Дом хрустальный

        Мы с Олегом Михайловичем Журавлёвым были друзьями еще со студенчества, однокурсники, и учились в одной группе. Тогда он был просто Олег, Алик. Коренной крымчанин. До института успел отслужить в армии, в группе советских войск в Германии. Как он тогда шутил – потому, что уж больно на немца был схож. Глаза голубые, блондин, знал немецкий по-настоящему. С будущей женой Верой познакомились и полюбили друг друга ещё со школы. Она воспитатель в детском саду села Чапаевка. Приезжала иногда к Олегу в институт. Присутствовала инкогнито на занятиях и лекциях. Яркий человек, Олег воспринимал всё по-детски так же непосредственно и ярко. Нас сблизила и подружила увлеченность рисованием и спортом. Олег прекрасно стрелял из пистолета в институтском тире. Он бредил волейболом, был членом сборной института, а я - спортивной гимнстикой. На занятиях по хирургии норовил первым из группы сделать операцию, первым доложить на студенческой конференции. Его приметил профессор Магда И.И., рекомендовал «на должность» председателя студенческого научного общества. Иногда я его спрашивал: «Олег, зачем тебе всё это надо? Необъятное объять не возможно». А он хотел в своей будущей профессии знать если не всё, то, как можно больше. Точно знал, что будет работать только в хозяйстве.
     После окончания института в 1971 году мы разъехались кто куда. Со временем я стал ассистентом кафедры терапии ХЗВИ. Когда готовил к защите диссертацию, понадобились  акты внедрения результатов в производство. Командировка в Крым официально была по проведению набора на факультет  заочного образования. Я прибыл в совхоз Феодосийский, прямо на строящийся молочный комплекс. Искал ветврача. Подошел к группе людей, которые о чем-то спорили. Директор хозяйства Вайсман С.В., кореннастый мужчина средних лет, при галстуке и в широкополой фуражке, попросил высказаться главного ветврача совхоза Журавлёва. Олег уверенно выкладывал с врачебной точки зрения аргументы за и против того, что уже было построено. В конце концов все согласились с мнением молодого ветврача. Это был успех и профессиональное признание. Я был рад и горд за своего друга. К вечеру Олег привёз мне десять заявлений абитуриентов-заочников для ФЗО нашего института. Решили закрепить успех в местном ресторане, что не подалеку от ж.д. станции Краснофлотская. Однако, организм в молодом возрасте еще не знает своей нормы и это меня сгубило. Крымское гостеприимство не знало границ. Мы (я) перепробовали все возможные блюда с татарским уклоном, которые когда-либо готовились в данном объекте общественного питания, а также весь букет крымских вин. Тогда Олег практически не употреблял спиртного. Не заметили, как остались одни за столиком и официант навытяжку. На улице уже была ночь. На «отдых» после такого вечера ушел еще и следующий день командировки.
     Через три года мы с женой и дочерью снова отправились в гости к Олегу, а потом на море. Хорошая усадьба в том же совхозе Феодосийский. Так вышло, что Олега укусила бешеная собака и ему на целый год был запрет на вино. Он сидел рядом за столом, смотрел, как мы смакуем портвейн Красного камня и увлеченно рассказывал о замечательных достоинствах этого сорта вина. А перед сном он сидел полночи на краю моей диван-кровати и с гордостью показывал чеканку по меди, также увлеченно рассказывал о том, какие такие художественные произведения он тут, в совхозе прочитал, какие двухэтажные кроватки сам смастерил для своих малых дочерей. Я уже спал, и почти ничего не слышал, а он всё рассказывал (давно не видел человека с Большой земли).
     Лет через пятнадцать мы снова решили встретиться в Крыму. Скорый поезд замедлил ход на знакомой станции Краснофлотская. Бегло осмотрев панораму станции, я не заметил Олега в числе встречающих. Как же так, мы же договаривались? К вагону подошел солидный полковник в зеленой фуражке пограничной службы и начал нам с внуком и дочерью помогать высаживаться. Когда он поднял голову, я узнал Журавлёва. Олег, говорю, что это за маскарад? – Нет никакого маскарада. Я и есть полковник, но ветеринарной службы. По дороге выяснилось, что это звание ему присвоили за оздоровление Советского района Крыма от лейкоза. И еще новость – Олег Михайлович Журавлёв уже как три года пребывал в должности главного вет. инспектора района (по-нашему главный врач). Таким образом, в районе был только один человек в звании полковника, так это Журавлёв. Но, в томже районе дислоцировался танковый полк под командованием всего лишь подполковника. На крымских горных автодорогах военные патрули брали под козырёк при виде газика главного врача района. Я ехал рядом с ним и приятно удивлялся таким дивам. В поездках по Крыму нас всё время сопровождала малоразговорчивая черноволосая женщина средних лет, бухгалтер по профессии. Роковая женщина, как выяснилось потом.
       Будучи у Олега и Веры дома, за дружеским столом, уже не было заметно тех прежних нежных и дружеских отношений в семье. Две взрослые дочери «на выданне». Новые проблемы.
       Прошло еще несколько лет. Мама Олега умерла. Он оставил семью. И у него появились проблемы с сердцем. Иногда останавливался где нибудь на трассе в степи, выходил из машины и глотал настойку боярышника, как средство скорой помощи. Ну а когда сердце не шалило, включал автомагнитофон и на полный голос кричал песни Высоцкого – «Дом хрустальный на горе для нее. Сам, как пес бы, так и рос в цепи. Родники мои серебрянные, золотые мои россыпи!» Вот такое караоке. С горя.
      Нежданно-негаданно в Крым и в его подопечный Советский район нагрянула эпизоотия птичьего гриппа. Испытания были пока что впереди.
      На этот раз я решил приехать к нему на отдых один. К тому времени обстановка с гриппом несколько улучшилась. Поезд прибыл в Джанкой глубокой ночью. Встречал Олег, его молодой шофер и та самая роковая черноволосая женщина-бухгалтер. Рядом с вокзалом нашли не очень освещенное место, на скорую руку накрыли на багажнике стол. Здесь уже были совсем не лёгкие крымские вина. И стаканы. Я несколько удивился такой встрече, но ничего не сказал. Удивился и тому, что он много употреблял, даже ночью. Тон разговора переходил на командно-административный, безапеляционный. Такого раньше не было. К нам подошел милицейский патруль в белой летней форме. Но увидев удостоверение полковника и депутата, пожелал нам успехов и ушел восвояси. На рассвете приехали в сельский дом родителей, где Олег теперь жил один. В состоянии эйфории бурно вспоминали студенческие дни, преподавателей и профессоров.
       У моря есть ветеринарная участковая лечебница, где нам любезно разрешили провести несколько дней. В машине с нами ехала на отдых всё та же женщина, но уже с мальчиком лет десяти. Как оказалось, и так робко утверждала женщина-бухгалтер, это был сын Олега Михайловича. Он талантливый, умный мальчик, брюнет, отличник учебы, чемпион области по шахматам и настольному тенису, если не ошибаюсь. Просто таки по уму весь в отца, по версии роковой женщины. Как оказалось потом, все родственники Олега этой точки зрения, мягко говоря, никак не разделяли. В воздухе между семьями висело тяжкое напряжение.
       Тогда нам представилась возможность учавствовать в праздновании Дня ветеринарного работника. Гости из Феодосии должны были приехать на тот же ветучасток, где мы отдыхали. Бысто построили брезентовую крышу-навес, расставили столы и такое прочее. Народу получилось много. После официальных поздравлений и тостов, пошли играть в волейбол. Я видел, что Олег уже перешел все нормы. В мяч не попадал и неудержимо подбегал к столу за очередной рюмкой.
      Что-то плохое между ним и женщиной таки произошло. Она вбежала с сыном в комнату вся в слезах, ужасно испуганная и с криком «Он поднял на меня руку!», т.е ударил, как я понял. Это никак не совмещалось с дружеской атмосферой праздника и вообще отношений в семье. Весь этот маразм видели коллеги по ветслужбе. Я заверил женщину и её сына, что такого больше не повторится. Я на их стороне и не допущу, чтобы их обижали, пусть даже мой лучший друг. Что-то во мне оборвалось и я помчался искать обидчика. Но, его нигде уже не было. Я ходил ночью по пустынному пляжу, сворачивал в темноту приморских переулков, звал его. Он пришел домой часа в 4 утра. С голым торсом, синий, трясущийся от холода и, главное, протрезвевший. Пролежал всю ночь на пляже вниз головой и без рубашки.
      Утром роковая женщина с сыном уехала домой. Мы остались одни. Лежали на пляже, почти не разговаривали. Под вечер он взял из холодильника полную кастрюлю нарезаного мяса, 0,75 и отрывисто приказал следовать за ним (!). В степь. Молча развели костёр. Молча приготовили шампура с мясом.
      - Олег, что с тобой происходит? Я тебя никогда таким не видел. Зачем ударил женщину, да еще на глазах у собственного сына?
      - Не сын он мне, Саша. Я не уверен… Вот в чем вопрос. Вернее, она так уверяет, что сын. Шантаж, короче говоря. Идут не хорошие разговоры в районе и в вет. управлении. Уже 10 лет меня это мучает, нарушает душевное равновесие. А тут еще ты еще стал на её защиту. Друг называется. Наливай, говорю! Чего сидишь, как у ёжика на именинах?!
      Вот так мы, два глубоко одиноких и не очень старых еще мужика, выясняли спорные вопросы ночью у степного костра. Иногда эти слова были не для нормального уха. Иногда кто-то из нас в пылу спора даже бросался с кулаками на другого. Просто за много лет мы стали очень разными. Каждый знал себе свою цену. Никто, кроме степных сусликов и цикад ничего этого не слышал и не видел.
      Утром собрали вещи и убыли на машине в райцентр. По дороге у белой отвесной горы остановились, чтобы сфотографироваться на память. - А то когда еще придётся?
      И он оказался прав.
      Пока ехали, он снова включил песни-караоке. Пел, не стесняясь меня. Потом рассказал о птичьем гриппе.
      Всё происходило в основном на территории двух крымских районов – Нижнегорского и Советского. Эти районы находятся на пути пролёта диких птиц из тёплых крайов, через Сиваш на материк. Весной начался массовый падёж птицы. Шумиха в прессе и ТВ по этому поводу была поднята не только в Крыму, но и по всей Украине. Не было такого дня, когда бы по теленовостям не показывали Крымские хозяйства и не весёлые картины массового захоронения павшей от гриппа птицы. От ветслужбы не благополучных районов, в том числе и от начальника райветуправления Журавлёва О.М., требовали подробные интервью. Нагрянули комиссии с проверками, ученые с рекомендациями, руководители всех рангов с угрозами увольнения, высокие гости из столицы с теми же угрозами. Туда наведались даже президент и премьер-министр. Никто толком не знал, что с этим гриппом делать, но все проблемы повесили на двух начальников районных и областного ветеринарных управлений. Под горячую руку попал и доктор Журавлёв. Их громко, показательно, сняли с работы и пообещали разобраться глубже. Во время одного из «производственных совещаний», где разбирали методы работы начальников райветуправлений, у Журавлёва пошла из ушей кровь. Он портерял сознание. Гипертонический криз. Вызывали скорую. Дали три дня на выздоровление. Когда очень высокие гости уехали, всех уволенных со временем реабилитировали и оставили на своих должностях. Но их здоровье было уже подорванным. Инфаркты, больницы. Как заметила Журавлёву одна тележурналистка из Польши: В Польше за такую работу ветврачей награждают, а у вас почему-то снимают с работы и наказывают (?)
      Прошло еще немного лет со времени нашей последней встречи. Младшая дочь Тамара закончила нашу академию, стала врачом ветеринарной медицины и уехала в Крым работать. В скорости Олег привёз старшую дочь поступать в наш институт на заочный. Мне не позвонил, поэтому я встретил его случайно. Какая-то натянутость сквозила между нами. Он мне чего-то не простил. И когда его дочь приехала на первую сессию, то сообщила мне, что у папы врачи  выявили лейкоз. Это то, от чего он оздоровил свой район много лет тому.
      Когда я позвонил, он лежал в областной больнице и умирал. Пока был в сознании, как за спасительную соломину цеплялся за разные рецепты настоек и отваров растений от этого недуга, хотя, как врач, хорошо понимал, чем это всё закончится. Но, как говорят, надежда умирает последней.
      В этой истории есть и обнадёживающая новость – начальником Советского районного управления ветеринарной медицины Крыма была назначена младшая дочь Олега Журавлёва, выпускница ХГЗВА, Тамара Олеговна.