Starting-112. часть-004

- «Но порой от таких порывов, можно лишь дров наломать или того хуже, погибнуть напрасно! Нам надо держаться сообща и тогда, любые проблемы и напасти нас только ещё более сплотят и сделают не умнее, но мудрее. И честь расы в общем плане будет спасена. Сейчас та ситуация где нет места деления на обслугу и хозяев, интори и фаворитов. Ныне мы одна раса и каждая живая душа на борту имеет свою ценность. И гибель хоть одного из нас – это поражение перед противником, пусть даже условным противником. Одно тут имеет силу фактора – они чужие, они не наши. Подумайте, Монро!», - пытался вставить своё мнение Теодор как более веское и Монро вроде с ним не собирался спорить, однако сказал, -
- «Я вас прекрасно понимаю. Однако есть то, что именуется обслуживающий или технический персонал, который особенно в данной ситуации выражен в своих действиях и тех же прерогативах иначе. Представьте, что мы ваши органы тела, почки, лёгкие, сердце, артерии крови и прочее. Все органы вроде сами по себе не разумны, но от их нормальной деятельности зависит ваше самочувствие, здоровье и вообще сама жизнедеятельность. Вы не можете учитывать фактор того, что есть в данном случае обслуга. Это конечно не прислуга, подносящая и подающая, а именно ваш организм и тот что вы реальны физически, телесно. Вы не знаете как нас готовят к такой работе, то чем мы обладаем на станции и какие особенности есть ещё в нас самих и оборудовании станции. Это не каприз или пустой героизм. У каждого в такой ситуации своя роль. Вы вольны делать всё что сами пожелаете, но у нас есть своя работа, что вам объяснять долго и трудно. Мы ныне как чета и обязаны различаться друг от друга, однако такой симбиоз как нас делает сильнее и надёжнее. Каждый делает то, к чему он более способен в такой ситуации», - объявил Монро и стараясь притом всех уверовать, что при его действиях фаворитам ничего не угрожает.               
Через пару месяцев их уже почти презирали – этих безликих и бездушных, но уже обучившихся примитивной форме речевого общения с людьми модуля. Слово – как оказалось на поверку, несёт в себе очень много души, чувств, значений и акцентов. Слово на родном земном языке произнесённое этой безликой куклой-политерией, было мёртвым, чужим и пустым по значению. Гости выбрали самую кошмарную позицию при обитателях станции – промежуточную, и не идя на встречу и не кажа враждебность. Ингалия при появлении такого субъекта, отворачивала личико и закрывала ладошкой глаза своему ребёнку. Он не должен был их видеть, знать о них и тем паче что-то запомнить, хоть ещё ничего не соображал. Она как мать – более всего ненавидела чужаков и это был защитный рефлекс матери. Но политерии похоже ничего не чувствовали, ни её ненависти, ни её отторжения к ним. И если бы они были даже как дикие звери, то более роднее и приемлемее для людей, чем эти безликие куклы чужой ипостаси. Алиса рассуждала спокойно и по прежнему была уверена в себе, -
- «Они из более высокоразвитой расы и мы для них почти как дикари. И в данном случае мы для них не более, чем лабораторные мыши с которыми они экспериментируют. Потом они знают о делении на интори и фаворитов и эти резиновые куклы хотят скорее заменить нам обслугу. Они ещё только учатся и учатся у нас и на нас. И мы сами того не подозревая порождая к ним любые чувства – обучаем их и делаем всё более похожими на себя самих. Они зеркало, наше зеркало, пусть даже из чужого стекла. Самое лучшее в данной ситуации – это абсолютная апатия к ним. Не проявлять никаких чувств, словно они мебель или вообще пустое место. Но наша же психология нам этого не позволяет. Учитесь в данном случае у нашей обслуги, ибо они тут более универсальные люди, способные быстро адаптироваться к любым условиям и чужим гостям. Сейчас как раз ни к месту уделять какое, и тем паче особое значение, собственному я. Именно это нас и выдаёт с потрохами владельцам этих кукол. Люди всё воспринимают в отражении. И если в гостях не видно отражения наших чувств и эмоций – это нас более всего и бесит. Враг знает на чём играет и его игра пока – беспроигрышная. И мы сами идя против его кукол – ему в том потакаем, даём все шансы на победу».
Компания некоторое время гудела в переговорах между собой в пол голоса, но потом всё же высту­пил Сингал как уже явный оппонент Алисе. Он полагал что он-то более всех активен в защите расы, -
- «Мы – люди! Мы здесь – хозяева! Это наш мир. Пусть даже кусочек мира в космосе. И мы вольны действовать так как считаем нужным, не придавая значения незванным гостям вообще. Ладно если в комнате открыло ветром форточку и поналетело мух. И что же теперь делать!? Если мухи не назойливы и не пристают к вам, то вы вряд ли станете обращать на них внимания. О да, я понимаю, что мухи не принимают обличие человека и не пытаются говорить с вами человечьим языком, однако. Надо учесть то, что это мы и мы сами, всё тут вершим. Я буду поступать так как пожелаю сам не взирая на этих кукол, и так, словно их тут нету. И никто мне тут не судья и не указ, кроме самого бога. Только так я смогу понять и решить сиё недоразумение, а иначе этих кукол никак назвать нельзя, объективно. И только объективность – самое сильное наше оружие против любых пусть и высших, но чуждых нам, пришельцев. Только так, и противник останется – ни с чем. У разумных нет высших и низших, развитых или дикарей. Мы разумные!»;
- «Браво Сингал! Какая великая ода собственному я! Делай что хочешь и поступай как пожелаешь, а остальным лучше всего сидеть сложа руки за твоей спиной и любоваться на твою героическую объективность! Именно так ты и откроешь противнику всю свою истинную сущность человека нашей расы! Не полагай что он настолько глуп и дурён, что не оценит твоей самоотверженности выставить своё я. Именно в ответных чувствах, какие бы они не были, выражен человек и тем уже непостижим чуждому существу. Ибо он может понять о нас всё и без нашего участия если тоже разумный. Не стоит о нём судить и гадать по этим куклам. Мы о нём не знаем ничего, он о нас знает во сто крат более. Если есть прецедент, то с ним приходится считаться. Главное держаться здравого рассудка самим и терпение, а не активность. Терпение – и есть наш бог! Воздержание и принятие ситуации такой какая она есть», - не удержалась от сарказма Алиса, но на Сингала не смотрела и не бросала ему вызова. Сингал вздохнул, но... .
Всё началось с того или кончилось тем, что Ингалия не выдержала первая. Она не слышала речей Алисы и более проводила времени в своей каюте с дитём, изредка принимая к себе кого из знакомых постояльцев. Ей советовали более держаться при обществе, но она действовала более из спонтанных побуждений и подсказок своего материнского инстинкта. И так, нежданно, когда она кормила грудью младенца, вошёл гость и это её взбесило и она крикнула - «Вон отсюда тварь!», и швырнула в него настольный таймер. Но гость словно оторопел от столь непредвиденной реакции Ингалии и замер у порога ничего не выражая и так и не прикрыв за собой дверь каюты. Запираться от них было бесполезно, они либо знали все коды замков, либо просто их обходили и открывали двери кают, словно они не заперты. Станция была технически под полным контролем пришельцев. Станция же контроля безмолствовала, словно о них тут позабыли вообще. Ступор гостя ещё более взбеленил Ингалию и она подняла крик, а несмышлёное дитя, вторя эмоциям матери заверещало тоже. Через три минуты у дверей каюты Ингалии было столпотворение и гостя хором насилу вытолкали прочь. При видимой худобе, политерии оказались весьма физически сильны, видимо их питал ещё какой-то незримый источник энергии. Монро, то появлялся у фаворитов, то исчезал снова, но был неугомонен в своём долге. И вот где-то снаружи раздался грохот, что отразился не звуком, ибо в вакууме космоса не бывает звуков, а тряской и вибрацией всех переборок станции. Но ясно было одно, что удар был не по станции, а где-то вблизи её и не один удар, а целая беспорядочная серия мощных ударов. Словно по мановению волшебной палочки все политерии исчезли со станции, а их место занял грохот тяжёлых армейских ботинок космического десантного корпуса. И воины явились в тяжёлом бронированном облачении, громоздкие, мощные, здоровые и злые как черти. Вернее недовольные, если их чувства было читать по лицам. Десантники недовольно оглядели постояльцев, видимо на наличие травм или телесных повреждений, небрежно толкаясь по жилому корпусу, словно они тут хозяева и покрутившись ушли не обронив фаворитам толком ни слова. Ну это понятно – они ведь просто солдаты исполнители и у них есть приказ их командора. Но озноб по коже и шерсть дыбом, после визита военных, ещё долго стояла у всех постояльцев станции и тому была одна причина. Через час после ухода солдат явился Монро в купе с грубым, матёрым сержантом и каким-то пространным на взор офицером военного флота. И все ужаснулись! Ибо Монро уже едва считали не своим родимым братом, а тут... .
 Дело в том, что военных не то что боялись, а просто психически не могли принимать за людей. Прошла та эра когда люди убивали друг друга и ныне при малой численности расы, каждый абориген был на вес золота. А убийство – это не просто признак дикости, а хуже, это уже психология. Даже дикий зверь стал куда благороднее человека способного на убийство. Военных считали хуже пришельцев и они знали об этом. Но кто-то должен был делать и грязную, невидимую гражданской расе работу и идеальный порядок расы поддерживался именно военными, которые ныне базировались в космическом пространстве, но где их базы – не знал никто. Военных отбирали из «бракованных» интори и потом чуть ли не хирургически и психически делали из них солдат космической армады.