Красный мрак. Часть 2

  Я сидел с разными ботинками, т.к. одну ногу уже успел переобуть, а на второй завис оттого, что переваривал страшную информацию. Вот кого возили машины «скорой помощи» и другие авто - власть имущих, тех, кто еще вчера речи правильные говорил да деньгами ворочал, доигрались в демократию! С коммуняками не заигрывать надо было и не в парламент их пускать, а под запрет их поставить в связи с геноцидом, который они в 17-ом начали, и сроки большие давать всем, кто исповедует красную тряпку. Жаль тех несчастных, кто, выполнял долг - защищал ночью ту, прежнюю власть - их тоже в морг и в операционную возили. Значит, сбылись предсказания! Красные снова у власти. Ногицына тут еще носится и орет, и орет, все, говорит, у вас теперь будет. Как тут не вспомнить слова матроса из повести Ивана Шмелева «Солнце мертвых»:
«…И теперь наша советская власть, которая коммунизм называется! Так что до-жили! И у всех будут даже автомобили, и все будем жить... в ванных! Так что не жись, а едрена мать. Так что... все будем сидеть на пятом этаже и розы нюхать!.. »
   Что же делать? Из опыта былых переворотов в стране ясно, что сейчас продукты исчезнут с прилавков и цены взлетят, надо, значит, запасаться едой! По городу, опять-таки, можно ли  ходить, а вдруг отловят и мобилизуют или сразу к стенке?
 Школьники идут, ничего не подозревая. Переобуваюсь в уличную обувь, чтобы сразу можно было на улицу выйти. Пока жду директора, выхожу в Интернет, а там  все пестрит сообщениями о случившемся, но только во главе переворота не Зюганов, а какой-то   Шипов С.М., генерал-мотострелок. Права медсестра, к власти пришли  красные. Этот Шипов провозгласил приверженность сатанинским марксо-энгельским и бланковско-троцкистским идеям вурдалаков! Ночью он и верные ему офицеры и солдаты при поддержке  15 БТР и 3 вертолетов, провели операцию по захвату Кремля и других правительственных зданий. Уже под контролем все сотовые операторы, Интернет, Радио, ТВ и печатные СМИ. Ничего не говорится, есть ли сопротивляющиеся новой власти и осталось ли хоть что-то не захваченным. Оно и понятно - теперь правды не жди. Неужели снова наступаем на одни и те же грабли? Снова весь тот ужас падет на Русь, что был в 17-ом? Невольно вспомнились строки про переворот 17 года:
"Поддалась лихому наговору,
Отдалась разбойнику и вору
Подожгла посады и хлеба,
Разорила древнее жилище,
И пошла, поруганной и нищей,
И рабой последнего раба.

Я ль в тебя посмею бросить камень?
Осужу ль страстной и буйный пламень?
В грязь лицом тебе ль не поклонюсь,
След босой ноги благословляя,
Ты — бездомная, гулящая, хмельная
Во Христе юродивая Русь!»
М. В.


  Заходит директор. Бегло обмениваемся информацией и решаем отправить учеников по домам, благо, пятница, и еще будет два дня на то, чтобы оглядеться и разобраться. Быстро вешаю объявление об отмене занятий до понедельника и бегом по магазинам. Банкомат еще работает, снимаю все деньги. 15 000 рублей - не густо, но пока хватит, на большие деньги мне продуктов не донести. Все равно придется несколько ходок делать. Звоню сыну, чтобы не шел в училище, говорю ему о случившемся. Предлагаю ему «погуглить» по этой теме, а потом вместе со мной за продуктами сходить. У дочки каникулы, так что за нее спокоен - она дома. Для разведки забегаю в ближайший продуктовый магазин. Он частному лицу принадлежит, работает с 8 до 20 часов, продавец усталая, явно новостей не смотрит, это не Пятерочка или Дикси, где начальство из Москвы уже позвонило и все сказало, что делать - прятать продукты. Хозяин, скорей всего, или в отъезде, или спит после вчерашнего, поэтому можно брать. Консервы хранятся дольше всего - года три могут продержаться, надо их и брать. Ведь могут быть перебои с  электричеством, холодильник работать не будет и все испортится, а консервы неприхотливы к температуре. Рыбные и мясные, салаты из морской капусты. Сухари – пойдут вместо хлеба. Начинаю, не торопясь, называть продукты, поначалу продавщица спокойно все отпускала, потом, когда подала мне пятый пакет для продуктов удивленно стала на меня посматривать. Я быстро расплатился за купленное. Она долго вертела мои тысячные купюры, думая, что подвох в них, и мне надо разменять фальшивые деньги. Однако ничего не заметила и, рассчитав меня, спокойно продолжила расфасовывать товар.
  Я удалился, с трудом унося купленное. На выходе столкнулся с нашим физкультурником Серегой. Он был в курсе происходящего и тоже шел затариться. Сергей предложил помочь мне и пообещал довезти до дома, если я подожду его. Я обрадовался и стал ждать. Серега не стал осторожничать и в три ходки скупил много продуктов. Он хотел купить еще, но продавец сильно напугалась происходящим и выбежав на крыльцо,  сфотографировала на мобильник номер Серегиной машины, после чего  закрыла дверь изнутри на ключ и, громко разговаривая, стала звонить в полицию.
- Серег, поехали до дома, на первый раз хватит, а то «буденовцы» сейчас подъедут и экспроприируют то немногое, что мы купили, а нас в расход за панику! Наверняка полиция уже красноперая! – заговорщически  обратился я к физкультурнику .
- Ты прав, едем. - Серега дал по газам, и через 15 минут я выгружал на балкон все купленное. Серега умчался к себе. Мы с сыном, взяв рюкзаки, он молоток, а я топорик за пояс и еще пневматический пистолет,  пошли по магазинам. Я пополнил наличность из домашних запасов. Город пришел в движение. Все проснулись и всё поняли. Время уже пол-десятого, на работу многие не пошли. Носятся машины и полу-бегут люди. Из некоторых окон интернационал и прочий красный вой. Этих, в буденовках, пока не видно. Где же власть? Красные звезды во весь лоб где? Где безумные глаза и горящие геенским огнем сердца? Все же пытаемся попасть в ближайший супермаркет. Там толпы и наших, и мигрантов, все спешат купить побольше еды. Встаем в очередь. Стоят все спокойно, но лица напряжены, иногда люди почти шепотом обмениваются мнениями о происходящем. Замечаем, что работники магазина, подогнав тележки, начинают спешно все сваливать с полок и увозить в подсобку. Народ начал возмущаться.
- Куда повезли, ну-ка стоять, гады!
- Стой, буржуи теперь наша власть, народная, а ну раздавай продукты даром! - Толпа срывается к полкам и, отталкивая сотрудников пятерочки, набивает сумки, пакеты, рюкзаки и тележки продуктами и товарами. Спиртное среди первых улетучивается с полок. Еще бы, скоро это станет основной валютой. Тележки везутся к машинам и обратно, расталкивая всех, вкатываются к оставшимся продуктам. Вспыхивают первые потасовки за продукты. Полилась первая кровь. Охранника не видно, он понял, что не стоит строить из себя терминатора. В подсобку тоже ворвались жаждущие запастись едой в смутное время. К маркету подъехала фура с продуктами, водитель еще не в курсе, ему не успели сообщить. Народ быстро оттеснил его, и началась разгрузка машины, ибо в магазине мало чего осталось. Мы успели забить продуктами все, что взяли - оба рюкзака и по два пакета, и пошли домой. Народ все подваливал к магазинам на привокзальной площади. Откуда столько жителей взялось?! Перед Новым годом только нечто похожее видел. Местами вспыхивают потасовки. Все нервные, орут и дерутся. Вот двое водителей что-то не поделили. Из криков ничего не понятно. Дерутся, один явно сильнее и заваливает второго. Тот встает и, быстро выхватив нож, втыкает его в живот «сильного». «Сильный» падает, как подкошенный, и тот, что с ножом, озираясь, садится за руль и быстро уезжает.
  Нести тяжело, и мы после недолгих колебаний, садимся в машину «сильного». Ключ в замке зажигания. Уезжаем на «Рено» с продуктами до дома.  Выгружаем на балкон и снова торопимся за продуктами, ведь скоро сметут все и ничего вообще не будет. Дочь с недоумением смотрит на нас и спрашивает о происходящем. Объясняю бегло, прошу никуда не выходить и никому не открывать, в случае стрельбы лечь на пол и к окнам не подходить. Оставляю ей пистолет, и бежим в машину. Сын ведет, а я звоню жене. Она отвечает, что больница работает, в целом, все в порядке. О случившемся слышала, главного врача нет, а пришел какой-то с красным бантом и с тремя автоматчиками и объявил, что он теперь главный врач. Зовут его Авраам Исаакович Гольдман. Предлагаю ей эвакуироваться домой, пока мы на колесах, и получив положительный ответ, мы забираем ее из ЦРБ.
  Новая «ходка» за продуктами. В городе явно ловить уже нечего, едем в окрестности. Там магазины закрыты наглухо, и народ их ломает. Вот крепость взята, и все ринулись заполнять сумки. Зайти с центрального входа нереально, и мы взламываем дверь в подсобку. Начинаем запасаться. Забиваем пакеты и бежим в машину. Вдруг заметил, как один из местных схватил наши пакеты из машины и хотел дать деру. Кинул в него банкой тушенки и побежал с топором в руках для острастки. Подействовало. Убегает, бросив сумки. И банкой ему больно в нос попало, и топор с моим перекошенным лицом не оставляли сомнений, что четвертую и съем. Потом вижу, другой за руль прыгнул и всю машину с продуктами хочет угнать. Успеваю подбежать и вытягиваю за руку наружу. Бьет меня в живот и замахивается для сокрушительного удара двумя руками, сцепленными в замок, сверху по голове. Уварачиваюсь и бью топором по ноге. Детина валится на бок, дико вопя и пытаясь встать. Вижу, как еще двое местных идут ему на подмогу. Сын встал рядом, держа в руке молоток. Вспоминаю про «Удар». Быстро выстреливаю 4 раза в сторону идущих, и, пнув в ухо поднимающегося угонщика, прыгаем с сыном в машину.  Даю газу, и валим оттуда. Вслед летят камни, но вреда не причиняют. Это пока у населения оружия нет, через пару дней такой номер не пройдет, завалят из «калаша», заберут все и саму жизнь…
  Значит, пора вооружаться. Отвозим продукты, толкаясь со снующими по подъезду соседями. Спрашивают, где еще можно еду купить. Отвечаю, что купить уже вряд ли возможно, можно  только брать ее самостоятельно.  Недогадливые стоят и думают, как это «брать», но объяснять некогда. Выгружаем продукты и спешим в машину. Рядом с нашим домом в/ч,  и мы едем к проволочному заграждению. Я там работал одно время в охране и знаю слабые места. Перелезаю колючку, используя специально захваченное из дома покрывало. Подхожу к складу оружия. Цепляю дверь тросом. Сын дергает машиной дверь. Хватаю  2 карабина  и металлическую коробку с патронами. Заряжаю один карабин и держу наготове. Подбегает охранник, навожу на него ствол. Узнаем друг друга.
- Ты чего, Лех, сдурел?
- Скоро и ты сдуреешь, когда со смены домой придешь и телек включишь. Переворот в стране, коммуняки пришли! Бери ствол и прыгай через забор, отстреляешся, если что, а потом за хлеб загонишь.
- То-то я смотрю, час как смена не едет и вояки на звонки не отвечают.
  Миха спорить не стал, все понял быстро, и, прихватив с открытого арсенала  ручной пулемет с патронами, перелез проволоку и втопил до дому. Передав сыну карабины, беру два пистолета с патронами, затем два автомата. Быстро уезжаем. Тут с крыльца «вохровцы» стали стрелять по нашей машине. Но мы скрылись за поворотом и уехали домой.
  Выгрузили оружие. В подъезде испуганные соседи молча и быстро протискивались мимо. Надо запастись лекарствами. Едем в город. Перед перекрестком резко торможу -  замечаю ЭТИХ! Стоят два грузовика, в кузове - вооруженные люди. У всех красные банты на груди. Ну прямо как в 17-ый год! Останавливают все машины, проверяют документы и груз. Видим, как водителя под прицелом заставляют выйти, тот отказывается. Тогда вытаскивают силой и бьют прикладами. Жена и дети в машине плачут. Красные перегружают продукты в грузовик, обрекая семью на голод. Обыскивают главу семьи и забирают паспорт, да еще грозят приехать с обыском. Мужчина поднимается и садится за руль, хочет уехать, но ему не дают. Кричат, оскорбляют, снова бьют. Затем только отпускают. Кто-то хотел под шумок проскочить на машине мимо поста. Открывают ураганный огонь, в том числе из пулемета. Машина останавливается. Вытаскивают из нее раненого водителя и пассажира. Узнаю в пассажире председателя местной «едросии». Эти тоже узнали его. Бьют, оскорбляют, плюют в лицо и ставят к стенке. Тот уже еле стоит на ногах, просит пощадить, обещает работать на них, объясняет, что может помочь им в управлении городом, но никто не слушает. Звучит короткий приговор:
- Именем революции  приговариваются к расстрелу на месте! - Очередями из автоматов новые властители навсегда освободили «едроса» от «тяжелых» полномочий.


Рецензии