидесятых в Павлодаре; первый казахский актёр и акын Исы Байзаков; создавшие в Павлодаре первые в Казахстане музыкальные школу и училище Гита Балтер и Элен Кроммер; организатор первого народного хора в Казахстане, славивший наш город и за его пределами – Александр Шиллер; писатель Всеволод Иванов; учёный и коллекционер музыкальных произведений многих стран мира Наум Григорьевич Шафер и многие-многие другие. Гордостью переполняются сердца павлодарцев от такого обилия знаменитостей, и радует, когда в полку знатных людей прибывает.

В этой статье речь пойдет об одном великом человеке, пусть хоть и косвенно, но имеющему отношение к Павлодару – об обрусевшем немце Фридрихе Эдуардовиче Фальц-Фейне (1863-1920) – основателе и создателе уникального в мире заповедника «Аскания-Нова» в Украине (с 1874 по 1916 годы – еще подростком начал собирать птиц, позже – живые редкости со всего мира). Заметим в скобках, что при создании Алма-Атинского зоопарка в 1937 году из заповедника «Аскания-Нова» тоже были перевезены редкие виды животных и птиц.

Прежде, чем поведать читателю об этом невероятно активном, умном и смелом человеке-созидателе, о котором вряд ли что-нибудь знают в Казахстане, в России и даже в самой Украине (хотя в Германии, Франции, Голландии, Америке, Англии, Швейцарии, Австрии этот человек очень знаменит), подчеркну, каким же образом о нем стало известно в Павлодаре. Оказывается, здесь живет Владимир Эдуардович Рибергер – родной внук Генриха Ивановича Рибергера – соратника и верного помощника Фридриха Эдуардовича Фальц-Фейна в создании и становлении заповедника. Лейб-егерь Генрих Иванович (по-русски его звали Андрей) служил у Фальц-Фейнов в качестве препаратора животных и фотографа, кроме этого выполнял и другие работы. Генрих Иванович сам осваивал нужные для местных краев профессии и отличался высоким профессионализмом. Фридрих Фальц-Фейн всегда очень высоко ценил Рибергера как человека и сотрудника.

Владимир Эдуардович Рибергер случайно узнал о Фридрихе Фальц-Фейне и о своем талантливом дедушке (исторические факты в советские времена были искажены: об «Аскания-Нова» в учебниках сказано, что заповедник образован в 1919 году по указу нового советского правительства…). Владимир сразу же засобирался в далекую Украину, чтобы своими глазами посмотреть на детище Фальц-Фейнов и по возможности найти хоть какие-то следы своего мастеровитого деда. И нашел. Он был сполна вознагражден всем: и услышанным, и увиденным, и почестями, и бесценными подарками, которыми его щедро наградили в музее «Аскания-Нова».
Владимир Рибергер в свои 56 лет трудится оператором на Павлодарском нефтеперерабатывающем заводе, где его ценят за высокий профессионализм. Здесь уместно подчеркнуть, что его деда, Генриха Ивановича Рибергера, по указу царя Николая Второго наградили за достойный труд; так вот и нашего земляка Владимира Эдуардовича Рибергера, кроме прочих наград, 1 сентября 1999 года по указу Президента РК наградили медалью «Ерен енбеги ушин» за значительный вклад в освоение нефтеперерабатывающего месторождения и развитие нефтеперерабатывающей промышленности Казахстана. Между этими наградами пролегло без малого сто лет.

Владимир Эдуардович с супругой, Любовь Викторовной, специально собирали деньги на дорогу, нисколько не жалея о потраченном. Два их сына, Виктор и Александр, имея высшее образование, зарабатывают себе на жизнь сами, поэтому о тратах на поездку речь не шла. Рибергеры приехали в «Асканию-Нова» и в этот же день пришли в музей. Они опоздали: туристов, причем со всего света (чтобы помочь заповеднику, с некоторых пор здесь сформировалась туристическая база), с утра уже отправили на экскурсию. Он попросил помочь им тоже попасть на экскурсию, ведь время поездки было ограничено, и каждый день исчислялся на вес золота. Сначала сотрудница музея отказывалась и хотела записать их на завтра. Но узнав, кто перед ней, тут же вызвала тачанку (туристов в заповедную степь вывозят конным экипажем), выписала пропуск на три дня и выделила им сопровождающего – гида. Когда Владимир Эдуардович хотел достать из кармана кошелек, чтобы расплатиться, музейный работник сказала, что, чтя память великого человека, здесь рады потомкам тех, кто был близок Фридриху Фальц-Фейну – они всегда будут почетными гостями «Аскания-Нова».

Целых три дня павлодарцы, супруги Рибергеры, были окружены в Аскания-Нова» вниманием музейных работников. Осмотрели заповедник, побывали в музее, где им показали препарированных их дедом животных, о чем свидетельствуют надписи на экспонатах, и чудом сохранившиеся фотографии.  Все это переполняло внука непередаваемой гордостью, ведь он и не знал, что его дед играет немаловажную роль в создании и становлении в безводной степи самого значимого в мире заповедника. Подарили павлодарцам ценнейшую книгу о Фальц-Фейнах, написанную в начале двадцатых годов младшим братом Фридриха – Вольдемаром. В ней есть строки и фотография Генриха Ивановича Рибергера, родного дедушки павлодарца Владимира Рибергера. Эта книга уникальна тем, что написана с первых рук, не искажены факты, описаны не только старания Фридриха и всех его родных и помощников в организации «Аскания-Нова», но и быт, исторические и политические аспекты того времени. Причем свои политические взгляды на революционный переворот и все что за ним стояло, он тоже не скрывал. Владимиру Рибергеру подарили также книги, памятные открытки и буклеты с прекрасными иллюстрациями уникальных заповедных мест, описание исторических экскурсов. Отныне в семье Рибергеров эти документы далекого прошлого их деда будут храниться и передаваться правнукам…

Наш земляк Владимир Эдуардович Рибергер родился в 1956 году в Северо-Казахстанской области, когда его отцу, Эдуарду Генриховичу, был уже 51 год. Э.Г. Рибергер родился в «Аскании-Нова» Херсонской области в 1905 году. В крестьянской семье было шестеро детей, но жили они неплохо, если учесть, что еще в юном возрасте у Эдуарда уже, например, был свой транспорт – мотоцикл. Его отца, Генриха Ивановича, в 1933 году за связь с бароном Фридрихом Фальц-Фейном и как вредителя заповедника (нелепая и глупая до абсурда формулировка в судебном деле!) условно осудили и изгнали из «Аскания-Нова». Он уехал к сыну Эдуарду в Крым, где тот жил после службы в армии. Эдуард Генрихович работал водителем в кремлевском санатории, возил Калинина, Блюхера. Позже Блюхер был расстрелян за подрывную деятельность: на Дальнем Востоке, где он командовал Дальневосточной Армией, Блюхер якобы готовил мятеж против Советской власти. Его водителя, члена РСДРП (Российская социал-демократическая рабочая партия) Эдуарда Рибергера, тоже арестовали, но за неимением улик, отпустили.

Во время Великой Отечественной войны Рибергеров из Крыма в числе других немцев сослали в Казахстан. Эдуарда тоже не миновали трудармейские лишения, где он сильно надорвал здоровье. Вторая жена Эдуарда, Матрена Григорьевна Листраткина, родила ему двух детей, дочь Людмилу и сына Володю. Отец Володи умер в 65 лет, когда мальчику было четырнадцать лет. О своем дедушке он вообще ничего не знал: когда умер дед и где похоронен Владимиру Эдуардовичу, к сожалению, спросить сейчас уже не у кого… Он очень жалеет, что пока были живы родители, не интересовался историей своей семьи, и нынче по крохам пытается хоть как-то восстановить родословную Рибергеров.

Директор заповедника как раз в эти дни находился на юбилейном торжестве в Лихтенштейне, где живет потомок Фальц-Фейнов, барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн, сын одного из братьев Фридриха – Александра. Барону в августе 2012 года исполнилось 100 лет, но он еще крепок и духом и телом. Эдуард Александрович сохранил отличные воспоминания об «Аскания-Нова», где он родился. Во время революционных событий в 1917-1919 г.г. вся большая семья Фальц-Фейнов вынуждена была эмигрировать за границу, чтобы спастись от верной смерти. Кто-то уехал в Германию, кто-то – во Францию, кто-то – в США. За границей Э.А. Фальц-Фейн получил хорошее образование, стал чемпионом по велоспорту, работал спортивным обозревателем и занимался бизнесом. Долгое время потом Эдуард Александрович стремился хоть одним глазком взглянуть на памятные сердцу места, оставившие глубокий след в душе мальчика – в хорошем и плохом смысле этого слова. Он хорошо помнит, как дядя Фридрих катал его на лошадках-пони и как показывал ему диковинных животных и птиц, и как он, пятилетний, рвался к дяде в гости. Эти детские впечатления были так сильны, что всю свою долгую жизнь он болел – болел ностальгией по Родине. А так же хорошо помнит страдания взрослых, когда они вынуждены были бросить все и бежать из страны.

Но ему в СССР путь был перекрыт. Однако, во время Олимпиады, в 1980 году, Эдуард Александрович в качестве  председателя Олимпийского комитета побывал в Москве и выпросил хотя бы один день на поездку в родную «Асканию-Нова». Пребывание же здесь, куда стремился день за днем в течение шестидесяти трех лет, ограничилось шестьюдесятью минутами – больше не позволили. Когда он ступил на родную землю, он плакал, чего себе никогда не позволял. Развалины бывших помещичьих усадьб отдаленно напоминали, с чего начинался здесь двадцатый век. С этого дня, прорубив окно в Советской Союз, Эдуард Александрович начал помогать заповеднику немалыми средствами в восстановлении зданий, постройки церкви, в сохранении и дополнении музейных ценностей и редких животных. Он теперь стал частым гостем в «Аскания-Нова». В 1995 году президент Украины Леонид Данилович Кучма наградил Э.А. Фальц-Фейна высшей наградой государства «Почетное отличие Президента Украины». Сейчас ни один вопрос в заповеднике не решается без Эдуарда Александровича.
Наш земляк Владимир Эдуардович Рибергер мечтает насобирать денег на поездку в Лихтенштейн, чтобы познакомиться с человеком, судьба которого переплетается с судьбой его родного деда…
*   *   *
В ноябре 2007 года в «Аскания-Нова» состоялись торжества по случаю 180-летия со дня основания колонии овцеводов и ремесленников, прибывших сюда из Ангальта (Германия) по приглашению императора Николая Первого. Соглашение в 1826 году между русским правителем России и герцогом Фердинандом Первым стало отправной точкой в возникновении в пустынной Таврической степи (Украина) немецких поселений, разводивших тонкорунных овец и крупнорогатый скот. Германия издавна славилась этой отраслью хозяйства, поэтому-то русское правительство обратило туда свои взоры, решив открыть у себя прибыльное дело, и на двенадцать лет освободило колонистов от налогов, тем самым помогая им встать на ноги.

Постепенно вокруг основной усадьбы с ее постройками и водонапорной башней, стали появляться новые деревни прибывших из Германии крестьян, образуя достаточно большую колонию немцев. Прежде, чем перегонять овец и крупнорогатый скот да еще в сопровождении значительной части людей, ангальтское правительство тщательнейшим образом продумывало транспортировку огромного количества скота, ведь это сопряжено с большими трудностями. Отъезды из Германии даже сопровождались торжественными проводами. От двух с половиной до пяти с половиной тысячи животных перегоняли в одном этапе, на что уходило по несколько месяцев. Если учесть всю продуманность такой тяжелой дороги, потери были минимальны, хотя немцы не были осведомлены о состоянии дорог и пастбищ. В три этапа в Россию были доставлены штаммы приблизительно в 8000 овец, кроме этого лошади, крупнорогатый скот и даже сторожевые собаки. С немецкой педантичностью все производимые действия, количество животных, численность и личные документы переселенцев – все было строго учтено и документировано. Документы до сих пор хранятся в архивах Германии.

В восемнадцатом веке из Северного Причерноморья вытеснили кочевников и турок, после чего началось освоение и колонизация этого края. Беспредельные, вечно меняющиеся, будто живые, таврические степи издавна давали приют только буйным ветрам, диким зверям и племенам степных кочевников. Безводная степь стала поистине мучительным довеском в становлении колониального хозяйства, терпящему то поражение в засушливые годы, то победу. Колодцы быстро усыхали от обезвоживания, а другой влаги там не было. Случалось, что по два-три года в степях не выпадало даже капли осадков. Посмотрев на карту Таврии, убеждаешься в полном отсутствии хоть мало мальских водоемов, будь то реки или озера… Но усердие немецких колонистов худо-бедно вытягивало хозяйство, и овечья шерсть потекла в Россию и за рубеж. Правда от дополнительных трат на мытье шерсти пришлось отказаться из-за нехватки воды, а грязная шерсть ценилась в два раза дешевле. Много бед доставлял степной ковыль, - питательный, его охотно поедают овцы, но и от которого они страдают: острые семена, впивающиеся в кожу, губят скот. Помогали в падении скота и частые полчища саранчи, уничтожающие все зеленое на корню. Потери бывали большие. Но колонисты с какой-то просто безустальностью разводили скот, садили сады, вспахивали поля под пшеницу, овес, ячмень и просо, выращивали овощи, строили по собственной архитектуре жилые дома и фермы.

Устав от бесконечных убытков и невозможностью расширения хозяйства, прежний хозяин «Аскания-Нова» герцог Ангальт-Кетенский в 1856 году продал свои владения немецкому купцу Фридриху Фейну (1794-1864). Отец Фридриха родом из Вюртемберга, обосновался в России под Мелитополем в 1763 году. Семья Фейнов принадлежала к самым крупным и богатым помещикам Южной России и отличалась в умении правильного ведения сельского хозяйства и в высокой организации труда. Фридрих Фейн оказывал в 1855-1856 годах широкое гостеприимство офицерам и солдатам русской Крымской армии, бесплатно поставляя продовольствие. Александр Второй, проездом, как-то остановился в Преображенке, где находилась господская усадьба Фейнов, чтобы лично поблагодарить Фридриха и подарил ему кольцо с двуглавым орлом в обрамлении черных бриллиантов. Это кольцо стало гордостью Фейнов и большой семейной реликвией.

Фридрих Фейн в свое время породнился с Иоханом Готлибом Пфальцем (получившим специальное образование животновода, знающего толк в шерсти), выдав за него замуж единственную дочь Елизавету. Позже, с разрешения царя Александра Второго, фамилии соединили, убрав букву «П», как трудно произносимую в сочетании с «Ф». По этой родословной в семье Эдуарда Фальц-Фейна в апреле 1863 года родился первенец Фридрих Эдуардович – основатель заповедника «Аскания-Нова». Всего у Фальц-Фейнов было семь детей – шесть сыновей и одна дочь.

Все дети разносторонне одаренные, образованные, отличались большим упорством во всем, за что бы они ни брались, особенно в семье всегда отмечали усердие и ум старшего Фридриха. Кроме музыкальных, вокальных дарований, умения рисовать, плотничать и многого другого, их способности находили применение и в разных других интересах.

К примеру, племянник Фридриха, Александр (кстати, родного брата ныне здравствующего 100-летнего барона Э.А. Фальц-Фейна), проявлял необычайный интерес к воздухоплаванию и будучи кадетом сам сооружал планеры и с помощью автомобиля поднимался в воздух. Однажды при разбеге деревянные колеса и оси разогрелись так, что воспламенились. Александр получил тяжелые травмы, но это не остановило юношу, и вскоре он построил моторный самолет собственной конструкции. На этом самолете он летал. А во время войны в 1914 году Александр Александрович Фальц-Фейн стал вольноопределяющимся военным летчиком и спас русскую армию от окружения врага в Галиции. За многие смелые полеты и осуществление связи между командованием армией и взятой в кольцо частью, он был неоднократно награжден высокими наградами. Но, в конце концов, его самолет сбили австрийцы, однако, сам тяжело раненый, он тащил на плечах своего боевого товарища. Попал в плен, но вскоре его обменяли на австрийского пленного и наградили Георгиевским крестом. Но через несколько дней после освобождения двадцатичетырехлетний Александр умер от незаживающих ран.

Другой племянник Фридриха Эдуардовича, сын его брата Николая, тоже Фридрих, после окончания немецкой гимназии, выучившись в сельскохозяйственном институте в Геттингене, в большой гамбургской фирме по импорту кофе, бок-о-бок с принцем Сигизмундом Прусским, осваивал новое дело, добивших хороших результатов. Его отец, Николай Эдуардович, был высокоодаренным музыкантом, учился философии и музыке в Вене. Надо отметить, что все Фальц-Фейны, где бы ни трудились, отличались большой работоспособностью и всегда имели от этого выгоду.

Но во главу самых-самых всегда ставили старшего в семье Фридриха Эдуардовича: физически сильный, энергичный, с железной волей и красивой внешностью он притягивал к себе людей не только этими качествами – он еще был хорошим, умным собеседником. В кажущейся внешней суровости скрывалось доброе сердце и тонкая натура. Горячую любовь к природе и миру животных, особенно к птицам, он унаследовал от деда по материнской линии Готлиба Кнауфа, коммерческого предпринимателя в Екатеринославе.

Школьные предметы Фридриху давалась легко, особенно его увлекали география и история. Учеба в Эстонском университете на медицинском факультете в Дерптске (ныне Тарту), изучение всего, что касалось флоры и фауны многих стран мира, занятия наукой – селекционирование растений, скрещивание животных и многое другое, все это подтверждало в нем образованного человека, ученого. Основатель природоохранных учреждений, действительный и почетный член общества естествоиспытателей (Дерптского, Московского, Крымского и других), губернский и земский гласный многих созывов, почетный мировой судья; потомственный почетный гражданин, известный земледелец, специалист по овцеводству и коневодству, неоднократный призер всемирных, всероссийских, краевых сельскохозяйственных выставок – вот неполный перечень заслуг этого уникального во всех смыслах человека. Сердце матери и всех родных переполнялось гордостью за своего такого деятельного и успешного сына и брата.

Мать Фридриха, Софья Богдановна, два раза овдовев, осталась владелицей двух больших владений родных братьев Фальц-Фейнов – Эдуарда и Густава. Центральная усадьба Преображенка относилась к образцово-показательным хозяйствам: современные мастерские, огромная электростанция, паровая мельница, водонапорная насосная станция, кирпичный завод, прекрасно разбитый английский парк с прудами, фонтанами, водопадами, искусственными гротами, большая благоустроенная больница, школа, библиотека, магазин, аккуратные хлева с крупным рогатым скотом – все это удивляло своей безупречностью и ухоженностью. Софья Богдановна еще при жизни поделила владения поровну всем своим детям. Главная усадьба в «Аскания-Нова» по единогласному решению семьи досталась старшему Фридриху.

Образованная, в высшей степени организованный и ответственный человек, Софья Богдановна много вкладывала в процветание своего края: строила церкви, школы, больницы, постоялые дворы, магазины, много помогала нуждающемся, занимаясь благотворительностью. Построила порт Хорлы в Крыму, вложив в строительство большую часть своего капитала. Будучи музыкально-одаренным человеком, создала первый в тех краях хор русской и украинской песни, духовой оркестр. Множество друзей, в том числе художник-маринист Айвазовский (некоторые его картины занимали свое место в картинной галерее Фальц-Фейнов), часто посещали ее светлый и гостеприимный дом. Служащие Софьи Богдановны по всей «Аскания-Нова» жили в домах и квартирах безупречных в гигиеническом отношении. К большой печали всех, кто знал эту энергичную и отзывчивую женщину, с приходом красных, она была зверски убита ими в 1919 году. Ей уже было далеко за восемьдесят. Такого наплыва людей, съехавшихся из всей «Аскания-Нова» на похороны, в тех краях никто никогда не видел.
*   *   *
После смерти отца, Эдуарда Иохановича Фальц-Фейна, и отчима (кстати, родного дяди Фридриха Эдуардовича – Густава Иохановича, тоже много сделавшего для сохранения и размножения особо благородных овец, крупного рогатого скота и лошадей разных пород; он занимал несколько общественных должностей – почетного мирового посредника, председателя коллегии мировых посредников, члена губернского и уездного земства; Г.И. Фальц-Фейн получил прекрасное образование за границей и пользовался большой любовью и уважением не только родных, но и служащих за приятный характер, прямо-таки уникальную доброту и постоянную готовность оказывать помощь. Надо отметить, что его племянник и пасынок Фридрих Эдуардович унаследовал такие же черты характера, но в достижении цели был куда круче своего дяди), фактически всем большим хозяйством стал управлять старший Фридрих, – здесь его мать, Софья Богдановна, и его братья с сестрой полностью ему доверились, зная его крайнее упорство, работоспособность, ответственность и просто какую-то сверхлюбознательность, что тоже полезно в любом деле. К тому же, как старший брат, Фридрих считал себя ответственным за младших в самом благородном смысле этого слова.

Фридрих Эдуардович, как и его отец и дядя-отчим, внимательнейшим образом испытывал каждое новшество в области сельского хозяйства, что надо отнести к особым их заслугам. Шла ли речь о вновь изобретенной машине или об особом построении полевого севооборота, им надо было убедиться в пользе нового, а потом сразу же внедряли у себя, не считаясь с крупными затратами. Фридрих ездил в Германию, Англию и в другие страны, стараясь перенимать передовые методы, чтобы не дать погибнуть большому хозяйству.

Самая большая проблема – вода. Колодцы, воду из которых для полива и водопоя тащили наверх два вола, себя не оправдывали. Трудоемкая и неблагодарная работа. А самое главное – усилия молодого хозяина были направлены на то, чтобы отвоевать у земли воду в непосредственной близости от ее потребления. Он уже слышал об артезианской воде. Специалист в этой области, англичанин Вининг, был приглашен в «Асканию-Нова» для решения этого вопроса. И – о счастье! Вода, наконец-то, из глубины в 70 метров вырвалась на волю – чистая, долгожданная! Но со временем возникла необходимость в насосном устройстве, которое тоже было установлено.

Позже, с установлением газогенератора, в сутки на поверхность земли стали выкачивать по 300000 ведер воды. Газогенератор также снабжал энергией мельницу и все мастерские хозяйства, а с помощью динамо-привода – светом. Теперь и сады, и заложенные Фридрихом парки, называемые «ботаническим садом», различных деревьев и кустарников, устроенных по образцу английских садов, благоухали от обилия влаги. Популяция растений с каждым годом множилась, пышная растительность и удачно разбитые древесные насаждения украшали берега вырытых почти по всему периметру ботанического парка широких канав и прекрасных прудов, где вольно чувствовали себя водоплавающие птицы. Различные пернатые стали охотно здесь задерживаться на долгое время. Большое внимание уделяли фазанам, разводили рыбу, появилась возможность завести пчел.

Теперь в полную меру Фридрих Эдуардович стал осуществлять свою давнишнюю, скорее даже детскую, мечту: организовать в «Аскания-Нова» зоопарк с различными диковинными видами животных. Если 1883 год можно считать завершенным в основании зверофермы, то следующие четыре года были посвящены дальнейшему развитию этой идеи и привели к прекрасным результатам. Благодаря неутомимым стараниям Фридриха и его помощников Клима Сиянко, Генриха Рибергера и других, ему удалось объединить животный мир степи и южной России, удалось собрать большое количество млекопитающих и птиц. Он, с энтузиазмом свойственным ему, скупал по всему миру животных.

На протяжении сорока двух лет (1874-1916) с подросткового возраста Фридрих Эдуардович Фальц-Фейн создавал в степи оазис с его неповторимым миром животных, таких, о которых асканийцы и понятия не имели. На воле и в полувольных условиях к началу двадцатого века содержал 52 вида млекопитающих и 208 видов птиц. Натурализовал в огромных количествах сайгаков, косуль, сурков, чуть позже – яков, бизонов; первым в мире завез из Монголии дикого коня Пржевальского (практически исчезнувшего с планеты) и размножил; первым в России и вторым в Европе получил птенцов африканского страуса, также нанду, эму; кольцевал птиц; подарил другим зоопаркам 90 видов животных, а музеям их чучела, прекрасно препарированных Генрихом Рибергером. Заложил в 1885-1902 г.г. в ландшафтном стиле дендрологический парк – 28 га, где было посажено 220 видов лиственных и хвойных пород, которые поливались самотеком системой ручейков, заселил певчими птицами. Действующая модель этого парка получила в 1889 году золотую медаль в Мюнхене и Париже. Первым в мире выделил из хозяйственного пользования участки степи – от 620 до 1000 десятин в разные годы – и организовал резерват. Вокруг него ввел зонирование: сенокосы сменялись последовательно пастбищами и пахотой. На заповедных участках организовал полную охрану всего природного комплекса. В 1898 году создал естественно-исторический музей, где экспонировались зоологические и археологические коллекции.

Весь парк был огорожен плотной проволочной сеткой, чтобы защитить заповедных животных от местных хищников – волков, лис, которых стали привлекать сюда вода и пища – несметные стаи куропаток, перепелов, зайцев, а в прудах – уток, гусей, лебедей и других. Постепенно вокруг «Аскании-Нова» были заложены опытные поля, засеянные зерновыми и травами для корма, Фридрих создал вокруг них зеленый барьер из деревьев и кустов, не только для задержания снега, но и для естественного укрытия мелких животных от хищных птиц. Особенно досаждали орлы, беркуты, соколы, болотный коршун, ястреб-перепелятник и ястреб-тетеревятник. Жемчужиной зоопарка считалась большая клетка для пернатых площадью в 520 квадратных метров с искусственным ручейком, в широком центре которого резвились большие японские золотые рыбки. В клетке еще были и внутренние клетки для адаптации только что пойманных птиц. Здесь же были созданы условия для гнездования. По стенкам клетки вился виноград. Рядом росли кусты сирени и обрубленные тополя, ветви которых широко раскидывались вокруг. Все рукотворное создавало естественность и, казалось, что это интересный уголок природы. Кормили пернатых раздавленным просом с добавлением отрубей.

Выводили быстрорастущих мясных овец, фермы которых располагались возле железной линии на Москву и Петербург. Расчет был прост: ягнят рожденных в январе, свежезабитых и завернутых в парафиновую бумагу, можно непрерывно поставлять на мясной рынок обеих столиц. Покупателями ягнят стали известные отели и рестораны. Разводили также мериносов, делившихся по качеству шерсти на пять категорий – элитных, короткошерстных, густошерстных и т.д. Их и держали в разных загонах, чтобы не путать, причем в прекрасных условиях и неукоснительном соблюдении санитарных правил. Особенно прибыльным было разведение каракулевых овец, очень ценились шкурки ягнят при выкидышах и преждевременных родах, так называемых каракульчи. В Бухаре, чтобы овца разродилась преждевременно, ее били и часто животные от этого гибли. Такие издевательства над бедными овцами в «Аскания-Нова» не применяли: ягнят резали сразу же при родах, не причиняя овцематке страданий.
 
Опыты от скрещивания животных приводили иногда к удивительным результатам. Скрещивали различные породы мериносов с мясными овцами, разных видов оленей, зубров с бизонами, бизонов с домашней коровой, зебру с лошадью и т.п. Гибриды оказались намного сильнее и выносливее. Но не всегда, например, домашняя корова могла родить от бизона живого теленка: корова бывает стельной более длительный срок, чем самка бизона. И приплод, и корова часто были обречены. Лишь позднее для этого отобрали особо ширококостных коров и дело сдвинулось с мертвой точки. Полученное потомство от скрещенных кобыл полукровок с дикими лошадьми или зебрами, к сожалению, не всегда оправдывало себя, хотя это были очень выносливые животные. Дело в том, что инстинкт дикого животного сохранялся очень сильно, и это мешало одомашнить и применять их в хозяйстве, однако бывали случаи, когда их приручали. Приплода от новых видов тоже не было. Но это не останавливало упорного ученого, и опыты продолжались, особенно хорошо зарекомендовала себя система искусственного осеменения.

Иногда приходилось стерилизовать животных и птиц и это с научной точки зрения имело большую ценность. Фридрих Эдуардович, чтобы не терпеть убытки, стерилизовал старых опытных самцов птиц, которые сами уже приплода не имели, но молодых самцов к самочкам не подпускали. Первый результат оказался поразительным – самец полинял и утратил свое прекрасное оперение, новые же перья стали точь-в-точь как у наседок – серые и непривлекательные. Он попытался провести эксперимент с молодыми самцами – результат тот же. Опыт повторили – только уже с наседками: куры внешне стали похожи на самцов – яркие, цветистые. Дальше – больше: стерилизованным петухам вживляли яичники наседок и наоборот. Петухи становились наседками, курочки – самцами… То же самое происходило после опытов с антилопой нильгау.

Жизнь так устроена, что любое дело редко проходит без издержек. Случались они и в «Аскания-Нова». Не всегда все гладко было с акклиматизацией некоторых животных, этому мешали зимние стужи, порою, животные в неволе не размножались, проводимые опыты тоже иногда приносили убытки, и здесь требовалось терпение. Портили посевы полчища саранчи, случался падеж от сибирской язвы – самой страшной болезни скота. Сибирская чума почти ежегодно уносила овец, коров, лошадей – жертвы эпидемий исчислялись тысячами голов. И дед, и отец Фридриха в свое время обращались за помощью в ветеринарный институт в Харькове. Фридрих тоже по указке врача сделал овцам прививки от чумы. Первый эксперимент не удался: из овчарен ежечасно выносили сотни околевших животных. Удар был такой силы, что, казалось, не позволит ему никогда встать на ноги.

Но, несмотря ни на что, Фридрих продолжал эксперименты с прививками, и, в конце концов, они себя оправдали. После удачных результатов, власти вынуждены были прибегнуть к принудительной вакцинации животных по всей Таврии, ведь крестьяне не верили в ее успех. А успех был ошеломляющим, эпидемию победили… С тех пор, с легкой руки Фридриха Фальц-Фейна, по всей России стали проводить прививки домашнему скоту.

Ф.Э. Фальц-Фейн постоянно поддерживал деловые и даже дружеские отношения со многими отечественными и зарубежными учеными – П. Козловым, А. Браунером, И. Пачоским, В. Талиевым, Л. Хекком, П. Мачи, О. Хайнротом, Х. Конвенцем и другими. Зная несколько языков, вел длительную переписку с зарубежными торговцами, продававшими животных, перешагнув рамки местной степной фауны.

 Особенно его восхищали степные животные Африки, Азии и Америки. Завозил живой груз и из Австралии. Он делал все для их акклиматизации и размножения. Также делал все возможное, чтобы сохранить вымирающие виды и местного, и зарубежного животного мира. Фридрих всегда вспоминал, как его отец пытался спасти от вымирания южнорусскую дикую лошадь (тарпана). Одна-единственная кобылица осталась от небольшого стада тарпанов в Таврии. Отец, узнав об этом, отловил ее и пытался одомашнить. Но лошадь убегала, несмотря на то, что в табуне ее приняли. Она даже родила жеребенка, но позже, вернувшись из степи, увела и его. След их пропал навсегда. Больше тарпанов на планете нет. Один только скелет в Петербургском музее сохранился; ни рисунков, ни фотографий – ничего!..

На фоне преимущественного развития скотоводства, не было все-таки оставлено без внимания и земледелие. Фридрих здесь разработал и внедрил строгую систему – все только по науке и последнему слову техники. В связи с нехваткой воды, он вынужден был придерживаться «черных паров». Никто еще в этой зоне такую систему сохранения влаги не внедрял. Чтобы использовать землю под пар, зерновые срезаются высоко, после чего оставалась стерня, способная задерживать снег, препятствовать ветру. Весной влага впитывалась в грунт достаточно глубоко, затем поле вспахивали в течение весны и лета несколько раз, взрыхляя почву и тем самым уничтожая сорняки. Ближе к осени здесь высаживали озимые, которые снова же задерживали снег. На черном поле в первый год садили озимую пшеницу, на второй – ячмень, затем – рожь и, наконец, - овес. Просо, лен, одомашненные люцерна и клевер и другие кормовые травы – ничего не оставалось без внимания старательного хозяина. К счастью сельскохозяйственников, в начале 1850-х годов была изобретена паровая молотилка, купленная Фридрихом за немалые деньги.

В 1900 году Ф.Э. Фальц-Фейн бесплатно передал земству землю под древесный питомник. В 1904 году содействовал развитию науки: поддержал профессора И.И. Иванова – в исследовании искусственного осеменения животных. На базе зоопарка была создана Первая зоотехническая станция в России, открыта опытная станция по овцеводству. Здесь надо подчеркнуть, что все траты на создание заповедника и все что с ним связано, он осуществлял только из своего кармана, нисколько не скупясь. Много средств тратил на благотворительность, делал значительные пожертвования во время голодоморов.
*   *   *
Когда в 1911 году в Петербурге торжественно отмечали пятидесятилетие земского управления, губернское земство Таврии доверило Ф.Э. Фальц-Фейну представлять их край на этом всероссийском празднике. Там Фридриха Эдуардовича представили царю, который уже был наслышан об «Аскания-Нова». Николай Второй выразил желание посетить заповедник. До этого там уже побывало немало высокопоставленных государственных деятелей, отечественных и зарубежных ученых, представителей многих высших учебных заведений. Увидеть своими глазами нашумевший заповедник изъявил желание даже Бухарский эмир. Слава об «Аскания-Нова» распространялась по планете, достигая отдаленных ее уголков.

Решение царя посетить заповедник некоторые его приближенные приняли в штыки: как это так? – царь всея Руси поедет к простому смертному, к тому же немецкого происхождения. Многим в правительстве не нравилось засилие России немцами и о выселении их из страны все чаще муссировалось в кулуарах. Но царь все-таки посетил «Асканию-Нова», и эта поездка оставила в его сердце очень доброе впечатление. Именно в его сердце, о чем он подробно описал в письме своей матери, дивясь увиденным и услышанным. Это письмо императора полностью приведено в книге, написанной братом Фридриха – Вольдемаром Эдуардовичем. Царь пробыл в гостях у Фальц-Фейнов три дня, полностью посвятив их экскурсиям по заповеднику.

Множество приезжих в ожидании царя собралось под небом Таврии. Для поддержания порядка сюда подтянули сотни донских конных казаков, кроме того, часть дворцовой охраны и несколько лейб казаков царя разместились вблизи покоев, где должен был почивать великий гость. Софья Богдановна даже подготовила хор украинской и русской песни и духовой оркестр, чтобы ублажить слух государя. 23 апреля 1914 года в ясный теплый день ближе к обеду царь со своей свитой на трех автомобилях прибыл в «Асканию-Нова». При въезде государя люди встречали его на пути искренними сердечными возгласами радости и криками ликования, ведь такого в их жизни никогда не было: лицезреть самого царя-батюшку. Фридрих со своими родными встретил высокого гостя держа в руках, по русскому обычаю, хлеб и соль. После короткого отдыха Николай Второй сразу же отправился на экскурсию.

Первым представителем животного мира, встретившимся на пути царя, был самец дрофы. Он воинственно бросился на высокого гостя, на что тот с улыбкой сказал: «Хотя и своеобразное, однако же, наверняка, сердечное приветствие!». И вольеры с различными местными и иноземными обитателями, и пруды с водоплавающими и летающими пришлись ему по душе, особенно фламинго, кенгуру, фазаны и грациозные карликовые олени. И множество прекрасных растений, и травы изумрудно раскинувшимися всюду, где вольно себя чувствовали куропатки, пестрые попугаи, соловьи, канарейки. Полюбовался фонтанами, удивлялся диким животным, резвившимся под сенью деревьев – зебрам, антилопам нильгау и каннам, косулям, сайга-антилопам. Поразил его воображение африканский страус-самец, который как раз усердно занимался высиживанием яиц.

Трудно поверить, что искусственно созданное в степи сообщество животных, свезенное сюда со всех континентов, по сути, живет в родных экосистемах – парами, стадами, гаремами. Пусть и за заграждениями, ведь их кажущаяся свобода условна, но здесь такие прекрасные условия, что свобода им не нужна. Казалось бы, свободные птицы вольны в своих перелетах, но и они остаются жить в заповеднике, обретая в этом чудесном крае, как и животные, вторую родину.

«Здесь действительно рай!» - отметил великий гость.
Не оставил он без внимания и хозяйственные дворы, дивясь порядку и чистоте. Показали ему также племенной скот, табуны ремонтных и других лошадей, тонкорунных овец, осмотрел он и мастерские, и другие постройки. Продемонстрировали царю стрижку овец. Эта трудная работа, требующая большого внимания и аккуратности, чтобы не поранить овец. Некоторые стригали не смогли сдержать от волнения слез – ведь рядом стоит сам государь. Одна немолодая женщина нечаянно поранила овцу. Царь подошел к ней и сказал: «Это очень хорошо с твоей стороны, что ты так любишь меня и что на глазах у тебя слезы, но овца-то здесь ни при чем! Не делай ей больно».

Царь наградил всех стригалей золотыми монетами – по пять рублей золотом. В этой поездке император наградил почти всех, кто каким-то образом оказывался рядом с ним, серебреными и золотыми монетами, дорогими подарками: сувенирами, часами, инкрустированными табакерками и другими памятными вещами. Вел он себя с людьми просто, без тени высокомерия. Как-то на пути царя встретилась большая толпа крестьян, чем ввергла охранников в ужас, но Николай Второй сам подошел к людям и поговорил с ними. Крестьяне на судьбу не жаловались – жить в «Аскания-Нова» можно безбедно. Многие от избытка чувств плакали.

Царю показали «Систематический каталог млекопитающих и птиц, содержащихся в «Аскания-Нова» к 1914 году. Было чему удивляться российскому правителю: сумчатых – четыре вида; верблюдовых – три; оленей – 13 видов; антилоповых – 21; коз и овец – 4 вида; полорогих – 5; лошадиных – 5; грызунов – 3 вида; птиц – от страусов до певчих – 402 вида. Всего 560 видов – внушительная цифра.

Николай Второй вел себя в гостях вполне по-домашнему, с удовольствием отведал блюда, приготовленные под зорким оком Софьи Богдановны. Во время ужина рассказывал о своих путешествиях, выказывая исключительные познания в области географии. Природа наделила его великолепной памятью и необычайным даром наблюдательности. В ходе беседы Фридрих, всегда болевший душой за крестьян, поделился с ним своими мыслями об аграрной реформе, ускоренного перехода крестьян от общинной к частной собственности, ведь только в этом случае от крестьянина будет хорошая отдача и он превратится в надежную опору трону. «Я знаю, я знаю» - ответил император.

Царь сказал Фридриху, что ещё раз постарается приехать в «Асканию-Нова» с семьей, чтобы показать им уникальный заповедник. «Если только не начнется война с Германией…» - отметил он. «Ваше Величество, неужели такая война действительно возможна?» - удивился откровению царя Фридрих. «Не только возможна, но и неизбежна, так как мы обязаны выполнить свой долг по отношению к славянским народам и к Антанте», - ответил царь. Вечером царь уединился с Фридрихом Эдуардовичем и о чем-то долго с ним беседовал. Этот разговор остался в секрете. Он повторился и в последний день визита императора.

Через десять дней Фридрих Фальц-Фейн получил приглашение от царя приехать к нему в Ливадию, где царь отдыхал с семьей. Николай Второй встретил его очень сердечно и познакомил с членами семьи. Царица поблагодарила Фридриха за столь неоценимый труд в создании заповедника и за прекрасный прием устроенный ее мужу. За обедом с царскими приближенными император поднял бокал шампанского за Фридриха Эдуардовича, поприветствовав его и поблагодарив за прекрасный заповедник и хороший прием в своей семье. Николай Второй спросил его, что бы он хотел иметь в награду за свой неоценимый труд. «Высочайшим проявлением милости было для меня то, что Ваше Величество посетили «Асканию-Нова», - ответил Фридрих. «За Ваши заслуги перед Отечеством я возвожу Вас и Вашу семью в сословие потомственного дворянства», - сказал царь.

Во время этого тоста случился казус. Когда царь произносил речь в честь гостя, Фридриху Эдуардовичу по этикету надо было встать, но он, не зная таких тонкостей, продолжал сидеть, чем вверг окружающих в ступор. Но царь сам обратил все в шутку, сказав, что естественное поведение человека ему больше по душе, чем снял напряжение за столом…

После торжественного ужина император вновь уединился с Фридрихом и долго с ним беседовал. О чем, никто никогда не узнал.
Уже перед самой смертью Фридриха Эдуардовича, он вскользь обронил своему брату Вольдемару, когда тот спросил, о чем же все-таки состоялась та беседа: «Я дал царю слово молчать и поэтому ничего не могу сказать». Потом проронил: «Возможно, я отчасти виноват в том, что эта война началась, так как я не принял предложения царя…». Все! Фридрих не нарушил данного царю слова.
*   *   *
Все события, связанные с поездкой царя в «Асканию-Нова», а чуть позже – и его дяди, великого князя Николая Николаевича, и последующего поломничества со всех уголков России, чтобы лицезреть нашумевший заповедник, который посетил сам царь, целиком засняты на пленку. До этого тоже проводились многие другие киносъемки, и в результате получилась достойная внимания лента, наглядно показывающая, каких поистине американских размеров достигла «Аскания-Нова» и ее огромное хозяйство. Для «Аскания-Нова» посещение царя кульминационная высота, высочайшая награда за труд Фридриха Эдуардовича Фальц-Фейна и его помощников. Но и суеверное чувство не покидало основателя хозяйства: достигнуто почти все, о чем мечтал с детства, и теперь после этого праздничного взлета может наступить спад, произойти несчастье. Фридрих Эдуардович активно участвовал в общественной жизни края, чтобы не замечать грозных туч, сгустившихся на политическом горизонте. И, как показало время, он оказался прав…

1 августа 1914 года началась первая мировая война, последствия которой потрясли мир. Нападение Германии на Францию из-за спорных колоний, вынудило Николая Второго начать военные действия с немцами, согласно соглашению тройственного союза с Францией, Англией и Россией о взаимопомощи в войне. Первая кадровая армия русских была сразу же полностью уничтожена. Крестьянские хозяйства России остались без мужчин, к мобилизации привлекали чуть ли не подростков. Страна от военных действий настолько обеднела, что, из-за нехватки оружия, солдаты вынуждены были атаковать вооруженного до зубов противника лоб в лоб, используя в качестве оружия штыки и саперные лопатки. Кормить армию тоже было нечем. К тому же большие партии русских военнопленных отправлялись на работы в Германию. Потери, по статистическим данным, исчислялись в миллион двести тысяч человек.

Усталостью армии воспользовались большевики, призвав солдат к революционным действиям. Раздрызганное царское правительство организовывало армии «белых» - Врангеля, Колчака, Юденича, Деникина и других, - отчаянно борясь против «красных».

Последние главы книги «Аскания-Нова» Вольдемар Эдуардович назвал «Военный психоз», «Обломки» и «Заключительный аккорд». С болью автор пишет о первой мировой войне, о разрушительных действиях «красных», о судорожных метаниях «белых», о полном хаосе и развале всего и вся. О массовом кровопролитии и безрассудстве всех вместе взятых. Помещики и капиталисты были либо  изгнаны из страны, либо уничтожены, а простой народ терпел страшные бедствия. Немецкие погромы по стране, вынуждали немецкие семьи спасаться бегством, что особой болью отозвалось в сердце Ф.Э. Фальц-Фейна, который всегда очень ратовал за дружбу между Россией и Германией. Да и не только между ними, - он всем своим неравнодушным сердцем желал мира и добра всем живущим на земле людям и бережному отношению к животному миру.

В «Аскании-Нова» тоже не осталось никого, кто мог бы ее защитить. Фридрих Эдуардович в марте 1917 года поехал в Москву, чтобы использовать все свои многочисленные связи для спасения «Аскания-Нова», но его старания были сравни с гласом вопиющего в пустыне. Умный человек, он понял, что его детище погибает. Он перенес инсульт и тяжело больной уехал на лечение в Германию, прервав целый ряд начатых научных экспериментов.
 
Многих лучших специалистов и хозяйственников знаменитой Таврии мобилизовали на фронт. У крестьян забирали скот и продовольствие. Брошенные на произвол судьбы редчайшие животные в «Аскания-Нова» уничтожались или гибли без помощи людей. Падеж был огромный, по всему заповеднику валялись туши животных, смердило от гниения. Усадьбы и хозяйственные постройки разграбили, разрушили или сожгли. Семьи Фальц-Фейнов, чтобы спасти детей, вынуждены были бежать за границу. Особенно навредила заповеднику транзитная дорога к арене боев через «Асканию-Нова». Процветающая Таврия, поочередно побывавшая в руках немцев, красных и белых, дала такой крен, что о восстановлении огромного разрушенного хозяйства речи не было. Уголок спокойствия и величия в некогда дикой типчаково-ковыльной степи, где нашли свой приют редкие виды животных, которых цивилизация поставила на грань исчезновения, умирал. Ветер гулял среди руин, его завывание смешивалось с воем диких собак и как будто слышен плач по замученным досмерти жертвам, иступленная тоска по бессмысленно загубленной красоте!..

Позже новое правительство страны, пусть хоть и с большим опозданием, спохватилось и выдало охранную грамоту, дав «Асканию-Нова» другое название «Чапли» и приписав, что заповедник создан советской властью в 1919 году. Спасибо хоть за это! Большое участие в восстановлении уникального хозяйства в Таврии приняли российские ученые, некоторые организации и даже частные лица, называя это творение гениальным.

Все эти страшные перемены Фридриху Эдуардовичу здоровья не добавляли, ему становилось все хуже и хуже. В августе 1920 года его не стало. Тело умершего было набальзамировано, перевезено в Берлин и захоронено на кладбище Двенадцати Апостолов. Немногочисленных родственников, стоящих у могилы, удивило множество людей, прибывших на похороны – друзья, знакомые, русские эмигранты, представители многих организаций, ученые. О смерти великого новатора писали русские и немецкие журналы и газеты, ведь ни для кого, кто знал его, не было секретом, что он не только строил, создавал и созидал, но и много бескорыстно помогал людям.
*   *   *
Когда я знакомилась с материалами об «Аскания-Нова», мне сразу в голову пришла мысль, что Фридрих Эдуардович Фальц-Фейн и наш земляк Яков Германович Геринг (1932-1984) – близнецы-братья. Все что делал один, было созвучно тому, что делал другой. Вряд ли Геринг знал что-нибудь о своем великом земляке, ведь о Фальц-Фейне после второй половины двадцатых годов нигде никогда не упоминалось ни в прессе, ни в учебниках. Мистика какая-то, когда начинаешь сравнивать действия одного с действиями другого. Что это?! Просто все-все – как две капли воды.

Яков Германович ведь тоже создал в безводной степи экономическое чудо (правда, в силу времени более прогрессивное), слава о котором гремела почти на весь мир. Он также фанатично работал, также старался облегчить жизнь людям, и у него все так же получалось, как у его далекого предка-собрата. Даже в смысле учебы и самообразования. И тоже развал могущественного Советского Союза разрушил все ценное, созданное им. Одно только разнило их: один был владельцем своих хозяйств, другой – работал на государство. И хоть Фальц-Фейн и считал, что любой труженик должен быть полновластным хозяином того, что создает, но глядя на творения Геринга, приходишь к выводу, что человек вполне всего себя может отдавать работе, ради процветания людей, будучи и на государственной службе.

В мире были жестокие завоеватели-разрушители – Александр Македонский (римлянин), Чингисхан (монгол), Бонапарт Наполеон (француз), Адольф Гитлер (немец),  и на фоне подобных вандалов – великие созидатели прекрасного, жизненно-необходимого – барон Фридрих Фальц-Фейн (Украина), герцог Бедфортский (Англия), бауэр Блаауф (Голландия), председатель колхоза Яков Геринг (Казахстан).

Есть одно простое человеческое желание: пусть блага таких великих созидателей никогда не кончаются! Пусть идеи добра и любви воплощаются в жизнь ежечасно, ежеминутно!
На фото: Ф.Э. Фальц-Фейн;
семейный снимок – первый справа Г.И. Рибергер,
первая слева – его супруга, между ними – родители жены, перед ними – их дети;
на мотоцикле Э.Г. Рибергер.

Павлодар,
ноябрь, 2012 года.
Статья (под названием «Именами достойнейших славится земля») опубликована в республиканской газете «Альгемайне цайтунг» - Алматы, ноябрь-декабрь 2012 г. Вошла в мою литературную страницу на сайте «Немцы Поволжья» в разделе «Творчество российских немцев» - февраль 2013 г. под названием «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать…»