Как обновить элиты

(статья для "Литературной газеты")

Если посмотреть на особенности отношений между обществом и властью в России, то бросается в глаза очевидное противоречие, проходящее через всю историю страны – власть и не любят, и не могут без нее жить одновременно. Проводя фокус-группы или как-то иначе доверительно общаясь с респондентами – наговорят о властях такого, что хоть сейчас революцию устраивай, и те же самые простые россияне на выборах все равно поддержат «партию власти», ту же «Единую Россию» или кого-то еще, а избранный парламент с большинством в лице этой партии власти будут продолжать ругать на чем свет стоит. Исключение при этом одно – первое лицо в государстве, будь то царь, генсек, или Владимир Владимирович, и то ровно до тех пор, пока он ведет себя как царь, заступник народа перед лицом бояр (элит говоря современным языком), в противном случае его ждет судьба Николая Романова, Горбачева, Ельцина, легитимность которых с какого-то момента начинала стремительно падать. От Путина, как и от любого другого первого лица, ждут, чтобы он «окорачивал» элиты, их неумеренные аппетиты, защищал бы народ от их произвола. Высшие взлеты путинской популярности приходились именно на те моменты, когда ему удавалось демонстрировать свою власть над боярами-олигархами, отправлять в отставку непопулярных министров и губернаторов. В этом смысле элиты в России были плохими всегда, такова традиция и история.
Правда, сегодня недовольство обществом элитами, презрение к ним, и одновременно зависимость от них, проявляются сильнее чем, наверное, когда-либо. Элиты у нас мало кто любит, сам термин стал похож на ругательный. Трудно себе представить другой период России, когда ее «элиты» были бы заняты исключительно или почти исключительно растаскиванием всего, что плохо лежит. Более того, и кладется у нас все чаще «нарочно плохо», в угоду аппетитам вороватых и безответственных перед страной элит приносятся многие расходные проекты, не особо и нужные сами по себе. Исключения из этого правила есть, но они не делают погоды. Моральные качества наших элит низки, но и это не первостепенная причина такого положения дел. В период, когда еще в 90-е годы сохранялась определенная состязательность на выборах и в мэры и депутаты можно было пробиться просто «хорошему человеку», заслужившему уважение земляков, приходилось не раз видеть как честнейшая Марья Ивановна или Василий Петрович (ну, наконец-то, наши проверенные люди, уж они не подведут), тут же обрастали дачами и счетами в заграничных банках, а старых знакомых переставали замечать. В 90-е мы наблюдали, как выдвиженцы еще советской формации, оказавшиеся волей случая «у руля» в постсоветские времена (в ранге министров или губернаторов) , быстро и напрочь забывали свое прошлое, и превращались в барыг, коррупционеров, бюрократических хамов и самодуров. Таковы, что называется, «правила игры». Те, кто не может или не хочет к ним приспособиться, уходят со сцены, становясь профессиональными неудачниками. Общество понимает эти обстоятельства, и поэтому достаточно равнодушно, как на само собой разумеющееся, смотрит на разного рода коррупционные связи и обстоятельства большого начальника, такова жизнь. Если я мэр, вице-премьер, министр, я разруливаю огромные бюджетные потоки, я просто обязан поставить их под личный контроль, посадив на них своих знакомых по прошлой работе, друзей и родственников – проверенных людей, которые меня не обманут. Иначе моя власть останется бумажной. Значит система портит людей, не так ли? Или все-таки люди первичны?
Нынешние элиты сформировались в основном, уже в «нулевые». Есть, конечно, и элитные ветераны, родом из предшествующего десятилетия, и даже из советской эпохи. Но ни по своим моральным качествам, ни по деловым, они сильно не выделяются из ряда «путинской бюрократии». Впрочем, отдадим ей должное. Эта бюрократия, о которой сейчас сложно найти хотя бы одно доброе слово, вместе со всеми госкорпорациями, силовиками, все-таки связала страну во что-то похожее на единое целое. При этом заставив служить себе, своим собственным клановым и корпоративным интересам, а не наоборот. Установились какие-то неписанные правила, которые все же лучше беспредела 90-х. Вспоминается случай, когда один мой знакомый, директор небольшого, но градообразуещего завода в городке Костромской губернии, хвастался, что расплачивается с работниками горячими щами («еще я им буду деньги платить»), а при каждом заезде в Москву проигрывает в казино десятки тысяч долларов. Сегодня какой-то минимум социальной ответственности элиты несут, и государство каким-то образом держат, потому что больше ему пока держаться не за что.
Я полагаю, что за нынешним печальным состоянием элит стоят более глубинные причины, чем просто моральный кризис. Ведь все элиты, в конечном счете, порождает общество, общественный запрос. Именно общество и должно определять критерии, по которым формируются элиты. Если наше общество само совершенно равнодушно к своему будущему, его все меньше интересует прошлое, оно живет сегодняшним днем, что же мы хотим от элит? Общество не сумело построить работающую демократическую систему, когда у него был шанс в начале 90-х, переадресовав «бразды правления» сильной власти и прикормленным им элитам, и сегодня пожинает плоды. Как мне не раз приходилось писать, путинские бюрократические и олигархические элиты, всевластные госкорпорации – это замещение так и не сложившейся национальной субъектности, которую и должна представлять сформировавшаяся политическая нация. Не можем построить нацию, национальное государство? Значит, будем иметь дело с корпоративным государством и его элитами, нравятся нам они или не нравятся. Все же, Газпром – это не компания однодневка, которая вас завтра оберет и кинет, это проект, рассчитанный на десятилетия. Но… в масштабах как говорится, вечности, почти что однодневка. Более отдаленные стратегические задачи в нашей стране не интересуют никого, в том числе и Газпром. Оттого и сверхважная для страны задача – поиска альтернативы нефтегазовой ренты, в среднесрочной или более отдаленной перспективе, не интересует у нас абсолютно никого. Пир во время чумы продолжается, и только катастрофическое развитие событий, которого исключить никак нельзя, возможно, заставит наши элиты хоть немного протрезветь. Все призывы к смене элит, к формированию «элит развития», которые мы часто слышим от романтически настроенных публицистов, таких как Александр Проханов, например, ни к чему не приведут, ровно до тех пор, пока в самом обществе не пробудится национальное самосознание. Только долог и непрям путь в эту сторону.
Все это не означает, что элиты у нас несменяемы и неподвижны. Нет, они активно сменяемы, разнообразны и остроконкурентны. Происходит, во-первых, их естественная смена, идущая параллельно смене поколений в стране. А значит, смена мировоззрений, стилей, типажей. Недавно в одной аналитической статье пришлось прочитать, что путинский режим все больше превращается в геронтократию, как при Брежневе. Стареющий лидер, окруженный дряхлеющими соратниками и придворными… Однако любой, кто хотя бы иногда заглядывал в аппарат правительства или министерств, в Администрацию президента, в крупную корпорацию или банк, вряд ли согласится с подобными оценками. Всюду «погоду делают» ну пусть не на уровне первых лиц, а на уровне начальников управлений, уже не ровесники Путина или даже Медведева, а «административные мальчики» от 25 до 35 лет. Мы не часто знаем их по именам, так как они не любят публичности. Это новое поколение российской бюрократии, искусное в придворных интригах, политтехнологиях, аппаратных навыках, IT и безопасном бизнесе. Но им очень сильно не хватает жизненного опыта, приобретенного старшими поколениями элит в политических битвах 90-х, не хватает идей, самостоятельного взгляда на жизнь и ее проблемы, ведь время их становления было не лучшим для рождения личностей. Если в стране рано или поздно случится системный кризис, чего нельзя исключить просто в силу природы «закона политического маятника», понадобятся люди совершенно иного типа.
Второй важный момент, о котором нельзя не сказать, состоит в том, что в стране происходит все более ожесточенная война элит, одни кланы и группировки борются с другими. Четырехлетняя «тандемократия», запутав и усложнив прямолинейно выстраиваемую вертикаль власти, сильно поспособствовала таким войнам. Понятно, что на кону стоят наиболее лакомые призы – финансовые потоки, связанные с естественными монополиями, которые пока «держит» предельно узкий круг людей, доверенных лично В. Путина. Но сколько сможет сохраняться нынешнее положение? С одной стороны, соперничество и конкуренция, это неплохо, с другой, эти войны могут и разнести страну, если дать им волю. А пока кроме В. Путина не просматривается фигур, способных удерживать элиты в состоянии холодных войн, не давать им перерастать в горячие. Да и Путину это делать становится все труднее.
То, что мы говорили выше, в основном касается элит, связанных с государственной бюрократией и близким к ней бизнесом. Собственно говоря, ни других элит, ни хотя бы контрэлит, в стране практически нет. Профессиональные «оппозиционеры», заседающие в Госдуме, также светят отраженным светом Кремля, и сами практически ничего не решают. Либеральные контрэлиты, бесспорно существуют, однако на  многое претендовать не могут в силу собственной идеологической изоляции (или самоизоляции) от российского большинства. И, что наверное, самое печальное, это крайнее понижение влияния и самоорганизации элит профессиональных – научных, инженерных, культурных, военных, игравших огромную роль в жизни СССР. Деятели культуры в те времена, по крайней мере, многие из них, были властителями дум, примером для подражания, своего рода голосом совести эпохи. Ведущие ученые пользовались непререкаемым авторитетом, и не только в сфере своей узкой специализации. Сегодня деятели культуры развлекают общество, а не просвещают и воспитывают. Что же касается ученых, то в памяти осталась картина дождливого сентябрьского дня минувшей осени, когда пожилые всемирно известные академики стояли с самодельными плакатиками у входа в Совет Федерации, где голосовался известный закон, с зонтиками под холодным дождем, им даже никто не подумал горячего чая вынести. А насколько размытыми оказались наши профессиональные сообщества в результате нашествия в них людей, не имеющих к ним никакого по сути отношения (массовые разоблачения «Диссергейта» - тому пример), и говорить не приходится. Вот собственно говоря и получается, что элиты они или не элиты – это уже не очень понятно. Элиты – это те, у кого есть деньги и административная власть.
Отношения нынешних элит с остатками старых профессиональных сообществ весьма не просты. Конфронтация властей с РАН – это только один самый наглядный пример. Вспомним, что все 90-е годы либеральные реформы шли практически безо всякой оглядки на мнение профессионального академического сообщества, настроенного в отношении них в большей или меньшей степени негативно. Сегодня вроде погода на дворе иная – время экономического авантюризма позади, в моде традиции и консерватизм, а отношение к профессионалам все тоже. По большей части, они заведомо не востребованы. Создаются советы из состава общественности и ученых при министерствах – культуры, образования и науке – ну и что? Услышаны они не были. Атмосфера конфронтации с профессиональным сообществом в Минобре существует уже не первое десятилетие, а в Минкультуре началась с прихода нынешнего министра год с лишним назад. Те же процессы депрофессионализации мы видим повсюду, и в социологии, и в организации Роскосмоса и оборонки, в руководстве вузами и музеями. Конечно, известны и обратные примеры, когда команда выдающихся профессионалов, выращенная в академической среде, целиком уходит в исполнительную ветвь власти (и подчас в ней тонет вместе со всем своим профессионализмом), но это все же бывает совсем не часто.
Можно попытаться дать ответы на вопросы из серии – «А что же делать?». Вот и меня редакция спрашивает - нужны ли тут потрясения и резкие шаги? Или нужна и предпочтительна эволюция? И  что менять: сначала идеологию, а под это "набирать" элиту? Или сначала привести новую, более современную и не погрязшую в связях элиту, а она уж сменит идеологию развития и действия?
Следует с пониманием отнестись к тем, кто считает, что нынешние элиты должны быть сменены во что бы то ни стало, нужны лишь резкие шаги и должная политическая воля. Но для этого пути сегодня нет некоего трудноуловимого общественного состояния, которое можно было бы назвать «драйвом на перемены». В стране две трети населения не хотят никаких перемен, во многом потому что еще помнят перемены 90-х годов. И нынешнее состояние общества, в том числе и элит, воспринимают как зло, но зло терпимое, привычное, к которому приспособились, в отличие от хаоса и игры безо всяких правил. Это состояние не изменилось ни после разговоров о модернизации при Д. Медведеве, ни после Болотной, скорее напротив, разговоры о переменах, ни к чему не ведущие, еще сильнее дискредитируют саму идею перемен. Значит остается только путь эволюции. Это  путь медленного усложнения нашей социально-профессиональной структуры и ее самоорганизации.
Не очень верится и в то, что проблему сменяемости и качественного обновления элит нам помогут решить демократические выборы. Я не разделяю иллюзий нашей либеральной общественности, что честные, конкурентные выборы – и есть тот волшебный ключик, который позволит нам модернизировать общество и власть. Выборы – это уже завершающаяся фаза, так сказать «на выходе», общества с высоким уровнем самоорганизации и осознанием своих конкретных целей и интересов. Если этого нет, общество фрагментировано и атомизировано, как у нас, то выборы дадут точно такой же результат как и их отсутствие. Это то что называется «сбоку бантик».
Ну и совсем несколько слов об идеологической составляющей. Сегодня это идеология консерватизма, «духовных скреп», традиций. Может быть она нам поможет переформатировать элиты и привести на самый верх людей, чтящих национальные, православные традиции, а не свой карман и разного рода земные утехи? Я многие годы выступал как сторонник просвещенного консерватизма в качестве столбовой идеологии российского государства, но сегодня мне не слишком радостно от назойливо навязываемых всем «духовных скреп», от вида и слов тех политиков, кто оседлал этот конёк, от атмосферы фальши, двойной морали, когда одни и те же люди призывают общество к служению и воздержанию, сами не собираясь ни служить, ни воздерживаться. Эти попытки массового перебега, точнее идеологического перекрашивания элит в угоду конъюнктуре, кого сегодня обманут, когда два с небольшим десятилетия назад вчерашние коммунисты стали массово перекрашиваться в демократов, не изменив ни на йоту своих человеческих качеств, потом они же превратились в государственников, а сегодня, в угоду новой моде, все начали креститься, защищать многовековые нравственные ценности и устои, и при этом, переживая все идеологические мутации, ни разу не позабыли о собственных карманах, счетах и виллах в Майами и на Лазурном берегу. И это лишний раз показывает, что живая, а не мертвая идеология, какой бы правильной она не была на словах, не может родиться из одних только слов, а из дела. А где они эти дела?