Дикие танцы

«Давай, Брага!» - кричали ему в тот вечер одни, или молодые, или пьяные. «Ну как так можно!» - возмущались другие, более старшего возраста. А он, словно обезумев, улыбался и продолжал размахивать руками, подняв высоко над голым разгоряченным телом бутылку с дешевым пивом…
 
Валерий Ярославцев родился в 1963 году совсем не под счастливой звездой в маленьком городке Губаха Пермского края. Жил в семье с пьющими родителями. Точнее, с мамкой – батю он не видел много месяцев. Как узнает позже Валерик, отец отбывал срок в далекой колонии в Чердынском крае. Рос Валерка смышленым парнишкой, учиться хотел, но не всем наукам. Все детство бегал с пацанами во дворе, гонял в футбол, словом, был нормальным губахинским мальчишкой. Маманя его воспитывала – живи честно, трудись, как я. Она работала в шахте, сколько лет там оттрубила, Валера и не помнил сам. Просто знал – она всегда там, работает с какими-то широкими резиновыми и металлическими лентами. Дома она бывала лишь по вечерам. Мальчишке приходилось готовить самому себе, да еще и матери.
А за соседской дверью барака жила девушка. Прекрасная, высокая, да еще и с необычно красивым восточным именем Азиба. С ней он здоровался смотря снизу вверх. Мечтал хоть раз за ручку подержаться, так, как большие парни, что приходили к ней, и с которыми она смеялась по вечерам на лестничном пролете. Дома-то деревянные, слышимость никакая – и вот каждый вечер, когда Валерик делал уроки, слышались смех и вздохи девичьи, и гогот очередного ухажера, рассказавшего пошлый анекдотец Азибе.
С самого детства Валера любил эту странную прекрасную, как восточный цветок девушку. Она была старше его аж на 27 лет. В матери годилась. Но однажды их сердца встретились и больше не расставались никогда.
В тот вечер он пришел домой сильно подвыпивший. «Это в шестнадцать-то лет!» - возмутилась мать, опустив руки на белый от муки фартук. В тот вечер она готовила из скромно попрошенных у соседки сверху двух яиц любимому сыночку пирог – такой, какой он любил больше всего, с картошкой и грибами. И в тот же вечер Валерик узнал правду от матери – никакой его отец не капитан дальнего плавания, и не приедет он никогда к ним. А живет он в далекой Чердынской колонии, болеет туберкулезом, а попал туда из-за того, что по-пьяни спер у соседа всю выручку, да еще и убил его. Как – и сам потом вспомнить не смог. Все в горячке позабыл.
В сильном нервном потрясении и еще более окосев, Валера вышел на лестничную площадку и просто не смог ничего сказать – там стояла и плакала его любимая девушка.
- Азиба? Что случилось? – спросил юноша.
 - Валерик, меня отец и мать из дома выгоняют. Говорят, что я потаскуха и воровка. А я ничего никогда не брала, а с парнями уж тем более… Я ведь замуж собиралась.. –неожиданно упала Азиба к нему на плечо. Валерик ощутил тепло ее тела, мягкость ее волос. И не смог справиться с собой – поцеловал восточную красавицу.
Двадцать семь лет все-таки были значительной разницей. Она научила его всему, что знала сама. Соседи стали встречаться между собой. С родителями, конечно же, помирились. Возникла даже какая-то дружба между прежде неприветливыми между собой транспортерщицами Валентиной, матерью Валерия, и Розалией, мамой Азибы.
Между тем Азиба продолжала встречаться с взрослыми мужиками, стоять и хихикать с ними на лестнице. Один раз Валерик не выдержал и выскочил туда. Схватил очередного ухажера любимой и ударил. Не по-юношески. Как настоящий мужик. Хотя и было в нем весу немного, но соперник пролетел через всю лестничную клетку и упал вниз. Из головы красавца текла кровь.
 - Ты меня еще попомнишь, сукин сын! – пригрозил лежащий на полу, встал и отряхнулся, покачиваясь.
 - Конечно, припомню. Топай отсюда, пока костей не разобрал тебе! – усмехнулся Валерик.
Но, когда мужик с угрозами скрылся, он обратил внимание на любимую. Та стояла и не могла слова вымолвить от страха. Слишком крут показался шестнадцатилетка для взрослой женщины. Она скрылась в квартире, и, как ни стучал в дверь Валерка, как ни угрожал выбить ее, Азиба не открыла двери.
В попытках увидеться прошли две безуспешных недели. Красавица пролетала мимо него пулей, не здоровалась и отводила взгляд при встрече.
Тогда Валерка впервые в своей жизни запил. Стал таскаться с местными девками, которые млеяли от того, что такой крутой пацан с ними рассекает во дворе. Первый парень на деревне, хоть и безотцовщина, потому как знали, что не обидит, и даже заступиться за них в случае чего.
И вот в один вечер он остался у себя дома с девушкой моложе его на год. Надя краснела, бледнела, и когда он предложил ей прилечь, чуть не расплакалась. Когда Валерик поцеловал немеющую девчонку в губы, в комнату ворвалась Азиба. Непонятно, откуда у нее взялись ключи, но факт был фактом – Азиба стояла в дверях комнатушки Валерика и его матери, держа в руках кухонный нож.
 - Ну вот ты, сука, и попалась! – неожиданно жестко сказала женщина. Волосы ее были растрепаны, белки глаз налились кровью. Валерка и сам ничего не понял, как вдруг увидел, что Надя не дышит, а из ее груди торчит рукоятка ножа. Азиба лежала на коленях перед ним.
 - Скажи, ты меня любишь? – спросила хриплым шепотом убийца.
 - Да, - сказал Валерка. – Да, да, да! – жарко повторил мальчишка.
 - Я думала, и тебя, и ее… Но видишь, не смогла. Люблю я тебя, прости, что с этой так жестко, но иначе не могла. Еще к одной бабе приблизишься, убью,- и вроде как жестоко, и вроде как жалостливо сказала Азиба. Валерка же смотрел на нее и почему-то не мог нарадоваться.
 - А ты, если еще с одним свяжешься, тоже пощады не жди, - сказал он.

Естественно, милиция Азибу по головке не погладила. Труп обнаружила мать Валерки, которая, когда пришла с работы, хотела лечь на кровать.  Парочка даже не удосужилась убрать мертвеца. Так прямо, как будто забывшись, понеслись в квартиру Азибы. Их обнаружили обнявшимися, спящими в теплой постели. Так ее и взяли – голую и плачущую, но отчаянно матерящуюуся.
Через месяц был суд. Вину доказали безоговорочно. Да еще и папаня погибшей Наденьки помог – бывший мент, как никак. И вот загремела по этапу Азиба. В березниковскую колонию.
Все восемь лет, пока она была за решеткой, Валерка ни разу не изменил любимой, ездил на все свиданки и вообще вел себя, как ее муж. А когда она вышла, пили неделю на радостях. Да так и не смогли остановиться. На всю жизнь…

Через пару лет умерла мать Азибы, а потом, как будто договорившись уйти вместе с подругой по несчастью, в шахте погибла Валентина. Валерка еще больше стал пить. Тогда и стали звать его – Брага. От его глупой шутки. Остановили его как-то милиционеры на улице, фамилию спрашивают. А он пьяненький. Ну и пошутил – Бражкин. Так и пошло за Валеркой. Вскоре удача все же улыбнулась - ему предложили работу строителем. И он отвлекся, даже стал приносить домой нешуточные деньги. По крайней мере, зарплата в пятнадцать тысяч (по нашим деньгам) казалась ему несустветным счастьем. Справил родителям – матери и теще – по памятнику. Отец Азибы умер еще через год. И ему тоже достался кусок гранита. Да еще и оградка впридачу.
У них с Азибой подрастала дочка – похожая как две капли на отца и на мать. Сразу на двоих. Назвали Анечкой. Анна ходила в школу, отец нес домой деньги, а Азиба работала по дому плюс еще стояла продавщицей в магазине. Так шли годы. Но вот ударила перестройка, потом ни с того, ни с сего исчезла работа. От больших денег осталась только заправка напротив дома. Как раз под окном Валерия. Как будто напоминание о прошлой жизни и укор – ты все потерял. И виноват в этом не ты.
Он снова начал пить. Азиба вышла на пенсию, дочь пошла по стопам отца – вышла замуж за какого-то непонятного субьекта и родила сына. Сын умер, а субьект пропал. Запили с утроенной силой. Вся семья словно с цепи сорвалась. Из всех вещей в квартире остались лишь старые диваны, кресла, телевизор еще доперестроечных времен и такой же дряхлый холодильник.

А той весной Валерка словно знал – нынче нужно веселиться на полную катушку. Тогда точно прославишься. И пил, пил, пил. На спор с многими бывалыми и не бывалыми. Почернел еще больше, чем за все годы. Похудел, ссутулился. А между тем работал сторожем на каком-то складе. И приносил домой по паре тысяч. Плюс еще пенсия Азибы. Пропивали вместе, обняв, как в старые добрые времена ее за плечи.

На праздник девятого мая шли всей семьей. Мать у Валерика не воевала, зато дед погиб на фронте. Его нужно помянуть, - сказал он с утра родным. И семья, купив литруху, отправилась на центральную площадь.

Как-то быстро действовал алкоголь. Голова Валерки задурманилась, стала жарко. И вот уже сначала рубашка полетела в воздух, потом штаны, ботинки… Он стоял в чем мать родила на главной площади города, считая толпу, собравшуюся перед ним. Забрался на сцену, где шло выступление местных коллективов. Пляшущие девки разбежались кто куда. Зато Валерий начал танцевать. Причем, так, что ему понеслись крики с площади.

«Давай, Брага,  давай!»…

2010