Не стреляй!

               
     С тем же приятелем  и соседом Витькой довелось мне стреляться тихим осенним вечером 1958-го года.
     Можете смеяться, но рогатка в 7 лет – весьма серьёзное оружие, если, конечно, правильно сделана.
     Лучшая резина считалась – от противогаза (желательно, от немецкого), или от доильного аппарата, но такие были только у хулиганов, нам же, по малолетству, об этом приходилось только мечтать, и мы довольствовались камерами – волейбольными, велосипедными и т.п.
     Можно много рассказать о конструкции, коже, боеприпасах и приемах стрельбы из рогатки, но все это можно сейчас найти в Интернете, да и речь не о том.
     Не помню, кто был заводилой, мы стреляли по банкам, по воробушкам (слава Богу, воробушки оказались поумнее нас), но в конечном итоге мы оказались у «барьера» и стали сближаться (метров с 20-ти).
     Надо сказать, что стреляли мы довольно неплохо, в тир хаживали, и пульнули почти одновременно. Мне угодило в грудь (почти под горло), а вот Витьке не повезло.
     Он выронил рогатку, схватился за левый глаз, присел, потом с ревом побежал к своему  подъезду.
     Я тоже выбросил рогатку, и побрел в ужасе, неведомо куда  Жизнь поменялась с + на -.
     Жалко было одноглазого Витьку, а еще жальче самого себя, представляя, какие экзекуции за этим последуют. Слава Богу, идея утопиться мне в голову не пришла… Когда проголодался, я  вернулся домой, где обнаружил отца, мирно играющим в шахматы с Витькиным папой (оба были заядлыми шахматистами).
    -  А, явился, не запылился, блудный сын, дуэлянт, хулиган, - сказали они одновременно, - Иди на кухню, кушай.
     И опять уткнулись в доску в клубах табачного дыма.
     Оказалось, я попал не в глаз, а в бровь, и Витька отделался синяком. Дня три мы дулись друг на друга, а потом помирились.

    
   Охота  к стрельбе после этого случая надолго исчезла, однако в нашем  гурьевском  доме где-то весной 60-го года тоже произошел неприятный случай,  связанный со стрельбой. (Я тогда жил за 3000км., в Москве).
   Мои родители, бабушка Матрена и старший брат Виктор жили в Гурьеве, в 3-х комн.кв. с подселением. Соседом был Сергей, парень лет 25-ти. Он учился в техникуме, был мастером спорта по стрельбе из пистолета. Конечно, он был нашим кумиром, давал иногда пострелять холостыми (пистолет Марголина, 5,6мм, 10-зарядный).
   Но вот наша кошка Мурка его почему-то невзлюбила и гадила ему под дверь, а то и в обувь. Конечно, это мало кому понравится, и Сергей сказал маме, что если это повторится, то он кошку пристукнет.
   Увы, воспитательные меры успеха не возымели, и однажды, вернувшись с работы, мама обнаружила Мурку лежащей у подъезда с разбитой головой. Она молча похоронила её и, казалось, инцидент был «исперчен».
   Примерно через месяц после этого Сергей сидел ночью на кухне и чистил оружие, готовясь к республиканским соревнованиям. Пистолет случайно выстрелил в пол, и пуля, попав в шляпку гвоздя, непостижимым образом срикошетила и угодила Сергею в живот.
   Ранка была небольшая, он смазал её йодом, заклеил, и по наивности думал, что «все рассосется». Особой боли не было, но через час появилась слабость, начало тошнить, и он понял, что дело худо.
   Телефона в доме не было, и уже теряя сознание, он постучался в нашу комнату и простонал: «Анна Дмитриевна, помогите!».
   Мама накинула пальто, выбежала на улицу, наняла случайную машину и отвезла Сергея в больницу. Операция прошла удачно, но хирург сказал: «Ещё бы полчаса – и кранты».


    В 63-м мы переехали в Грозный. Неприятностей с оружием больше не происходило, хотя я занимался в тире стадиона «Динамо» стрельбой из «мелкашки». Отличившимся иногда давали пострелять из «нагана» или «ПМ».
   Конечно, мастерил самопалы, поджигушки, взрыв-пакеты и т.п. В Грозном уже тогда погромыхивало – взрывали памятник генералу Ермолову, покорителю Чечни. Но в газетах об этом не писали, и до нас доходили только слухи.
   В армии, как ни странно, стрелять приходилось довольно редко (служил я радистом в г. Свентошув, Польша). Но как-то на 2-м году службы угораздило случайно стрельнуть, причем не «абы как», а в карауле.
   Вахта досталась самая противная, с 2-х до 4-х ночи, но все прошло спокойно, и когда меня сменили, уже начало светать (начало мая).
   После смены полагается разрядить оружие (АКМ). Отстегнуть магазин, передернуть затвор и произвести контрольный спуск в ящик с песком. И, как говорится, - «на горшок, и в люлю» Все это обычно делается механически, но в тот раз очень хотелось спать.
   Затвор я передернул, контрольный спуск произвел (правда, не в ящик, а просто вверх),    
но вот МАГАЗИН  отстегнуть забыл…
   Что такое автоматная очередь в танковой дивизии на рассвете? Это была та еще «картина маслом».
   С минуту я стоял, оглушенный, потом  услышал речь начкара, старшины Сумбатова, в которой самым  цензурным было слово «мать!!!»
   Комбат дал 10 сут. ареста, но «губа» была тогда переполнена. Потом начались КШУ, и меня так и не посадили.
   Хотя надо было.

P.S.  Уже  перед дембелем я узнал, что на тот случайный выстрел «списали» полный рожок патронов – 30 штук. Я выпустил от силы 5-6. Однако!


   
   После армии вплоть до конца 90-х годов я практически не стрелял, разве что  на военных сборах после института. Однако, уже живя в Туле, решил обзавестись ружьишком (как же в Туле без своего самовара). Не для охоты, конечно, а так, на всякий пожарный.
   Оружие полагается проверить, пристрелять, и как-то цветущим майским днем я бродил по окрестным рощам, время от времени испытывая ружьецо на меткость и пробивную силу. Результаты меня вполне удовлетворили, и я уже возвращался домой, как вдруг где-то высоко в листве послышалось пение какой-то птицы. Машинально, черт меня дернул, я вскинул ружье и выстрелил дробью на звук, почти не целясь.
   Наступила тишина, потом наверху зашуршало, и птичка шлепнулась прямо передо мной. Она была еще живая, слабо трепыхала крылом, потом затихла и обмякла. Размером  она была со скворца, дрозд, скорее всего.
   Я смотрел на нее, и вдруг представил себя на ее месте. Лететь сотни или тысячи миль, вернуться  в родные места, запеть радостную песню, подзывая подругу, и нА тебе!..
   Слезы хлынули у меня из глаз, я похоронил птичку, прочитал молитву, и с тех пор  зарекся стрелять по живой цели.


   Справедливости ради следует заметить, что однажды мне довелось стрельнуть весьма удачно, но это из разряда случайностей, исключение, подтверждающее правило.
   Студентом я на каникулах подрабатывал рабочим в геофизических партиях. Больше мне нравилось у сейсмиков, потому что они использовали взрывчатку (аммонал). Романтика, да и надбавка к зарплате.
   Работали мы в бурунах Ногайской степи (вернее, полупустыни) на границе  Ставрополья  и Дагестана. Цивилизации там не было со времен Шелкового пути, зато дичь водилась в изобилии, и мы частенько дополняли однообразный рацион кабанятиной или сайгачатиной, которую привозили местные чабаны. Конвертируемой валютой служила старая добрая поллитра. Среди нас охотников не было, но у начальника в сейфе хранился карабин 40-го года выпуска.
   После окончания работ остатки взрывчатки и патроны полагается сдавать по акту на склад, но мне лично таких чудаков встречать не приходилось. Боеприпасы «списываются», т.е. используются обычно для забавы.
   Вот и в этот раз решили устроить небольшой салют по случаю успешного завершения работы, которое кстати совпало с получкой.
   После хорошего сабантуя остатки аммонала (штук двадцать 100-гр. шашек)  разложили на склоне бархана, метров за 50, и начали палить по ним из карабина.
   При удачном попадании (эффект был еще тот, как понимаете) раздавалось дружное «Ура!» и стрелку выдавался еще один патрон. И рюмка, само собой
   Участников было человек 12, я был самым молодым и скоро понял, что на мою долю шашек не хватит. Я отошел к костру и загрустил, слегка досадуя при очередном взрыве и вспоминая «Выстрел» Пушкина: -«В тридцати шагах промаху в карту не дам, разумеется из знакомых пистолетов».
   Однако, последняя  шашка оказалась упрямой (стрелки были уже в хорошей кондиции), и очередь, наконец, дошла и до меня. Я вразвалочку подошел к «барьеру», лихо перекрутил карабин через скобу и шмальнул по-ковбойски от бедра, «на Удачу».
   Рвануло так, что я почувствовал толчок от ударной волны. Патроны еще оставались, но я не стал испытывать судьбу и наплел публике, что этому обучают в спецшколе и я давал подписку о неразглашении.
   Вообще, мне везло в тот год (24 года). Как-то в преферанс выиграл более 100 р., причем у опытных картежников. Следующий такой год будет через 48 лет (в 72 года).
   Посмотрим, посмотрим…