Рассказ таксиста

Рассказ таксиста
------------------------------------------
— Ну, как жизнь в Америке? — спросил мой пассажир.
Говорил он по–русски чисто, без акцента, только чуть сильнее нормы налегал на гласные. Дорман из билдинга на Мэдисон подсадил мне этого пассажира — высокий, худой, майка заправлена под ремень, сандалии надеты на черные носки.
— Куда едем, шеф? – спросил я.
— Пока прямо.
Вот этого я не люблю. Сел в машину— скажи мне адрес, а уж как ехать я знаю лучше тебя. Манхеттен — сложный для езды город, и самый короткий путь не всегда самый быстрый.
— Пожалуйста, назовите мне адрес, куда ехать, — сказал я по–английски.
— Я же тебе сказал—прямо, — oтветил он по–русски.
Я глянул в зеркало заднего вида. Мы встретились глазами.
— Смотри лучше на дорогу, — сказал он и сдвинулся в мертвую зону в салоне, где я не мог его видеть.
Интересно, знает ли он город, подумал я.
— На двадцать третьей и первой констракшен, — сказал я, — застрянем.
— Уйдешь налево на тридцатой на FDR, — сказал он.
— А дальше?
— А дальше на Williamsburg Bridge.—сказал он. — Поедем к пейсатым в гости.
Город он знал хорошо.
— Ты — пейсатый? – спросил он, когда мы пересекали мост.
Я промолчал.
— Слышишь, — сказал он,— отвечай на вопросы клиенту, иначе не получишь тип.
Я потрогал разводной ключ, который лежал под сиденьем, и это меня успокоило.
— Нет,— сказал я ему,— я не пейсатый.
— А почему тогда такую бороду носишь?
— А что, русские бороду не носят? — не зная что ответить, сказал я.
— Русские, что тебе те русские. — oн выдвинулся из мертвой зоны и я увидел его злое лицо, — Русские —в жопе узкие — не подъебнешь.
Я не стал отвечать.
— Как там заработки в такси? — спросил он.
— Нормальные – ответил я.
— Сколько сегодня заработал?
И здесь он попался на старый блатной приболт.
— Тебя это ebeт? — спросил я.
— Еbeт, — ответил он с запалом, как баклан.
— Еbeт – подмахивай.
Мы стояли под мостом в безлюдном месте возле каких то складов. Он перегнулся через сиденье, обхватил меня за шею и довольно глубоко уколол под ухо чем–то острым.
— Слышишь, пейсатый, — сказал он нежно, — скинь на сиденье свой лопатник, и то, что в носках у тебя, тоже скинь.
Я уже заканчивал дневной шифт и в носках у меня было три сотни.
— Это уже второй раз в этом году. Если останусь живой, завтра поеду в мастерскую и установлю в салон партишен, а в спинку водительского сидения попрошу вставить металлическую пластину." - сказал сам себе я.
Укол был не очень болезненный, но я почувствовал, как по шее за воротник потекла кровь. Почему–то я вспомнил, как в детстве попал в больницу с воспалением среднего уха. Врач длинной иглой из большого шприца делал мне инъекции. Было очень больно, текло на шею, и точно как сейчас, что–то хрустело в ухе.
Я сделал все что он сказал. Выложил на сиденье рядом с водителем кошелек и триста баксов из носков. Больше ничего у меня не было.
— Ключи!— сказал он.
— Как я уеду?
— Кого это ****, — сказал он
Я вынул ключи из замка зажигания и бросил их туда же, где лежал кошелек и деньги в бумажных салфетках. По сотне в каждой салфетке.
"Не храни деньги в носках, — учил меня таксист–поляк, — поймаешь хворобу. Сделал сотню—заверни в салфетку и убери в носок. Все опытные таксеры делают так."
Грабитель смел с сиденья добычу, вышел из такси и быстро пошел через пустырь к складам.
Самый большой позор и страх для таксиста — это захлопнуть в машине ключи. Вот она, родименькая, стоит, тарахтит всеми 8–ю цилиндрами, там в салоне уютно, тепло, безопасно, там твой кофе, теплая куртка, — твой улиткин домик, а ты бьешься о стекло снаружи. А вокруг ночь, Бронкс, кориневые кирпичные билдинги с пожарными лестницами наружу. Пару раз я так попадался, и однажды купил у китайцев в магазинчике скобяных товаров магнитную коробочку, в которую помещался запасной ключ. Прикреплялась коробочка под крыло над передним колесом и там, ее, облепленную грязью, просто так обнаружить было невозможно. Вот и пригодилась.
Больше всего я боялся, что не найду коробочку, что потерял. Нет, не потерял. Отковырял, сорвав ноготь. Когда я завел двигатель и включил дальний свет, он все понял и побежал, но не прямо к складам, а к пешеходной дорожке, как будто после всего, что случилось, я должен был соблюдать правила дорожного движения, как будто я должен был соблюдать какие–то правила вообще. Он бежал быстро, но я был быстрее.
Бордюр  высокий, и на скорости меня подбросило так, что я лязгнул зубами и  ударился головой в потолок. Я поднял его на капот, и когда он пролетал надо мной вверх ногами, успел разглядеть его искаженное ужасом лицо. Он упал где–то сзади за машиной. Я дал обратный ход, чтобы съехать с бордюра и услышал, как под днищем что–то волочится и трещит.
Только переехав мост на Статен Айленд, я вспомнил что оставил в карманах у грабителя три сотни баксов в салфетках, а самое главное—кошелек, в котором был мой driver license.
Было уже поздно, дороги опустели и я долетел в Вильямсбург за двадцать минут. Он лежал на том же месте, где я его оставил, похожий на разорванный мусорный мешок. Кто–то здесь уже побывал, потому что ни денег, ни кошелька с водительским удостоверением я не нашел.
Через две недели мне позвонили из ближайшего почтового отделения и сказали, чтобы я пришел и забрал свой driver license, который бросили в ящик для сбора почты в районе Вильямсбурга.