В защиту Арины Родионовны-2

           С восхищением прочитал «Сказ про то, как бабушка Пушкина русскому учила» («Культура», 7 февраля 2014 г.) Дарья Ефремова убедила в том, что Мария Ганнибал учила и воспитывала внука. А я хочу написать о роли няни поэта.

     На улице Бутырской женщина на остановке говорила пожилой чете, что няня Пушкина названа матерщинницей, сводницей и алкоголичкой. Мужчина сказал: «Не знаю, как родители растили Сашу. А о няне написано столько доброго». Тут появился автобус, я вошёл в него, а собеседники остались на лавочке.
     Меня удивила тема разговора. Жаль, не дослушал его, но статью, где обзывают няню, читал. Автор её пишет, что только под влиянием няни поэт написал богохульную «Сказку о попе и работнике его Балде». Мол, зря родители доверились няне.  Дарья Ефремова цитирует Ю.Лотмана, который считал, что у Саши Пушкина не было детства. Родители не обращали на него внимания. Ю.Дружников оспаривает это, считая, что его воспитытывала бабушка Мария Ганнибал, которой Пушкин посвятил стихотворение «Наперсница волшебной старины». Стоит ещё раз процитировать строфы из него.

Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила.

Младенчество прошло, как лёгкой сон.
Ты отрока беспечного любила,
Средь важных Муз тебя лишь помнил он,
 И ты его тихонько посетила…

Вся в локонах, обвитая венком,
Прелестницы глава благоухала;
Грудь белая под жёлтым жемчугом
Румянилась и тихо трепетала…

     Арина Родионовна нянчила сначала мать поэта Надежду Осиповну, затем её детей – Ольгу, Сашу, Лёву. Учась в лицее, Саша приезжал из Царского села в дом Ганнибалов и виделся с няней. О ней, простой крепостной, известно всё. Арина Родионовна – родилась в семье Родиона Яковлева в Петербургской губернии. У Ганнибалов она оказалась в 1792 году вместе с мужем Фёдором. Трудолюбивая, аккуратная, она так ценилась хозяевами, что ей подарили отдельную избу, а в 1807 году взяли с собой в Псковскую губернию. Закончив пересказ «Сказа» Дарьи Ефремовой, перехожу к тому, что хотел бы добавить к образу няни.
     В 1824 году, когда Сашу Пушкина выслали в Михайловское, он ещё больше сблизился с ней. Её сказки он слышал ещё малышом, затем лицеистом. А в ссылке он в более тихой обстановке выслушал все песни и сказки, которые она знала, а, может, и сочиняла сама. Тогда Арине Родионовне было 66 лет, но память, речь, а главное, доброта, душевность так пленили Сашу, что он посвятил ей много стихов.
     О многих героях своих поэм и стихов Пушкин впервые услышал от няни. Она ввела его в мир волшебных сказок. Имена героев необычны - Бова-царевич, царь Салтан, Гвидон, царевна-лебедь, дядька Черномор, Ратмир, Фарлаф. Маршруты их путешествий причудливы – названы и реальные финские берега, Кавказ, Днепр, и мифические лукоморье, остров Буян. «Там, на неведомых дорогах, следы неведомых зверей, там чудеса, там леший бродит»…
     Как потомок шаманов с реки Халхин-гол, я изучал мифологию бурят и монголов, поражаясь сходству образов. Те же лешие, водяные, русалки, лебеди и амазонки (в «Сокровенном сказании» - «народ девушек») населяют легенды монголов, русских, древних греков. Вместо троянского коня монголы использовали большие бурдюки с кумысом, в которых прятались воины. Прочёл в эпосе «Гэсэр» о тридцати трёх богатырях, и предо мной встали «тридцать три богатыря, в чешуе златой горя» из «Сказки о царе Салтане». А Салтан – обобщённый образ султанов, среднеазиатских потомков Чингисхана. Всё это – дыхание монголосферы.
     Ещё до первой мировой войны это понятие ввёл в оборот Георгий Вернадский, сын академика Владимира Вернадского, в честь которого в Москве назван проспект. Георгий Владимирович в 1914 году заявил о мировом значении империи Чингисхана. При этом он имел в виду не только войны, но и возрождение торговли на Великом шёлковом пути, и культурные связи между Востоком и Западом. Что касается воинского искусства, то монгольскими воинами руководили десятники, сотники, тысячники. Позже в армии Руси появились отделения, взводы, роты, полки, дивизии… Почти полное совпадение со структурой войск монголов.
     В наброске поэмы «Бова» царь Зензевей «Готовит пир – и ровно сорок дней своих гостей он пышно угощает». Точно так - сорок дней, угощали гостей на курултаях монгольские ханы. А имя Зензевей - из той же обоймы, что и Есугей, Угэдэй, Дзочибей. В списке героев «Бовы» среди европейских имён есть Сувор. У тюрок это всадник. У русских - суровый, сердитый. Может, оттого, что баскаки, сборщики налогов, и вообще восточные воины были суровыми.
     Видимо, Арина Родионовна называла похожие имена, и Саша запомнил их звучание и магические для монголов цифры – 3, 7, 33. Так у него появились тройка, семёрка, туз в «Пиковой даме». Правда, это сочетание карт имеет другие истоки. А вот тридцать три богатыря в «Сказке о царе Салтане» и сорокодневные пиры в честь гостей других версий не имеют.
     Историю Пушкин изучал в лицее у лучших на то время преподавателей. В четырнадцать лет он, как пишет В.Чудинов в книге «Тайнопись в рисунках А.С. Пушкина», принял посвящение от русского волхва и получил от него тетрадь с рунами и неискажённой историей Руси. После посвящения Саша не стал волхвом, но знания и способности кудесника, ведуна использовал в творчестве.
     Чтение рун, которые скифы принесли из глубин Азии до Руси и Европы,  и сказки няни помогли Пушкину описывать «времен минувших небылицы» и «преданья старины глубокой». И воскликнуть «Там русский дух… там Русью пахнет!» Но в его творчестве ощущается не только запах Руси, но и аромат степей Азии. И глубинное сходство наших народов, которое видно в словарном запасе слов.
     Многие считают слова караул, кремль, курень, бугай, саламат русскими. Но караул происходит от монгольского слова харуул – смотреть. Я с детства помню это слово. Моя бабушка говорила мне: харуул и харышь – смотри!
     Кремль от монгольского слова хэрэм – крепость, крепостная стена.
     Курень – ограда, огороженное место. Кочуя по степи, монголы ставили на ночь кибитки в круг, оглоблями наружу, внутри разводили костёр. И при набеге врагов стреляли в них из-за кибиток. Позже запорожцы, кубанцы и другие казаки стали называть так стоянки своих войск и даже хутора.
     Бугай – олень, изюбрь. В переносном смысле, могучее животное и человек-богатырь. Украинцы, белорусы и другие славяне тоже используют слово бугай.
     Саламат – каша из заваренной в сметане муки. Прочитав у Гоголя в «Тарасе Бульбе», что казаки «наелись саламаты», я удивился, что запорожцы ели то, что мне знакомо с детства. Ел саламат дома и на ёхорах в селе Молька, на берегу Ангары, Иркутской области. Недалеко от Аталанки, родины Валентина Распутина.
     Ёхор - танец вокруг костра, очень похожий на болгарское хоро, греческий хорос, русский и украинский хоровод. Не знаю, где впервые родился этот танец, от кого к кому пришёл он, но он роднит все народы.
     Связи монголов с русичами уходят в глубокую древность. Во время нашествия толмачи и баскаки могли рассказать на Днепре легенду о волосатом человеке Кустоглазе, который произошёл от снежного человека Цасан-хуна. И Гоголь, сам того не ведая, отобразил её в своём «Вие».
     Дыхание монголосферы ощущается и в фамилиях корифеев России. Аксаков – от слова аксакал – белая борода. Алябьев – потомок мурзы Алябы. Карамзин -  от слова чернявый, смуглый. Тургенев – от монгольского имени Тургэн – спорый, ловкий. Суворов – всадник. Хабаров от тюркского слова хабар – весть. Отсюда и Хабаровск, Сахалин (бородатый остров). На Транссибе есть станция Тулумбасы. Даль называет его турецким барабаном. Но турок никогда не было там. Это сибирские татары имели такой ударный инструмент.
     В Болгарии я видел танец нестинарцев, в буквальном смысле огненный - танцоры кружили на горящих угольях. Поражает, как сквозь столетия и огромные расстояния, которые прошли болгары, сербы, хорваты, черногорцы, чехи, словаки и другие славяне донесли до нас хороводы и песни, которые бередят души не только славян, но и других народов. Неслучайно слово хор есть во многих языках.

Стрелой из глубины веков,
Любой решая мирно спор,
Сроднив десятки языков,
К нам долетело слово «хор»!

     Так хотелось привести строки Пушкина со словом хор, но навскидку вспомнились лишь строки Лермонтова «На воздушном океане… хоры древние светил».

     Огромное спасибо Арине Родионовне, которая навеяла юному Саше волшебные образы и любовь к народному творчеству. И Пушкин отблагодарил её во многих своих стихотворениях, одно из которых стали песней:

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая старушка,
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
    
     «Зимний вечер» написан в Михайловском в 1825 году, когда он узнал о восстании декабристов. А, может, позже, после казни пятерых главарей или высылки в Сибирь его друзей Ивана Пущина и Вильгельма Кюхельбекера. И потому: «Выпьем с горя». Сколько нежности в этих и предыдущих строках о няне: «Наша ветхая лачужка / и печальна и темна./ Что же ты, моя старушка,/ Приумолкла у окна?»
     Арина Родиновна умерла в 1828-м. Похоронена на Смоленском кладбище, рядом с буддийским дацаном, построенным в 1915 году. Приезжая в Петербург, я посещаю дацан и захожу на Смоленское кладбище – поклониться духу великой няни поэта. И вспоминаю стихи «Няне».
   
    Подруга дней моих суровых,
    Голубка дряхлая моя!
    Одна в глуши лесов сосновых
    Давно, давно ты ждёшь меня.
   
    Ты под окном своей светлицы
    Горюешь, будто на часах,
    И медлят поминутно спицы
    В твоих наморщенных руках.

    Глядишь в забытые вороты
    На чёрный отдалённый путь;
    Тоска, предчувствия, заботы
    Теснят твою всечасно грудь…

    Эти строки написаны незадолго до её смерти. Предчувствия теснили и его грудь. Как после этого относиться к выпадам против няни Пушкина? Помимо гнусных слов о ней печатаются и безобразные портреты. На них Арина Родионовна - неопрятная баба в нелепом чепце, похожая на старуху-чернавку.
     Пушкинисты, видимо, сочли эти выпады не достойными внимания. И потому я, обрусевший потомок монгольских шаманов, написал эти строки.
    
     В заключение не могу удержаться от цитаты из «Руслана и Людмилы».

     Но между тем какой позор
Являет Киев осажденный?
Там, устремив на нивы взор,
Народ, уныньем пораженный,
Стоит на башнях и стенах
И в страхе ждет небесной казни…

Во граде трубы загремели,
Бойцы сомкнулись, полетели
Навстречу рати удалой,
Сошлись – и заварился бой…

     Все восхищаются туманными предсказаниями Нострадамуса, которые можно толковать и так и этак. А тут Пушкин двести лет назад нарисовал совершенно конкретную картину Майдана, от которой захватывает дух. Но финальная картина успокаивает: Руслан находит Людмилу, пробуждает её от заколдованного сна:

Лишенный силы чародейства,
Был принят карла во дворец;
И, бедствий празднуя конец,
Владимир в гриднице высокой
Запировал в семье своей.

     Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

     Не ищите аллюзий в имени, указанном поэтом. Если сомневаетесь, прочтите последние строфы «Руслана и Людмилы». Но не вздумайте приставлять к имени какую-то фамилию. Пушкин не сделал этого. Поэт – пророк, но не настолько же!

Владимир Бараев,
Лауреат премий «Литературной России» и
Союза журналистов Москвы.
Член Байкальского СП (Улан-Удэ).