Стрижи

Рассказ

Как обычно, утро началось с привычной мелодии будильника на сотовом.
Электронный сигнал перебил предрассветную дрему, сквозь которую едва начали пробиваться признаки нового дня: щебет птиц за окном, свежий ветерок, теребящий легкую занавеску, шум редких в этот час машин на дороге. Придавив кнопку мобильника, Бэлка повернулась к окну. За прозрачной тканью – акварельная голубизна неба, зеленые верхушки деревьев, скрывающих соседний дом, и пронзительный посвист стрижей, совершающих головокружительные виражи в погоне за невидимыми глазу мошками.

Бэлка дорожила этими минутами включения в день. Пока не проснулись вокруг людские скворечни, расставленные так и сяк среди деревьев и разрезающих землю лент серого асфальта, в городе царствовали птицы. Она с замиранием сердца ловила взглядом мгновенный промельк стремительно проносящихся мимо распахнутого настежь окна птах, росчерк их изогнутых темных крыльев.
- Кстати, куда они исчезают днем, - подумала Бэлка и вновь смежила веки. – Или, переваривая добытое, несут полные зобики в гнезда, где ждут их птенцы?

Вставать не хотелось. В душе разлилось какое-то странное предчувствие, и его грех было расплескивать.
«Кто рано встает, тому бог дает», - вспомнилась бабушкина мудрость. Не открывая глаз, потянулась, расправляя все еще дремлющее тело, и поднялась, безошибочно попав в оставленные у кровати шлепки.
Какое блаженство – утренний душ! И двухлитровая ярко-красная кружка - купель, как окрестила ее Бэлка. Пошептав над ней вычитанное в книге модной целительницы заклинание, облилась обжигающе-холодной заговоренной влагой. От шоковой водной терапии, как от горчицы, на мгновение перехватило дух.
- Вот и утро прошло, словно и не бывало, – перевирая раздумчивый текст любимой песни, бодро пропела она, входя в комнату сына.
– Вставай, сынуля, тебя ждут великие дела. И завтрак.
- Только не каша, - пробасил в подушку ее не по годам рослый птенец и тут же вставил диск в CD-ром. Плавно въехавшее в электронные глубины лазерное чудо обрушило из динамиков рев и свист многотысячной толпы, диссонанс электроинструментов и грозно-пророческий голос рок-звезды.

- Прощай, утро! Скорее, скорей, скорей…
Обычное утро. Сколько их уже было в ее жизни. И сколько впереди?
Шесть десятков прыжков вниз по ступеням, марш-бросок до остановки, иногда со спринтерским рывком к подъезжающему автобусу. Как в бассейн, но не вниз, а вверх, в салон, в его парниково-душную атмосферу. Сидя ли, стоя – беглое скольжение взглядом по прыгающим строкам вчерашней газеты, мини-театр пассажирских ликов, привычная декорация городских кварталов, площадей, минаретов, куполов, рекламных щитов и растяжек. Потом нырок в метро… и - по колесу дня.

Раскрутившись с утра, оно заставляло ее бежать и бежать.
Как-то видела белочку в чайхане, посаженную в решетчатую клетку-колесо. Пушистый зверек, посверкивая бусинами глаз, сидел некоторое время неподвижно, а потом вдруг принимался торопливо перебирать лапками, придавая все большее ускорение своей необычной клетке. Но как ни вертелось колесо, белочка почти неизменно оставалась на месте. Утомившись, перескакивала на миниатюрную трапецию в центре барабана.

Вспоминая пышнохвостую красавицу, скаламбурила со вздохом:
- Живешь ты, Бэлка, как в колесе белка.
Воспоминание увлекло в грустные размышления.
Эх, Бэлка... Летят годы. А ты, суетясь, топчешься на пятачке, видя перед собой лишь кусочек пространства под ногами. Как же разглядеть это колесо, когда невозможно ни посмотреть вперед в изгибающемся ввысь пути, ни оглянуться назад? Как найти иную точку опоры и, совершив легкий прыжок, застыть хоть ненадолго в постоянном движении жизни вокруг его вечной оси?
Искусству останавливать время не учат. А так хочется порой увидеть это колесо всеобщего существования и себя в нем. Определить единственную, только тебе предназначенную цель, ради которой появилась на свет. Откуда и куда бежишь? Что ждет тебя впереди? Что оставляешь за собою? Вечные вопросы, на которые так и не успеваешь ответить в суете каждого дня.

Перебегая дорогу у Театральной площади, заметила знакомую фигуру. Он или не он? Надо встретиться или созвониться с тем, кого напомнил этот остановивший на себе взгляд человек,так нужный ей по работе.Задать ему несколько недостающих для завершения отчета вопросов. А еще – взглянуть в добрые глаза за стеклами очков, увидеть их мягкий свет и вспомнить те полуобморочные минуты, когда однажды столкнулась с ним случайно в театре. Разговорились в антракте. И он сел рядом на пустующее место в партере. Обоих охватило чувство такого родства, словно они знали друг друга с рождения. Горестно звучала со сцены музыка, взлетала палочка дирижера, управляя их единым вдохом и общей тоской то ли по утраченному, то ли по не обретенному.

Тот вечер затерялся в суете дней. Лишь прикосновение памяти к неожиданно возникшей близости влекло воображение в полумрак театрального зала. Что это было? Прелюдия возможного счастья? Предчувствие любви? Звонить и задавать деловые вопросы, способные рассеять прозрачную пелену этих ощущений, не хотелось. Отчет пылился на столе, грозя разносом на планерке. Невозможным казалось говорить о цифрах и пунктах контракта после того, унесшего их за пределы реальности вечера и объединившей ненадолго музыки.
Перебежав дорогу, с удивлением столкнулась с ним нос к носу.

- Это вы? Я вас не сразу узнала.
- Да, жду партнера. Скоро подъедет. Как вы?
- Как белка в колесе. У меня к вам пара вопросов по контракту.
- Да-да, конечно.
- Я так рада, что встретила вас. Никак не получалось позвонить.
- У меня тоже. Я, знаете ли… Простите, но… Вдруг опять… Я вас… .
У нее перехватило дыхание, как от утренней ледяной купели. И не раздумывая, она выдохнула.
- Я … я тоже.
- Я знаю.
С дороги просигналил джип. Он беспомощно улыбнулся и махнул рукой. Блеснули стекла очков. Хлопнула дверца машины. Шум улицы заглушил биение вдруг куда-то заспешившего сердца.
- Надо позвонить ему в офис и сдать, наконец, отчет, - устало подумала она, заставив себя забыть недосказанное, и помчалась дальше.

Наутро вновь пропел знакомую мелодию будильник. Не размыкая глаз, Бэлка взяла в руки маленький, напомнивший птицу, телефон и вдруг вспомнила вчерашнее объяснение на перекрестке.

Когда-то в одной из книг она вычитала, что у какого-то из кочевых народов число лет, прожитых человеком, исчисляется по годам, когда он был счастлив. Эти годы счастья - Бэлка прекрасно понимала – составляются из секунд. И складывала крошечные отрезочки светло прожитой жизни в заветную шкатулку памяти. Сколько их наберется – не важно. Главное – они были. Детски - в три приема - вздохнув, прибавила к ним минуты вчерашнего пробуждения, торопливое, так и не завершившееся ничем, объяснение и бережно задвинула шкатулочку в укромный уголок сознания.

За окном пронзительно свистели стрижи.




Фото (фрагмент):