Иван да Марья. Глава третья. Часть первая

   - Чудеса! - произнёс Арик, когда мы уже подъезжали к месту назначению.
   Справа от нас, чуть вдали, виднелись абсолютно голые, лишённые всякой растительности, горы. Везде расстилалась бескрайняя степь, заросшая обильной травой и очень мелким кустарником. Это и была настоящая тундра.
   Арик произнёс слово чудеса не из-за того, что перед ним открылся какой-то чудесный до безумия мир, а оттого, что за окном поезда был настоящий день, хотя часы показывали два часа ночи по местному.
   - Вот видишь, Ваня! - снова произнёс он, обращаясь ко мне. - Я же говорил тебе, что здесь будет красиво и интересно!
   Я, посмотрев в окно, и, улыбнувшись, сказал с некоторой издевкой. - Арик! Что-то я здесь не вижу дивной красоты! Никчемная, однообразная картина! Ну а солнце будет светить круглые сутки, мы же это ещё в школе проходили! Если честно, то я уже жалею, что поехал сюда!
   - Скучный ты человек, Ванюша! - воскликнул Арик. - Да ты посмотри какой тут простор! А какое небо? Оно же сказочное, синее, а не голубое и бледное, как у нас! Не можешь ты радоваться увиденному!
   Через пару минут мы подъехали к месту своего назначения. Хотя ещё было около двух ночи, но на перроне, да и у вокзала и привокзальной площади, было полно народа. Шла обычная, в таких случаях, суета. Поезд, неспешно, протянулся вдоль небольшого, невзрачного, давно не крашенного, одноэтажного здания вокзала, на котором, большими чёрными буквами, было написано - Лабытнанги! Буква И была почти затёрта, поэтому читалось как - Лабытнанг!
   Деда я заприметил сразу. Он стоял на перроне прямо напротив вокзала и смотрел на медленно проходящий рядом с ним поезд. Нас ещё немного протянуло от него и, наконец, дёрнувшись, поезд остановился. Зоя и Сима тепло с нами расстались и мы, со своими сумками, двинулись навстречу деду, который, заметив нас, радостно раскинув руки, чуть-ли не бегом, направился к нам, задевая по пути и пассажиров, и встречающих, отчего те недовольно посматривали на него.
   Попав в его объятия, я закряхтел, а Арик застонал.
   - Ничего себе дедушка! - воскликнул он удивлённо. - А я ещё удивлялся, в кого это Ваня уродился? Теперь вижу, тоже в Ваню, но дедушку!
   - Какие же вы у меня молодцы! - произнёс дед возбуждённо.
   Лицо его было озорным и розовым от чувств и энергии, которая излучалась от него, исходила прямо изнутри его глаз.
   - Ты действительно здесь какой-то не такой! - произнёс я ему, выбравшись из его объятий. - У нас вечно скучный ходил!
   - Ну, во-первых, тогда не было повода веселиться! - произнёс дед, сразу погрустнев. - А во-вторых, жить постоянно в жаре, это муторно, тогда человек не может правильно оценить значение тепла. Я там всё время плавился, даже вода в реке и та горячая, постоянная суета везде, куда не пойди! Зато здесь сплошное свободное пространство и чистейший воздух! Да ладно, сами всё увидите, а когда увидите нашу реку, то вообще не захотите отсюда уезжать!
   Дед хотел забрать у нас наши сумки, но мы только возмутились и расхохотались.
   - Ты что, дед! - воскликнул я ему. - И как это будет выглядеть? Два здоровых жлоба идут рядом с дедом, который тащит их сумки!
   Арик тоже засмеялся и даже не стал ничего говорить, что для него это было похоже на подвиг.
   У деда здесь проживал старинный его товарищ, у которого был старенький "Уазик", но ещё боевой. Он и поджидал нас на привокзальной площади.
   - Ну вот и молодцы! - произнёс он, когда мы подошли к нему. - Евдоким! - представился он и добавил. - Можно дядя Кеша! Меня здесь все так кличут!
   Поздоровавшись со всеми за руку, он открыл сзади багажник, куда мы и положили свои вещи.
   - Тоже мне ещё дядя! - незлобиво пробурчал дед. - На два года моложе меня, а всё молодится!
   - Ваня! - произнёс тот, улыбаясь. - Да я бы с удовольствием стал дедом, если бы у меня были такие внуки, как у тебя!
   Слегка погрустнев, добавил. - Господь лишил меня такой радости! Вот если бы Райка выбрала тогда меня, а не тебя, то теперь бы тебя называли дядей Ваней, а меня дедом!
   - Ладно! Губу раскатал! Поехали уже! - проговорил дед, усаживаясь на переднее сиденье рядом с Кешей, предоставив нам заднее.
   Повернувшись к нам, он проговорил. - Ну держитесь, молодёжь, это вам не Кубань, здесь об асфальте и не слыхивали, гравий и то не везде!
   Сто километров мы ехали больше трёх часов и, вконец убитые, около восьми утра, подъехали к небольшому посёлку на берегу реки. Я сначала и не понял, что это река. Там, за бугром, расстилалось что-то тёмное и бескрайнее. Где-то далеко-далеко, на горизонте, как-бы в дымке, чуть виднелись постройки какого-то городка. Кое где, вокруг него, поднимались огромные языки пламени.
   Заметив это, я толкнул деда и спросил. - Дед! А что это там горит на горизонте? Пожар что-ли?
   - Да это отработанный газ горит! - произнёс он и спросил. - А как наша Обь, красавица?
   - А где она? - спросили мы с Ариком чуть-ли не разом.
   - Вот чудаки! - засмеялся дядя Кеша и, показывая впереди себя, сквозь слёзы, добавил. - Да вот же она! Видите тёмное пространство перед своим носом?
   - Да ладно, не может быть чтобы река была такой огромной? - искренне удивились мы. - Не бывает таких рек!
   - Ага! - произнёс дед, радуясь тому, что на нас Обь произвела такое впечатление. - Вы ещё у меня дома посмотрите на неё! Там вообще другого берега не видно!
   - Это точно! - подтвердил его слова дядя Кеша. - Там целая пасть крокодила, не даром же называют её там губой! Губа, так губа! - произнёс он всё это с каким-то восхищением.
   Билеты на пароход дед Ваня взял заблаговременно, поэтому они, неспешно, в сопровождении дяди Кеши, который тоже нёс с собой небольшую сумку, спустились вниз к небольшой пристани. На Обь было страшно смотреть. Вода завораживала своей чернотой и бездонной глубиной. Деревянная пристань и набережная вдоль реки, заходили прямо в воду и эта картина ещё больше пугала своей необъятной силой и могуществом самой крупной реки Сибири, да и всей нашей страны.
   Устроившись в углу пристани возле длинного, деревянного стола и такими же лавками, дядя Кеша быстро разложил закуску и достал бутылку водки. Вся закуска состояла из оленины, рыбы и разной икры. Хлеб он просто поломал на куски и, разлив по стаканам всю бутылку, крякнул и произнёс. - Ну, с приездом в Сибирь, мальчики!
   Мы тоже, переглянувшись с Ариком, попробовали выпить содержимое стаканов. Водку мы вообще не пили, да и не принято было у нас, только вино и то иногда. Меня и вино не радовало, а тут водка.
   От одного глотка содержимого, у нас с Ариком повылезали глаза из орбит, а изо рта полыхнуло огнём. Дыхание перехватило и, схватив бутылку с водой, мы, по очереди, стали глотать её как на водопое.
   И дед, и дядя Кеша хохотали до слёз, глядя на нас и только через несколько минут они, наконец-то поведали, что это спирт.
   - Вам, ребятки, придётся привыкать к этому напитку! - произнёс дед, вытирая глаза от слёз. - Здесь другого нет, а без него не проживёшь!
   Где-то через час, подошёл пароход и мы, благополучно устроившись на палубе, и, простившись с дядей Кешей, который, нехотя, сошёл на берег, отправились в дальнейший путь.
   - Хороший мужик! - произнёс дед как-то печально. - Не сложилось у него в жизни и вот теперь застрял в Лабытнанги! Хорошо хоть пристроился к одной вдовушке и доживает свою жизнь! У неё тоже детей нет, поэтому постоянно вдвоём, и то Слава Богу, хоть не один и есть свой угол!
   В сторону Обской губы Обь растекалась мощным и монолитным потоком, неся на своих плечах и наш маленький пароход. Ходом до Нового порта от Салехарда было часа четыре-пять, в зависимости от погодных условий.
   Сегодня была ясная и чудесная, даже тёплая погода для этих широт. В основном, люди находящиеся на палубе, дремали. Некоторые, сбившись в небольшие компании, продолжали веселье, которое началось ещё на берегу.
   Я дремал, устроившись возле левого борта парохода. Арик тоже подрёмывал, но до этого они всё о чём-то разговаривали с дедом, он внимательно его слушая. Арик вообще болел идеей перебраться в Арктику и, в лице деда, он нашёл себе единомышленника. Меня же, наоборот, никак не манило это светлое и радужное, будущее. Поэтому я попросту отстранился от их разговоров и, думая о своём, дремал.
   Неожиданно, со стороны Салехарда, от которого мы уже отошли довольно далеко, послышался шум летящего вертолёта. Вертолёт шёл явно в нашем направлении.
   Дед, посмотрев на него и, проводив взглядом, недовольно пробурчал. - И туда добрались! Всю западную Сибирь испохабили, а теперь и за Ямал принялись! Погубят, сволочи, природу!
   - А что там может быть-то, в тундре этой? - спросил я  безразличным тоном.
   - Ты даже не представляешь сколько там нефти и газа! - произнёс дед с каким-то огорчением.
   Вертолёт, пролетев над нашим пароходом, направился в сторону левого берега Оби, но тут что-то стало с ним происходить. Люди кинулись к левому борту и стали наблюдать за происходящим. А его, вдруг, стало раскручивать и вертолёт, клюнув носом, рухнул в реку. Находящиеся на борту люди ахнули и замерли в оцепенении.
   До места катастрофы было метров двести, не больше и, с каждым мигом, мы приближались к месту падения. Течением реки вертолёт затягивало через мелководье вновь на глубокое место, но через это препятствие пароход пройти не мог. Поэтому матросы усиленно старались отцепить и опустить лодку, которая за что-то зацепилась. Наконец вертолёт утонул, а из воды показались, сначала две головы, а затем ещё две. Одна из них, явно была женщина.
   Я не знаю что меня толкнуло, но через мгновение, я уже был в воде и плыл в их направлении. До них было метров семьдесят и для меня это было пустяком добраться до жертв. Вода была холодная, но я не обращал на это внимание, смотрел только на женщину, которая теряла силы и начинала захлёбываться. Её относило от мужчин, которые старались как-то бороться со стихией.
   В моей душе был какой-то восторг, это была моя стихия, стихия опасности и риска. Ей я не был подвластен, она была во мне.
   Возле женщины я был минут через пять не больше. Схватив её под мышки левой рукой и, приподняв почти бездыханное тело над водой, осмотрелся. Мужики продолжали барахтаться в воде, но один, пожилой, вдруг пропал под водой и уже не показывался. Его пытались подхватить те двое, но было поздно.
   Я всё это видел, но не мог бросить женщину, её ждала бы та же участь, да и до него мне было метров десять. Женщина была без сознания, но дышала и это меня успокаивало.
   Минут через пять к нам причалила лодка, куда мы, благополучно, перекочевали. А ещё минут через пятнадцать, мы уже были на палубе, где мне предстояло пройти через спирт и растирания. Также начались рукопожатия, обнимания и прочие прелести, которые обычно и происходят в таких случаях. Арик не отходил от меня ни на шаг, а дед сиял от гордости за внука. Деда моего знали буквально все кто находился на корабле, включая и капитана.
   - Теперь, Иванович, билет тебе на мой лайнер не нужен, да и на другие тоже, я уж постараюсь, чтобы об этом узнали все! - воскликнул капитан и крепко пожал ему руку, будто это дед прыгал в воду.
   С вертолёта спаслись оба пилота и та женщина, которую я спас.
   - Да, молодой человек! - произнёс один из пилотов. - Ты спас жену нашего шефа, Нэлля Ефимовна её зовут, а вот шефа мы потеряли! У него основной пакет акций, значит теперь она хозяйка нашей компании! Повезло тебе паря! - произнёс он в конце и похлопал меня по плечу.
   - В чём это мне повезло? - подумал я про себя и передёрнул плечами. - Скорее ей повезло, что рядом находились!
   Часа через два мы уже подходили к чёрной, от древности, пристани. Почти все дома на крутом косогоре были такими же чёрными, серыми и невзрачными.
   - Господи! - подумал я, глядя на эту картину. - И как же здесь живут люди?
   С этими мыслями мы и сошли на берег, берег любви моего деда!


                18.02.2014 год.


Продолжение! http://www.proza.ru/2014/02/21/1250!