У реки

               

Терек воет, дик и злобен,
 Меж утесистых громад,
 Буре плач его подобен,
 Слезы брызгами летят.

Лермонтов. М. Ю. Дары Терека

Терек обычно спокойный в это жаркое время года после разлива бушевал, бросаясь на каменные склоны могучими волнами. Грохоча как гроза, река подминала под себя прибрежную землю, и за ночь рельеф русла мог полностью поменяться.
Звезды будто стадо овец, которые разбрелись по лугу-небосклону, а луна как чуткий пастух, который зорко следит за своей огромной отарой, выглядывала из-за облаков.
- Ну, шо? – казак похожий на Геракла свесился над водой, вглядываясь в густой мрак, пытаясь рассмотреть противоположный берег.
- Да ни шо – зло отвечал ему второй казак с длинными рыжими усами.  – Никола ты как маленький.
- Да шо я? – искренне удивлялся дюжий парень. – Есаул казал взять языка. А де его взять не казал. На той стороне сам черт ногу сломит. А в ауле мирные горцы живут. Шо нам с их взять?
- Вот вроде Никола ты нормальный мужик силой не  обделенный. Да только видать когда Господь Бог ум раздавал ты за горилкой ходил – вздохнул усач, взбираясь по склону. – Ладно, опосля разберемся.
Невдалеке от крутого берега за лесной окаемкой притаился казачий секрет. Они прошли по еле заметной тропинке, которая скрывалась в густой траве от посторонних глаз и вышли к нему.
- Васька, Алихан – окликнул казака и проводника кистина которые при блеклом свете луны мерились кинжалами, выясняя, чья ковка справнее. – Пойдете со мной  и с Николой в аул. А ты сына останешься здесь на стреме. Если к утру не воротимся, скачи к нашим. Может успеете выручить а ежели нет так тела наши в землице сырой схороните.   
- Батя да что ты такое говоришь? – юноша, сидевший на коряге, чуть  поодаль поднялся. Даже ночью при луне было заметно как он бледнеет, волнуясь за отца. – Что я красна девица или немощный старик? Я казак. Я тоже умею быстро бегать и бесшумно ползать.
- Будет тебе Гриша – осадил его усач. – Сказано тебе жди здесь и поглядывай. Жди до рассвета. А там сам поймешь, что дальше делать. Ежели выстрелы услышишь сразу на коня. Есаул велел выведать, кто в ауле затесался. Вот и узнаем сейчас.
Он махнул рукой и два казака и кистин последовали за ним. Через несколько мгновений они растворились в лесной чащобе среди темноты и таинственных звуках.
Гриша по веревке взобрался на верхушку высоченного дуба, который возвышался среди прочих деревьев, широко раскинув в стороны свои руки-ветви и прочно упершись толстыми корнями в плодородную землю.
 Большая часть ночи уже прошла, но до первых лучей солнца было еще далеко.
Чеченский аул, куда отправились за языком казаки с проводником, как хитрая змея укрылся от всех за высокими холмами, заросшими густым непроходимым лесом.
Но отец Гриши был не из тех, кто отступает перед оврагами и буреломами. Он не боялся ни кинжала, ни пули. А как говорил есаул, не боялся он и самого черта.
Сын знал, что когда в штабе среди офицеров начинается суматоха и есаул выходит к казакам и говорит своим зычным разбитым басом.
- Ну что хлопцы? Ну что родненькие? Кто вызовется? Кто степным соколом к серым волкам броситься? Братцы кто за языком пойдет?
И как всегда вызвался его отец, который, надвинув лохматую шапку на брови и подперев бока кулаками, выходил в центр образовавшегося круга.
- Пойду, гляну, что там за кренделя заплелись – слышали казаки его резкий и острый как кинжал голос.
Отца все уважали за его неисчерпаемую храбрость. И хоть на словах он частенько любил бравировать перед всеми, особенно перед гвардейскими офицерами, которых он прозвал “белыми подкладками”. Он никогда попусту не вершил суда над казакам и всегда был справедлив к своим соратникам. От него никто не слышал глупых приказов, которыми одно время прославился штаб. Он всегда говорил по делу и был требователен к другим, но в первую очередь он был строг к себе. 
Он мог в лютый зимний мороз переплыть реку а потом пробираться ползком по сугробам.
Гриша тщательно осматривал побережье по другую сторону реки. Лес густой стеной встал перед ним. И лишь луна была в эту пору его союзницей. Своими серебреными лучами она осветила ему всю близлежащую чащу. 
Он обвел взглядом древесное царство, и перед ним предстала лесная поляна, Деревья укрывали в своих зеленых ветвях пахнущих проступающей сквозь кору янтарной смолой устроившихся в кроне яркоперых птиц. Иногда они просыпались, и немного пощебетав между собой и удостоверившись, что все семейство в сборе снова засыпали. Лишь одинокая сова, громко ухнув и почистив свое пушистое оперение, выглядывала из дупла своими широко открытыми и оттого казавшиеся удивленными глазами. Расправив крылья, она, сделав несколько размашистых взмахов, приземлилась на одну из веток. Отсюда ей было очень удобно наблюдать за снующими внизу маленькими и юркими грызунами. Ей придется потрудиться, чтобы накормить весь свой выводок вкусной пищей. Но у нее нет выбора, птенцы должны хорошо питаться и набираться сил, что бы как можно быстрее стать самостоятельными и самим заниматься этим хлопотным и трудоемким делом. Вот она прислушивается, раздается писк, какой-то неосторожный грызун выдает себя. Сова всматривается и настораживается, готовясь к стремительному и смертельному для добычи броску. Глупец видно ты забыл, что настало ее время ночной охоты, и ты должен тихо сидеть в своей норке? Но слишком поздно и острые как лезвие клинка когти хватают маленькое неразумное создание. Зверек дергается, из-за всех своих последних  сил  пытаясь вырваться из крепких объятий смерти, но она еще сильней сжимает его крошечное тельце, и он  замирает, на веки. Как заботливый родитель сова отнесет эту первую добычу птенцам, и отправится за своей следующей новой жертвой. Что ж такова природа и не нам вмешиваться и менять ее порядок и установившийся издревле закон. 
Терек разбушевался не на шутку. Вода волна за волной бросались вперед на высокий яр. Стремительный поток, перемалывая все подряд, спешил забрать с собой все, что попадалось ему по пути.
Григорий не раз ходил вместе с отцом на дальние кордоны, куда остальные идти отказывались. И всегда они с успехом возвращались обратно с пленным горцем, который был так необходим генералам. Юноша знал, что даже связанные воины гор были опасны и могли вмиг освободиться, и убить конвоиров голыми руками стоило им только замешкаться. Поэтому отец всегда наказывал, что с ними шутки плохи и нужен глаза да глаз. Гриша вспомнил, как они привезли в Кизлярскую крепость плененного лезгина. Он  не прятал взгляда от враждебных возгласов в его сторону и лишь презрительно ухмылялся, высоко подняв подбородок и выпятив вперед грудь как преображенцы на параде.  Он спокойно спрыгнул с коня и горделивым царским шагом медленно прошел в сарай на допрос. И только потом Гриша узнал от одного из “пластунов” что лезгин зарезал всех солдат, которые его сторожили, и удрал из крепости.
Ночной сумрак служил самым надежным укрытием для его отца. Юноша представлял, как четыре юркие тени неслышно прокрадываются к аулу и обходя яркий свет струящийся из окон неумолимо продвигаются вперед к намеченной цели. Обычно выбирают человека близкого к князю. Дворяне всегда пытаются спасти своих верных слуг, чем заманивают себя в ловушку. 
Но сегодня что-то неспокойно было на сердце у Гриши. Почему-то именно сегодня его лучшая гнедая кобыла Лиска захромала. Не к добру это все. Но у генералов всегда найдется работенка для казаков. Григорий ни за что на свете не оставил бы своего отца. Если Отец идет за кордон значит и ему должно рядом быть.
Тем временем стало светать. И словно по мановению невидимого художника чистое полотно бирюзового небосклона стало окрашиваться в алые цвета. Сперва появились первые несмелые мазки золотистых оттенков, а следом на горизонте стал вырисовываться багряный эскиз.
Терек будто повинуясь приказу, начал понемногу утихать после ночной суматохи и вода вновь превратившись из бурного и ревущего потока в тихую и спокойную речку.
  “Им пора бы уже воротиться – забеспокоился Гриша, обводя своими глазами лесное море. – Если они задержатся, то мне придется одному…
Ружейный выстрел, раздавшийся невдалеке, оборвал его мысли. Юноша встрепенулся и легкая дремота, которая до этого мягким пледом окутывала его с ног до головы, исчезла, растворившись в новом дне.
Новые выстрелы огласили всю округу. Через несколько мгновений на том берегу Терека появился Николка, он держал в руках связанного парня летшестандцати. Казак, недолго думая вошел в воду решив переплыть реку. Пленный, которого гигант придерживал одной рукой все время брыкался, мешая Николе плыть но тот словно не замечая этих тщетных попыток сбежать, приближался к противоположному берегу.
Выстрелы меж тем участились, и несколько пуль вылетев из леса, врезались в воду возле плывущего казака. Гриша мигом спустился с дерева и выбежал ему на встречу.
- А ты почему еще здесь? – Никола вышел на берег и потащил парня-чеченца дальше, направившись туда, где у них стояли лошади.
- Я батю дожидался, - ответил на бегу Гриша, постоянно оборачиваясь, чтобы не упустить из виду другой берег, куда ушел его отец. – А где остальные? Почему бати нет?
- Да в засаду мы попали, будь она неладна… - Никола умолк отчего-то сильнее сжав в руках пленного, которого  он перекинул через плечо как тюк с овсом. Пока они шли до лошадей, казак угрюмо молчал, сердито хмуря брови.
- Ну что ты так долго? – Василий стоял возле своего пегого коня готовый к пути. – А ты почему наказа отца ослушался? – буркнул он, глянув в сторону Гриши.
- Где батя? – еще сильнее заволновался Гриша смотря по очереди то на Николу, то на Василия.
- Гриша послушай, мы до аула не добрались, Алихан  вывел нас, прямо на засаду ну попадись мне теперь эта басурманская душа. Они уже заранее знали, что мы придем он горцев предупредил их, там было дюжины две не меньше. – Василий проверил быстро ли шашка выходит из ножен и удостоверившись что все ладно повернулся к Грише. – Нескольких мы уложили, но со всеми  нам было не справиться и когда решили отходить вот этот малец он указал кивком в сторону связанного выбежал нам наперерез вместе с несколькими удальцами, да и давай рубиться. Там выбор небольшой либо они нас, либо мы их. Ну и так вышло, что среди чеченцев был его отец, которого твой батя и зарубал, видно уважаемым человеком был тот горец, потому что потом за него на нас все накинулись. Ну а этот так вообще озверел, заорал как бешеный и с кинжалом на твоего отца бросился. Видно это был его близкий, может брат может отец. Ну, в общем, мы мальчишку схватили, да только он успел отца твоего ранить.  Прямо в грудь. Ну и вот… - Василий замялся, теребя удила. Он не знал, как вслух сказать самые горькие слова. Конечно казаки для того и есть чтобы складывать свои лихие головушки за царя но вот перед ним стоит сын  Митрия и сейчас он должен от него услышать эту новость. – Он не вернется. Твой отец погиб Гришка. Он погиб с доблестью. Но ему бы не понравилось, если бы ты сейчас горевать начал. Ты должен знать, что не для этого он тебя растил, будь мужчиной Григорий будь настоящим казаком. А отца твоего мы помянем, как положено, но позже дай только до кордона добраться.   
- Ну, все нам уже пора – Никола взлетел в седло и тронул коня – чеченцы сейчас переправятся через Терек и нагонят нас, если не поторопимся!
- Ты прав. А этого мы с собой возьмем. – Васька пошел к лежащему на траве пленному горцу  – Посмотрим как они за своего переполошаться.   
-  Стой – еле сдерживая слезы, промолвил Гриша, то и дело, вытирая глаза, чтобы не заплакать. – Оставьте его здесь.
    -  Гришка не дури – сказал казак но маленького чеченца оставил на месте и  вскочил в седло - давай шибче уже.
Никола и Василий с тревогой смотрели на другой берег в любой миг оттуда могли показаться горцы. Гриша подошел к пленному и взглянул тому в глаза, в которых жарким огнем пламенела неукротимая ярость. Этот взор говорил о многом. В нем как в зеркале отражалась его жажда мести, которая как сургучная печать на письме скрепилась кровью близких им людей.
И тут Гриша понял, что по его щекам ручьем текут горячие как раскаленный металл слезы.
Вот перед ним тот, кто убил его батю. И его отца больше не вернуть, потому что он остался там за быстрым Тереком, а перед ним его убийца. Гриша теребил в руках отцовскую плетку но понял что не может вот так ударить связанного пленника. И пусть это его враг, который убил его отца, он знал что здесь на войне среди гор свои законы. Но он не мог.
Он еще раз взглянул на  молодого чеченца, который сейчас больше походил на затравленного волчонка. Но он не видел в нем страха, а скорее всего это была безумная ненависть. Но плен этого мальчишки не вдохнет жизнь в его отца. Григорий достал  кинжал и бросил его в траву рядом с юношей. - Я дарю тебе свободу и... - тут его язык заплелся словно пьяный - и жизнь. 
с этими словами казак взобрался в седло и вытерев свои слезы, послал коня в галоп, который рванулся вперед как ветер, и с каждым мгновением унося своего ездока все дальше от Терека где юноша навсегда простился с детством.