Глава 6. Чёрный ангел

Роман «Признание Короля-звездочёта»
Часть 1. «Неата»
Глава 6. «Чёрный ангел»

– А я хочу выпить за свою лучшую подругу, которая вернулась наконец в наши ряды! Надеюсь, теперь для неё начнётся нормальная человеческая жизнь. За тебя, моя дорогая! – Подруга подошла с бокалом вина к Неате и поцеловала её в щёку.
За столом сидели не только старые приятели, но и несколько новых друзей Подруги. Она справляла свой День рождения у себя на квартире и уже находилась в хорошем подпитии.
– Если кто не знает, она у нас всякими премудростями владеет. Эзотерик! Правильно я произношу это слово? – спросила Подруга, обнимая Неату за шею и заглядывая ей в лицо.
– Ну хватит уже... – Неата отстранилась, заметив при этом, что теперь вызвала больший интерес у новых знакомых.
– Эзотерик – это что-то с магией связано? – полюбопытствовала девушка, которую Подруга представила как своего косметолога.
– Да, с самой тёмной и страшной магией, – язвительно ответила Неата и позабавилась, увидев, как испуганно расширились глаза собеседницы.
Через пару тостов большинство гостей вышло перекурить на лестничную клетку, и Неата стала помогать Подруге обновлять тарелки и докладывать салаты в быстро пустеющую посуду. Из приоткрытых дверей квартиры слышались громкие споры курильщиков:
– По-моему, эти эзотерики просто чокнутые, повёрнутые на всяких глупостях чудаки. Не хочу обидеть вашу знакомую, она вполне адекватна и вообще симпатичная девушка, но...
– Ну нет, я Неату давно знаю, не стала бы она общаться с сумасшедшими.
– Да от безделья всё это! Повкалывали бы по двенадцать часов в день – посмотрел бы я на них.
Неата отнесла очередную порцию посуды на кухню, где Подруга мыла тарелки, чтобы снова поставить их на стол.
– Ты задала тему для разговоров в курилке. Зачем сказала про эзотерика?
– Раньше ты гордилась этим «званием». Вот видишь, сама уже не хочешь так называться! – Подруга явно была довольна своим умозаключением.
– Просто они сейчас сказали про сумасшедших...
– Ты всё про Яна своего думаешь? Да успокойся уже! Ты не виновата, эмоциональный стресс у него мог случиться и без тебя, и случался, сама рассказывала. А то, что его в больницу увезли, так это даже к лучшему. Вылечат теперь. Не думай! Знаешь, кто сегодня ещё обещал прийти?
Неате было совершенно всё равно, но ради Подруги она попыталась изобразить интерес:
– И кто же?
– Твой бывший любовник. Не ругай меня, но я его позвала специально для тебя.
– Ты с ума сошла!
– Значит, ты и вправду общаешься с сумасшедшими! – рассмеялась Подруга.
Любовник появился, когда уже начались танцы при приглушённом свете. Неата сидела в кресле, отказав всем, кто желал её потрогать и пощупать – так она расценивала приглашение на медленный танец.
Он стоял в дверях. Такой же высокий, красивый и мускулистый, как и пару лет назад.
– За стол, за стол, у нас опоздавший! – скомандовала виновница торжества и подвела Любовника к Неате. – Вот она! Полюбуйся! По-моему, она ещё ничего, правда?
Любовник поздоровался, сказал, что Подруга целую неделю уговаривала его прийти и что он рад встрече. Неата посмотрела на него усталым, но оценивающим его внешние данные взглядом и решительно сказала:
– Налей-ка мне водки!
– Вот это по-нашему, – радостно заметил кто-то из гостей.
«Ладно, – подумала про себя Неата. – Поживу, пожалуй, в этих энергиях, понаблюдаю». Мгновение – и она уже там. Так быстро! Без специальной подготовки и длительного настроя: нужно лишь одно твоё согласие. И вот уже тесные и липкие танцы, пьяные и невкусные поцелуи, избитые пошлые фразы и одна из них, заключительная и гипнотизирующая, которая звучит над ухом из влажных губ: «Поехали ко мне».

Хмурое осеннее утро, чужая квартира, на тумбочке у кровати – фотография счастливого семейства.
Неата завернулась в простыню и отправилась на кухню, где Любовник, не пытаясь быть оригинальным, жарил яичницу на двоих.
– А где сейчас твои? – задала она стандартный для данной ситуации вопрос.
– Я их в Турцию отправил на десять дней, так что можем ещё пошалить... – Он положил в тарелку Неаты её порцию и, поцеловав в висок, сел напротив.
Она смотрела, как он ловко управляется с яичницей и колбасой. У него всегда всё ловко получается: и в постели, и в бизнесе. Ну чем не герой-любовник? Любовник, но не герой. Не герой Неаты.
– У тебя правда два года никого не было? – спросил он.
– Если ты имеешь в виду физическую близость, то да.
– Ну ты даёшь! А разве так можно?
– Можно, – усмехнулась Неата. – Я духовными практиками занималась. Но это в прошлом.
– А секс – это не духовная практика?
Неата не поняла, серьёзно интересуется этим Любовник или нет, но на всякий случай решила ввести его в курс дела:
– Обычный секс – нет, но сексуальной энергией можно научиться управлять и трансформировать её для духовной работы. Слышал про Тантру?
– Тантрический секс? Пойдём скорее, научишь меня паре упражнений!
Она пожалела, что завела этот разговор. Стало понятно, что Любовнику ничего, кроме её тела, не нужно, и она сама должна забыть о той Неате, которая совсем недавно двигалась в противоположном направлении от того, к чему вернулась. Снова головная боль после чрезмерного количества спиртного, чей-то голый муж и полное отсутствие эзотерических занятий. Единственным, но существенным отличием от предыдущего аналогичного опыта, было внимательное наблюдение над всем происходящим. Неата осознавала свой откат назад, но пока не желала ничего менять.
«Да пошли они все куда подальше: и Учитель со своими заданиями, и друзья-товарищи из школы, и мои стихотворные герои. Надоело!» – Она подошла к Любовнику, села к нему на колени и растворилась в его крепких огромных руках.

Теперь жизнь Неаты проходила так: безрадостная встреча нового дня в своей, а чаще чужой квартире, съеденный через силу поздний завтрак и бесконечные унылые взгляды на часы в ожидании тёмного времени суток. Подруга позаботилась о том, чтобы Неата не сидела дома одна, и взяла на себя организацию вечернего досуга, плавно переходившего в ночную гульбу. Собирались и девичники, и смешанные компании, посещались рестораны и клубы, практиковались выезды на дачу к новым знакомым. Денег у Неаты пока на всё хватало, да и Любовник был щедрым, хотя стал появляться реже, так как супружеская жизнь трудно совместима с отсутствием главы семьи в ночное время. Неата относилась безразлично к тому, есть он рядом или нет. Такая жизнь не вызывала у неё интереса, но она отдалась ей так, как желающий подольше оставаться в постели больной отдаётся своей болезни. Она не думала, что будет делать дальше, не строила планов на будущее и совсем забыла о том, что обещала навестить родителей. Она жила сегодняшним днём, а вернее ночью, считая её своей спасительницей, поглощающей печаль и тоску, которые стали уже постоянными спутницами Неаты. В это время суток о них можно было забыть до утра.
В одном из ночных заведений она стала замечать мужчину, примерно пятидесяти пяти лет, одетого во всё чёрное. Он всегда сидел за барной стойкой и выглядел уставшим от жизни. В этот вечер Неата не могла отвести от него глаз. Внутренний голос говорил, что ей, во что бы то ни стало, нужно подойти к нему и заговорить.
– Ты его знаешь? – спросила Подруга, которая пришла сегодня без своего постоянного спутника, в надежде познакомиться с кем-то побогаче и поумнее.
– Нет.
Дождавшись, когда Подруга пошла танцевать с очередным кандидатом в «богатые и умные», Неата набралась смелости и подсела к Незнакомцу.
– Добрый вечер! Вижу вас здесь не в первый раз, и всегда вы сидите именно на этом месте, а в десять часов пятнадцать минут пересаживаетесь на соседний стул слева и уходите из кабака ровно без двадцати двенадцать.
Незнакомец поднял голову и пристально посмотрел на Неату. Лицо его не было привлекательным, но взгляд завораживал и пронизывал насквозь. Неата выдержала этот взгляд, не отводя глаз, что было оценено Незнакомцем по достоинству, потому что, как потом оказалось, он впервые за долгое время вступил с кем-то в разговор.
– А ты способная... – Было непонятно, что он имел в виду. – Что ты делаешь здесь? Это место не для тебя.
– А для кого это место?
Незнакомец решил не отвечать на этот вопрос. Опрокинув стакан виски, он развернулся к Неате всем телом и указал на свои наручные часы. Ладонь его левой руки была изуродована многочисленными шрамами.
– Уже четверть одиннадцатого, а ты сидишь на том самом месте, на которое я должен пересесть, – сурово отметил он.
– А что вы делаете в том случае, когда это место занято? – Она не пошевелилась.
– Я делаю вот так... – Незнакомец пододвинул свой второй стакан к Неате. – Пей!
Она сделала глоток, после чего Незнакомец спросил:
– Что это?
– Вода.
– Да. А теперь загадай любой напиток, который ты предпочла бы сейчас.
– Пускай будет вино.
– Пей, – снова скомандовал Незнакомец, и Неата, попробовав содержимое стакана, удивилась чудесному превращению. Вода по вкусу действительно напоминала вино.
– Вы волшебник?
– Я угостил тебя вином, а теперь, будь любезна, освободи стул. И вообще, тебе уже пора уходить из этого гадюшника. Или ты хочешь всё оставшееся время выслушивать жалобы своей подруги об её неудачном знакомстве с отцом троих детей?
В это самое время раздосадованная Подруга подлетела к Неате и тут же выпалила:
– Вот ты где! Представляешь, я ему полвечера посвятила, а он, оказывается, женат, да ещё и детей целых три штуки имеет! Разве я теперь успею найти здесь хоть одного трезвого?
И она сразу же поспешила опять на танцпол. Неата, уже окончательно заинтригованная, обратилась к Незнакомцу:
– Хорошо, я уйду отсюда. Но теперь только с вами.
Не изменяя своей привычке исследовать внутреннее состояние, она обратила внимание на то, что впервые за свою «новую» жизнь почувствовала к чему-то жгучий интерес. «Была – не была. Не могу я больше так бездумно и бессмысленно существовать. Пойду с Незнакомцем, туда меня хотя бы сердце ведёт, в отличие от каждодневных пьянок». Неата послушала своё сердце. Оно ли сейчас диктует ей отправиться в непредсказуемое и наверняка опасное путешествие? Удары были частыми. Страшно, но назад пути нет – она уже напросилась в попутчики.
Незнакомец молча поднялся и медленно пошёл к выходу. Неата поспешила найти Подругу и сообщила ей, что уходит. Та не была в обиде, так как отец троих детей всё ещё проявлял к ней интерес, и она уже не противилась этому.

Он ждал её на улице. Невысокого роста, ссутуленный, в чёрном плаще и стоптанных ботинках, Незнакомец смотрелся жалким и беспомощным. Неата подошла к нему. Он выпрямился, и она вновь ощутила в нём некую таинственную силу, почти могущество.
– Ты же боишься. Зачем пошла со мной?
– Вы сказали, что это место не для меня, а туда, где я была до этого, мне дороги нет.
Эта фраза подкупила Незнакомца: в его потухших глазах блеснул лучик света, как будто он наконец нашел того, кого искал, – товарища по несчастью.
– Ладно, пройдёмся для начала... – Он поднял воротник. – Застегни куртку, холодно.
Неата повиновалась, и они медленным шагом направились вдоль тротуара.
– Меня Неата зовут. А вас?
– У меня уже давно нет имени.
– Как вы это делаете: фокусы с водой, предсказание событий? И зачем все эти пересаживания с места на место в определённый час?
– Ты действительно хочешь знать об этом? Тогда тебе придётся зайти ко мне в гости. Я здесь рядом живу. Пойдёшь?
– Пойду.
Квартира Незнакомца походила на логово волка-одиночки. Было не прибрано, ни намёка на присутствие кого-то из членов семьи, странный запах, напоминавший сырое мясо, и петух, сидящий в клетке на полу, словно заготовленный на ужин. Поражал потолок: он был чёрным. Но то, что поразило Неату по-настоящему и заставило вздрогнуть, так это надгробная плита, лежавшая в углу комнаты. Надпись на ней гласила:

Здесь покоится Серж Високосный,
прозванный Великим,
но так и не сумевший начать Великого делания.

– Чаю или чего покрепче? – предложил гостеприимный хозяин.
– Не думайте, я не алкоголичка. Я вообще не пью... Там, где мы встретились, я случайно оказалась...
И тут Неата почувствовала, как подступили слёзы. Может, из-за того, что её напугала могильная плита, а может, просто пришло время снять защитные механизмы и позволить наболевшему выплеснуться наружу. Она упала на кое-как застеленную кровать Незнакомца и разрыдалась. Запоздалый дождь после грозы проливался на глазах у совершенно чужого и не имеющего никакого отношения к горю Неаты человека.
Он сел рядом с ней, обхватил голову руками, и одинокая слеза сначала нехотя навернулась, затем медленно сползла по его щеке в уголок губ. Каждый плакал о своём. Так они провели полчаса.
– На, попей горячего чаю... – Незнакомец подал Неате чашку.
Она подняла голову с подушки, села и, взяв чашку, тихо сказала:
– Я совершила подлый поступок. Я донесла до моего друга информацию, которую он не должен был знать. Всё выглядело так, будто он услышал мои слова случайно. Но это неправда. Я знала, что в тот вечер он придёт к человеку, которому я в гневе высказывала свою обиду. И сейчас я почти уверена, что угловым зрением видела, как бедный Ян стоял в дверях и всё слышал, но продолжала говорить. Теперь он в психушке, а я...
Неата опустила голову.
– Не вини себя. Он бы и так попал туда в тот день, я вижу это. От судьбы не уйти.
– Возможно. Но про себя-то я знаю всю правду! Я хотела таким способом навредить другому человеку, а навредила Яну и самой себе.
– Хочешь знать, почему я так загадочно, на твой взгляд, веду себя в баре? – Незнакомец решил развеять печаль Неаты. – Всё очень просто... – Он опустился в кресло напротив. – Мне нравится сидеть на моём любимом месте, но в пятнадцать минут одиннадцатого почему-то включают ещё один осветительный прибор, прожектор, который светит мне прямо в лицо. Поэтому я пересаживаюсь на место слева, там нет освещения. А ухожу из заведения без двадцати двенадцать, так как в полночь начинается телевизионная передача – единственная, которую я ещё могу смотреть из всего того, чем нас пичкают. Мне до дома ровно двадцать минут идти, если ты заметила.
Неата посмотрела на Незнакомца мокрыми и грустными глазами:
– Не лукавьте. Я знаю, что вы – необычный человек. Встречала таких. Не сомневаюсь, что вы владеете гипнозом. То, что я почувствовала вкус вина, это вы мне внушили.
– Я же говорю, ты способная. Ладно, я расскажу о себе. Ты мне нравишься.
И Незнакомец поведал Неате свою историю.

«Более тридцати лет назад я окончил одну из престижных московских спецшкол и поступил на филологический факультет Университета. Родители не вылезали из загранкомандировок, в детстве я жил с ними в разных странах, поэтому с языками у меня всегда было всё в порядке. В юности я сильно отличался от обычной советской молодёжи. Не только тем, что имел иностранные вещи и аппаратуру. Умом тоже отличался. Чувствовал своё превосходство перед сверстниками и упивался этим чувством. Посчитал, что зваться Сергеем для меня слишком просто, поэтому стал представляться Сержем. Рано женился, но сразу понял, что семейная жизнь не для меня, и очень быстро развёлся, оставив жену с маленькой дочкой.
Долго искать себя не пришлось. На третьем курсе один из преподавателей попросил меня помочь ему с переводом. Он предупредил, что наша совместная работа должна оставаться в тайне, так как тексты, которые мы переводили, описывали Каббалу, древнееврейское учение о системе мироздания. Я не спрашивал, почему этот человек, которого вскоре уволили с работы за его нематериалистические взгляды на устройство мира, выбрал меня. Я был безмерно благодарен за это судьбе и не разменивался на глупые вопросы. Так я познакомился с членами тайного общества и начал заниматься оккультными науками. Тогда, в восьмидесятые, мы и подумать не могли, что сакральные знания великих умов, тысячелетиями оберегаемые от непосвящённых, выйдут на поверхность и станут доступны каждому невежде через какой-то десяток лет. Сейчас эти знания бессовестно искажаются, извращаются и принижаются горе-предсказателями и лжеучителями, открыто заявляющими о себе со страниц дешёвых газет. Ну да бог с ними.
В то время меня до дрожи волновало то, что всё, о чём я узнавал, излагалось в распечатках и рукописях людей, прикасавшихся к первоисточнику. Это теперь у нас издаются книги членов герметических орденов, и их можно свободно купить в магазине. Но тогда такую литературу привозили из-за границы или переписывали друг у друга. Меня привлекало не только то, что я прикасаюсь к тайне. Ещё большее удовольствие я испытывал от мысли, что не каждому смертному давалось познать древнее учение, но только достойному и избранному. К таковым я себя причислял.

К окончанию учёбы в Университете я изучил Таро, руны, нумерологию и стал пробовать себя в биоэнергетике. Посещая очередные, тогда подпольные, курсы одного известного ныне экстрасенса, я познакомился с Алексом. В обычной жизни его звали Александром, но я дал ему новое имя на иностранный манер, как и себе, потому что с первой же нашей встречи понял, что в паре мы пойдём далеко. Он не был похож на меня ни внешне, ни по складу ума: окончил технический ВУЗ, работал в научно-исследовательском институте, в общем, был технарём. В оккультный мир его привело любопытство физика-естествоиспытателя. Но на энергетическом уровне мы оба ощущали нашу близость и нераздельность. Мало сказать, что мы были друг другу как братья. Я был им, а он – мной. Дружба наша крепла с каждым днём, неделей, месяцем. Казалось, никогда мы не сможем расстаться. Мы вместе росли в наших практиках: осваивали чтение мыслей на расстоянии, автоматическое письмо, осознанное сновидение.
Он называл меня Сержем Високосным, так как я родился в високосный год двадцать девятого февраля. Мне нравилось это прозвище, хотя, будучи языковедом, я знал, что в переводе с греческого «високосный» означает «дважды шестой». Ни дважды, ни трижды шестым я быть не хотел – только первым. Но Алекс назвал меня так, и это было для меня ценным. Досуг мы тоже проводили вместе: весёлые компании, походы и рыбалка... Мы были молоды и азартны, и это делало нашу дружбу ещё прекрасней.

Никого из нас не смущал тот факт, что Алекс был женат, а я – нет. Нам это не мешало. Ольга, его жена, была самой обыкновенной приземлённой женщиной, работающей в каком-то конструкторском бюро. Она не интересовалась увлечениями мужа. Да он и не старался посвящать её в подробности наших занятий и ночных посиделок на кухне со странными, как ей казалось, людьми. Но, видимо, была любовь. Пресловутая любовь двух полов, которую я так и не смог постичь, хотя, став Сержем Високосным, известным в тесных кругах своими неординарными способностями, думал, что мне подвластно всё.
Я мечтал о грандиозных свершениях, о непокорённых высотах в оккультных практиках, которые собирался проводить вместе с Алексом. Для начала я предложил ему повторить чудо средневековых алхимиков и получить золото из неблагородных металлов. Тут-то и возникло наше первое разногласие. Он говорил, что философский камень алхимиков не означает золота-металла. Философский камень олицетворяет собой обретение человеком целостности в процессе работы над собой. В древности этот процесс называли «Великим деланием». Позже, серьёзно занявшись психологией, Алекс нашёл подтверждение своим словам в трудах Юнга.

Мы вместе пошли получать второе образование, поступив на психологический факультет. Тогда впервые встал вопрос: зачем нам всё это нужно? Ответы мы получили разные. Я стремился к величию и славе, а мой друг хотел лишь познавать себя и, может быть, помогать людям на их нелёгком жизненном пути. Тогда я и перестал рассчитывать на наш тандем, пошёл к своей цели самостоятельно. Наши дороги стали расходиться: я практиковал магию, а Алекс изучал восточную философию и занимался йогой. Но наша дружба продолжалась. Единственное, что мешало ей, так это моё внутреннее состояние. Я начал нервничать и раздражаться по всякому поводу. Мы продолжали общаться, желая видеть друг друга, но всё чаще я провоцировал споры, принижая то, чем занимается он, и превознося свои достижения. Зачем я это делал? Не мог принять тот путь, который он выбрал. Но почему? Наверное, я просто ему завидовал, ведь подспудно я знал, что мой путь никогда не приведёт меня к «Великому деланию», а Алекс двигался именно к нему. Из-за своей гордыни я не захотел признать этот факт, а уж тем более пойти по пути друга.

Однажды мы заспорили: может ли человек, наделённый различными подсознательными инстинктами, суметь не поддаться искушению. Алекс приводил мне в пример Христа и святых различных религий. Он говорил, что если человек идёт по пути самосовершенствования и стремится к высоким энергиям света, то сумеет устоять, либо трансформирует то, что искушает его, изнутри. Он считал, что людей, главным образом, искушает желание обладать, то есть иметь что-либо. Например, деньги, власть, славу. А если человек достиг состояния полной гармонии с внешним миром, если его устраивает то, что он имеет, тогда, хоть чем его искушай, ему это будет не нужно.

Как всегда в последнее время, я не согласился с ним. Я не любил людей так, как он, и не верил в их высокие чувства. Даже учась на психолога, я продолжал видеть в человеке ничтожное существо с низменными привычками, желаниями, страстями. В стремлении доказать свою правоту я неожиданно для себя развил идею о том, что человек может поддаться искушению, не только желая чем-либо обладать, но и стремясь от чего-нибудь избавиться. И тут же предложил Алексу провести эксперимент. Я на время... стану его искусителем. Я обещал ему, что он будет не в силах устоять и непременно захочет отдать мне то, чем владеет. Мы ударили по рукам, и я увидел в его глазах огонь азарта. Дух авантюризма был присущ нам обоим.

Задумал я тогда отвратительную вещь. Знал, что это положит конец нашей дружбе при любом исходе, но отступать не собирался, потому что хотел во что бы то ни стало доказать своё могущество. И я использовал для этого Ольгу. Мне было совершенно наплевать, что она – живое существо со своими чувствами. Для меня жена Алекса была лишь предметом манипуляции. Я поспорил сам с собой, что мой друг захочет отдать мне её, что он просто не сможет преодолеть искушение. Почему это могло быть для него искушением? Да потому, что меня он любил больше, чем Ольгу. А поскольку наша с ним связь начала ослабевать, и мы оба от этого страдали, усилить её могла лишь женщина, принадлежащая нам обоим. Так я думал, исходя из теории о гармонизации мужского и женского начала, ян и инь. Я не собирался использовать ни гипноз, ни приворот – знаний о психологическом воздействии на человека было достаточно. Да к тому же я хорошо изучил Алекса за несколько лет нашего общения и был способен влиять на него.
Я стал чаще обычного приходить к ним на ужин, а когда Алекс задерживался на работе, мы с Ольгой встречали его вместе. Я уже знал, что соблазнить её не составит большого труда, но ждал момента, когда Алекс сам согласится на это. Я искушал его. При нём я осыпал Ольгу комплиментами, открыто заявляя, что завидую другу, потому что у него есть такая замечательная жена. Когда благодарил её за вкусную еду, то всегда нежно прикасался к ней, брал за руки и страстно смотрел в глаза. Я дразнил Алекса тем, что, когда недобро шутил в его адрес, мы с Ольгой громко и долго смеялись, а он был вынужден неловко краснеть. А когда я зачем-то предложил ей выпить со мной на брудершафт, то наш поцелуй на глазах её мужа был продолжительным сверх меры.

Я сам удивлялся своей увлечённости этой игрой и внимательно наблюдал за реакцией друга. Он прекрасно знал, для чего я всё это делаю, хотя мы после нашего спора не обсуждали эту тему и выбранное мной искушение не озвучивалось. Ничто не выдавало его отношения к тому, что я вытворял. Ничто, кроме блеска в глазах. Но глаза всё-таки блестели, и было понятно, что сама возможность нашего с Ольгой соития заинтриговывала его. Вряд ли он хотел проверить свою жену на верность. Его заводило то, что мы, самые близкие люди на Земле, можем наконец разделить друг с другом женщину, соединив тем самым его и мою страсть.
И это случилось. Как-то за общим столом он объявил, что едет на сутки в командировку, и, чтобы Ольга не скучала, попросил меня не покидать её, а поужинать с ней у них дома. При этом он хитро улыбался и пристально смотрел на меня. Взгляд его оставался долгим и устойчивым. Нетрудно было догадаться: он дозрел.

Его не было ровно сутки, и, когда мы встретились вновь, вёл он себя вполне естественно: казался соскучившимся по жене и ни о чём не подозревающим. Мы провели вечер втроём. Ольга выглядела смущённой, я чувствовал за собой вину, но не выдавал своего состояния, а Алекс был на редкость смешливым и довольным. Может, это была его защитная реакция, скрывавшая обиду и унижение? А может, всё это его и вправду веселило? Не знаю. После этого мы больше не разговаривали как друзья.

Я выиграл наш спор. Но мне было удивительно, что через некоторое время Алекс снова сказал, что собирается в командировку и что опять просит меня побыть с Ольгой. Это повторилось несколько раз. Все вели себя по одному и тому же сценарию: Ольга изменяла мужу с его лучшим другом, Алекс делал вид, что не знает об этом, а я играл роль влюблённого в жену друга несчастного мужчину, хотя мне уже совсем не хотелось это делать. Создавалось впечатление, что не я манипулировал Алексом, а он мной. Всё это безобразие прекратилось, когда я перестал к ним ходить, и наша дружба умерла окончательно. Не сомневаюсь, что отношения супругов тоже развалились.

Я страдал, не спал ночами, мучился, но переступить через себя, чтобы попросить прощения, покаяться, приползти к нему на коленях, не смог. Для своего утешения я выбрал путь чёрного мага и алкоголь. Я решил, что оправданием мне послужит убеждённость, что я создан для низких и подлых дел и не способен творить добро. В нашей стране как раз уже царил беспредел девяностых, недаром названных «лихими». Вот и моё лихо увело меня сначала в церемониальную магию, а потом и в магию Вуду. Я оставил учёбу в университете, так и не став дипломированным психологом. Некоторое время жил в Африке, а когда вернулся, звался уже Великим Сержем Високосным. Зарабатывал огромные деньги, помогая своим клиентам делать грязный бизнес, привораживать чужих мужей, наводить порчу на соседа. Вокруг меня стали умирать люди. В одном моём подъезде за год схоронили пятерых. Я творил страшные вещи, не боясь последствий. А может быть, я желал этих последствий, чтобы поскорее покинуть мир, где не нашёл другого применения себе, как только вредить своим соплеменникам.

Сейчас я не занимаюсь прежними делами. Снова взялся за переводы, теперь они меня кормят. Потолок пришлось закрасить чёрной краской, чтобы нарисованные на нём символы и знаки стали не видны. Живём здесь вдвоём с петухом. Ему повезло. Я завязал с кровавыми ритуалами перед тем, как должен был принести его в жертву. Уже четвёртый год пошёл. Перестала страдать и моя рука, которую я истязал порезами для добычи крови. Разыскал дочь. Она, конечно, и знать меня не хочет, но всё-таки пошла на то, чтобы я переписал на неё мою вторую квартиру и машину. Когда мы оформляли документы, я вдруг вспомнил, что зовут меня Сергей Петрович и что я никакой не Серж Високосный, и не Великий вовсе. Поэтому я решил похоронить Сержа и сделал это прямо у себя дома. Нет его больше... а с ним нет и меня».

Неата посмотрела на могильную плиту. «Здесь покоится... так и не сумевший начать Великого делания». Как же так? Ну и пусть Серж Високосный умер, но ведь есть Сергей Петрович, живой человек, образованный и дееспособный. Зачем же продолжать отожествлять себя с чёрным магом? Она перевела взгляд на бывшего незнакомца. Он всё знает сам, умный, одарённый, но глубоко несчастный человек. Он живёт прошлым: своей молодостью, лучшим другом, тем временем, когда был Сержем... и поэтому хочет оставаться им – мёртвым падшим ангелом, когда-то решившим, что он всемогущ.

– Спасибо, что выслушала, – сказал Сергей Петрович. – Банально звучит, но ведь и вправду легче стало. Ты способная даже в слушании.
– Не со мной вы сейчас говорили... и даже не с дочерью, которую, как можно предположить, я вам напоминаю. Вы разговаривали с вашим другом, с Алексом.
– Ты права. Никогда не думала о карьере психолога? Ты сможешь. Честно сказать, я разговариваю с ним каждый вечер, молю у него прощения.
Сергей Петрович встал с кресла, подошёл к кровати, на которой сидела Неата, и резким движением сорвал со стены потрёпанный ковёр. Под ним на стене висел огромный плакат, сделанный с фотографического снимка, на котором были изображены двое молодых людей, обнимавших друг друга за плечи. Они смотрели прямо, позируя перед объективом, и широко улыбались. Неата вглядывалась в эти весёлые и беззаботные лица, одно из которых принадлежало Сержу Високосному и узнавалось сразу. А вот второе... Она прищурилась.

– Это они, Серж и Алекс, – раздался голос за спиной. – Судьбу Сержа я тебе рассказал. А вот о том, как жил Алекс все эти годы, я не знаю. Слышал только, что теперь у него есть своя духовная школа. Сайт видел в интернете.
Сомнений не оставалось. Неата смотрела на Учителя, молодого и счастливого, каким она никогда его не видела.
– Я знаю этого человека. Совсем недавно я была его ученицей.
Сергей Петрович удивлённо взглянул на гостью:
– Как же я не почувствовал этого? Старею. Ты расскажешь мне?
– Что рассказывать? Больше нечего. Только теперь я знаю точно, что оказалась в том кабаке не случайно. Мы должны были с вами встретиться. Я, как и вы, принесла разрушение в жизнь вашего бывшего друга. Ян тоже был его учеником.
Неата вдруг резко перевела взгляд с плаката на своего собеседника. В её глазах читалась радость от внезапно возникшей идеи:
– Сергей Петрович! Вы же можете восстановить с ним отношения. Приходите в школу. С вашими сверхспособностями и в паре с Учителем вы могли бы помогать людям справляться с их недугами. Вот оно – настоящее Великое делание! Вы бы и Яну помогли. Я слышала, что психические заболевания гипнозом лечатся. А главное, будет возможность получить прощение, которого вы всем сердцем желаете. Он обязательно вас простит.
Сергей Петрович изменился в лице: простодушие, с которым он общался с Неатой последний час, сменилось вдруг грубостью и неприступностью.
– Если ты такая умная, что же не пойдёшь к нему сама и не попросишь своего прощения?
Неата в растерянности молчала.
– Возьмёшь в шкафу подушку и одеяло, и ложись спать! Я в кухне на кушетке переночую! – И он с грохотом закрыл за собой дверь.
Неата осталась наедине с Сержем и Алексом. Они смотрели на неё с плаката, озорно улыбаясь, и словно подмигивали. Спать не легла. Через некоторое время она покинула давящую своей энергетикой квартиру, оставив на столе, в качестве прощальной записки, новое стихотворение.

***

Он давно не летает, влачит по земле свои крылья.
В цвет печали и скорби окрасил одежды свои.
И хотя с виду тих и смиренно поник от бессилья,
в беспокойной груди он бушующий пламень таит.

То, задумавшись, сядет на край ледяного обрыва,
то прильнёт к белоствольной берёзе и ветку нагнёт,
то дождётся в грозу смертоносного ветра порыва
и с надеждой в глазах прямо ветру навстречу шагнёт.

А однажды на пристани, многие так говорили,
он любезничал с дамой. Казалось счастливым лицо.
Только дама нарочно со шляпки вуаль опустила,
и на пальце без имени вдруг заблестело кольцо.

Вечерами он видел своё отраженье в бокале
и, всегда недовольный собою, бокал осушал.
А потом под дождём его крылья насквозь промокали.
Так, по улицам тёмным шатаясь, он день завершал.

Ночью снова из города прочь, где туман и прохлада,
Чёрный ангел спешит совершить, обнажая нутро,
то, что делать привык так нелепо и так безоглядно –
выдирать из крыла побелевшее за день перо.


Рецензии
Это просто потрясающе! "...выдирать из крыла побелевшее за день перо"! Спасибо, Елена, за чудесный роман, красивые стихи, надежду...! С Весной Вас!)))

Тамара Вепрецкая   09.03.2014 03:23     Заявить о нарушении
Спасибо за отзыв, Тамара! Мне очень приятно) С Весной!

Елена Малинина   09.03.2014 13:45   Заявить о нарушении