Вместо Эпилога. Под сенью величавых исполинов

               
      


Он завораживает нас,
 Где мощь вершин и стонут реки.
 Я полюбил тебя, Кавказ,
 Всем сердцем и судьбой навеки.

В.Л. Белиловский

Я с самого детства очень люблю читать. Вначале это был просто интерес любознательного мальчика, но постепенно это переросло в настоящую страсть и теперь стало чертой моего характера. Но скажу честно, читать все подряд я не люблю и не могу. И всегда долго выбираю себе подходящего автора. 
Но мне сразу полюбилась русская классика. И особенно три мэтра русской литературы: Лермонтов, Толстой и Пушкин. Конечно, мне больше всего было интересно читать их произведения написанные о Кавказе.
И я могу сказать почему. Потому что здесь они писали о том, что ощущали и что переживали на яву. Здесь им не нужно было что-то придумывать ведь все их слова это то что им пришлось прочувствовать от корней волос до самых кончиков пальцев ног.
Конечно, мне хотелось бы стать таким же проницательным и мудрым как Толстой таким же романтичным и дерзким как Лермонтов и таким же влюбленным и лиричным как Пушкин. Когда-нибудь…
Но одно я знаю точно. И это должен знать и видеть каждый, кто хоть раз побывал здесь и тем более кто здесь живет. Среди горных склонов и бурных рек, где гладь озера отливает серебристым зеркалом, а золотое солнце наполняет жизнью поросшие изумрудной травой альпийские луга тут где крепкая как булатная сталь дружба и кровная месть, лютая ненависть и беззаветная любовь стоят рядом на тонкой грани, каждый человек начинает совершенно другим взглядом смотреть на этот мир и здесь он начинает обретать иные ценности в этой жизни.
У каждого из нас есть любимые детские воспоминания, которые мы храним внутри себя всю свою жизнь.
Мои воспоминания о детстве связаны с окутанными сизой дымкой тумана блистающих жемчужным светом  гор  Абхазии.
Мне тогда было всего пять лет, но это настолько сильно охватило мою память, что эти картины встают передо мной как будто это все происходило вчера.
Теперь я часто вспоминаю своего дедушку, который работал маляром и всегда брал меня с собой на работу. Мы садились на старый автобус, и он громко урча, поднимался куда-то высоко по горным извилистым дорогам. И через час мы добирались до места назначения.
Я помню старый храм из серого камня. Дедушку уже ждут и приглашают пройти внутрь. Мне всегда было интересно наблюдать за тем как он, взобравшись на леса, аккуратным контуром выводил поблекший рисунок монастырского свода. Через некоторое время на потолке и стенах проступал уже цельный ансамбль, состоящий из красиво переплетенного орнамента. Потом он подбирал цвет и все так же не спеша закрашивал  узор. Затем он оставлял это все подсохнуть до следующего утра. Но нас никогда не отпускали просто так. Гостеприимные хозяева всегда приглашали его за уже накрытый стол. И пока дедушка отдыхал после работы за ужином, я старался осмотреть округу.
 И вот эту картину я помню настолько ярко, что не забуду никогда. Под нами холмы с густым лесом, а дальше полоска моря с алым закатным солнцем над ним, а обернувшись перед собой тут же можно увидеть вздымающиеся горные вершины в белоснежном одеянии.
Морской шепот, который приносит теплый вечерний ветерок, дурманит лучше крепкого вина, а прохладные порывы, спускающиеся с гор, тут же остужают голову. Размеренная беседа, которая ведется за столом, проносится надо мной, разбредаясь во все стороны, подхваченная игривым ветром. 
И в такие мгновения можно услышать, то о чем переговариваются меж собой эти молчаливые и гордые исполины. Они могут рассказать много интересного, о чем уже забыли, и о том, что никто и не знал. И лишь только эти кручи хранят в себе многовековую память о том, что было на самом деле. А заводить спор с ними совершенно бесполезно и безрассудно. Тогда они устремят на тебя мудрый взор из-под своих густых косматых папах, и сразу станет понятно, что их истина непоколебима и вечна как и они сами. И пока эти исполины стоят на страже, сохраняя для будущих поколений народную память, Кавказ всегда останется Кавказом.