Прощай, Амадей!

5 декабря 1791г.
 Над седой Веной плыл тёмный зимний вечер. Весь город был окутан дрёмой. Улицы пустовали. И только в императорском королевском привилегированном театре Ауф дер Виден, царило оживление. Ведь именно сейчас шёл первый акт «Волшебной флейты». Эта опера стала настоящей любимицей публики. Случалось, зал бисировал по три раза за вечер (а то и больше), славя маэстро и его творение. Однако сам композитор не появлялся в театре уже около недели. Вольфганг Амадей Моцарт тяжело болел.Он был совсем далеко от Ауф дер Виден.

 Сидя у окна, в своей квартире на втором этаже, Моцарт с улыбкой посмотрел на часы, которые пробили ровно семь: «Вот теперь поёт Царица ночи! Я бы хотел ещё раз послушать её» - подумал он. И вновь, его некогда голубые, как весенняя лазурь, а теперь уже серые и почти мутные глаза, скользнули вниз по Раухенштейнгассе. Вместо пустынной улочки, перед его взором предстали картины далёкого детства. Он вспомнил первый прием у императрицы Австрии Марии-Терезии. Весь блеск и помпезность того вечера увлекали Амадея всё дальше в прошлое: вот он, шести летний ангелок, за клавиром и виртуозно исполняет концерт с завязанными салфеткой глазами. А вот он уже сидит на коленях у самой императрицы и целует августейшую даму в её разрумяненные ланиты. Ещё мгновение и юный гений уже гуляет по анфиладе комнат, но внезапно он поскальзывается на гладком паркете и падает. Однако ему тут же помогает подняться маленькая Мария Антуанетта и в благодарность маленький Вольфганг делает ей предложение руки и сердца…

 Ведение обрывается. Но Моцарт всё равно был безумно счастлив! Эти клочки воспоминаний его детства, юности, как островки суши посреди океана помогали ему оставаться на плаву. Ведь эта болезнь, как шторм уносила остатки сил всё дальше в пучину небытия.
В комнате скрипнула дверь, и огни свечей испуганно дрогнули. В спальню композитора робко вошла Софи, а следом за ней и Зюсмаер.
-Друзья! Как я рад! – улыбнулся Моцарт и попытался встать с кресла, к которому, как ему казалось, прирос за день.
-Сидите маэстро! – отозвался Зюсмаер. -Почему вы не в постели? – перебила Софи, взволнованно подойдя к больному.
-Мне гораздо лучше, дражайшая Софи, не беспокойтесь! – вновь улыбнулся он свояченице, - Не изволите приступить? – обратился он к ученику. В ответ Зюсмаер достал нотные листы, перо и чернильницу.
-И так. Мы остановились на Confutatis, - Вольфганг почувствовал, как вновь погружается в скорбь, диктуя реквием, - Слова Voca me. Confutatis Voca me.
 
 Продиктовав два такта, он замолк. Мысли снова увлекли его в прошлое. Он вспомнил, как поразил всю Болонскую академию своей гениальностью, решив сложнейшую контрапунктическую задачу за полчаса. Его мальчишеская резвость и неусидчивость просто не позволяла тратить больше времени на подобное занудство!
-Маэстро? Confutatis. Ля минор, - Зюсмаер замер над нотным листом. Композитор вздохнул и продолжил диктовать.

 Спустя полтора часа, он почувствовал, как на лбу словно выжигают клеймо, и глаза медленно застилает мутная пелена. Софи тут же подхватила Амадея, когда тот грудью подался, вперёд падая с кресла. Спустя полчаса композитор очнулся в постели. Открыв глаза, он понял, что практически не видит ничего, кроме расплывчатых силуэтов. Моцарт лишь усмехнулся и как можно бодрее произнёс:
-Когда же вернётся Станци? - в ответ откликнулись всё те же голоса, обещая её скорейшего прибытия домой. На все уговоры постараться заснуть, Моцарт отвечал категорическим «нет» и просил поскорее продолжить реквием. Диктуя ноты, он всё глубже погружался в себя.

 Внезапно Вольфганг услышал над самым ухом смех Констанции. Он закрыл глаза и увидел её совсем молодую, ещё носящую фамилию Вебер. Констанция пряталась от него в летней куще и её чёрные, пышные локоны развивались на ветру. Лёгкий бриз, уносил их счастливые беззаботные голоса с собой куда-то в бескрайнюю даль. Через мгновение пейзажи зелёного сада сменились величавым церковным убранством. Священник, склонившись над книгой, благословляет
0влюбленных, и юный Вольфганг дрожащими руками надевает Констанции кольцо, на её тонкий изящный палец.
-Я обещал купить ей к платью красный пояс с бантом, - внезапно для Софи и Зюсмаера произнёс Моцарт, открыв глаза.
-О чем вы маэстро? – спросил ученик.
-О Станци. Мы остановились на Lacrimosa. Записывай ре минор. Легато. Фа, ля, ре, ре, до. Lacrimosa ре минор. Фа, до-диез, ре, - пропел композитор, привставая на своём ложе, - Софи, открой окно. Мне душно.

 Девушка послушно выполнила просьбу. В комнату ворвался прохладный декабрьский ветер, и, коснувшись горящего лица композитора, заставил сделать его глубокий вдох. Моцарт встал с кровати, но к нему тут же подбежала Софи уговаривая лечь.
-Я ещё не рассыпался! – недовольно буркнул Вольфганг, нахмурив брови.
Как-то на ощупь он нашёл в комнате клавир, и задумчиво склонившись над ним, кончиками пальцев коснулся клавиш. Бережно проводя рукой по инструменту, Моцарт, будто с ним прощался. И если бы инструменты могли плакать, то этот клавир сейчас разразился бы громкими рыданиями. Но он сохранял своё величественное молчание. И вновь, Амадей увидел картины своей жизни: свои успехи, свою любовь, своих отца и мать, которые уже покоились в могилах. Он танцевал на балу с прекрасной Розой Канабих, он дирижировал свою первую оперу, он держал на руках своего первенца. 

-О, жизнь! Ты всегда была мне не верна. Но я прощаю твой блуд. Знайте все, пусть я имел неосторожность обидеть кого-то неловким словом, пусть я бранил своих братьев по призванию, но я всегда любил всех. Всех людей, - по щекам Моцарта потекли струи горячих слёз, - вы слышите? Фа, ля, ре, ре, до. Это играет для меня.
После этих слов композитор рухнул на пол без сознания.