Шорох в траве 7

7.

- В Анамане землетрясение было, - добавила Маки.

- В Анамане? Но там же никогда… Самый спокойный в сейсмическом отношении район…

- Вот именно. Ой, катимся мы все по наклонной плоскости, и чем дальше, тем быстрее, а вот куда – сказать трудно. Скоро в реках вместо воды кровь будет течь… Особенно если те деревья, которые Айвен видел, срубить, то точно.

- Так что же нам с тобой делать, мой верный боевой товарищ и кузина? Гулять напропалую? Хотя бы пока в универе каникулы?

- А хоть бы и так! Вот и почтового ангела к нам заслали…

- Почтового ангела, говоришь? – улыбнулся Лажа.

- Ну да, когда-то почтовые голуби были, а под конец и ангела не жалко. Только чуточку не рассчитали: при падении с неба ангел малость умом повредился и ничего сказать не может.

…И будет послан ангел светлый,
Струной гитарною звенящий,
Несущий лёгкое забвенье,
В лазурный рай с собой манящий.

Но не поверят люди песне.
Он будет попран, в пыль затоптан.
Не нужен людям добрый вестник,
И тёмный ангел будет послан! –

С чувством продекламировала Маки, откинув голову и закрыв глаза.

- Это ещё что? – спросил Лажа.

- «Предсказание Самозванца». Анонимный автор. Здорово, правда? Я ещё в школе у девчонок переписала, это песенка такая была. Где-то тетрадь валяется, надо будет найти, а то я полностью не помню.

- А там ещё что-то есть? Я имею в виду само предсказание.

- Да, там много интересного. Ещё что-то про то, как «среди живых, больных и трупов лес будет рыть корнями землю – он будет рыть для вас могилу…» Жаль, не помню.

- Ужас. Обязательно найди тетрадь!

- Найду, найду, если только никто не выбросил.

- Я тебе выброшу!.. И пусть только твоё чудо-юдо ниоткуда запоёт, я первым встану под его знамя! Но ты уверена, что он – именно светлый ангел? Волосы у него… Слушай, а какие они у него вчера были? Что-то не припоминаю…

- А шут их знает! У тёмного должен быть меч хрустальный и щит зеркальный, в душе он – бродяга, в его глазах отвага, или что-то в этом роде. На устах улыбка… О, у нашего есть на устах улыбка!

- Это ты называешь улыбкой? – возмутился Лажа. – Да это же самая настоящая лыба!

- Но это несущественно, - отделалась Маки.

- Что ещё?

- Ну, земля расколется пылающим фонтаном… Что-то там насчёт баров… А, «ярый трезвенник напьётся пьяным»…

- Нам с тобой не грозит, - успокоился Лажа. – Но это ты хватила – про бары!

- Что-то не нравится?!

- Позволительно ли деяния хищника именовать словом «хищения»? – спросил Майр.

- В определённом смысле… - начал было Лажа разворачивать умную мысль, на миг забыв, с кем говорит, а потом махнул рукой. А Майр и не ожидал ответа.

- Пойдём сегодня на пляж? – спросила Маки.

- А ты хочешь?

- Погода хорошая.

- А, Маки, не в погоде дело! Ты просто хочешь покрасоваться перед народом своей находкой, – безжалостно определил Лажа.

- Это да, - вынуждена была признать Маки.

- Тогда надо идти на нудистский пляж.

- Почему?

- Ты же когда-то интересовалась реакцией людей на тебя и строила планы насчёт его посещения. Так почему бы не теперь?

- Времена не те. Всё проходит.

- Ладно, пойдём. Если не возражаешь, я возьму с собой…

- Бери, - Маки нахмурилась и замолчала. Она знала, чего хочет Лажа. Месяца два назад он подцепил какую-то дамочку и до сих пор изъявлял желание хотя бы изредка лицезреть её. Маки решительно не понимала выбор кузена. Это была крашеная блондинка с идеальной фигурой, весьма легкомысленная и наглая, знающая о своей красоте и считающая себя пупом земли. Ей нравилось, что на улице на неё глазеют мужики всех возрастов и конфигураций. Она была не во вкусе Лажи, но всё-таки что-то в ней его привлекало, хотя он не мог не признать, что блондинка эта ближе к низшим животным, чем к людям. Но, как объяснял он Маки, именно на этот её природный животный зов откликалась какая-то тайная тёмная животная струна в его, Лажи, душе. И противиться этому вовсе не хотелось. Её звали Дона, и она жутко не нравилась Маки. Во-первых, она в некоторых физических параметрах значительно превосходила Маки, во-вторых, она не ведала, что молчание по сути есть золото, а слова, что лились из неё, серебром даже не блестели; в третьих,  мужской компании она старалась работать сразу на все стороны, была бесцеремонна до отвращения, непрерывно улыбалась; в-четвёртых, она с самого начала не понравилась Маки на чисто инстинктивном уровне; а в-пятых… В-пятых, была ревность. Лажа всегда являлся первым другом Маки, всё время витал где-то рядом в пространстве и в мыслях, а после знакомства с пышноформенной Доной он начал исчезать из дома, но это простительно, но к тому же он  ещё и стал заговаривать о ней с Маки! И вот это было возмутительнее всего. Конечно, Маки по просьбе Лажи открыто не выражала Доне своей неприязни, но перед Лажей не могла сдержаться.

- Что ты нашёл в ней? – закатывала сцены Маки. – У неё же букет вас и от вас! Можешь в прескверную историйку вляпаться, потом вовек не отмоешься!

- Не бойся, я же не собираюсь на ней жениться! – утешал Лажа – в шутку, правда.

- Этого ещё не хватало! – у Маки аж руки опускались. И она понимала, что Лажа не так уж глуп, чтоб жениться  на этой красивой дурре, но пока этого не понимал сам Лажа. Ему самому не нравилось таскаться с Доной по её компаниям, однако всё же что-то держало его рядом с ней. У него было много хорошеньких знакомых девушек, но он был слишком специфичен, что ли, и ни одна не могла терпеть его общество слишком долго. В менее тесных отношениях он был на высоте, с ним любили общаться в компании, но наедине – это уж извините! У Маки сложилась подобная ситуация. Но для Лажи нашлась самоуверенная глупенькая Дона, которая не доросла до того интеллектуального уровня, на котором приходит понимание пословицы «Встречают по одёжке, провожают по уму». Дона видела во всём только внешнюю сторону, ориентируясь на себя: ведь ей-то «одёжки» оказывалось достаточно для приобретения массы поклонников (которые, по правде говоря, встречали её по одёжке ради того, чтоб в процессе общения её от этой самой одёжки избавить. И провожали соответственно – никак не по уму!). И Маки торжествовала, что хоть в этом превосходит куриномозговую красотку. Может, как раз это нравилось Лаже? В таком случае, может быть, это закономерно и отлично, что ей попался Майр? Но он ведь не глуп и не самоуверен, просто его всему надо учить. Это ли не идеал?

Всё, решено, они идут на пляж, и Лажа пусть берёт эту свою Дону, а Маки, так и быть, возьмёт Майра. Заодно мальчик научится вести себя на пляже и, может быть, плавать.

Лажа позвонил Доне и договорился о встрече, а потом занялся поиском плавок для Майра – не вести же его на пляж в той части туалета, которая в простонародье именуется семейной! Тем более сия часть одежды, пожертвованная Лажей Майру, на одарённом болталась, как гордо реющий флаг в руках демонстранта, хотя и добросовестно стянутая резинкой. Лажа нашёл свои старые плавки, сохранившиеся ещё с поры, определённой самим Лажей изречением: «Когда я был молодым». Но невзирая на давность лет, означенные плавки были на Майра велики. Пришлось с этим смириться. Главное – самому Майру было совершенно безразлично. Маки, конечно, предложила ушить по-быстрому злосчастные плавки, но Лажа деликатно предложил отказаться от этой идеи, памятуя о горестном дне, когда Маки взялась переделывать его новые штаны и по рассеянности намертво зашила «молнию». Маки, оказывается, тоже это событие не забыла, а потому особо не настаивала, лишь подтянула в плавках резинку.

На Майра снова напялили очки и отправились в путь. Лажа хотел было купить букетик цветов для Доны, но, уловив некое особенное выражение в грозных очах кузины, оставил выполнение своего плана на потом.

Дона, до последней степени испытания терпения следуя неписаному правилу явления девушек на свидания с опозданием, заставила себя ждать лишних двадцать минут сверх отпущенных ей на это десяти. Она кокетливо и томно протянула: «Привет!» и подставила щёчку для поцелуя, и Лажа не преминул этим воспользоваться, и Маки едва не плюнула в сердцах, но со злорадством заметила, как Лажа, отвернувшись, украдкой вытер губы тыльной стороной руки, убирая толстый слой пудры. У Маки даже настроение немного поднялось. Она посмотрела на Майра, и ей стало ещё легче на душе, потому что её сокровище больше не улыбалось и выглядело совершенно нормально.

Дона утащила Лажу вперёд, всучив ему в руки свою сумочку. От Маки не утаился её быстрый взгляд, брошенный на Майра. Майр за чёрной непроницаемостью очков казался воплощением загадочности. Нет, что ни говорите, а чёрные очки – полезная вещь. Дона ещё пару раз призывно и непонимающе оглянулась, сбитая с толку и разочарованная отсутствием реакции на неё у Майра. Маки разгадала наивную тактику Доны, решившей поразить Майра кормой, старательно ставя одну ногу перед другой и соответственно вихляясь при этом, то и дело задевая крутым бедром бедного Лажу, которому пришлось вести свою даму сердца (или для чего он там её завёл) на некотором расстоянии от себя. На губах Маки играла саркастическая усмешка. Майр молча шёл рядом и хотел мороженого. Правда, Маки узнала об этом, только когда купила по порции себе и ему, а вот Лажа не догадался сделать Доне приятное, и они ползли впереди, плавясь и изнывая от жары. У Доны, несмотря на добрый килограмм пудры, высыпанный на лицо, вызывающе блестел нос, и девчоночка не догадывалась его вытереть. Конечно, потом, взглянув на себя в зеркало, она придёт в демонстративный ужас и попросит у Лажи носовой платок, который она сама хронически забывает взять (память девичья, что поделаешь!..), а вот стирать все эти платки приходится Маки. Возмутительно.

Майр слопал всё мороженое и с вожделением поглядывал на недоеденный вафельный стаканчик в руке Маки. Маки сжалилась и позволила ему откусить разок-другой. В это время оглянулась Дона, проверяющая результаты своего магического воздействия походкой, и весьма рассердилась, узрев ручного Майра, вкушающего из рук Маки подтаявшее мороженое и тем самым плюющего на все старания Доны. Дона громко и капризно пожаловалась Лаже не жару, и Лажа словесно ей посочувствовал, но прикинулся дурачком, чтоб не баловать девушку, - сделал вид, что не понял её намёков. Маки торжествовала, мысленно восхваляя Лажу.

Воздух дрожал над раскалённым мягким асфальтом, в котором вязли умопомрачительно высокие и тонкие «шпильки» Доны. Н-да, додумалась же девочка на пляж такие туфельки надеть!..