Мёртвые не обманывают 4

Стены у него здесь оклеены простенькими обоями. В цветочек. Такие маленькие букетики с розовыми цветочками в шахматном порядке по всем стенам. Из под тёмных штор выглядывают белые подоконники, большие, деревянные. Странно… Здесь никогда не бывает ночи, но за окном можно разглядеть только отдельные тускло освещённые окна... И старинный стол у окна тоже из хорошего дерева, тяжёлый такой… надёжный. И два кресла ну самые что ни на есть простые, с деревянными подлокотниками. Такие в 70-е годы прошлого столетия в каждом советском доме стояли. У всех одинаковые. Потому что других в продаже не было. В магазинах для людей. Но вот это всё не смотря ни на что казалось таким уютненьким, согревающим…  Он поймал мой оценивающий пространство взгляд.
- Тебе не нравится здесь у меня?
- Нет, отчего же? У тебя и здесь всё так же, как и там было, в той мастерской…Ничего не изменилось. И ты всё такой же. Только работ никаких нет почему-то… А вот кисти есть.
Я указала на букет кистей в цветочной вазе на столе.
- Я здесь ничего не пишу. А кисти эти – это память о тебе.
- Обо мне? – это было более, чем удивительно, для меня.
- Да, о тебе, - он вытащил кисти из вазы и поднёс ко мне. – Ты что же, совсем не помнишь их?
- Ну… кисти как кисти… У тебя таких много было. И всеми ими ты писал меня… Наверное… Н-н-нет. Не понимаю, почему именно эти – память обо мне.
- А помнишь, как однажды…
…
Да! Конечно, помню… Мне было семнадцать лет. Какой возраст! А тебе было ровно в два раза больше! Ты всё время говорил со мной о жизни, о людях, об искусстве. При этом я просто внимательно тебя слушала, стараясь не упустить ни слова. Всё, сказанное тобой казалось бесценным. До встречи с тобой я жила в деревне и ничего не знала об этом параллельном мире… Я слушала тебя, стараясь не двигаться. Потому что в это время ты меня писал. Иногда ты увлекался живописью так, что незаметно для себя останавливал свой рассказ. В мастерской в этот момент раздавался только шорох кисти, скользящей по картону или холсту… Но мне всё равно не было скучно. И помолчать хорошо, если с тобой. Потом, чтобы подвинуть тишину, заботясь о том, чтобы я не заскучала,  наступал момент, когда ты включал старинный переносной проигрыватель, и мастерская наполнялась музыкой. Мне совсем незнакомой, но чарующей. Стравинский. Вивальди. Бриттен… А потом в мастерской появилась ещё одна девушка. Она хотела поступить в художественное училище. Ей понадобились уроки живописи, и поэтому вы писали меня уже вдвоём. И много говорили о чём-то мне совершенно непонятном: о золотом сечении, валёрах каких-то… но мне очень хотелось всё это понимать. Это давало ощущение сопричастности к новому для меня, деревенской девчонки, миру.
И вот однажды ты сказал нам, мне и этой девушке:
- Всё. У меня сегодня выходной. Я буду позировать вам. Сидеть в кресле и наслаждаться бездельем. А вы будете писать меня.
- И я?! – хотела было возразить я, но ты меня перебил:
- Да, и ты.
- Но я… - однако, ты не дал мне говорить.
- Никаких но! Вот такой у нас сегодня будет эксперимент!
Ты вручил мне кисти и посадил за свой мольберт перед небольшой картонкой. Не холст же доверять человеку, который в первый раз взял кисти в руки…
Вы весь сеанс опять беседовали о чём-то своём, а я увлечённо ковырялась в палитре в поисках нужного мне оттенка. Так… так… у тебя взгляд-то полегче будет, чем получился у меня… Тут что-то изменить надо… Ага! Вот! Веко посветлее надо сделать… Борода у тебя тёмная… Но не чёрная. Её хочется потрогать… В ней, наверное, тепло… Интересно, а тебе не жарко летом в ней?... Нос… нос… такой уверенный в себе… Для него нужно смешать вот эти краски…и чуть-чуть этой взять…
- Ну всё! – ты прервал мои увлечённые размышления. – Сеанс окончен. Показывайте, что у вас получилось.
Сначала ты подошёл к своей ученице, будущей художнице, и внимательно вгляделся в её работу. Я не видела, что вышло из под её кисти, но вы долго и подробно обсуждали это,  а я терпеливо ждала, сжав в руке несколько кистей как букетик цветов, когда ты подойдёшь ко мне. Не знаю, что ты скажешь, но мне лично нравится то, что у меня получилось! Может, тут что-то и не так всё сделано… но это ты на меня смотришь из этих грубоватых мазков! И даже что-то говоришь! Вон видишь, усы шевелятся! Это ты, наверное, улыбаешься!
И тут спиной я почувствовала, что ты уже стоишь сзади меня.  Я обернулась к тебе с довольной улыбкой, рассчитывая услышать что-нибудь приятное. Я была уверена, что заслужила это! Но ты молча и напряжённо всматривался в своё изображение, и лицо твоё с каждой секундой становилось всё более непроницаемым… Я ничего не понимала. Ты что молчишь-то? Но вслух спросить это не решалась. Боже мой! Я, наверное, какую-то несусветную глупость себе позволила! И то, что я тут нашлёпала кисточкой, наверное, очень смешно… до грусти.Но ведь это же просто шутка! И я вообще больше не…
- Никогда больше не бери кисти в руки! – ты произнёс это  жёстко и тихо, вырывая кисточковый букет из моих рук…
- Почему? – решилась я на вопрос.
- Ты … не выдержишь этого. Это… вовсе не такой розовый мир, как я тебе рассказывал. Это жестокий мир. Здесь ради места под солнцем люди идут по головам… Ты здесь не сможешь защитить ни себя, ни свой талант… Никогда! Никогда больше не бери кисти в руки!
….
Да. Я вспомнила. И где теперь этот портрет?
- Он так и висит у меня дома. Там.
- А это - те самые кисти?
- Да, я берёг их. Знал, что ты обязательно придёшь ко мне. Я хотел отдать их тебе…
- А почему ты их мне там не отдал?
- Там? Там я этого не хотел. Я понял, что был неправ только после того, как умер, - ты взял мою руку в свои ладони, - ты прости меня…
- И теперь ты думаешь, что мне нужно писать?
- Да. Писать, - ты наклонился к ящику стола, открыл его и достал оттуда пачку бумаги. – Вот, это тебе.
- Ты хочешь сказать, что сначала мне нужно научиться рисунку?
- Нет, это бумага не для рисования. Ты будешь писать кистью, но не своей… Тебя это не увлечёт так сильно, как просто писать на бумаге.
- Да что такого нового я могу написать на бумаге? Всё уже давно написано… Ну, о чём ещё не написано? О чём я могу писать?
- Ты будешь писать не о «чём», а о «как». То, что мы называем «о чём», есть у всех, разница в том, «как» мы это «что» воспринимаем и относимся к нему.Ну... всегда имярек у одного человека вызывает восторг, а у другого - только раздражение... Все настолько по-разному «как», что это всегда ново. Всегда.
…
Я уходила от него, держа в руках пачку бумаги. Дорога была заснеженная и скользкая. Ветер время от времени срывался с места и гнал по дороге снежную пыль. Вдруг он толкнул меня в спину и вырвал из рук бумагу… Листочки разлетелись по сугробам… Как же я их собирать буду? Белые на белом… Их же не видно на снегу… Но тут я заметила буквы какие-то. Прямо на снегу! Это оказался листок. А вот ещё один! И вот … Я подбирала листочки и складывала их в стопку. На них тут же проявлялись слова.  «Стены у него здесь оклеены простенькими обоями»… прочитала я первую попавшуюся строчку…